Полдень 23 век. Возвращение Тойво

№ 08 «Руна Одал»

Прошло двести сорок лет, и кроме старинного памятника в конце аллеи венерианских кленов мало что напоминало теперь о легендарной эпохе покорения Урановой Голконды. Опаленный природным атомным взрывом, наполовину погруженный в оплавившийся камень вездеход, и скромная, но точная надпись на постаменте. Вот, пожалуй, и все. Да и сама Голконда давно выработана до дна и тщательно обезврежена. И теперь на ее месте плещется море. По ночам в нем отражаются огни Венусборга, а днем — белые облака и ослепительно желтое солнце.

У памятника назначали свидания влюбленные. Поэтому никто не удивлялся высокому, стройному, на вид тридцатилетнему мужчине, который маялся у постамента с букетом солнечников. Над кронами кленов прошел флаер. Налетевший ветер рванул темные волосы мужчины, цветы в его руках укоризненно покачали рыжими вихрастыми головками. Флаер выпустил шасси, коснулся ими стекломассовой плитки, устилавшей аллею, взвизгнул шинами и замер. Спектролитовый колпак раскрылся, как бутон, и на землю сошла немолодая, но хорошо сложенная черноволосая женщина в светлом открытом платье. Мужчина поспешил ей навстречу.

Церемонный поклон. Без кокетства, как должное, принятый букет. И они медленно двинулись вдоль аллеи, удаляясь от темной громады памятника к набережной. Человек посторонний, провожая взглядом эту пару, мог решить, что ее манит морской зеленый простор, далекие черные горы и белый город в окаймлении оранжевых пальм, полукольцом охватывающих залив. Человек внимательный мог заметить некоторое сходство между мужчиной и женщиной. А человек, склонный к праздному фантазированию, вообразил бы, что стал свидетелем трогательного свидания пожилой матери с молодым сыном. Но даже человек, обладающий самой буйной фантазией, не мог бы представить, что эти люди — близнецы, родившиеся в один день, почти девяносто лет назад.

Нильсон осторожно взял правую руку женщины младенчески нежными пальцами, показал на родинку на локтевом сгибе.

— Руна Одал, — сообщил он. — А у меня — Косая звезда… Не правда ли, уникальные отметины, Светлана?

— Уникальные, Томас, — согласилась она. — Как и та история, которую ты мне вчера рассказал… Похожую на страшную сказку.

— Но ведь ты мне веришь?

— Не тебе, а данным генетического анализа, — отозвалась Светлана. — Прости, но я исследовала твой волос у себя в лаборатории… И как бы дико это ни звучало, мы и в самом деле близнецы. Родные брат и сестра.

Нильсон улыбнулся.

— Это ты хорошо придумала, сестричка, — сказал он. — К чему долгие разговоры, призывы поверить в несусветное, когда есть надежные, веками проверенные методы…

— И что нам со всем этим делать, братец?

— Сейчас я не могу тебе сказать, — помедлив, ответил Нильсон. — Уверен, нас объединяет не только родство, но и некая общая цель. И она требует, чтобы все мы собрались на Земле. Быть может, тогда мы поймем, в чем она заключается…

— Звучит весьма торжественно, Томас, — откликнулась Светлана. — А если без патетики?

— Если без патетики… — сказал он. — Не нужно питать иллюзий, сестричка. Нас воспитали люди. Мы выглядим, как люди, едим, пьем, спим… Думаем… Но это лишь маска. На самом деле, мы — не они.

— А кто же? Инопланетяне? Агенты Странников?

Нильсон усмехнулся.

— Это было бы слишком просто, — проговорил он. — Мне кажется, что мы персонификация некого природного процесса… функция… флуктуация… Не знаю… Бессмысленно размышлять об этом, используя обычный человеческий мозг… Да и мучительно…

— Ты побледнел, Томас, — встревожилась Светлана. — Оставим эту тему… Функция не функция, цель не цель, в одном ты прав: нам следует собраться вместе и все обсудить. Не обязательно — на Земле. Можно и здесь, на Венере. Например, на южной полярной биостанции. Там хорошо. Красные леса, зеленые озера. Странное, но совершенно безобидное зверье. И там нам никто не помешает.

— На Земле! — отрезал Нильсон. — ОНИ! — Он показал туда, где прибой разбивался о волноломы набережной белого города. — Они приложили столько усилий, чтобы мы никогда не собрались именно на Земле! Следовательно, наш долг поступить так, как они НЕ ХОТЯТ!

— Хорошо, хорошо… Не волнуйся, — тоном психотерапевта проговорила Светлана. — Так и поступим… Правда, в твоих словах есть противоречие. Если мы не люди, как ты утверждаешь, то какой смысл что-то доказывать существам, нам решительно чуждым?

Нильсон понурился.

— Я не знаю, Светлана… — пробормотал он сквозь зубы, будто испытывал сильную боль. — Нет ответов.

— В таком случае, не следует себя мучить понапрасну. Уверена, все не так страшно, как тебе представляется. Встретимся, обсудим, придем к какому-нибудь решению… В конце концов, мы прожили среди людей большую часть жизни и никогда не чувствовали ни малейшего притеснения… Во всяком случае, я ни разу не сталкивалась ни с чем подобным…

— Возможно, что ты и не чувствовала, — отозвался Нильсон. — Но не забывай об убийстве Льва Абалкина, о гибели Эдны Ласко, о моей гибели, наконец… Прямо или косвенно, но в этих смертях виноваты ОНИ!

— Да, да, ты прав… — задумчиво проговорила Светлана и добавила решительно: — Знаешь что?! Полетим к нам!

— Куда это «к вам»?

— В университет.

— И что я там буду делать?

— Я тебя исследую.

— Я не подопытный кролик, и не больной, чтобы меня исследовать, — хмуро отозвался Нильсон.

— Не говори ерунды! — сказала она. — Сфера моих профессиональных интересов антропология. И если ты и в самом деле неоантроп в чистом виде, мне не помешает снять твои параметры, братец.

— Сними эти параметры, с себя самой, сестричка, — парировал Нильсон. — Ведь ты убедилась, что генетически мы идентичны…

— В том-то и дело, что себя я давно изучила, — откликнулась Светлана. — Кто я в антропологическом смысле, мне известно. Поэтому я так легко поверила в твою страшную сказку. А вот полных биопараметров мужской особи неоантропа мне видеть не приходилось… Не артачься, братец, помоги сестрице в работе.

— Хорошо, — нехотя согласился Нильсон. — Летим.

Светлана улыбнулась ему и направилась к флаеру. Нильсон последовал за ней. Едва они устроились в двухместной кабине, Светлана запустила двигатели. Чуть приседая на амортизаторах, флаер покатил вдоль аллеи, набирая скорость. Мягкий толчок — и земля резко ушла вниз. Мелькнула опаленная броня героического вездехода. Ярко-красные кроны кленов слились в две алых полоски. Прибрежные кварталы Венусборга, утопающие в тропической зелени, легли под крыло.

Одной рукой удерживая штурвал, другой Светлана подобрала с пульта гарнитуру.

— Алло, Семен! — заговорила она в микрофон. — Постникова говорит… Готовь свою бандуру… Да, полный комплект. Везу совершенно уникальный экземпляр… — Она подмигнула отражению вытянувшейся физиономии Нильсона в зеркале заднего вида. — Зачем тебе знать, где я его раздобыла, Сеня?.. Мой хороший знакомый. Весьма отзывчивый человек… В общем, я рассчитываю на твою расторопность, дружок…

Светлана положила гарнитуру на место.

— Не сердись, Томас, — сказала она. — Семен, мой младший научный сотрудник, обожает четкость формулировок. Ударься я в подробности, он бы засыпал меня уточняющими вопросами.

Нильсон отмолчался. Светлана попыталась уловить его взгляд в зеркале. Ей почудилось, что в кабине появилось какое-то марево, отчего отражение получалось нечетким, колеблющимся.

— С тобой все в порядке, братец?! — встревожилась Светлана. — Томас! Ты меня слышишь?!

Вместо ответа раздался негромкий хлопок, и невесть откуда взявшийся в герметичной кабине горячий ветер рванул черные, без единого проблеска седины, волосы Светланы Постниковой.