Девушка и мальчик шли в темноте уже двое суток подряд, замотав глаза и рот оторванными от одежды лоскутами ткани, чтобы уберечься от витающей в воздухе едкой золы. Это напоминало какую-то затянувшуюся до бесконечности игру в жмурки — игру, обернувшуюся ночным кошмаром. Зигрид уже несколько раз пришлось пережить приступы спазмов, когда ее позвоночник начинало скручивать судорогами, и она бессильно падала на колени. Ей пришлось сунуть между зубами свернутый клочок ткани, чтобы не прикусить язык. Хотя ее часы уже давно где-то потерялись, девушка была почти уверена, что частота этих приступов в последнее время возросла.
— Это из-за того, что мы спускаемся, — заметил Пампкин. — Твой имплантат протестует и реагирует, только немного замедленно. Это будет продолжаться до тех пор, пока ты не вернешься на свой исходный этаж. Ты сейчас как рыба, вынутая из воды: сначала она борется с удушьем, а потом…
«А потом подыхает!» — подумала девушка, покусывая губы.
Они снова пустились в свое странствие вслепую. Тоннель казался бесконечным.
На третьи сутки у Зигрид случились еще два приступа. Жесточайшие судороги заставили ее извиваться и корчиться на земле, как охваченное безумием животное.
— Нужно как можно скорее найти лифт, — заключил Пампкин, — и подняться на один этаж выше, иначе ты себе повредишь что-нибудь. Разрывы связок, вывихи… Не говоря уже о травмах позвоночника. При такой гимнастике тебе не избежать переломов!
— Думаешь, я перенесу подъем? — возразила девушка.
— Да, если это будет подъем на твой родной этаж. Тогда альтиметр[8] в твоем микрочипе сразу же придет в состояние равновесия. По крайней мере, я так думаю. Хотя, конечно, это только теория. Но прежде всего, нужно пересечь эту стену из конца в конец и пробраться в новый жилой блок.
Зигрид с иронией отметила, что толщина стены, которая сначала спасла их, теперь может стоить им жизни. Без воды и пищи они быстро лишатся сил и не смогут продолжать свои блуждания. Так они и умрут где-нибудь за очередным поворотом тоннеля, Пампкин в своем розовом смокинге, а она — в вечернем шелковом платье! Эта мысленная картина показалась Зигрид настолько гротескной, что она невольно хихикнула.
На четвертый день они разглядели впереди проблеск света и устремились к нему со всем пылом ожившей надежды. Однако радовались они недолго. Приближаясь к источнику света, они стали замечать по сторонам коридора то тут, то там какие-то бесформенные тени. Поначалу они показались им просто кучами тряпья, но когда сероватый свет стал чуть ярче, они разглядели, что это были лежащие неподвижно мужчины и женщины. Беглецы продолжали свой путь в молчании, то и дело перешагивая через лежащие тела, стараясь не наступить на руки, царапающие копоть. Никто не окликал их. Внезапно, когда до выхода оставались считанные метры, какая-то девушка ухватила Зигрид за запястье.
— Дальше не ходите, — прошептала она измученно. — Там больше ничего нет. Термиты…
Больше они не услышали от нее ни слова. Зигрид осторожно высвободила руку, приблизилась к выходу… И тут же отпрянула, отскочив как можно дальше. Перед ней разверзлась бездонная пропасть. Отвесный обрыв высотой в несколько сотен метров, бездна среди серого бетона.
— Пол нашего блока провалился, — с трудом выговаривая слова, пояснила незнакомка. — Термиты уже давно изрыли его во всех направлениях. Об этом сообщили в Директорию, но приказа об эвакуации так и не последовало, и наши имплантаты не были дезактивированы. Два дня назад появилась первая трещина, за ней другая, потом третья. Некоторые из наших набились в лифты, но так и не решились ни подняться, ни спуститься. Наверное, они до сих пор там. Другие, как мы, спаслись в тоннелях, прорытых термитами. А все остальное население там… внизу.
Она закрыла лицо руками и всхлипнула.
Зигрид осмелилась выглянуть из тоннеля, изо всех сил борясь с накатившим головокружением. Весь жилой блок обрушился, как квартира, пол которой внезапно исчез из-под ног ее обитателей. Обломки бетона, дома и машины полетели вниз, круша и убивая тех, кто жил этажом ниже. Стиснув зубы, она подумала, какой ужас должен был охватить обитателей нижнего уровня, когда сверху на них вдруг начали сыпаться автобусы, ванны, люди… Кошмар. Теперь от двух изолированных блоков осталась только мешанина из бетона, стальных балок и бесформенного мусора на дне прямоугольной пропасти.
Уже отступая назад, Зигрид увидела на той стороне желтые двери лифта и даже различила теснящиеся у иллюминатора головы. Лица злосчастных пассажиров, заточенных в тесноте лифтовой кабины, обреченных на медленную смерть. Содрогнувшись, она нашарила позади руку Пампкина.
— Уходим, — шепнул ей мальчик. — Здесь нам надеяться не на что. Надеюсь, прыгать ты не собираешься?
Зигрид пожала плечами и двинулась назад. Ей хотелось сказать что-нибудь ободряющее выжившей девушке, но она не нашла подходящих слов и зашагала в темноту следом за Пампкином. В груди у нее жгло от ярости.
— Ну что, видел, что натворили эти насекомые, созданные твоими родителями? — не сдержавшись, прошипела она, когда они снова оказались в кромешной темноте. — Ты видел этих людей, которые прятались внутри стены? Конечно, ты можешь сказать, что если бы не этот тоннель, они бы погибли и что в каком-то смысле термиты спасли им жизнь. Что, не так?
Пампкин не ответил. Зигрид бессильно махнула рукой, но даже не смогла довести это движение до конца: новый приступ швырнул ее на пол тоннеля, с пеной у рта и закатившимися глазами.
Когда она снова пришла в себя, Пампкин сидел рядом, бережно поддерживая ее затылок.
— Нам придется проделать весь путь обратно, — глухо сказал он. — Это наш единственный шанс выбраться. Вернемся в блок, где производят синтетическое мясо. К этому времени потолок уже должен был подняться. Там мы смешаемся с толпой рабочих, которые будут заниматься восстановлением. В этой сумятице никто не обратит на нас внимания.
— Про меня-то сразу поймут, что я не из местных, — с трудом двигая губами, проговорила девушка. — Синие волосы непременно меня выдадут. Знаешь, их даже нельзя покрасить. Краска просто стекает с них, не задерживаясь.
— Придется рискнуть, — отозвался Пампкин. — Просто повяжешь платок на голову, и все. В любом случае там сейчас такой кавардак, что никому не будет до нас дела, если мы будем делать вид, что работаем наравне со всеми.
— Возможно, ты прав.
— Это единственное решение, ведь путь вперед нам отрезан.
— Я все равно не смогу вернуться к началу, я слишком ослабла.
— Я помогу тебе. Я в лучшей физической форме, чем ты.
Пампкин помог Зигрид подняться. Она оперлась на плечо мальчика, почти повиснув на нем всем весом, и с изумлением спросила себя, откуда такой хрупкий ребенок черпает энергию, ведь у них уже четверо суток не было ни капли воды и ни крошки еды.
— Как ты умудряешься быть таким сильным и таким умным? — спросила она. — Иногда мне кажется, что ты вообще не человек. Неудивительно, что тебя приняли за робота…
— Родители видоизменили мой генетический код, — пояснил Пампкин. — Когда я был еще младенцем, они так модифицировали мой организм, чтобы я стал сильнее, красивее и умнее, чем мои сверстники. Они уже тогда собирались сделать из меня солдата, который служил бы их делу. Моего мнения они никогда не спрашивали.
Через некоторое время, которое Зигрид показалось бесконечным, она услышала шепот Пампкина:
— Мы уже совсем близко. Я оставлю тебя здесь, а сам попробую пробраться в блок. Ты со своими синими волосами чересчур бросаешься в глаза, я лучше пойду один. Постараюсь стащить какую-нибудь одежду и еду. Жди меня тихонько, я вернусь так быстро, как смогу.
Зигрид оставалось только согласиться; вскоре она услышала удаляющиеся шаги мальчика. Перспектива возвращения назад ничуть ее не воодушевляла. За восстановительными работами в блоке наверняка следят роботы Директории, так что вести себя следовало крайне осторожно.
Она все еще обдумывала эти мрачные мысли, когда Пампкин вернулся, ощупью находя дорогу в темноте.
— Уже? — удивилась Зигрид. — Быстро же ты управился!
— Ничего я не управился, — обронил мальчик упавшим голосом, — они уже замуровали отверстие, проделанное насекомым. Тоннель закрыт…
«На этот раз мы точно пропали», — подумала Зигрид, прикрывая глаза.
Они оказались в ловушке, зажатые между глухой стеной и зияющей пропастью. Теперь им оставалось только умереть от голода и жажды, как выжившим обитателям блока с провалившимся полом.
— Другие тоже могут решить обследовать тоннель, — прошептал вдруг Пампкин безжизненным голосом.
— Другие?..
— Те, которых ты видела, — жертвы рухнувших перекрытий! Сегодня или завтра они придут сюда, не могут же они вечно торчать на краю той дыры!
— И что тогда?
— Не будь наивной! В подобной ситуации есть лишь один способ выжить: каннибализм! Или мы их съедим, или они съедят нас… Вопрос будет стоять именно так. А раз их больше, чем нас…
Зигрид хотелось заткнуть уши, но она настолько ослабела, что не могла даже пошевелиться. И все же Пампкин был прав. Другие не станут с ними церемониться. Возможно, уже сейчас они разделывают на части труп одного из своих, погибшего от ран при обвале.
Преисполнившись решимости дорого продать свою жизнь, Зигрид повернулась в ту сторону тоннеля, которая вела к провалившейся части этажа. Именно оттуда следовало ожидать прихода врагов… Маленький обескровленный отряд. Обезумевший от голода.
Но она не увидела ничего, кроме непроницаемого мрака. Вскоре она заснула.
Внезапно Пампкин подскочил.
— Слушай! — воскликнул он, тряся девушку за плечо. — Голоса. Я слышу голоса.
Зигрид распрямилась, готовая к схватке.
— Они идут! — пробормотала она. — Все, как ты говорил!
Из темноты доносился звук шагов — далекий мерный топот, наводящий на мысль о слаженно марширующем отряде. Зигрид до боли таращила глаза, вглядываясь в темноту.
Послышался раскат смеха, приглушенный расстоянием. Но странным образом звук не поднимался к ним, как должно было происходить в случае приближения беженцев. Напротив, создавалось впечатление, что невидимый отряд подходит к ним с тыла.
— Это позади нас! — вскричала Зигрид, вцепившись в плечо Пампкина. — Ничего не понимаю.
— Это невозможно! Проход замурован, тебе это известно! Но возможно… Слушай!
Они замерли, стараясь умерить шум дыхания.
— Это над нами! — внезапно воскликнула девушка. — Они идут где-то выше нас!
— Если бы это было так, мы не могли бы их услышать! — возразил Пампкин.
— Но так и есть! Наверняка между двумя тоннелями существует отверстие. Нужно позвать их!
Зигрид закричала, призывая на помощь, и ее вибрирующий голос зазвенел в коридоре, как в трубе органа; каждое слово приобретало странный металлический оттенок, в котором не было ничего человеческого. Едва девушка умолкла, чтобы набрать в грудь воздуха, на потолке вдруг проступило тусклое пятнышко желтоватого света.
Справившись с первым шоком от непривычного света, девушка догадалась, что еще один тоннель, более узкий, вертикально пересекает тот коридор, пленниками которого они оказались. Отверстию в потолке соответствовала такая же дыра в полу, и Зигрид содрогнулась от запоздалого страха при мысли, что они дважды по счастливой случайности миновали этот бездонный колодец, даже не догадываясь о его присутствии. Вертикальный ход, оставленный насекомым, соединил между собой параллельные горизонтальные тоннели, пронзая их, как выпущенная из пистолета пуля пронзает налегающие друг на друга трубы.
Что-то звякнуло о стенки верхней шахты, и они увидели спускаемый на конце веревки электрический фонарик. Их зов о помощи был услышан!
— Сколько вас там? — прокричал далекий голос.
— Двое! — завопил в ответ Пампкин.
— Вы в состоянии подняться самостоятельно?
— Да, мы справимся!
Пампкин поймал конец веревки и обмотал ее себе вокруг пояса.
— Согласна? — спросил он, поворачиваясь к Зигрид.
Девушка энергично закивала — близость спасения наполнила ее силами.
Пампкин дважды дернул за веревку, и та натянулась. Мальчик стал плавно подниматься, медленно вращаясь. Зигрид смотрела, как он исчезает в отверстии потолка, с щемящей тревогой. А если канат оборвется? На секунду она представила себе Пампкина, превратившегося в живой снаряд, с головокружительной скоростью мчащийся внутри бетонной шахты, как ядро внутри пушечного ствола, навстречу верной гибели. Трение о стенки колодца тут же сорвет с него одежду, плоть, раздробит кости… Заживо лишенный кожи, он будет продолжать свое смертельное падение, из искаженного от боли и ужаса рта будет нестись замирающий вдали крик…
Зигрид встряхнулась. Зачем обязательно воображать себе худшее? Там, наверху, в параллельном тоннеле, люди наверняка уже помогают мальчику развязать веревку, перебрасываясь незамысловатыми ободряющими шутками… Она отерла влажные ладони о подол платья. Через четверть часа веревка спустилась снова. Она обвязалась ею, как сумела, и подала сигнал к подъему. Чьи-то мощные, уверенные руки тянули веревку плавно, без рывков. Она подумала было о беженцах из обрушенного блока, но вряд ли она могла им помочь. Она-то могла пережить подъем благодаря тому, что исходно принадлежала к верхнему этажу, но у других дело обстояло иначе.
Внезапно шахту залило белым светом, и Зигрид поняла, что ее путешествие подходит к концу. Она зажмурилась. После стольких дней, проведенных в кромешном мраке, требовалось время, чтобы зрачки снова адаптировались к нормальному освещению. Ее бесцеремонно ухватили чьи-то сильные руки, освобождая от веревки, как какой-нибудь мешок. Появление девушки было встречено раскатами хохота. Превозмогая острую боль, терзавшую глаза, Зигрид приподняла веки, стараясь хоть как-нибудь разглядеть тех, кто ее окружал. Поначалу она увидела только бесформенные тени, потом смутные, зыбкие очертания… Доспехи, деревянный шлем. Зигрид сжала зубы, рот наполнился горечью.
Их спасителями оказались… похитители железа.