Поиск пути

Глава 15

Мы хоронили павших. Вот и образовалось наше кладбище. И пусть воины упокоятся в земле в красивой березовой роще, с видом на реку и ростово-суздальские просторы, на возвышенности, но разве подобные красивые виды хоть как-то компенсируют горечь от утраты?

А горечь была. Восемнадцать погибших и еще четыре воина, которые до сих в крайне тяжелом состоянии после ранения и вряд ли выживут — это большие потери, если учитывать то, что пришлось сражаться с далеко не лучшими бойцами. Да и были ли те, кто устроил этот ужас воинами? Уверен, что нет. Ни по характеру творящегося циничного и жестокого разбоя, ни по умениям, эти люди, убивавшие и грабившие и пришлых и своих соплеменников, не воины, они — бандиты.

— Лавра жаль было потерять, — сказал Боброк, стоявший рядом со мной и смотревший на то, как закапывают в общую могилу погибших воинов.

— Всех жаль, но это нам урок. Нужно становится еще сильнее, чтобы у врагов даже мыслей не появлялось нападать, — отвечал я, сжимая кулаки.

С моей подачи, было принято решение похоронить всех погибших в общей, братской могиле. Я жонглировал понятиями и подменял их, чтобы ни у кого не возникло мысли о том, что воинов хоронят не по обычаям, неправильно. Но даже по приблизительным подсчетам выходило, что для того, чтобы похоронить всех отдельно и соорудить для каждого отдельный достойного вида крест, придется всей моей сотней работать день. Но позволить так расточать трудовые ресурсы было нельзя.

И пусть это цинично, но в крайней степени рационально. Капать могилы деревянными лопатами — это в пять, а то и десять раз, медленнее и энергозатратно, чем металлическими. Вырезать кресты, если только не прибивать ветку к ветке, это так же день работы для еще человек двадцати. А нам нужно разбирать завалы, быстро строить из трех поврежденных домов, хотя бы один.

Людей, живых людей, нельзя оставлять без жилья более чем на сутки. Эту ночь и так некоторые проведут на улице под кострами. А там дети… Как бы это не звучало пафосно, что не отменяет истину, дети — наше будущее. Именно сейчас мы можем воспитать такое новое поколение, которое сможет даже не локально, лишь для этих мест, но и сильно помочь всей Руси.

Возможно, когда-нибудь, тут будет установлен обелиск, вероятно даже из бетона. Есть у меня мысли по поводу того, чтобы попробовать сделать его. Обжигать известняк можно, нужны эксперименты, может как-то попробовать использовать смолу при строительстве, комбинировать материалы. Еще окончательно не определился с технологией, но обжиг и измельчение известняка –это нужно сделать.

Вот так… Хороним павших, у большей части оставшихся в живых людей нет крыши над головой, а я о прогрессорстве думаю. Но без того, чтобы стать на голову выше всех технологий, что существуют на Руси и у наших соседей, сложно думать геополитическими нарративами.

— Всадники, — сообщил мне Геркул, подошедший и ставший рядом. — Это от Ивана Ростиславовича.

— Думаешь князь-воевода осерчал, что я отправился спасать свои земли его не уведомив? — спросил я отрешенным тоном у сотника.

На самом деле, мне было в данном случае все равно как на переживания, так и на мнение Ивана Ростиславовича. Разве можно было поступать иначе и не спасать свои же земли?

— Это и его земли и его люди. Если такое оставлять безнаказанным, что честь князя… нынче уже воеводы-брата, будет поругана. Иван не такой, я знаю его уже давно и воевал с ним бок о бок, — сказал Геркул, после пристально посмотрел на меня. — Я с тобой, тысяцкий. Всегда чувствовал, что в Фомке Немом много силы и внутренней и внешней. А нынче вижу, что добрым можешь стать командиром. Идти под кого-то иного мне не с руки. Никифор был ранее у меня в подчинении, а Глеб… Он и вовсе пришлый. Ты свой, берладский. Так что возьмешь меня к себе?

Я не особо долго думал. За такие предложения нужно хвататься обеими руками, если только чувствовать себя уверенным, а не боятся того, что сотник Геркул перетянет командование на себя.

— Мудрый помощник мне нужен, славный сотник Геркул, ты станешь им… помощником, — на последнем слове я сделал логическое ударение, чтобы не оставалось сомнений у кого бы то ни было, что своего не отдам.

— Я услышал тебя. Ты голова, но и мой голос, коли нужно будет для дела, услышь, — предельно серьезно сказал сотник Геркул.

— С воеводой сам сговоришься о том, чтобы ко мне пойти? — спросил я.

— Так же, тысяцкий. Он и просил меня присматривать за мудрым, смелым, умелым, но все же отроком, — улыбнулся Геркул.

— Лис хитрый наш воевода, — усмехнулся в ответ и я.

Через пятнадцать минут я уже докладывал о состоянии дел, бое и свое видение проблемы. Прибыл Боромир, он мой командир, потому без каких лишних эмоций, я готов был исполнить его приказ. Однако, если младший воевода Братства стал бы настаивать на немедленном убытии на границу для встречи с бунтарским князем Ростиславом Муромским, мордвой и с половцами, я выполнил бы приказ. Выполнил, даже оставляя на заклание своих людей в сожженных деревнях. Но это был бы последний приказ, который я стал бы слушать от князя-воеводы и его заместителя. Ушел бы, нашел способ и место, где все начать с начала.

— Не знал, не чаял я, что такое вовсе возможно. Стало быть обкладывают князя Юрия Ростовского со всех сторон, да нас с ним заодно, — говорил Боромир, поглаживая свою бороду. — Нельзя оставлять все так, как есть. То и поругание чести. Всякий знать должен, но обнажив оружие супротив Братства нашего, падет от нашего меча.

Вот такие слова мне понравились, правильные они. Зря только мысли крамольные держал у себя в голове, все выискиваю подвох. Впрочем, нужно быть всегда на чеку.

— Как же не вовремя, — причитал Боромир.

— Думаешь, что они не согласовали нападения? — спросил Геркул, так же присутствующий на разговоре.

— То-то и оно, то что думаю… — Боромир пристально на меня посмотрел, будто сканируя. — Ты знаком с таким торговцем, как Арон?

Этот вопрос застал меня несколько врасплох. О своих делах с Ароном и о том, что я собирался посылать Лавра к половцем с выкупом за Рахиль, я не распространялся. Пока что было только письмо от киевского купчины, где он просит о помощи, но я не знал, что он сам прибыл сюда.

— Вижу, что знаком. Да я и сам знаю… все знали, к кому ты ходил в Киеве и с кем вел дела свои. Не осуждаю, пока моя жена из Звенигорода не прибыла… Это лишнее, — осекся Боромир, меж тем улыбнувшись.

После того, как произошли назначения, когда Боромира подняли до заместителя воеводы Братства, он стал ко мне относится несколько иначе. Такое было ощущение, что бывший старший сотник чувствовал себя несколько мне должным за его, поистине, большое назначение. Ну и я еще не разу не совершил такую ошибку, и не проявил себя таким образом, чтобы можно было упрекнуть и напомнить о возрасте.

И да, прибыли жены и семьи воинов Братства, техсемейных дружинников князя Ивана Ростиславовича, кто по весне бежал из Галича, оставляя своих родных. Галичский князь Владимирко совершил жест доброй воли. Мало того, что он прислал семьи, да еще и под охраной, так и часть обоза — это были дары Ивану Ростиславовичу. При этом предложения о возвращении моего князя в Звенигород, не последовало. Уверен, что тут не обошлось без участия и работы митрополита, который, видимо посчитал нужным примерить воеводу Братства и князя Галича.

— Так вот, тысяцкий, Арон тот у Кучки, Степан Иванович не пускает его дальше. Боярин ищет еще какой повод для того, кабы склонить Братство быть на его стороне. Обещает даже Ульянку, дочь свою, в жены воеводе. А еще серебра… Так что… — Боромир не договорил, давая возможность самому додумывать.

Признаюсь, несколько недооценил я Степана Ивановича Кучку. Думал, что тот действует слишком грубо, прямолинейно. Обоз вот перехватил и намекает, что иные обозы, которые приходят в наше Братство, а их число только росло, также станет перехватывать. С одной стороны он показывает свою силу и возможности. С иной же стороны, делает очень привлекательное предложение. Дело ведь не только в том, что Ульяна, судя по слухам очень хороша собой с ярко выраженными вторичными половыми признаками. Иван Ростиславович чай не мальчик, чтобы вестись на смазливую мордашку, пусть и смолодой, наливной грудью, белоснежными бедрами молодой, с густыми волосами, девы… Хм. Не уверен я в стойкости воеводы в таком деле. Так что и подобное может сыграть свою роль.

Но Ульяна — это еще и приданное. Владения Кучки трудно определимы, так как находятся несколько в стороне от Ростова и Суздаля, пусть и на торговых путях. В любом случае — это огромные территории, кабы не размером во все суздальское княжение.

Да, большая часть этих земель — лес, который так же очень даже нужный ресурс. Да, еще не закончилась ассимиляция мокшей и иных местных племен. Но… У Москвы, которая пока Кучково, есть участок земли, такой, что ничем не уступает той, что имеется у Суздаля и Ростова, богатая и хорошо родящая. Это верст пятьдесят в длину и десять в ширину, но и такие просторы под сельское хозяйство способны, при грамотном устройстве, прокормить много населения, в два раза большее, чем имеется сейчас в регионе, если и не в три.

Прибавим сюда очень выгодное географическое расположение места, перекресток торговых путей, и получится, что будущая Москва — очень лакомый кусочек древнерусского пирога, заполучить часть которого может быть очень соблазнительно для Ивана Ростиславовича.

— Воевода не польстился? — спросил я, после некоторых раздумий.

— Нет… Ты сам знаешь ответ, — сказал Боромир.

Да, знаю, что интрига заработала и к Юрию Владимировичу уже должен был отправиться его же вестовой, чтобы сообщить о грамоте Кучке, по которой боярин пошел на сговор с Ростиславом Муромским и хочет смерти Юрия Ростовского. Знаю, но все равно несколько сомневаюсь, что князь-воевода не рассматривал для себя иные варианты, которые вели бы к участию в заговоре против князя Ростово-Суздальского. Или клятва, данная Иваном Ростиславовичем столь нерушима? И такое может быть, вопреки рациональному и логичному.

— Что ты хочешь предложить мне, младший воевода-брат? — спросил я, поняв, что Боромир хитро, как бы невзначай, склоняет меня к какому-то решению.

— Я? — деланно удивился бывший старший сотник дружины Ивана Ростиславовича.

— Брат-младший воевода! Не томи и не играй в игры, говори, как есть, — усмехнулся я, окончательно уверившись, что Боромиру есть, что мне предложить.

— Нужно ехать до Кучки и просить его отдать обоз, да и начать с нами дружбу вести. Только не супротив князя Ростовского, а так… торговать. У нас уже есть что продать боярину, а у него купить. Княжеские амбары полные всяко разным, что не столь нужно нынче. Куда нам, к примеру, пять обрезов шелка, или парча? Ну не жен же своих в них одевать! Столько серебра можно выгадать… На пять десятков коней с упряжью, добрых коней, — говорил Боромир. — А еще ты свои вопросы порешаешь с купчиной Ароном, на то воевода даст свое добро.

Из всего того, о чем продолжал говорить младший воевода, я понял, что от меня хочет Иван Ростиславович. Я просто должен быть рядом с Кучкой, когда на него обрушится князь Юрий. Зачем?

— Приманкой меня сделать желаете? — решительно спрашивал я. — Коли меня убьет Кучка, так руки у Братства развяжутся: можно князю Юрию помочь убить всех Кучковцев и просить у Ростовского князя во владения еще и Кучково с иными землями. Юрий может и дать, что попросят. Или помочь Степану Кучке отбиться и тем самым стать чуть ли не во главе бунта против Юрия? Куда не поглядеть, так все выгода Братству. А мне, так и не понять в чем.

— Не ершись, тысяцкий! — повысил голос Боромир. — Жертвовать тобой не собираемся. Но ты спаси кого из Кучковцев. Младшего сына боярина Степана Ивановича, Еремея, и спаси. А после…

— Через Братство и митрополита предъявить Юрию это дите… Ереме три года? Правильно я помню? — Боромир кивнул в знак согласия. — Тогда можно брать малого Ерему в Братство и… Земля наша?

— Ты не отрок, ты умудренный старик, воспитанный византийцами, — сказал Боромир и как-то мучительно улыбнулся.

Что, раскусил? Хотели сыграть меня в темную, как будто я не должен был догадаться о интриге? Тогда меня тут несколько недооценивают. Хотя, не нужно, чтобыоценка совпадала с действительностью. Да и мне не стоит себя превозносить более нужного, только чтобы поддерживать нормальную самооценку.

— Геркул, ты знаешь меня давно, я знаю тебя. Мы многое сказали того, что не нужно было тебе слышать, коли ты еще не брат. Когда у тебе клятва? — опомнился Боромир.

Я-то думал, что он так разоткровенничался потому, что Геркул уже в курсе интриги. Так что из Боромира еще тот конспиратор. Или же уже все просчитано и Геркулбудет тем, кто мне поможет, а по мнению Боромира, так и все сделает, что нужно.

— Ты меня знаешь, так что не беспокойся, что я что расскажу о том, что услышал. А что с Ульяной? Правильно я понял, что это дочь того боярина? — говорил Геркул.

Его тон его был такой… словно ему пересказывают круто закрученный детектив, или сюжет приключенческого фильма, весь вид сотника кричал: «Ну! И что было дальше?»

— Иван Ростиславович может взять ее в жены, — сказал Боромир, а после улыбнулся. — А может и не в жены, но только взять. То уже иное дело.

Согласен, не с тем, как только что шутил младший воевода, а с тем, что при наличии наследника Степана Ивановича Кучки, пусть и столь малого годами, роль Ульяны Степановный сильно падает. Если она баба справная, то ею лишь позабавятся. Тут, кстати, и Устав братства не остановит. Ну а как слухи про красоту Ульяныпреувеличены, то и убить могут. Таковы реалии и рыцарские католические ордена поступали порой не лучше, если не хуже.

— Но это еще обсудить нужно, после. Я не могу уже сегодня уходить. У меня тут война, на моих землях. А какже война с Ростиславом Муромским? — перевел я разговор на иные темы.

— Войне быть! Там еще и мордва идет, половцы, так что иноплеменных много. Воевода уже написал Ростиславу и его сыну Глебу Ростиславовичу. Просит не воевать, не вести на Русь чужих, а поговорить, — говорил Боромир.

— Если русские князья Ростислав и Глеб не послушают воеводу, то они становятся вне правды, тогда и Братство может воевать их и участвовать в дележе добычи, — сказал я, догадавшись в чем суть этой интриги.

Получается, у нас сегодня такая вот игра шарад над трупами погибших со-ратников-братьев. Даже не помянули павших, а уже решаем стратегические задачи.

— Ты, Владислав Богоярович, старайся реже приезжать к воеводе нашему. А то неровен час он тебя в свои советники выберет, — усмехнулся Боромир, но эта улыбка была еще более натянутой и тревожной, чем все ранее.

«Придет время, так и будет… или того больше», — подумал я, а в ответ только улыбнулся.

А вообще, мне нравится, как начал вести дела Иван Ростиславович. Братство в обоих случаях: и со Степаном Кучкой и с Ростиславом Муромским находится пусть и на передовой, но выступает несколько сторонней силой с возможностью получить прибыль от обоих дел.

Если муромский князь откажется от помощи половцев и мордвы, то его сил не хватит и чтобы осадить даже какую ближайшую крепостицу. Да и не станет он этого делать, если человек адекватный, а не самоубийца. Пойдет тогда на мировую и тут опять же Братство будет участвовать посредником в переговорах, имея собственные выгоды. А еще Ростислав со своим сыном Глебом рассорятся и с половцами и с мордвой и тогда им нужна будет поддержка, которой может стать Братство, если оно еще усилится и не случится таких вот бессмысленных и беспощадных бунтов, что удумали местные черемисы.

— Я согласен, но пока не решу вопрос мести, не уйду, — решительно сказал я.

— Оставлять татей у себя дома нельзя, — поддержал меня Геркул.

— Добро, я скажу князю-воеводе Ивану Ростиславовичу, может, пока будет думать Ростислав Муромский, найдется время вырезать всю чухню, что пришла сюда с оружием, — сказал Боромир и уже скоро, на свежем коне, выданным ему в аренду, умчался к воеводе.

Мы уже как минут пять сидели и каждый думал о своем, или даже мысли были об одно и том же, непонять, ведь в чужую голову не влезешь. Я размышлял над интригами, в которых предстоит участвовать, искал там подвохи, то, что может сильно мне навредить. Да, риски были, но они оправданы, не подставные.

— Снедать будешь? — тоненький, неуверенный голосок прервал мое с Геркулом молчание.

— А? Марта? Умылась? А то была в саже, как чертенок, — чуть растерялся я, прервав мысли на том, зачем нужна Ульяна и как с ней лучше поступить.

Девушка стояла, потупив взор, было видно, что она рыдала, да и сейчас голос подрагивал.

— Ну? Они все ушли в иной мир, там им хорошо…- стал я успокаивать девушку, будучи уверен, что она оплакивает погибших.

— Ты, боярин, выгонишь меня? Терем твой сгорел, самому негде жить. Ты дозволь мне с сыном пожить в конюшнях. Там сена вдоволь, я… — периодически всхлипывая, шморгая носом и вытирая слезы рукавом, говорила Марта.

— Чем кормить нас будешь? — спросил я, перебивая девушку.

— Борч, голубцы, хлеб, — стала перечислять Марта.

— И когда только успела? — удивился я.

Тут бы еще добавить, где умудрилась все это приготовить, блюда же не самые легкие, а кухня с печью сгорела. Видать, уж очень сильно хочет угодить мне Марта.

— Куда же я тебя выгоню, если ты так меня кормишь! — усмехнулся я, а после обратился к Геркулу. — Раздели со мной обед, сотник, ты будешь удивлен едой. Только еще отправлю кого за Боброком, чтобы и он поел с нами.

Обед на пепелище собственного дома… блюда с дымком.

От автора:

Вышел пятый том «БОКСЕРА»! Пожилой тренер по боксу погибает и оказывается подростком в далеком 1976-м. Как осуществить свою мечту, и выступить на Олимпиаде-80? В прошлой жизни не получилось, но теперь он готов взять реванш и сделать все правильно. На первый том скидка: https://author.today/work/351980