Полет Сорок

Глава 6

Замерший и несчастный, Стивен брел обратно в свои комнаты, в голове бешено кружились мысли. Голос в его голове орал, что он должен немедленно бежать назад и извиниться, умолять о прощении, но его смывал бессильный гнев. Постоянное давление Совета было едва выносимым. Его любовник присоединился к этому хору требований, оскорблений, обвинений, спустя всего две минуты после того, как Крейн вроде посчитал, что шашни Мэррика с Сейнт – вещь обыденная… Он не вернется. Он был идиотом, что вообще поверил, что это может сработать. Почему он вообще позволил Водри впутать себя во все это?

«Потому что ты влюбился в него», произнес рациональный голос в его голове, и это была худшая мысль, намного хуже, чем все остальное.

Одинокий, полузаброшенный дом Стивена промерз, наполненный ледяным воздухом запустения. Ему нужно быстро развести огонь. Он направил поток энергии через эфир с диким усилием, намного большим, чем прикладывает человек, захлопывая дверь или ударяя по мебели, и практически начал выдувать его в дымоход, когда уголь зажегся с громким «пуф!».

Он втащил тепло обратно в комнату, пока не случилось непоправимых разрушений, кляня себя. Это вышло из-под контроля. А он всегда все контролировал. За исключением Люсьена.

Он сел на кровать, уронив лицо в ладони, и его злость рассеялась, горе ширилось, наряду с этим его глодало чувство, что, так или иначе, он совершил самую страшную ошибку в своей жизни.

Большую часть своей жизни он учился скрывать свои чувства – мальчики-недомерки должны быть незаметными, а его сила пришла к нему, когда ему исполнилось только тринадцать, и это означало бесконечные упражнения в самоконтроле, а это было задолго до того как он понял, что его привлекают мужчины, и это оказалось еще одним пунктом, который нужно было скрывать. Сила, текущая по его рукам, делала невозможным выбор любовников из немагов, пока он не начал носить повсюду перчатки, чтобы не выдать себя, едва ли это было приемлемо. А с тех пор как он выяснил, что только трое практикующих имели такие же наклонности и ни одного из них он не жаловал, он смирился со случайными торопливыми встречами в переулках, где эмоции не очень-то в ходу.

У него никогда не было любовника, с которым он поддерживал бы длительные отношения. Он никогда не учился компромиссам или уступкам. Он был одинок, а потом случился Люсьен. Люсьен, который знал, кем он был, который считал его руки скорее возбуждающими, чем странными, который мог быть таким удивительно заботливым и любящим, но с этой опасной, волнующей безжалостностью, присущей его натуре, золотой поток…

Стивен совершенно безысходно, непоправимо влюбился и понятия не имел что со всем этим делать.

Зато Люсьен знал. Люсьен остался в стране, которую он ненавидел ради Стивена. Он терпел работу Стивена и его непредсказуемость. Он давал: не просто подарки, еду, одежду, роскошь, но и веру, силу, тревожно безжалостную решимость. Свою защиту, неважно насколько сам Стивен в ней нуждался, и намного больше, чем это нужно Мэррику. Она у них была, потому что она была в природе Люсьена.

Люсьен давал и давал, а Стивен ничего не отдавал взамен. Ни в чем не уступал, ни в чем не шел на компромисс, ничего не понимал. Безнадежный, бесполезный дурак.

Он свернулся на своей узкой постели, под грубым колючим одеялом, и лежал один, глядя в темноту широко открытыми глазами. Когда он, наконец, провалился в сон, где-то в час ночи, ему приснилось, что татуировка сороки сорвалась с его кожи и полетела к тому, кому она принадлежала, и ему пришлось изгибаться перед зеркалом, чтобы убедиться, что чернильная птица никуда не делась.

К пяти часам он был в офисе Совета, просто для того, чтобы чем-то заняться. Он собирался разобраться с бумажной работой, но их нужно было бы цеплять абордажным крюком для этого, и, глядя на пыльные, нерассортированные, бесполезные кипы бумаг, он обнаружил, что пришел к выводу о правоте Крейна.

Все к тому шло. Тройка команды Макрэди была перегружена работой месяцами. Команда Стивена состояла из четверых, но может сократиться до двоих, если лишится Эстер и Сейнт. Клика Фэйрли и Сли яростно сопротивлялась увеличению числа их сотрудников – «Помеха личной свободе», говорили они. «Пытайтесь увеличить силу юстициаров», кивали они, словно пятеро могли справиться с работой, которую не смогли выполнить и восемь человек.

- Нас прикроют, - вслух произнес Стивен.

Ему нужно обговорить это с Крейном, и в этот раз выслушать его правильно. Хотел бы он знать успокоился ли уже Крейн, и когда, или если, он сможет, даже если Стивен заслужит его.

«Он все, что я когда-либо хотел, и я отмахнулся от него ради работы, которую я ненавижу.

Если я потеряю его, это все, что у меня останется».

Он был в кабинете Макрэди – таком же маленьком чулане, редко используемом и забитом бумагами, как и тот, что был у них с Эстер – когда его владелец вошел.

- День добрый, Дэй (1) , - эту мягкую подколку Макрэди использовал уже семь лет и, видимо, не откажется от нее, пока один из них не умрет, что Стивену в сложившихся обстоятельствах казалось привлекательным моментом. Макрэди повесил свое пальто на вешалку. – Нацелился на мой стол?

- Да.

- Дело Сейнт, полагаю, - Макрэди не спрашивал и не казался удивленным. Если бы вина лежала бы на ком-то из второй команды, Стивен даже бы ждал, что Макрэди пороется в его бумагах.

- Да, дело о ворах-воздухоходцах. У тебя что-нибудь есть?

- Шутишь, что ли? У меня других дел по горло. И мне нужно мое кресло.

Стивен освободил его, но продолжил перебирать стопку документов.

- Мы должны разобраться с ним. Мы не можем себе позволить вывести из строя еще одного юстициара.

- Не можем, не с миссис Голд в интересном положении, - вздохнул Макрэди. – Женщины-юстициары. Честно, Дэй, я не понимаю, почему мы их допускаем.

- Спроси миссис Голд. Уверен, она тебе все объяснит.

Макрэди поморщился. Это был грузный человек с благожелательным, постоянно краснеющим лицом, украшенным пышными, завитыми усами. Он выглядел как мясник в своем лучшем воскресном костюме, и как мясник претворял закон в жизнь в своей работе.

- Ну и что ты думаешь об этом деле?

Стивен водрузил свои ладони на столешницу.

- Я не думаю, я знаю. Преступник – воздухоходец, мужчина. Среднего роста, довольно молодой, гибкий и шустрый, темные волосы.

Макрэди выпрямился сидя.

- Что? Кто? Откуда у тебя это?

- Не могу ничего больше тебе рассказать. Ты должен поверить мне, Мак.

Макрэди откинулся назад, сложил ладони вместе и поднес их к лицу.

- Я не сомневаюсь в тебе, но ты же знаешь, мне нужно больше.

- Я дам тебе больше, когда смогу, но этот парень – твой, обещаю. Ты списывался с другими департаментами юстициаров?

- Да. И поверишь ли, один из них даже написал мне в ответ. В Хартфордшире были явные проблемы с воздухоходцами пару месяцев назад.

- Подробности?

- Никаких. Их шеф – еще одна чертова женщина – собирается перекинуться с нами словечком через… - он театрально взглянул на свои карманные часы. – Две с половиной минуты, полагаю. Думаю, ты все еще будешь в моем кабинете?

Стивен справился с улыбкой, расслабленный и благодарный.

- Я должен навести порядок в твоих бумагах.

- Это все еще мое расследование, - предупреждающе произнес Макрэди. – И я не могу принимать твои слова просто так.

- Знаю. Спасибо.

Гостья появилась через пятнадцать минут, дав Макрэди возможность побурчать о женщинах, которые часов не наблюдают. Стивен забился в уголок, прикидываясь неприметным, когда элегантно одетая, с немодными веснушками женщина лет тридцати вошла твердой походкой.

- Доброе утро, - она уселась напротив стола Макрэди, даже не подумав извиниться за опоздание. – Ноддер, хартфордширский юстициарий. Слышала, что у вас проблемы с воздухоходцами?

- Серия ограблений, - ответил Макрэди. – Довольно дерзких, часто из домов, полных народу. Взлом окон снаружи, на высоте третьего или четвертого этажа. Свидетели сообщают о фигуре, бегущей по воздуху с нескольких мест преступления, - он немного помедлил. – У меня есть описание темноволосого мужчины среднего роста, но я не знаю, насколько это соответствует реальности.

- Я знаю, - твердо произнесла она. – Вам не повезло, мистер Макрэди, вы имеете дело с Джоной Пастерном, - ее голос невероятно напомнил Стивену голос мужа Эстер, доктора Дэниэла Голда, именно таким тоном он произносил: «Вам не повезло, у вас оспа».

- И кто это, в толк не возьму? – спросил Макрэди.

Мисс Ноддер подалась вперед и оглянулась на Стивена.

- Вы участвуете в разговоре или просто прячетесь или отлыниваете?

- В основном, прячусь и отлыниваю, - Стивен чрезвычайно сноровисто становился незаметным. Его даже слегка впечатлило, что она его заметила. – Но у меня есть лицензия на отлынивание.

Зеленые глаза юстициарки заблестели от удивления.

- Скройтесь с глаз в таком случае. Пастерн родом из Трампингтона, возле Кембриджа, из хорошей, религиозной, крестьянской семьи, так что, конечно, они от него избавились, когда проявились его силы, ему было тогда лет двенадцать. Он промышлял воровством где-то с год, пока один юстициар не поймал его и не отправил в одно место с другими практикующими. Он оказался совершенно необучаемым и отпетым человеком. Его вышвырнули в шестнадцать, а в отместку он поджег дом.

Макрэди пробормотал что-то себе под нос. Мисс Ноддер продолжила:

- Он заявился в Бирмингем, потом в Манчестер, а потом в Ливерпуль, когда в Манчестере ему стало слишком жарко и… ну почитайте сами, - она вытащила толстое досье из сумки и положила его перед Макрэди. – Он – одиночка, никогда не имел друзей среди других практикующих, никогда ни с кем не работал. Закоренелый вор, к тому же талантливый. Совершенно неблагоразумен, без малейшего угрызения совести ходит по воздуху на публике. По существу, это злостный нарушитель общественного порядка.

- Описание? – спросил Стивен.

- Рост пять футов восемь дюймов(2) , темные волосы, темно-синие глаза, двадцать шесть лет. Бесшабашный, беспринципный… довольно очаровательный, если вам такие нравятся, - по тому, как легко дернулись губы мисс Ноддер можно было предположить, что она не совсем устояла перед ним. – И довольно-таки хорош в деле. На то, чтобы выследить его, ушли месяцы, работали вместе с местной полицией. Мы наконец-то поймали его, после того как он ограбил музей Тринга. Я оставила его в железных наручниках и в закрытом экипаже, охраняемом констеблем на двадцать минут, - она подняла брови, насмехаясь над собой. – Моя ошибка.

- Он убил офицера? – спросил Макрэди.

Она издала надрывистый смешок.

- Ха, нет! Полагаю, бедолага пожалел, что его не убили. Пастерн… ну откровенно говоря, он соблазнил офицера. Он обшарил карманы констебля и расстегнул наручники, пока внимание одурманенного идиота … было направлено на что-то другое, - она многозначительно приподняла бровь. – Он выпорхнул из экипажа прямо в небо, и это был последний раз, когда мы его видели.

Макрэди был краснее обычного. Стивен спросил:

- За двадцать минут? Серьезно?

- Не спрашивайте. Такие дела. В конце концов, это же Пастерн. Он был у нас, а мы его упустили, - она наклонилась над столом и подвинула досье на дюйм ближе к Макрэди. – А теперь это ваша проблема.

- Прошу прощения? – возразил Макрэди. – Это ваш заключенный, мисс Ноддер. Вы здесь, чтобы забрать его обратно, не так ли? – говорил он с непререкаемым авторитетом.

- Почему я должна хотеть забрать его? – мисс Ноддер встала. – Развлекайтесь.

- Но зачем вы приехали в Лондон, если не за ним?

- Пройтись по магазинам, конечно же. Сегодня мой выходной. Я очень люблю Хартфордшир, но там вы не найдете шляпок, - она подняла руку в прощальном жесте. – Доброго утра, мистер Макрэди. Приятно было притаиться вместе с вами, - сказала она Стивену и ушла, не слушая шипение Макрэди.

- Кое-кто недавно сказал мне, что я должен делегировать больше работы другим, - произнес Стивен. – Ты так это делаешь?

- Чертова женщина. Чертовы женщины! Я склонен… - Макрэди поспешно вскочил, схватил свои пальто и шляпу, и побежал за мисс Ноддер. Стивен закрыл за ним дверь и завладел его креслом и досье на Пастерна.

Он честно собирался сосредоточиться на Сейнт и кольце. Он собирался вернуться к Крейну и продемонстрировать, что ставит их отношения на первое место, и, если он сделает это, возможно, это будет неким вариантом извинений, которые, он знал это, задолжал. Он бы не позволил работе в этот раз помешать его жизни.

Через полчаса его вытащил из здания констебль.

- Убийство, сэр, - повторил молодой человек, схватив Стивена за руку. Он был весьма бледен. – По вашей части убийство, так сказал инспектор Рикеби. Вы ему немедленно нужны.

- Когда оно случилось?

- Оно происходит сейчас, - полицейский тяжело сглотнул.

Их ждал кэб. Кучер тревожно подстегивал лошадей, и через короткое время они вывались из экипажа и ввалились в дом на Лэм’с Кондуит-стрит.

Служанка, нерешительно топтавшаяся на лестнице, выглядела слишком паникующей, чтобы указать направление, поэтому Стивен просто поспешил на крики.

Он вошел в большую спальню с обоями уродливого оттенка мышьячно-зеленого цвета. В комнате были инспектор Рикеби, человек, выглядящий как врач, беспомощно переминаюшийся, и женщина со ртом, распахнутом в гримасе ужасе. На кровати корчился мужчина. Его лицо…

- Все вон отсюда! – произнес Стивен, а затем усилил команду в эфире. – Вон!

- Я остаюсь, - отозвался Рикеби, скривишись.

- Хорошо, тогда избавьтесь от всех остальных. Вы тоже, мадам, вам здесь не место. Где Дэн Голд? – Стивен стащил свое пальто и свалил его на ближайший стул.

Рикеби закрыл дверь за последним констеблем.

- Не придет.

- Что? Вы сказали ему…

- Не придет.

«О, черт», подумал Стивен «Должно быть что-то случилось с Эстер», больше ничего не удержало бы Дэна от его обязанностей. «Пожалуйста, господи, позволь ей сохранить ребенка». Он отринул эти мысли, когда закатал рукава, и пошел к изголовью кровати и потянулся к лицу мужчины.

- Вы собираетесь потрогать его? – с некоторой тревогой спросил Рикеби.

Нет, он не собирался.

- Как его зовут?

- Алан Хант. Сержант Хант. Он из участка на Кэннон-стрит.

Где, знал Стивен, работал Рикеби. Проклятье.

- Сержант, меня зовут Стивен. Мне нужно, чтобы вы не двигались. Я постараюсь помочь вам, - он очень глубоко вздохнул и положил свои пальцы на лицо мужчины. Если это еще можно было назвать лицом.

Черты Ханта мялись и изгибались, как глина. Его язык был рассечен бескровно до корня на два мягких отростка, которые беспомощно бились и извивались в его рту. Одна глазница была растянута на несколько дюймов, зияющая дыра, вытянувшаяся к щеке. Другой глаз смотрел на Стивена со смертельным ужасом и мольбой.

Стивен ожидал, что, когда его пальцы коснуться плоти, на него обрушится нечто ужасное. И подбадривал себя различными ужасами. Но то, что он обнаружил, он меньше всего ожидал найти.

- Ничего нет.

- Э? – спросил Рикеби.

- Никаких причин для такого, - руки Стивена двигались, обрисовывая эту пародию на лицо. – На это не направлена никакая сила. Никаких энергетических штучек. Ничего.

- Вы хотите сказать, что это естественно!? – Рикеби взорвался неописуемой яростью.

- Нет, я хочу сказать, что не могу понять, как это было сделано. Помолчите, - Стивен закрыл глаза, изливая все, что есть в его руках. Эфир звенел от боли и страха Ханта, эхом ужаса множества людей, вздувался воронкой вокруг лица жертвы, но…

- И никуда не уходит. Никаких наметок.

Оно должно было откуда-то идти. Но в комнате ничего не происходило и это точно не симпатический перенос, струящийся между двумя точками в эфире; Стивен слишком хорошо в этом разбирался, чтобы пропустить такое. Могло ли это идти изнутри Ханта? Он зашарил еще жестче, ища еще отчаяннее. Человек под его руками задохнулся и забился, у Рикеби вырвался придушенный возглас. Стивен открыл глаза, посмотрел вниз, произнес:

- О боже мой! – и закрыл их снова.

- Вы должны остановить это! – проскрежетал Рикеби.

- Остановил бы, если бы мог.

Стивен дернул головой, чтобы привлечь внимание инспектора. Он не думал, что Хант мог его услышать, не тогда, когда его левое ухо пропадает, становясь просто ровной кожей, и правое так же исчезает под взглядом Стивена, но он не хотел произносить это громко.

Рикеби склонил свою голову к губам Стивена. Тот сказал тихо:

- Я не знаю, что происходит, я не могу это остановить. Если тот, кто делает это, хочет его смерти, он умрет. Задавайте ему вопросы, пока возможно.

- У него нет ушей! – в голосе Рикеби звенели растерянность и ужас.

- Напишите это.

Рикеби посмотрел на него секунду, потом отошел к письменному столу. Стивен продолжал шарить, тянуться, искать что бы там ни было, что бы ни превращало этого человека в чудовище.

«Почему я не могу найти? Где оно, черт побери!?»

Рикеби поднес кусок бумаги к глазам Ханта. На нем открытом текстом печатными буквами было написано: КТО ХОЧЕТ ТВОЕЙ СМЕРТИ?

Хант выпучил глаза и попытался ответить, но его раздвоенный язык не работал. Он беспомощно закаркал. У Рикеби вырвался возмущенный возглас, а потом он закричал в тревоге, когда ноздри начали зарастать и сглаживаться.

«Его нос заблокируют», подумал Стивен «Потом рот, потом он не сможет дышать и умрет».

Он запихнул пальцы в рот Ханту. Тот задергался в спазмах паники, несомненно, ощутив электрический разряд от этих пальцев. Не слишком приятное впечатление.

- Мы должны держать его дыхательные пути открытыми! – выдохнул он Рикеби. – Какой-нибудь трубкой. Через которую он мог бы дышать.

- Это сработает?

- Откуда я знаю, черт!

Рикеби практически добежал до двери, и Стивен слушал, как он отдает приказы. Он продолжал смотреть в лицо Ханта. Ноздри его полностью закрылись, поросячий нос торчал невыразительной шишкой, пораженный глаз искривлялся все сильнее, а кожа вокруг него медленно краснела.

Медленно, но не размеренно. Штрих за штрихом.

Рикеби снова оказался рядом с ним, с небольшой глиняной трубкой в руке, он что-то говорил, но Стивен его игнорировал. Все его внимание было сосредоточенно на туманных колыханиях памяти…

Рисование. Вот что это было. Уличный марака, копирующий черты Крейна, переносящий его тонкую красоту на бумагу, штрих за штрихом.

Первые капли и ошметки плоти жертвы резко пахли скипидаром, и вещество в них, высыхая, становилось лаковым и твердым, как олифа.

- Кто-нибудь рисовал его?

- Э-э-э?

- Художник! – крикнул Стивен. – Его когда-нибудь рисовали? Выясните!

Рикеби снова исчез. Стивен вытащил свои пальцы из измученного рта и вставил туда трубку. Шансы на то, что она поможет, были призрачными, но он должен попытаться.

Если он прав, если кто-то перерисовывает лицо Ханта в это безобразие… Похоже, что это та же техника, что задействовала куколок. Ее он знал. Делаешь маленькую тряпичную куколку, а потом мучаешь ее, втыкая булавки или разрезая на куски, или опускаешь в пруд, наблюдая, как то же самое творится с телом жертвы.

Круто сделанные куколки соединяли тело жертвы с тряпичным тельцем, и были аналогом симпатической магии, которую Стивен обнаруживал с почти детской легкостью. Хорошо сделанная куколка вытягивала сущность из тела и помещала в себя, и единственным способом справиться с этим было найти ее и удалить дух оттуда.

К несчастью, он понятия не имел, кто это делал, а они могли находиться хоть на другом конце страны, рисуя или изготовляя фигурки на мысе Лендс-Энд(3) или на Джоне О’Гротсе(4) .

Поврежденный глаз Ханта выпучился и вращался в пораненной плоти, окружавшей его. Он издавал устрашающие свистящие звуки, и до Стивена дошло, что кожа начала смыкаться вокруг рта.

Он схватил Ханта за руку, ощущая, как свирепо и отчаянно вцепился тот в ответ.

- Я найду их, - его голос дрожал от собственной беспомощности. Он не знал, понимает ли его Хант, но сказал это, потому что должен был. – Клянусь вам, сержант. Алан. Я найду и накажу их. Обещаю, что они заплатят за это.

Стивен продолжал держать его руку, пока кожа смыкала его рот, трубка выпала, аккуратно распавшись на две части, разгладившая плоть не пропускала воздух. Безносый и безротый, Алан Хант начал безумно биться, и Стивен, который доводилось видеть, как люди умирают от удушья, потянулся другой рукой и, глядя в агонизирующие глаза Ханта, убил его силой мысли.

Он все еще держал руку мертвеца, когда понял, что Рикеби стоит за его плечом.

- У него не было портретов. В полиции не платят столько денег. Но несколько месяцев назад вокруг участка на Кэннон-стрит крутился какой-то художник, он иллюстрировал книгу и сделал немало рисунков множества полицейских, включая и Ханта. Его звали Ньюхауз. Это мог быть он?

- Возможно, - Стивен обдумывал слова Рикеби, пытаясь подавить растущую панику. – Этот художник. Скольких полицейских он нарисовал пока был там?

Рикеби уставился на него, разинув рот, потом сжал челюсти.

- Какое это имеет значение? Кто этот человек? Что вы знаете?

- Я не знаю. Я догадываюсь. Но, возможно, это связано с рисунком или наброском, и, возможно, так же убили Рафаэля и Бимиша, - Стивен чувствовал себя невыразимо усталым и несчастным и, как никогда, хотел увидеть входящего Крейна. Если бы он был тут, Стивен уткнулся лицом в его твердую, мускулистую, татуированную грудь, и ощутил бы длинные пальцы в своих волосах, и несколько минут он существовал бы в мире, где воля и сила Люсьена делали бы все возможным. Безопасность, счастье и комфорт, и закрытая дверь между ними и болью и несчастьем всего остального мира.

Стивен задержался на этом ощущении на пару секунд, его воображение нарисовало Крейна так ярко, что он практически ощутил вкус его кожи. Это дало ему силы собраться, потому что он все еще не закончил здесь.

- Нам нужно узнать, были ли нарисованы Рафаэль и Бимиш. Любое изображение, или, возможно, они кому-то послужили моделями. Особенно если этому человеку, Ньюхаузу. Можете его найти?

- Вы думаете, что один человек убил троих. Троих офицеров полиции. Зачем?

- Я не знаю, - произнес Стивен, и это было намного более вежливо, чем он хотел бы. – Давайте найдем его. Тогда сможем допросить его и выяснить это.

Лицо Рикеби окаменело.

- Я хочу знать все, что знаете вы.

- Вы знаете все то же самое, что и я, то есть практически ничего. Предположим, вы проверите, были ли рисунки других жертв, и я пойму, знаю ли я вообще что-нибудь об этом человеке – Ньюхаузе…

- Вы останетесь там, где я смогу за вами присматривать! – затряс головой Рикеби.

- Прошу прощения? – Стивен отпустил руку Ханта и встал.

Инспектор агрессивно склонился над ним.

- Я сказал, мистер Дэй, что вы останетесь под моим присмотром. Я не позволю вам исчезнуть, и потом, даже если мы выясним, кто это сделал, он исчезнет, и мы никогда его не увидим. Я хочу, чтобы он предстал перед судом.

- Не будьте таким дураком! Какой фарс суда…

- Он предстанет перед судом и его повесят. Я не буду смотреть, как моих людей убивают, как этих троих, и не собираюсь позволить это! Черт бы все подрал, я не позволю!

- Я тоже, - Стивен выдержал разъяренный взгляд полицейского. – Я точно так же, как и вы, хочу, чтобы эта мразь сдохла. И не воображайте, что я буду помогать ему в чем-то кроме, как в быстром отправлении на тот свет.

- Сначала свершится правосудие.

- Он получит то правосудие, которое заслужил.

- Вы сделаете все, чтобы он предстал перед судом? – спросил Рикеби. – Да или нет?

В таких случаях Стивен обычно соврал бы. У него не было моральных сомнений на этот счет, ни особых возражений, чтобы люди думали самое плохое о нем, он должен делать свою работу. Но он был зол, измучен, несчастен, и слова примирения не пришли к нему.

- Нет, - сказал он. – Думаю, я постараюсь убить его прежде, чем он причинит вред еще кому-нибудь. И, конечно же, я не собираюсь рисковать, позволяя ему освободиться, используя какого-нибудь незадачливого констебля, который в одиночку повезет его в тюрьму, где никто не знает, кто он и на что способен, разрушая все на своем пути на свободу.

- Вы будете уважать законы этой страны - или вы будете отвечать за последствия!

Терпение Стивена испарилось, как газ.

- Да будь они прокляты эти законы и вы вместе с ними! Не тратьте мое время на это чертово крючкотворство! Мне нужно поймать убийцу!

- Хорошо, раз так! Мотли! Джеррард! – Рикеби схватил Стивена за руку и потащил его к двери. – Вы арестованы за препятствование отправлению правосудия.

- Что!? Не будьте дураком!

Рикеби посмотрел на него.

- Вы проведете следующие несколько часов в камере, мистер Дэй, чтобы остыть, а я точно буду знать, где вы находитесь, и, когда я буду готов, вы выйдете и будете работать по закону страны, понимаете? Вы двое - отведите этого человека на Кэннон-стрит и заприте его там, внесите это в табели. Я не хочу, чтобы его выпустили под залог. Глаз с него не спускайте.

- Ессэр, - констебль Мотли слегка нервничал. – В наручники его, эммм?

- Нет, - произнес Стивен сквозь стиснутые зубы. Он найдет в себе силы, чтобы вытерпеть это унижение, но будь он проклят, если его запястья закуют в железо, блокируя эфирные потоки в руках, награждая его беспомощностью. Если дойдет до этого, то он отправит всех троих, скорчившихся, на пол. Соблазн сделать это был почти неодолим.

«Вырубить их всех, даже не причиняя вреда, просто усыпив, и тихо уйти, и черт с ней, с работой, черт с ними со всеми…»

- Я буду вести себя спокойно.

(1) Фамилия Стивена - Day – означает день.

(2) Примерно 173 см.

(3) п-ов Корнуолл, Великобритания

(4) Джон-о'Гро́тс (крайняя северная точка о-ва Великобритания; часто в выражении: from Land's End to John o'Groat's с кра́йней ю́жной то́чки А́нглии до кра́йней се́верной; с одного́ конца́ страны́ до друго́го; полн. John o'Groat's House; по имени голландского поселенца Яна Гроота, обосновавшегося на северной оконечности Шотландии при Якове IV [James IV, 1473-1513], короле Шотландии