Покорение

Глава 37

Путешествие из пустыни в Санта Фе дало Кармен возможность поразмышлять о том, что она была бы рада позабыть: о словах Головы про ненависть Пумы к испанцам, о том, разлюбил ее Пума или нет… и почему как раз перед тем, как ее похитил Голова, Пума наговорил ей много несправедливых, жестоких слов. Но, как бы он ни был жесток с ней — продать ее… нет, это слишком! Если только он сделал это. Это было так не похоже на Пуму. Она часто видела его жестоким, но объясняла это тем, что ему пришлось пережить за год пребывания в тюрьме Мехико. Неужели он решился вырвать с корнем любовь, которая — это было видно — поселилась в нем? Но любить и продать — вещи несовместимые. Мысли роились и не давали ей покоя.

В конце концов Кармен дала волю своим чувствам: печали и отчаянию. Пуме она больше не нужна, решила Кармен. Она полюбила его, но он охладел к ней. Да, с ней теперь была донья Матильда, но Кармен чувствовала себя отчаянно одинокой. Донья Матильда почти не разговаривала с Кармен на пути в Санта Фе, и эта отчужденность еще больше расстроила Кармен.

Что же ей делать? Она не может выйти замуж за Хуана Энрике Дельгадо, пока она любит другого, это ясно.

Наконец, они достигли Санта Фе и поехали по городу. На подъездах к городу на коричневых холмах стали появляться белые здания, и Кармен чуть оживилась, с интересом рассматривая их. Это был красивый город; его узкие улочки были заполнены народом, одетым ярко, и по-испански, и по-индейски. Во дворах играли дети.

Кармен была разочарована, что Дельгадо не сделал ни единой остановки. Он целенаправленно ехал к своему дому. Дельгадо лишь коротко отметил красивую церковь Сан Мигель де Санта Фе и дворец, построенный еще в 1660 году, когда был основан город. Они проехали через центр, потом через городские ворота — и наконец подъехали к вилле Дельгадо.

Кармен была приятно удивлена, увидев красивое двухэтажное здание, выстроенное в испанском стиле из белого камня, крытое красной черепицей. Красивая резная дверь вела в маленький внутренний дворик, устроенный как кусочек пустыни, а рядом ступени вели на балкон второго этажа, где четыре двери обозначали четыре комнаты.

— Я надеюсь, вам понравится мой дом, донья Кармен, — проговорил, спешиваясь, Дельгадо. Он протянул руку Кармен, а затем обернулся к Марии, помогая ей сойти с ослика. Кармен молча улыбнулась, увидев, как Мария показала Хуану Энрике язык и исчезла в арке одной из дверей, предоставив слуге разгружать ее вещи.

Кармен все еще раздумывала над отношениями Хуана Энрике и Марии Антонии. Ведь невестой Дельгадо считалась она, Кармен. Счастливый человек, подумала язвительно Кармен, — имеет двух невест сразу.

— Пеон! — рявкнул Хуан Энрике. — Проводи донью Кармен в комнату в конце балкона.

Старик-пеон кивнул и поспешил с тремя большими мешками, содержащими имущество Марии Антонии, мимо. Кармен последовала за стариком, со страхом наблюдая, как неуверенно тот взбирается по ступеням. Взобравшись на последнюю из них, пеон оступился, и Кармен пришлось поймать его вместе с грузом и удержать, пока он вновь обретет равновесие. Старик с трудом продолжал свой путь. Кармен следовала за ним медленно, как только могла, удивляясь, как такого старика используют на должности единственного слуги. Ему бы сидеть на скамье в тени и дремать. На середине пути старик остановился передохнуть. Кармен использовала момент передышки, чтобы подробнее рассмотреть двор.

В центре дворика небольшой фонтан низвергался, пенясь, в бассейн. Везде были посажены деревья с остроконечными листьями и юкки. Она узнала знакомые плоды на дереве, которое недавно служило источником пропитания ей и Пуме в индейской деревне. Может быть, она даже угостит донью Матильду, Марию и Хуана Энрике незнакомым им блюдом из этих плодов. Она улыбнулась, но затем ей взгрустнулось при нахлынувших воспоминаниях. Старик-слуга шаркал дальше, и Кармен последовала за ним.

Он остановился перед третьей по счету дверью и толкнул ее, не имея возможности растворить ее перед Кармен, с тяжелым грузом в руках. Но это оказалась комната Марии, что сразу же стало известно Кармен по пронзительному голосу хозяйки. Старик, запыхавшись под тяжелой поклажей и опешив перед напором хозяйки, поспешно ретировался и закрыл дверь. Он прошаркал к последней, четвертой, двери на балконе.

По его жестам Кармен поняла, что эта комната предназначалась для нее. Кармен ступила через порог. На противоположной от входа стене помещалось маленькое окошко без занавесок. Под ним была огромная, низкая, деревянная кровать с ковром в зеленых и голубых тонах. На другой стене висел огромный испанский веер с позолотой, и под ним были расставлены сундук, бюро, стул — все тяжелое, старой испанской работы. На четвертой стене был портрет суровой на вид испанки в тяжелой раме, стол и три стула.

Кармен рассмотрела портрет. Тонкие губы женщины были поджаты и напомажены; на одутловатых щеках алели два ярких пятна, как было модно в те времена, когда писался портрет; короткий нос был вздернут. Но более всего внимание Кармен привлекли ее глаза, глубоко посаженные и маленькие, как у Хуана Энрике Дельгадо. Глаза глядели так мрачно и уверенно, что будто говорили каждому, что их хозяйка не позволит, чтобы с ней не считались. У Кармен пробежал холодок по спине. Его мать, подумала она, вспомнив облик своего жениха: он был полным подобием этой грубой, жестокой на вид женщины. Да, решила Кармен окончательно, надо сообщить Хуану Энрике Дельгадо, что она не намерена выходить за него замуж. Жизнь с апачами навсегда перевернула ее собственную жизнь. Если бы она не встретила Пуму, она вышла бы за Дельгадо из чувства долга.

Услышав во дворе громкие голоса, Кармен поспешила по балкону и вниз по ступеням, чтобы посмотреть, в чем дело.

Во дворе лицом к лицу с чернокожим стоял Хуан Энрике Дельгадо и громко кричал, сопровождая свои выкрики ругательствами. Чернокожий молча с ненавистью взирал на него.

— Больше ты ничего не получишь! — кричал Хуан Энрике, и вены у него на шее напряглись от крика.

— Вы сказали тогда: пять ружей. — Проводник вытянул руку с пятью растопыренными пальцами. — И пять копий. — Он вытянул вторую руку.

У их ног в пыли уже лежали две аркебузы и два копья.

— Скажи спасибо и за это! — прорычал Хуан Энрике.

Чернокожий покачал головой:

— Нет. Мы договаривались на пять тех и пять других.

— Два!

— Пять. — Проводник не шевелился и не собирался сдавать своих позиций.

Хуан Энрике Дельгадо заскрипел зубами и, к изумлению Кармен, повернулся и побежал вверх по лестнице. Она услышала звук хлопнувшей двери, а потом топот ног Хуана Энрике. Он возвращался. Едва дыша, запыхавшись, он снова очутился перед чернокожим. Вытянул руку и направил ствол аркебузы прямо ему в лицо.

Кармен ахнула.

— Убирайся, — прорычал Хуан Энрике проводнику. — И чтобы я тебя больше не видел. Если ты еще мне попадешься, я убью тебя. Понял?!

Проводник не испугался и продолжал глядеть в лицо Дельгадо. Только Кармен собралась умолять проводника уйти, пока не поздно, как тот наклонился, молча взял две аркебузы и два копья, погрузил их на лошадь и взял ее под уздцы. Пройдя по двору, он, не обернувшись на Хуана Энрике, вскочил в седло и уехал.

Глядя вслед ему, Кармен подумала: Этот человек будет считать отныне Дельгадо своим врагом. Она надеялась, что он и впрямь больше не вернется, как ему велел Дельгадо. Она начинала подозревать, что у Хуана Энрике нет понятий о чести, а тем более о доброте. По-видимому, он обещал чернокожему большую плату, чем дал. Дельгадо нарушил свое слово. Кроме того, он наставил оружие на безоружного. Она переехала через океан, чтобы встретиться с человеком, который никак не соответствовал ее мечте. Внезапно ей стало страшно; ведь она в руках этого человека.

Хуан Энрике Дельгадо вытер потный лоб большим платком. Высморкался. Взглянул вверх по лестнице и, казалось, впервые увидел ее.

— Что вам угодно? — прорычал он.

Кармен в оцепенении посмотрела на него, затем отступила на шаг. До сих пор Дельгадо был хотя бы вежлив с нею.

— Не притворяйтесь такой удивленной, — криво усмехнувшись, сказал Дельгадо. — Без сомнений, вы повидали всякое. — Он медленно двинулся к Кармен. — …Живя с индейцами… как живут женщины с мужчинами.

Кровь отхлынула от лица Кармен.

— Тебе не удастся одурачить меня, маленькая потаскушка.

К Кармен вернулось самообладание, хотя от его грубости внутри нее все сжалось.

— Я желала сказать вам, что не выйду за вас замуж, — холодно произнесла она.

— Ха! Как будто я женюсь теперь на тебе! — хмыкнул Дельгадо. — У меня твое приданое, а это все, что мне было нужно. — Его маленькие жестокие глазки бесцеремонно окинули ее с ног до головы. — Это все, чего я хотел и прежде. Хотя, признаюсь, теперь, увидев тебя, я не прочь…

Кармен в ужасе и смятении поднесла ладонь к горлу. Кто этот человек?! Эта рычащая тварь — совсем не тот Хуан Энрике Дельгадо, о котором она мечтала.

— Считай себя моей пленницей, — тихим голосом добавил Дельгадо. — Можешь ждать меня к себе на ночь, донья Кармен. — Титул «донья» звучал в его устах так же оскорбительно, как и сам тон.

— И не забудь показать мне все эти грязные индейские ухищрения в постели — ты ведь наверняка многому научилась, пока прелюбодействовала с дикарями!

Кармен открыла было рот, чтобы ответить, но все это показалось ей чересчур омерзительным, чтобы отвечать. Казалось, вокруг нее рушился мир. Она была бледна.

Она не могла поверить, что все это происходит с ней. Она закрыла глаза, как от усталости. Наконец она выдавила из себя:

— …Вы не можете… вы не имеете права так поступить со мной…

Он рассмеялся, и звук его смеха резанул слух Кармен.

— У себя в доме я могу делать все, что захочу. — Он махнул рукой в направлении пустыни. — Ближайший сосед отсюда в пяти километрах. Кто вам поможет, а, донья Кармен? — Он снова рассмеялся. — Ты в моей власти, ты, индейская подстилка! И будешь здесь находиться столько, сколько я пожелаю!