Полдень 23 век. Возвращение Тойво

Сентябрь 229 года — август 230 года

Вот так просто начался мой второй этап восхождения по «спирали психофизиологического развития». Здесь самым главным было удерживать постоянную связь с Аико. Расстояние для нас не было помехой. Поначалу мне потребовалось некоторое время, чтобы постоянно чувствовать ее. Затем, когда связь установилась, у меня почти сразу же начались пси-опыты. То есть Аико начала передавать моему телу те пси-опыты, которые переживала она сама. Мое тело как бы обучалось процессу «трансформации».

Я начал переживать в своем теле то «волновое движение», о котором они говорили. Надо сказать, что это очень приятное ощущение «быть волной», но его очень трудно передать словами. Представьте, тело все так же сидит в кресле, но оно ощущается, как волна… как бы растекается объемными волнами по всему пространству, во все стороны. Сознание становится все более и более интенсивным, простирается все шире и шире. Ощущение границ теряется, вдруг начинаешь ощущать, что тело находится повсюду. Тело словно плывет в океане прозрачно-голубого света… Реально осознаешь, что тело представляет собой не только вот это скопление клеток, которое я называю своим телом. Весь мир становится твоим телом. Возникает ощущение, что это тело объединяет тела многих сотен, или даже тысяч людей. И появляется впечатление, что так называемое «мое тело» принадлежит мне не больше, чем остальные тела.

Примечание: Для особо продвинутых читателей, подкованных в психиатрии, хочу сразу заметить, что это не имеет ничего общего с шизофренией или с другими психическими отклонениями. Я полагаю, читатель достаточно мудр, чтобы понимать, что процесс эволюционного перехода от человека к людену настолько необычен, что следует отбросить все представления о том, что «нормально» или «ненормально» с обыденной точки зрения. Очевидно, что рыба, решившая вдруг выйти на морской берег и отращивающая для этого лапы и легкие, может показаться «сумасшедшей» для своих более «здравомыслящих» собратьев с плавниками и жабрами. К счастью, Эволюция никогда не руководствуется здравомыслием старого вида, для того чтобы создать новый.

Иногда мое тело охватывала какая-то странная вибрация. Возникало ощущение, словно начинали одновременно вибрировать все клетки тела. Потом все эти вибрации словно бы объединялись в одну и становились Единой Вибрацией, невероятно компактной и мощной. Иногда даже казалось, что тело вот-вот взорвется. Но в такие моменты я всегда чувствовал рядом присутствие Аико, которая, как будто улыбаясь, говорила мне: «Ничего, ничего, все в порядке, Максим, ничего не бойся». Потом она объяснила мне, что как раз эта вибрация и есть вибрация Сверхразума, которая постепенно трансформирует тело. Но эта сила «очень мудрая». Она действует очень осторожно, небольшими порциями, чтобы не причинить телу вред.

Я вдруг ясно осознал, что весь мой жизненный опыт, все мои знания и привычки, которые я приобрел за девяносто лет, здесь, «мягко говоря», были совершенно не уместны, что здесь надо разучиваться «быть человеком», и постепенно обучаться искусству быть «люденом».

Иногда, погружаясь в эти могучие вибрации «волн жизни» я просто забывал о том, что я Максим Каммерер. Это совершенно безличное состояние, когда исчезают все привычные реакции на окружающее. Но когда я снова возвращался в обычное состояние, мне вдруг становилось по-настоящему тяжело. Дело в том, что в обычном состоянии, сознание снова «концентрируется» вокруг нашего маленького «эго», как у обычного человека, вместо того, чтобы пребывать в беспредельной вечности, и как только это происходит, телу сразу становится трудно. Мое тело уже начинало понемножку отвыкать от состояния быть «этим маленьким человечком, по имени Максим Каммерер». Начали вступать в силу какие-то новые законы.

«Будь проще, Максим, забудь о возрасте своего тела, стань просто ребенком», — говорила Аико, когда мне становилось особенно трудно. И когда она так говорила, передо мной словно бы распахивались сияющие солнечные дороги. Какие бы трудности не возникали, их источник всегда был в уме, особенно в физическом уме, о котором шла речь выше. «Будь проще», — говорила Аико, глядя на меня своими сияющими глазами, и я словно бы оказывался в любящих потоках золотого огня, и мне было понятно, что она имела в виду: нельзя допускать вмешательства ума, ведь мысль сразу все жестко оценивает, жестко регламентирует, суживает, старается ограничить, а это сразу все портит. Быть проще — это значить пребывать в радостной детской непосредственности жизни и действия, без вмешательства ума. Видимо в процессе эволюции нам предстоит вновь открыть это состояние спонтанного счастья, которое присуще, может быть, только маленьким детям.

Интересно, что когда выходишь из-под власти прежних законов, тело словно погружается в какое-то особое состояние гармоничного, единого ритма, в очень мягкую, спокойную и в то же время насыщенную невероятной силой атмосферу, где все обычные действия совершаются как бы автоматически. Например умываешься, чистишь зубы, делаешь пробежку или гуляешь, т. е. занимаешься обычными делами и тело словно само знает, что ему нужно делать в каждый данный момент. То есть ты делаешь это не потому, что научился это делать или по необходимости, а как бы действует само сознание, которое знает, что нужно делать в каждый момент времени. Ты не загадываешь ничего наперед, не говоришь себе что «вот, мол, мне нужно сделать то-то и то-то» или «что мне нужно пойти туда-то и туда-то». В каждую секунду делаешь именно то, что нужно делать, говоришь то, что нужно сказать, и находишься там, где должен быть. И это происходит как бы само собой. Аико, говорила мне, что это состояние возникает тогда, когда настраиваешься на «великий ритм Вселенной». Но необходима абсолютная внутренняя прозрачность. Малейшая мысль или желание («хочу того», «хочу этого», т. е. старые привычки обращения с телом) нарушают это состояние. И иногда требовалось довольно много времени, чтобы войти в это состояние снова.

Временами возникало совершенно новое восприятие окружающего мира. Я начинал ощущать все вещи в тесном единстве друг с другом, словно бы между ними не было расстояний, и даже различий. Мир переставал делиться на «видящего» и «видимое». Было просто некое «присутствие», которое объединяло и видение, и восприятие звуков, и осязание, и вкусы, и запахи — все чувства… Аико называла это восприятие «истинным восприятием». Оно было как бы стадией на пути к тому, как воспринимают мир людены. Наше восприятие, и в первую очередь восприятие с помощью зрения, оказывается «ложным», прежде всего потому, что оно все разделяет. В «истинном» же восприятии все пребывает в единстве. Нечто Единое облекается в различные формы, не разделяя центры восприятия — ощущения, зрение, слух. Единая, необычайно пластичная субстанция целостно воспринимает необъятное движение всего сущего и в каждый момент знает каждую свою точку.

Иногда я пребывал в этом состоянии на протяжении нескольких часов или даже дней, и возникало такое ощущение, как будто все видишь впервые. Все, что раньше казалось таким знакомым и привычным, становилось совершенно новым, неожиданным и… волшебным. Как будто, ты, подобно Алисе, оказался в невероятной Стране Чудес и смотришь на мир широко открытыми от удивления глазами. Прежнее восприятие полностью исчезало. Максим Каммерер исчезал. Казалось, это сама Вселенная во мне живет, дышит и одновременно знает и воспринимает каждую точку самой себя. Чудесное состояние, но очень трудно передать его словами.

В этом состоянии иногда открывалось особого рода внутреннее видение. Я видел внутри моего всеобъемлющего Восприятия всю Землю, т. е. мое восприятие словно бы обнимало собой всю Планету. Я видел все, что происходит на ней, я ощущал себя сознанием Земли. Я чувствовал, что «где-то на поверхности моего тела Земли» происходят землетрясения, грохочут шторма на океанах, я чувствовал движение атмосферы, жизнь и движение огромных масс людей, но вдруг все это менялось, и я начинал воспринимать какие-то совершенно незначительные вещи, например «книгу, забытую на подоконнике», «пение птички за окном», «пятно солнечного света на стене» — как будто бы в этом опыте мне открывалось, что нет, на самом деле, великих и малых событий. Все события в Универсуме одинаково важны, взаимосвязаны и имеют равную ценность.

Я все больше и больше на собственном опыте осознавал, что материя Едина. Мы живем постоянно в ощущении отделенности от всего, но это ложь нашего восприятия. Когда меняется восприятие, реально видишь, что все материальные объекты представляют собой различные степени концентрации Одной и Той же Субстанции.

«Конечно, — подтвердила Аико, — ведь все материальные объекты являются, попросту говоря, сгущениями Единого Сознания Ноокосма».

Я постепенно осознавал, что восхождение по уровням «психофизиологического развития» означает, по сути, беспощадную битву против всех так называемых «законов природы». Да, прав был Тойво. Чтобы перейти на следующий эволюционный уровень, действительно приходилось отдирать от себя всё «человеческое», причем материально, физически, в теле. Малейшие слабости и привычки, столь присущие обычному человеку, становились препятствием на пути.

Аико, постоянно повторяла мне, что главным препятствием здесь является наша вера в так называемые непреложные «законы физики с их нерушимыми причинно-следственными связями», во все эти «материальные очевидности». Мне все больше и больше открывалось истина, что все то, что мы называем конкретной, объективной реальностью на самом деле не более чем «материальная иллюзия». Как говорила Аико: «для обычного человека это имеет столь незыблемую, основательную и фундаментальную реальность, что ему кажется, будто тут и спорить-то не о чем». Наша манера воспринимать события этой «объективной ирреальности» и реагировать на них как раз и представляет основные трудности во время эволюционного перехода. Если постоянно пребываешь в истинном сознании «беспредельности», трудности просто исчезают, хотя мир внешне вроде бы остается тем же самым. В процессе трансформации должно исчезнуть именно то, что дает обычному человеческому сознанию это ощущение незыблемой реальности материального мира. Это должно быть замещено некой Универсальной Вибрацией, которая несет в себе всеобъемлющей свет, полноту и любовь! Такую полноту, которая вмещает в себя все. Когда эта Универсальная Вибрация охватывает тело, чудеса становятся обычным делом. Именно действие этой силы демонстрировали в своей работе сотрудники группы «Людены», исцеляя болезни и останавливая катастрофы. Сила более высокого плана делает «нереальными» законы более низкого плана, она отменяет эту «материальную иллюзию», в которой мы все пребываем. И одновременно приводит все вокруг себя в порядок.

Конечно, поначалу, мне было очень трудно осознать все эти вещи. Только пережив их на собственном опыте, я убедился в истинности того, что говорили Аико и Ростислав.

На собственном опыте я стал постигать их загадочные слова:

«Существует как бы два мира, один словно бы пронизывает другой. Один мир — это наш обычный мир, мир смерти и страдания, а другой мир — это как бы тот же самый мир, но в нем смерть, болезни, страдания, катастрофы, — все это становится нереальным. Все зависит только от позиции сознания. Лишь позиция нашего сознания придает «конкретную реальность» тем или иным вещам. В одном состоянии сознания, ты оказываешься в «мире смерти и страданий», но стоит чуть изменить позицию сознания, и ты тут же попадаешь в «мир чудес, где ничего этого просто не существует, где все это просто исчезает».

Думаю, следует упомянуть здесь еще об одном интересном и отчасти забавном факте. Дело в том, что эта Сила несомненно оказывала действие и на моего Каляма. У меня все больше складывалось впечатление, что этот «усатый, полосатый» умнел прямо на глазах. По крайней мере, мне казалось, что иногда он и впрямь пытается понять, чем это я занимаюсь. По крайней мере, его совершенно точно стали меньше интересовать рыбьи хвосты, он стал меньше дрыхнуть, предпочитая сидеть рядом со мной во время моих пси-опытов и наблюдать за мной. Иногда у меня возникала абсолютная уверенность, что он тоже совершает какую-то внутреннюю работу. А однажды этот пушистый стервец меня даже напугал. Я проснулся ночью и увидел, как он сидит рядом с моей подушкой и пристально смотрит на меня как-будто совсем не кошачьим взглядом. Нет, что ни говори, с ним явно что-то происходило. Я не удивлюсь, знаете ли, если он вдруг однажды расхохочется мне в лицо и скажет на чистом немецком: «Ну, что ж, Максим, пора и мне становится человеком!»