Полиция на похоронах

6 Важная дама

Странная процессия медленно двинулась по короткому коридору, соединявшему холл с небольшой солнечной комнаткой на южной стороне дома, служившей миссис Фарадей кабинетом.

Кемпион, казалось, полностью отдавал себе отчет в том, какую честь оказала ему старая дама, легко опиравшаяся желтоватыми пальцами на его руку. Маркус шел позади с чашкой в руке. Миссис Фарадей указала тростью нужную дверь.

— Сюда, — сказала она.

Кемпион открыл дверь и остановился, пропустив ее вперед. Комната, в которую они вошли, представляла собой настоящую гостиную в духе королевы Анны, совершенно неуместную в викторианском доме. Стены были обшиты белыми панелями и увешаны изящными меццо-тинто. Старинный розовый китайский ковер гармонировал с парчовыми занавесями, обрамлявшими окно с полукруглым верхом. Пылавший в камине огонь тускло отражался в старинной мебели орехового дерева. Подсвечники были сделаны из серебра и украшены гравировкой. Стиль, в котором была выдержана эта прекрасная комната, был полностью противоположен помпезной тяжеловесности всего остального дома.

Тетя Каролина в своих кружевах очень подходила этой комнате в качестве хозяйки. Она уселась у открытого бюро и повернулась к молодым людям, положив маленькую желтоватую руку на красивый итальянский блокнот с промокательной бумагой.

— Пожалуйста, поставьте эту чашку на мой письменный стол, Маркус, — сказала она. Спасибо. Вот сюда, на этот кусочек бумаги. Нужно три года полировать ореховое дерево, чтобы удалить с него влажное пятно. Вы можете сесть, джентльмены.

Они послушно уселись в широкие кресла, предназначавшиеся для поколения более упитанных людей.

— А теперь, — сказала она, обращаясь к Кемпиону, — позвольте мне вас рассмотреть, Рудольф. Вы не очень похожи на вашу милую бабушку, но все-таки я могу разглядеть в вас фамильные черты.

Кемпион покраснел. Удар угодил прямо в точку. Когда через некоторое время старая дама заговорила снова, ее лицо выразило некоторое удивление.

— Мой милый мальчик, — сказала она, — очень старые женщины любят посплетничать, но только между собой. Я вас не выдам. Я могу сказать, что теоретически я совершенно согласна с вашими родственниками, но, в конце концов, пока жив ваш невозможный братец, семейные обязанности есть кому выполнять, и я не вижу причин, почему бы вам не называть себя так, как вам хочется. Мы регулярно переписываемся с вдовой Эмили в течение последних сорока пяти лет, потому о вас я все знаю от нее.

Кемпион встретил разоблачение, касавшееся его личной жизни, с удивительным хладнокровием.

— Мы с бабушкой, — сказал он, — сообщники, по крайней мере, по мнению остальных членов семьи. Как считает моя мать, бабушка является подстрекательницей и помощницей в моих проделках.

Тетя Каролина кивнула.

— Я это поняла, — важно произнесла она. — Теперь перейдем к ужасным событиям в нашем доме. Как я поняла со слов Джойс, Маркус попросил вас помочь ему в этом деле. Я хочу, если вы не возражаете, попросить вас действовать непосредственно от моего имени. Для вас будет приготовлена комната, и фирма Фезерстоуна получит распоряжение выплатить вам сто гиней, если вы пробудете в моем распоряжении меньше месяца. Не беспокойтесь, — добавила она резко, когда Кемпион открыл рот, чтобы что-то ответить, — вы в любой момент можете отказаться, если захотите. Мне восемьдесят четыре года. Вы, конечно, понимаете, что в подобных обстоятельствах я должна использовать и свой собственный ум, и энергию других людей для того, чтобы защитить себя и своих домочадцев. Я также должна оградить себя от злобы, огорчений и волнений, которые мне уже не по силам.

Она остановилась и посмотрела на них с мрачным спокойствием, в котором было что-то потустороннее. Кемпион понял, что она — женщина необыкновенно сильного характера, и ее отчужденность могла бы произвести на него неприятное впечатление, если бы не последующее ее замечание.

— Видите ли, — спокойно сказала она, — совершенно необходимо, чтобы кто-то мог смотреть на все происходящее с разумной точки зрения. Моим бедным детям Бог недодал ума, и поэтому я должна сохранить все оставшиеся у меня силы. Вы можете подумать, что я встретила ужасную смерть Джулии, случившуюся сегодня утром, с излишним стоицизмом, — продолжала она. — Однако, я уже не в том возрасте, чтобы ради сохранения приличий обманывать себя. Может быть, из-за того, что Джулия прожила со мной дольше остальных моих детей, или потому, что она очень напоминала мать моего мужа, которая была слишком глупа даже для того поколения, в котором женская глупость была в моде, я не знаю, но я всегда считала, что в Джулии было слишком много глупости и слишком мало великодушия. Поэтому, хотя ее смерть и была для меня неожиданным ударом, я не испытываю особой скорби. Ясно ли я выразила свою мысль?

— Да, — сказал Кемпион, сняв очки, а с ними утратив и свой дурацкий вид. — Я понимаю. Вы хотите, чтобы я служил буфером между вами и теми потрясениями, которые вполне могут произойти в будущем.

Миссис Фарадей ласково посмотрела на него.

— Эмили права, — сказала она. — Похоже, вы и в самом деле очень умный молодой человек. Так я считаю, что по первому пункту мы с вами договорились. А теперь я хочу довести до вашего сведения, что мне нечего скрывать — я имею в виду от полиции. Я хочу оказать им всяческое содействие. Мой опыт подсказывает мне, что, скрывая несчастье, ничего не достигнешь. Кроме того, чем быстрее все закончится, тем быстрее и забудется. Теперь я хочу поговорить с вами насчет газет. Репортеры уже начали одолевать этот дом. Конечно, прислуге велено ничего не рассказывать, но я не думаю, что имеет смысл отрицать все, о чем пишут в газетах. Исходя из моего опыта, это может обозлить газетчиков, и тогда они насочиняют гораздо больше, чем смогут выведать у кого-либо из нас.

Она еще раз бросила быстрый птичий взгляд на своих собеседников. Они кивками выразили свое согласие с нею, и она, по-видимому, была этим удовлетворена.

— Вы понимаете, что я не собираюсь встречаться с этими людьми сама, — продолжила она, слегка улыбнувшись при мысли о такой возможности. — И, конечно, с ними не должен встречаться Вильям. Я надеюсь, что вы об этом позаботитесь, «мистер Кемпион». Кроме того, вы также должны попытаться найти виновного, хотя я не хочу обижать вас, ставя на одну доску с полицией. Однако больше всего мне нужно, чтобы вы сообщали мне обо всем происходящем немедленно, чтобы я без всякой подготовки не оказалась лицом к лицу с последствиями событий. И, конечно, — продолжила она слабым, но отчетливым голосом, — нам нужно, чтобы в доме присутствовал умный человек, способный при необходимости нас защитить. Потому что, — продолжала она, — если в семье произошло уже два убийства, а в этом я совершенно уверена, в безопасности находится только один человек. Пока убийца не найден, остается только гадать, кто станет следующей его жертвой.

Тихий голос умолк, и двое молодых людей, сидевших в креслах в чудесной комнате, принадлежащей теге Каролине, с молчаливым изумлением смотрели на старую женщину, которая с отчужденным видом говорила им столь поразительные вещи.

У очень старых людей эмоции и привязанности очень часто переживают интеллект. Тем более удивительно и даже немного страшновато было столкнуться с прямо противоположным явлением.

Затем тетя Каролина перенесла свое внимание на Маркуса.

— Я не собираюсь дожидаться приезда вашего отца для того, чтобы отдать необходимые распоряжения, — сказала она, — потому что сегодня утром я посчитала, сколько вам лет. Вам уже около тридцати, и я не вижу причин, почему в данной ситуации вы не можете оказаться даже более полезным, чем ваш отец. Кроме того, — добавила она с усмешкой, — если человек не может принять на себя всю ответственность в тридцать лет, вряд ли он сможет сделать это и в дальнейшем. Прискорбным примером являются Вильям и Эндрю. Помню, однажды я высказала эту мысль мистеру Гладстону. Это произошло в этой же самой комнате много-много лет тому назад. Он ответил мне: «Мадам, если бы я мог согласиться с вами, я никогда не стал бы политиком». Но после ужина, будучи в гостиной, он сказал мне, что я была совершенно права.

В тот момент, когда она произносила эти слова, в ее лице промелькнуло что-то от Каролины Фарадей восьмидесятых годов, блистательной хозяйки дома, которая смогла сделать из своего мужа, эрудированного пожилого ученого с дурным характером, весьма заметную фигуру в обществе. Однако уже в следующее мгновение она снова превратилась в маленькую старую женщину с проницательными глазами и отчужденным выражением лица, напоминающую орлицу.

— Прежде всего, — сказала она, — я должна рассказать вам, и надеюсь, это останется между нами, что вчера у меня был короткий разговор с сыном моего старого друга, главным констеблем графства, и он обещал мне, что будет сделано все возможное для раскрытия тайны смерти Эндрю. Поэтому я думаю, что сегодня утром к этому делу уже подключили Скотланд-Ярд. Это первое. Но более важным в данный момент является, конечно, вопрос о смерти бедной Джулии.

Она с минуту помолчала, и они ждали, пока она заговорит.

— Доктор Леврок, — произнесла она наконец, — уверен, что это самоубийство. Он вполне заурядный человек, если не считать долгожительства, свойственного его семье, и я не сомневаюсь, — спокойно продолжила она, — что у него есть теория, согласно которой бедная Джулия, виновная в смерти Эндрю, в момент раскаяния совершила самоубийство. Разумеется, только дурак, лишенный воображения и не знакомый ни с кем из этих двоих людей, может хотя бы на секунду поверить в этот бред. Тем не менее, — добавила она бесстрастным голосом, внимательно глядя на молодых людей, — если не отыщется никакой другой разгадки, и полиция придет к такому же выводу, что и он, я не вижу причин их переубеждать. Пусть думают, что это самоубийство.

Кемпион наклонился вперед.

— Миссис Фарадей, — робко спросил он, — а почему вы сами так уверены в том, что смерть Джулии не является самоубийством?

Тетя Каролина вздохнула.

— Джулия и Эндрю не выносили друг друга, это правда, — сказала она, — и если бы Эндрю, убив Джулию, совершил самоубийство, я не очень удивилась бы. Но мысль о том, что Джулия могла себя убить, совершенно абсурдна. Джулия, бедняжка, так цеплялась за жизнь, будто все еще надеялась что-то от нее получить, и конечно, у нее не было ни физических сил, ни возможности, ни даже силы характера для того, чтобы связать Эндрю, а потом застрелить его и бросить в реку. Она ведь была на год старше Кэтрин, вспомните, и мнительна до такой степени, что даже возможность промочить ноги приводила ее в ужас. Что же касается фактов, а не предположений, то доктор Леврок определил острое отравление кониумом, остатки которого, возможно, находятся в этой чашке. Вы сами можете увидеть там осадок.

Она указала на чашку маленькой костлявой рукой.

— Доктор Леврок хотел унести чашку с собой, — сказала она, — но я убедила его, что он может оставить ее у меня, ничего не опасаясь, и что я передам ее полицейским, как только они появятся здесь, что и может произойти в любой момент.

Ироническая улыбка, мелькнувшая на ее губах, говорила еще об одной выигранной схватке. Молодые люди не делали попыток заговорить, и она продолжала говорить все так же бесстрастно:

— Мои изыскания, о которых вы кое-что слышали, позволили мне найти одно разумное объяснение и установить один довольно любопытный факт, который, может быть, представляет интерес, а может быть, и нет. Кэтрин в своей драматической исповеди призналась, что уже на протяжении двух лет она рано по утрам готовила чай, которым обычно угощала и Джулию, занимавшую комнату по соседству с ней. Оказывается, Элис, наша горничная, тоже знала об этой привычке. Я разговаривала с ней наверху до того, как спустилась вниз и стала свидетельницей безобразной сцены, устроенной бедным Вильямом. Элис, видимо, собирала чашки, стоявшие у них под кроватями, мыла их в ванной и ставила обратно в шкафчик, где Кэтрин держала свои, так сказать, чайные принадлежности.

В ее последних словах прозвучало осуждение, и она поспешила предупредить возможную критику со стороны молодых людей.

— Я всегда считала ранние утренние чаепития признаком отсутствия характера, — сказала она. — В моем доме чай по утрам никогда не подавали и подавать не будут. — Высказавшись по этому пункту с полной определенностью, тетя Каролина вернулась к более важным предметам. — Второй факт, обнаруженный мною, показался мне довольно странным, — сказала она. — Элис, в высшей степени умная и заслуживающая доверия представительница своего класса, сказала мне, что каждое утро на протяжении последних шести месяцев она замечала в чашке Джулии какой-то осадок. Следовательно, до тех пор, пока полиция не проверит как следует, что представляет собой осадок в чашке, стоящей на моем столе, будет существовать вероятность того, что Джулия сама насыпала яд в свой утренний чай. Я вас уверяю, что никаких наркотиков Джулия не принимала. Секрет такого рода просто нельзя сохранить в доме вроде нашего. Ну, хорошо, — прервала она свою речь, взглянув живыми черными глазами на Кемпиона, — могу ли я ждать вас к ужину сегодня вечером? Мы ужинаем в восемь часов.

Кемпион поднялся.

— Я буду рад сделать для вас все, что смогу, миссис Фарадей, — сказал он совершенно искренне. — Но, если это вас не смущает, я должен все знать о подстерегающих меня ловушках. Был ли в доме в те дни, когда исчез мистер Сили, кто-то кроме ваших домочадцев?

Тетя Каролина, задумчиво шевеля губами, не спешила с ответом. В конце концов она пожала плечами.

— Вы уже слышали о Джордже Фарадее, — сказала она. — Я боялась, что это выйдет наружу. Да, он был в этом доме в тот вечер, после которого Эндрю исчез. Я также видела его в городе, когда ехала в церковь.

На ее старом лице появилось необычно жесткое выражение.

— Мне не хотелось бы, чтобы его имя упоминалось, если этого можно избежать, — сказала она. — Я ни секунды не сомневаюсь в том, что он не имеет никакого отношения к смерти Эндрю. Никакой материальной выгоды он бы от этой смерти не получил. Единственный человек, в чьей смерти он может быть каким-то образом заинтересован — это я. По моему завещанию он получит небольшое ежегодное содержание при условии своего отъезда в Австралию, и то только в том случае, если он будет там оставаться. В субботу, за день до смерти Эндрю, он пришел попросить у меня денег, и в самом деле получил десять фунтов. Это все, что я хочу сказать по этому поводу. Еще я могу добавить, что его постоянный адрес мне неизвестен.

Было совершенно ясно, что дальнейшие расспросы на эту тему будут безрезультатными, и Кемпион удовлетворился, или сделал вид, что удовлетворился сказанным. Однако его следующий вопрос также затронул деликатную тему.

— Мистер Вильям Фарадей… — начал было он, но остановился в нерешительности.

Тетя Каролина пришла ему на выручку еще раз.

— Вильям немного выпивает, — сказала она, — и Эндрю тоже пил. — Она проговорила это совершенно спокойно, и тут они поняли, что она уже рассмотрела ситуацию со всех сторон и взяла их в союзники только ради того, чтобы встретить разразившуюся над нею бурю во всеоружии.

— Они оба думали, что я об этом не догадываюсь, — сказала она. — Вильям, насколько я понимаю, хуже в этом отношении. Возможно также, — ее голос стал тише, и она говорила с явной неохотой, — что Вильям, который и в физическом и в умственном отношении не способен на убийство, может что-нибудь знать о смерти Эндрю, хотя я уверена, что он в ней не замешан. Однако в то воскресенье он пришел на обед на двадцать минут позже названного им времени, или времени, которое он запомнил, и пока не дал мне удовлетворительного объяснения по этому поводу. Я хотела бы повидать вашего отца после его приезда, Маркус, а вас, мистер Кемпион, я жду сегодня вечером к ужину.

Это было сказано на прощание, и молодые люди встали. Выйдя в коридор, Маркус взглянул на Кемпиона.

— Что вы думаете по поводу всего этого? — спросил он.

Слабая улыбка появилась на бледном лице Кемпиона.

— Я надеюсь, что пригожусь, — тихо ответил он.

В холле они мельком увидели угрюмого высокого мужчину, которого испуганная Элис провожала в библиотеку. Два полицейских стояли у дверей. Лицо Кемпиона оживилось.

— А, здесь появились ребята в синей форме, — сказал он. — И Станислаус Оатс возглавляет расследование. Ну что ж, нам наконец-то повезло.