Полночная разбойница

6

Прошло несколько дней, прежде чем Морган добился, чтобы Дэниела выполнила свое обещание и поехала вместе с ним к сэру Джасперу Уилтону. Она не отказывалась, но ее постоянно удерживали дома какие-то неотложные дела. Но наконец, как, посмеиваясь про себя, думал Морган, у нее закончился запас отговорок и всевозможных хитростей, с помощью которых она ловко избегала его общества на протяжении этих дней, и теперь они скакали бок о бок по направлению к Мерривуду.

Вот если бы он попросил леди Элизабет поехать вместе с ним, она согласилась бы тут же, а не мучила его отговорками целых четыре дня! Но перспектива кататься верхом с красавицей Элизабет почему-то вовсе не прельщала Моргана. К тому же она, как и многие женщины, предпочитала ездить медленно, чинно, ведя бесконечные скучные разговоры о всяких пустяках. Такие прогулки навевали на Моргана отчаянную скуку. Сам он любил быструю верховую езду, так, чтобы ветер свистел в ушах.

Вспомнив, что ему рассказывали о пристрастиях Дэниелы, Морган предложил ей перейти на галоп, к его удовольствию, девушка тут же с радостью согласилась, и они помчались вперед по широкой равнинной дороге, петляющей между холмами и перелесками.

Настроение у Моргана было великолепное. Его все радовало – и ясное солнечное утро, и свежий после дождя воздух, напоенный запахом свежескошенной травы, и более всего – его прелестная спутница. Он слегка придерживал своего горячего коня, чтобы постоянно находиться на полкорпуса позади Дэниелы. Ему доставляло удовольствие смотреть на то, как она ловко держится в седле, как уверенно и вместе с тем с какой грацией управляет своей лошадью. На ней, как и в тот, первый, раз была надета скромная коричневая амазонка, подчеркивающая ее тонкую талию и эффектно обрисовывающая аппетитные округлости бедер, и Морган поймал себя на том, что откровенно любуется ею.

Эта девушка не переставала его удивлять. А если быть более точным – она все более занимала его мысли. Морган вспомнил тот день, когда они вместе с Дэниелой ездили к домику священника. По возвращении их встретила разобиженная Элизабет, и, чтобы успокоить свою предполагаемую невесту, Моргану пришлось пообещать, что вечер он посвятит ей. И действительно, он вполне искренне старался уделить ей максимум своего внимания. Но во время обеда, сидя рядом с Элизабет, он с некоторой досадой обнаружил, что ему откровенно скучна его спутница, и стал прислушиваться к тому, что говорит Дэниела, сидящая на другом конце стола. В отличие от большинства женщин, утомляющих его своей пустой болтовней о нарядах, модах и последних сплетнях, Дэниела с живостью и остроумием рассуждала на самые разные темы, могла легко подхватить самый неожиданный разговор.

Морган и сам поражался, насколько ему приятно общество этой удивительной, ни на кого не похожей девушки. Но в то же время, несмотря на весь свой опыт обращения с женщинами, он подчас терялся и не знал, как себя с ней вести. Он привык к тому, что женщины сами искали его внимания, а если и делали вид, что отвергают его, то лишь затем, чтобы раздразнить в нем азарт охотника. Морган прекрасно знал все их уловки и правила игры. Однако поведение Дэниелы никак не укладывалось в общепринятые рамки. Она откровенно избегала его. Это не было игрой или притворством – и именно это задевало его самолюбие гораздо больше, чем он сам готов был в том признаться.

Она избегала его, но, по ее же собственному признанию, была вовсе не так строга с этим хлыщом и сластолюбцем Ригсби! Если бы не подтверждение самой Дэниелы, Морган ни за что бы в это не поверил. И теперь мысль о том, что она могла предпочесть такое ничтожество, но отвергает его, Моргана, казалась ему особенно нестерпимой.

Погруженный в свои мысли, Морган не заметил, как они подъехали к узорчатым чугунным воротам, покрытым позолотой. Здесь начиналось поместье Мерривуд. Они подождали, пока старик привратник откроет им, и въехали на широкую подъездную аллею, ведущую к красивому особняку, расположенному на вершине невысокого холма. Шесть ионических каменных колонн, поддерживающих портик центрального входа, придавали всему строению вид величественный и строгий.

Пока они ехали по тенистой аллее, Дэниела обернулась к Моргану с неожиданно озорной и чуть кокетливой улыбкой, от которой у Моргана все внутри перевернулось и он едва не забыл, с какой целью приехал сюда. В эту минуту он готов был забыть обо всем на свете.

– Интересно, как вам понравится сэр Джаспер, – между тем сказала Дэниела. – Мне он кажется очень приятным собеседником. Я разговариваю с ним гораздо охотнее, чем со многими другими, в особенности теми джентльменами, что собрались в эти дни у нас в доме. И я очень рада, что вы предоставили мне предлог навестить Мерривуд.

Морган вопросительно приподнял брови.

– Не думал, что вам нужен предлог, чтобы навестить соседа.

– Нужен, если этот сосед – сэр Джаспер. Бэзил будет вне себя от ярости, когда узнает, что мы приезжали сюда.

Но в планы Моргана вовсе не входило сообщать кому бы то ни было, и тем более – Бэзилу, о своем визите. Чем меньше народу будет об этом знать и задавать вопросы, на которые он вовсе не собирался отвечать, тем лучше для всех.

– Так зачем же сердить нашего гостеприимного хозяина, – он заговорщицки улыбнулся Дэниеле. – Давайте не станем упоминать при нем о нашей поездке. Согласны?

– Ну конечно, согласна. Мне совсем не хочется переживать еще один неприятный разговор с братом. Хотя я совершенно не понимаю, отчего Бэзил так ненавидит сэра Джаспера, – добавила она задумчиво.

– Вот как? Вы полагаете, что он его ненавидит? – Морган с любопытством посмотрел на девушку. Бэзил довольно откровенно высказывался по поводу политических пристрастий своего соседа, но едва ли это можно было назвать ненавистью. Возможно ли, чтобы Дэниела так заблуждалась? Или здесь скрывалось что-либо иное? – Может быть, ваш брат просто не одобряет его политические взгляды?

– Да нет, что вы, политика тут ни при чем. Просто Бэзил воспринял как личное оскорбление, что человек такого низкого происхождения смог получить одно из богатейших поместий в нашем округе. Брат говорит, что сэр Джаспер – всего лишь торговец и недостоин нашего внимания. Боюсь, Бэзил, как многие аристократы, придает гораздо большее значение родословной человека, а не его личным качествам.

– Надеюсь, меня вы к их числу не относите? – насмешливо спросил Морган.

– Я... честно говоря, я и сама не знаю, что мне о вас думать, – тихо ответила девушка, отворачиваясь.

Ее неуверенный, смущенный тон очень порадовал Моргана. Он надеялся, что она испытывает к нему такое же влечение, как и он к ней, но только еще не вполне осознает это.

– Поверьте, для меня личные качества человека значат гораздо больше, чем его происхождение. Я вообще придаю не слишком большое значение родословной.

– В отличие, конечно, от вашего важного брата.

– Вы несправедливы к Джерому. Вы просто его еще мало знаете.

– А я и не собираюсь узнавать его лучше. По-моему, он очень скучный и надменный человек. Он, наверное, вообще никогда не улыбается.

– Вы не правы. Напротив, последнее время он улыбается очень часто – с тех пор, как женился на Рейчел. Да и какой бы мужчина на его месте не улыбался, глядя на такую жену.

Дэниела ничего не ответила и нахмурилась, чуть поджав губы. Такая реакция весьма озадачила Моргана. Он никак не мог понять, что в его словах могло ее рассердить, но благоразумно решил переменить тему.

– Вы сказали, что ваш брат считает сэра Джаспера недостойным своего внимания. Однако, как я вижу, вы так не считаете?

– Конечно, нет. Я уважаю и восхищаюсь им. Он многого достиг благодаря своему уму и исключительной трудоспособности.

– И все же, откуда он родом?

– Этого я не знаю. Он никогда не рассказывал о своем прошлом. Только однажды, по случайно сорвавшимся у него словам я смогла заключить, что он вырос в одном из беднейших кварталов Лондона. Я знаю лишь, что он был моряком, сначала простым матросом, а потом капитаном и владельцем корабля. Теперь он владеет несколькими торговыми кораблями, фарфоровой фабрикой и бог знает чем еще. Ему около шестидесяти, и он, как сам часто про себя говорит, богат, как Мидас.

– И любит, видно, похвастаться?

Дэниела задумчиво улыбнулась, качая головой.

– Будь на его месте другой человек, так это, наверное, и выглядело бы. Но он просто очень откровенен, даже в чем-то простодушен. Ему совершенно не свойственны никакие претензии. Этим-то он мне и симпатичен. Он откровенно говорит, что купил свой титул и за сколько, и ничуть не стесняется этого. Он вообще очень независим, его совершенно не интересует, что говорят или думают о нем другие люди.

Они подъехали к входу и спешились. Дэниела любовным взглядом окинула высокий портик и увитую плющом стену.

– Мне всегда нравился этот дом. Не сравнить с таким архитектурным монстром, как Гринмонт.

Они вошли в дом, где их встретил лакей в ярко-красной, расшитой золотом ливрее, и провел в салон, напоминающий убранством залы королевского дворца.

Потолок здесь был украшен позолоченной лепниной, а пол выложен геометрическим орнаментом из черного, белого и голубого мрамора. Большие полотна известных художников в резных золоченых рамах украшали стены. Стулья, кресла и канапе были выполнены из дорогих пород дерева и обтянуты роскошным дамасским шелком малинового цвета. На столиках с инкрустацией стояли изумительные по красоте вазы с цветами.

Заверив гостей, что сэр Джаспер выйдет к ним через минуту, слуга величественно удалился.

И действительно, хозяин не заставил себя ждать. Спустя всего несколько минут в комнату вошел невысокий худощавый человек с пышными седыми волосами. Весь его облик излучал энергию и радушие.

– Неужели леди Дэниела! Клянусь честью! Какой приятный сюрприз! – И тон, и радостное выражение лица яснее слов говорили, что он искренне рад ее видеть.

Затем его внимание привлек лорд Морган, и он обратил на него проницательный взгляд своих умных светло-серых глаз.

– А кто этот господин с вами? Лакей сообщил, что вы приехали не одна, но он, очевидно, не правильно расслышал имя.

Дэниела представила их друг другу, и сэр Джаспер заметил с неожиданной хитрой улыбкой:

– Именно так и доложил мой слуга, но я решил, что он ослышался. Ведь вы – брат герцога Уэстли, не так ли?

– Совершенно верно. Но отчего это так вас удивляет?

– В здешней округе даже бароны считают ниже своего достоинства навещать меня. – Спокойный, чуть насмешливый тон Уилтона явно свидетельствовал, что его мало заботит пренебрежение соседей. – Вот я и спрашиваю себя, чему я обязан такой честью – видеть в моем доме брата самого герцога.

Такая откровенность позабавила Моргана. Но Дэниела ведь его предупреждала, что сэр Джаспер привык все говорить напрямую. Теперь Морган получил возможность сам в этом убедиться и не смог удержаться от улыбки.

– Я приехал к вам потому, что меня очень интересует французская мебель. Леди Дэниела говорила, что у вас есть великолепные образцы.

– Да, верно, есть. Мне и самому она нравится. Надо отдать должное этим лягушатникам, они умеют делать мебель.

Сэр Джаспер охотно провел их по комнатам, с гордостью показывая прекрасные столики, бюро и секретеры, изготовленные из дорогих пород дерева, искусно украшенные золоченой бронзой и инкрустацией. Интерес Моргана был далеко не так велик, как он демонстрировал, но даже он не остался равнодушен к изумительной коллекции баронета. Вкус у этого человека был превосходный.

Затем хозяин провел своих гостей обратно в салон и предложил напитки и сладости. Но они отказались.

– Готов поклясться, ваш братец не знает, что вы здесь, – сказал Уилтон, бросив на Дэниелу проницательный взгляд.

– Вы правы, – смущенно призналась девушка. – И поэтому нам уже пора ехать.

– Но я бы хотел посмотреть картины, – поспешно сказал Морган. Уезжать, ничего не узнав по интересующему вопросу, никак не входило в его планы. – Если наш любезный хозяин, конечно, не против.

– Прошу вас, милорд. – Уилтон гостеприимным жестом обвел комнату. – К сожалению, я не знаю, кто именно изображен на этих портретах, знаю лишь, что все это – представители рода Болтонов.

Морган обошел комнату, разглядывая полотна. В большинстве своем это были портреты в полный рост. На них были изображены представительные мужчины и женщины в роскошных нарядах. Когда Морган дошел до окна, где висел портрет коренастого молодого человека в красном, расшитом золотом камзоле, Уилтон заметил:

– Это единственный портрет, о котором я что-то знаю. Вы сейчас смотрите на последнего хозяина Мерривуда. Лорд Чарльз Болтон владел этим поместьем до того, как оно было у него конфисковано за измену.

Морган едва не потер руки – наконец-то разговор принимал нужное ему направление.

– Мне говорили, что этот Болтон участвовал в восстании якобитов в тысяча семьсот пятнадцатом, – небрежным тоном заметил он, внимательно вглядываясь в портрет.

– Да, именно так. Он должен был быть арестован, но ему удалось бежать из страны.

– Возможно, ему помогал кто-нибудь из соседей? Наверное, здесь есть и другие, разделяющий его взгляды, как вы думаете?

Сэр Джаспер невесело рассмеялся.

– Большинство здешних господ, как брат леди Дэниелы, например, вообще не желают со мной знаться, а тем более говорить о своих политических симпатиях.

Тем временем Морган внимательно разглядывал портрет. Чарльз Болтон ему неуловимо кого-то напоминал, но он никак не мог понять – кого именно. Молодому человеку на портрете было лет двадцать – двадцать два. Приземистый, широкий в кости, он был облачен в дорогой, расшитый золотом камзол до колен. Белые шелковые чулки поддерживались подвязками с алыми, в тон камзолу бантами. Красные туфли на высоких каблуках украшены золотыми пряжками с рубинами. Пышный парик с длинными каштановыми локонами обрамлял широкоскулое лицо. Что-то знакомое почудилось Моргану в его вызывающей позе – выпяченная грудь, надменно поднятый подбородок, дерзкий взгляд маленьких, глубоко посаженных глаз.

– Пожалуй, красавцем его не назовешь, – сообщил Морган результат своего пристального изучения сэру Джасперу.

Тот усмехнулся и подошел ближе к портрету.

– Что верно, то верно. И тем не менее я слыхал, что он имел особый подход к дамам. Говорят, некоторые здешние девицы и даже замужние дамы выплакали себе все глаза, когда он исчез.

– А сам он не был женат?

– Нет. Да и вообще он был дураком.

– Почему? – удивился Морган. – Потому что не женился?

– Да нет. Просто я никак не могу взять в толк, зачем человеку рисковать своей жизнью и всем своим имуществом ради такой дурацкой цели. Посадить на трон сына короля, который, насколько я могу судить, не лучшим образом справлялся со своими обязанностями и вверг свою страну в неисчислимые бедствия! Да для этого надо быть круглым дураком!

Слышать такие высказывания от предполагаемого сторонника якобитов? Ну это уж слишком. Морган искоса взглянул на сэра Джаспера. Не пытается ли тот нарочно убедить его в своей лояльности королю Георгу?

Осторожно выбирая слова, Морган заметил:

– Я полагаю, вы не испытываете большой симпатии к якобитам?

– Да совсем никакой! Впрочем, я вообще далек от политики. Скажу вам честно, я даже не вижу явной разницы между вигами и тори.

– А как вы думаете, нет ли здесь, в доме, подземного хода, через который Чарльз Болтон мог бежать, когда его пришли арестовывать? – спросил Морган, стараясь не выдать своего особенного интереса к этой теме.

– Есть, есть! – оживился Уилтон. – Я недавно наткнулся на такой ход. Вполне возможно, что Болтон выбрался через него.

– Подземный ход? – с интересом воскликнула Дэниела, которой весь этот разговор о якобитах начал порядком надоедать. – Вы нам его покажете?

Однако по некоторому замешательству, отразившемуся на лице сэра Джаспера, Морган понял, что тот не в восторге от этой идеи. И его подозрения, которые начали было утихать, вновь вспыхнули с новой силой.

– Ну пожалуйста, сэр Джаспер, – между тем упрашивала старика Дэниела, – ну пожалуйста, покажите нам его!

И сэр Джаспер, который, по-видимому, был очарован Дэниелой, не смог ей отказать. Он жестом пригласил их следовать за собой и повел в библиотеку. Стены здесь были отделаны дубовыми панелями, а возле одной стены стояла массивная конторка, на которой возвышался канделябр вычурной формы. На столешнице лежала раскрытая конторская книга. Видимо, перед их приходом Уилтон проверял счета.

Возле конторки на стене висел щит. На поле, разделенном на три части, были изображены три льва, стоящие на задних лапах, два в профиль, и один – анфас. К этому щиту и подошел хозяин.

– Фамильный герб Болтонов, – пояснил он и надавил на правый глаз изображенного в центре льва. Вся дубовая панель, на которой висел щит, повернулась, открывая узкий проход с уходящей вниз каменной лестницей.

– И как же вы смогли обнаружить этот ход? – с подозрением спросил Морган.

– Да очень просто. Мне показалось, что в глазу у льва какое-то грязное пятно. Я принялся его оттирать и случайно с силой нажал, – с охотой объяснил сэр Джаспер.

– Леди Дэниела, – вдруг воскликнул Морган, – куда вы?

Но Дэниела, выхватив свечу из канделябра, уже спускалась по лестнице.

– Я хочу посмотреть!

– Боже правый, – воскликнул обеспокоенный хозяин, – леди, вернитесь! Там темно, грязно и опасно. Этим ходом уже много лет никто не пользовался!

– Куда ведет эта лестница? В погреб?

– Нет, в потайную комнату. А из нее начинается подземный ход.

– И где он заканчивается?

– Не знаю. Я никогда по нему не ходил. Ход старый, он просто выкопан в земле и очень плохо укреплен. Умоляю вас, леди, вернитесь, пока стены не обрушились на вас!

Слова Уилтона не на шутку встревожили Моргана.

– Ад и сто чертей! – воскликнул он. – Дэниела, сейчас же вернитесь! Я вам приказываю!

Едва ли это был правильный тон, но ему некогда было выбирать выражения.

– Я просто хочу посмотреть, куда ведет туннель! Это очень интересно! – Голос Дэниелы звучал все глуше.

Морган скрипнул зубами. Ну какого черта она его не слушает! Безрассудная девчонка! Выдрать ее как следует!

– Боже мой, – внезапно донеслось до них из темноты. – У меня свеча погасла.

Бормоча про себя ругательства, Морган скинул камзол и, вытащив еще одну свечу из канделябра, поспешил к лестнице.

– Я приведу ее назад! – крикнул он сэру Джасперу.

Лестница была такой узкой, что его плечи с трудом помещались между стенами. Моргану пришлось повернуться боком, чтобы не задевать грязные, влажные камни. По мере того, как он спускался, воздух становился все более затхлым и тяжелым.

Достигнув конца лестницы, Морган оказался перед черным туннелем, уходящим куда-то в сторону. Он старательно прислушивался, но ничего не услышал. Черт возьми, где же Дэниела? Он громко окликнул ее.

– Я тут, в потайной комнате, – донесся до него из темноты оживленный голос.

Как бы Морган ни сердился, он не мог не оценить спокойного мужества девушки, не испугавшейся кромешной тьмы. Сам он ненавидел такие вот узкие, тесные пространства. Ему сразу же становилось трудно дышать, сердце начинало неистово колотиться, и лоб покрывался холодным потом. Он ничего не мог с собой поделать.

К его ужасу, потолок в проходе был совсем низким, так что ему пришлось наклонить голову и немного согнуть колени. В такой неудобной позе Морган, тяжело дыша, шел вперед, проклиная бездумную отвагу Дэниелы и мечтая снова оказаться на свежем воздухе. Он предпочитал свет и простор.

– О, как хорошо, вы принесли свечу!

Морган, изогнувшись, поднял голову и увидел впереди проем, ведущий в небольшое помещение. Через несколько шагов он вошел в комнату и с облегчением выпрямился. Дэниела ждала его здесь, с испачканным лицом и глазами, сверкающими в предчувствии приключений. Неожиданно она показалась ему такой желанной, что он с трудом подавил порыв прижать ее к себе и поцеловать.

Поразившись своей столь странной в данных обстоятельствах реакции, Морган подошел к девушке. Она зажгла свою свечу от пламени горящей свечи и с улыбкой посмотрела ему в глаза. Еще немного, и он бы поддался своему внезапному порыву. Чтобы избежать искушения, Морган оглянулся вокруг, рассматривая небольшую комнату, больше похожую на склеп.

У дальней стены стояла удобная на вид кровать, возле нее стул и стол, на котором стояли подсвечник и пустая бутылка из-под вина. Морган с удивлением присвистнул.

Похоже, этой комнатой пользовались не так уж давно. Внезапно он заметил под кроватью какой-то листок. Нагнувшись, он поднял старый номер «Ирвинг пост» и сразу же взглянул на дату. Газета вышла три месяца назад. Итак, совсем недавно кто-то скрывался в этой комнате. Морган недоуменно покачал головой. Но в следующую минуту он уже забыл об этом, так как обнаружил, что Дэниела опять исчезла.

– Дэниела! – крикнул он в темноту, теряя последнее терпение. – Где вы, черт вас возьми!

– Я хочу посмотреть, куда ведет этот ход, – услышал он откуда-то издалека.

Морган шагнул следом, с ужасом вспоминая слова Уилтона, что проход не укреплен и может в любую минуту рухнуть.

– Немедленно возвращайтесь! – с отчаянием крикнул он. – Это слишком опасно!

– Если вы боитесь, то не ходите за мной! А я пройду до конца и вернусь!

Только этого еще не хватало! Чертыхнувшись про себя, Морган поспешил следом. Как и предупреждал Уилтон, дальше ход не был укреплен каменными стенами и представлял собой что-то вроде норы, вырытой в земле. Он был таким же узким и низким, как и предыдущий, и Моргану вновь пришлось согнуться в три погибели. Наконец где-то впереди забрезжил неяркий свет.

– Дэниела, подождите! – хрипло крикнул Морган. Он опять начал задыхаться.

Дэниела остановилась и обернулась к нему с таким радостным, оживленным выражением на лице, что вся злость Моргана тут же растаяла без следа.

– Идемте быстрее, вон там уже виден конец! – И, снова повернувшись, она поспешила вперед по сырому грязному туннелю, который начал подниматься вверх под небольшим уклоном.

Девушка явно не разделяла его неприязни к тесным, темным помещениям. Морган едва не застонал. Да ей нужен телохранитель, который охранял бы ее от ее же собственного безрассудного упрямства!

Казалось, прошла еще целая вечность, когда они наконец достигли конца этой проклятой норы. Здесь проход расширялся, так что Морган мог наконец стоять рядом с Дэниелой, выпрямившись во весь свой рост. Свет пробивался сквозь узкую щель вверху. Внимательно приглядевшись, Морган увидел деревянную дверь, а под ней к стене туннеля была прислонена грубо сколоченная лестница, связанная для верности кожаными ремешками.

Морган потянулся вверх и, приподняв дверцу, выглянул наружу. Он увидел камни и корни деревьев. В следующее мгновение он уже взобрался по лестнице и оказался в сосновом лесу, с жадностью вдыхая чистый свежий воздух, пропитанный целительными ароматами нагретой хвои и цветов. Он несколько раз с шумом выдохнул, стараясь очистить легкие от удушливого смрада подземелья. Боль и непонятный ужас, которые всегда сжимали его сердце в тесном помещении, постепенно отпускали его, тело наполнялось легкостью и живительной энергией.

Из проема показалась голова Дэниелы. Ее непослушные огненно-рыжие кудри, выбившиеся из прически, были щедро обсыпаны землей. Морган нагнулся и, обхватив девушку за талию, одним рывком вытащил на поверхность. Но не спешил отпускать ее. Так они и стояли, тесно прижавшись друг к другу, и руки Моргана, словно против его воли, двигались по соблазнительным изгибам ее стройного тела. В эту минуту он не смог бы отпустить ее даже под страхом смерти.

Неожиданно Дэниела громко прыснула. Морган замер, продолжая сжимать ее талию.

– Могу я узнать, что вас так рассмешило? – глухо спросил он, пытаясь выровнять дыхание.

– Да вы же сами, – весело ответила Дэниела. Никогда еще женщины не смеялись над ним в столь интимные моменты!

– Вот как, – сухо сказал Морган, опуская руки. – Счастлив, что дал вам повод для веселья.

– Вы бы тоже смеялись, если бы могли себя увидеть, – беззаботно сказала она, не обращая внимания на внезапное изменение его тона. – Вы покрыты таким слоем грязи, что напоминаете сейчас какого-нибудь углекопа.

Морган оглядел себя и с грустью убедился в правоте Дэниелы. Можно было себе представить, что там с его лицом.

Чтобы скрыть замешательство, Морган нагнулся и прикрыл дверцу. С наружной стороны она была покрыта слоем дерна. Морган обратил внимание, что вокруг валялось множество веток. Видимо, ход был тщательно замаскирован. Тогда он опустился на колени и навалил на дверцу ветки и иглы, стараясь сделать ее как можно незаметнее.

– Вы знаете, где мы сейчас? – спросил он, поднимаясь на ноги. Дэниела кивнула:

– Да, конечно. У нас здесь только один сосновый лес. Мерривуд должен быть вон в том направлении. – Она показала рукой на запад. – Если мы пойдем туда, то выйдем к ручью.

Девушка вся так и светилась от возбуждения. И Морган с восхищением отметил, как преобразилось при этом ее лицо. Свежий румянец и сверкающие зеленые глаза сделали ее по-настоящему хорошенькой.

Они отправились в сторону Мерривуда, оставив сосновый лес позади. Теперь они шли по лугу, и тропинка спускалась все ниже, пока наконец не вывела их к ручью. Стоя на берегу по пояс в высокой прибрежной траве, Морган огляделся и неожиданно для себя увидел невдалеке, прямо на высоком берегу, убогую лачугу, кое-как сколоченную из досок и уже порядком сгнившую.

– А это что там еще такое?

– Это хижина старого Руфуса Денни. Он не совсем в своем уме. Его здесь называют Полоумный Денни. – Дэниела поддела носком туфли камешек и скинула его в ручей. – Вообще-то он не опасен. Хотя последнее время поговаривают, что он совсем тронулся умом. И ему чудятся всякие лешие и привидения.

– И давно он живет здесь?

Дэниела покачала головой, стараясь не смотреть на Моргана.

– Он из семьи фермера-арендатора из Гринмонта. Там он прожил всю свою жизнь, пока Бэзил не обвинил его в браконьерстве. И тогда отец выгнал его из имения. Я никогда не верила, что Денни был виновен, и пыталась заступиться за него, но отец и слушать ничего не хотел. Тогда Денни пришлось уйти в лес.

– И на чьей же земле он теперь живет?

– Эта земля принадлежит сэру Джасперу. Он один из немногих, кто не чурается бедного Денни. Сэр Джаспер, как и я, уверен, что он никому не причинит вреда. Да только с нами мало кто согласен.

Пока она говорила, Морган присел над ручьем и вымыл перепачканные землей руки и лицо. Затем достал из кармана батистовый платок и, обмакнув в воду, поднялся и стер несколько грязных полос с лица девушки.

– Я знаю еще всего двух женщин, – с неожиданной нежностью сказал он, – которым хватило бы смелости вот так же запросто отправиться по этому темному ходу, ведущему неизвестно куда.

При этих словах неожиданная тень набежала на лицо Дэниелы, и оно потухло, словно облако закрыло солнце.

– Почему-то я не сомневаюсь, что одна из них – Рейчел, – сказала она, даже не пытаясь скрыть язвительные нотки, внезапно прозвучавшие в ее тоне.

Морган не мог этого не заметить и с изумлением уставился на нее.

– Как вы догадались? – спросил он, не зная, что ему и думать.

Дэниела только молча пожала плечами. Кто же еще это мог быть, если не Само Совершенство? Она сама удивлялась, откуда вдруг взялась эта неприязнь по отношению к женщине, которую она никогда даже не видела. С внезапным раскаянием она напомнила себе, что еще совсем недавно была благодарна этой незнакомой женщине за то, что та спасла жизнь Благородного Джека.

Но теперь вместо благодарности она вдруг ощутила горький укол ревности. Что, если Благородный Джек так же влюбился в эту несравненную красавицу, как герцог и его брат? Ведь, судя по тому восторгу, с которым говорил о ней лорд Морган, никто не мог устоять против ее чар.

– А кому же принадлежит честь быть второй после Рейчел? – спросила Дэниела, пытаясь отвлечься от неприятных мыслей.

– Ее невестка Меган, леди Арлингтон. Она замужем за Стивеном, братом Рейчел.

– Это не тот ли самый лорд Арлингтон, который принадлежит к кругу друзей Энтони Дентона? – спросила Дэниела.

Во время ее первого и единственного лондонского сезона многие молодые люди мечтали быть принятыми в этот заветный узкий круг утонченных циничных аристократов, посвятивших свою жизнь одним только удовольствиям, но зато достигших в этом самых невероятных и подчас запретных высот.

Эти бездельники вызывали у Дэниелы откровенное презрение, но она никак не могла избежать их общества, так как Бэзил отчаянно стремился стать среди них своим человеком. Он упорно обхаживал этих молодых людей, но, несмотря на все его усилия, они так и не сочли его достойным быть принятым в их круг, чем страшно задели его самолюбие.

Вопрос Дэниелы заставил Моргана напрячься.

– Вы встречали Стивена и Тони? – подозрительно прищурившись, спросил он.

– Да, – ничего не подозревая, просто ответила Дэниела. – Нас знакомили. Но я не принадлежу к тем женщинам, которые могут их интересовать. В числе любовниц Арлингтона были самые красивые женщины Лондона.

– Да уж, действительно, – заметно повеселев, согласился Морган. – Вы явно к ним не принадлежите. – И он с явным облегчением рассмеялся.

Дэниела нахмурилась и поджала губы. Она и сама знает, что не слишком красива, чтобы привлекать внимание мужчин, но, черт побери, разве это повод для смеха?

– Я слышала, что лорд Арлингтон умер.

– Да, так все считали после того, как его похитили в Дувре. О нем ничего не было известно более двух лет. А затем он сумел вернуться на родину. Да еще и привез с собой милую жену. Впрочем, Рейчел никогда не теряла надежды на то, что он жив.

«Ну вот, еще одно достоинство этой несравненной леди!» – подумала Дэниела и, устыдившись своего раздражения, заметила:

– Как мне жаль его бедную жену! Ведь это, наверное, ужасно – быть женой такого бессердечного сластолюбца, как лорд Арлингтон.

– Почему же, – было видно, что Моргана откровенно позабавило такое замечание, – Меган просто светится от счастья. Она обожает Стивена.

– Значит, она просто не представляет себе, что это за тип мужчин, к которым принадлежит ее муж, – уверенно заявила Дэниела.

Морган так игриво усмехнулся ей в ответ, что ее бедное сердце внезапно остановилось, а затем забилось в бешеном ритме.

– Подозреваю, что именно вы об этом знаете меньше всех. К тому же Стивен очень изменился с тех пор, как вернулся из Америки.

Дэниела позволила себе в этом усомниться, но промолчала. Вместо этого она взяла из рук Моргана носовой платок.

– Теперь моя очередь, – сказала она тихо и принялась оттирать остатки грязи с его лица. Морган застыл и стоял, не шелохнувшись, все время, пока она старательно вытирала его щеки, нос и лоб.

Наконец она закончила и, опустив руки, улыбнулась своей заразительной озорной улыбкой.

– Ну вот. Теперь гораздо лучше. На углекопа вы больше не похожи – правда, на лорда пока тоже.

Она посмотрела ему в глаза, и словно что-то вспыхнуло у нее внутри от его странного взгляда, приковавшего к себе ее взгляд. Дэниела судорожно вздохнула, и в следующее мгновение он притянул ее к себе и припал к ее губам жадным, долгим поцелуем. В первое мгновение она была слишком ошеломлена этим бурным натиском, чтобы как-то отреагировать, но затем пламя, которое он разжег в ее сердце, поглотило ее, и она начала отвечать на его поцелуи с не меньшим пылом.

Морган застонал и прижал ее к себе еще крепче, словно стремясь полностью поглотить ее тело, тающее в его объятиях.

Дэниела почти не чувствовала под собой ног – только этот странный расплавленный огонь, текущий по всему ее телу и туманящий голову. И если бы не сильные объятия Моргана, она, наверное, просто упала бы. В безотчетном порыве она откинула назад голову, подставляя ему для поцелуев шею.

Морган не заставил себя долго упрашивать. Его горячие губы медленно заскользили вниз, прокладывая цепочку обжигающих поцелуев вдоль изящно изогнутой шеи к вырезу платья.

Поддерживая ее одной рукой, Морган резким движением сорвал с ее платья кружевную косынку, завязанную поверх глубокого декольте. Она чувствовала, как его торопливые пальцы расстегивают лиф платья, но была так ошеломлена захватившими ее чувствами и ощущениями, что просто не сознавала до конца, что он делает и что затем последует.

Его горячие губы двинулись дальше, покрывая поцелуями верхнюю часть груди.

– Дэниела, – почти простонал он, – ты сводишь меня с ума.

Наконец его губы добрались до вожделенной цели, и он припал к ее соску, лаская его языком. Неизведанные, дивные ощущения пронзили девушку, лишая ее всякой способности сопротивляться непонятным и пугающим чувствам. Невероятное пьянящее наслаждение охватило ее тело.

Но вместе с этим наслаждением в памяти, подобно взрыву, вспыхнуло страшное воспоминание о других – жестких и беспощадных – губах, возвращая ее из сладкого полусна. Она вдруг отчетливо вспомнила, что последовало за этими поцелуями, и поняла, что сейчас произойдет.

С неожиданной силой, удесятеренной ужасом, пришедшим на смену сладкому опьянению от поцелуев, Дэниела внезапно забилась, вырываясь из объятий Моргана.

От неожиданности Морган мгновенно выпустил ее.

– Ад и сто чертей! Дэниела! Что случилось? – Казалось, он был смущен не меньше, чем она.

– Оставьте меня! – выкрикнула Дэниела, едва сдерживая рыдания. Она резко повернулась и, подхватив подол платья, побежала в сторону Мерривуда, почти не разбирая дороги. Прочь, прочь от этого человека и его обольстительных, невыразимо сладких поцелуев.

Но в глубине души она понимала, что бежит не от Моргана. Она пыталась убежать от самой себя и от своих ужасных воспоминаний.