Полночная разбойница

7

Вечером того же дня Дэниела осталась в своей спальне и даже не спустилась к столу. Сказавшись больной, она велела подать обед себе в комнату. После сцены у ручья, о которой она не могла вспоминать без дрожи и краски стыда, Дэниела даже представить себе не могла, как она теперь встретится с лордом Морганом.

В полном смятении она бесцельно ходила по комнате, снова и снова перебирая в памяти события сегодняшнего утра. Как же получилось, что она так легко поддалась ему? Ее потрясло даже не то, что он пытался с ней сделать, – что еще можно было ждать от мужчины, а в особенности от такого повесы и донжуана, как лорд Морган. Но как она могла позволить ему это, да еще с такой охотой! Дэниела не собиралась лукавить перед собой – она хорошо помнила, с какой страстью отвечала на его поцелуи. Даже сейчас от одного только воспоминания о его горячих губах у нее кружилась голова и сладко щемило в груди. И это пугало ее больше всего остального. Но, кроме страха, в ее душе поселилась крохотная надежда.

После того как Ригсби с грубой силой овладел ею, она не могла думать о прикосновении и поцелуях мужчин иначе как с отвращением. И она не сомневалась, что так будет всегда и что в объятиях любого мужчины она может испытывать лишь омерзение. Но с Морганом все было иначе. Дэниела с задумчивой улыбкой коснулась пальцами губ, вспоминая, какими нежными и горячими были его губы...

«Какая же ты глупая, Дэниела Уинслоу! – одернула она себя. – Ведь это лорд Парнелл – самый известный распутник и волокита в Лондоне! Ему ничего не стоит соблазнить любую женщину. Теперь понятно почему! А ты и растаяла, вообразила себе невесть что!» И Дэниела схватилась за щеки, вдруг запылавшие от невыносимого чувства стыда. Как быстро и просто он смог добиться своего – теперь, наверное, потешается над глупой деревенской дурочкой! Ну нет, черт возьми, больше этого не случится! Она покажет этому лондонскому щеголю, что ее не так легко соблазнить, как он думает. Вот только хватит ли у нее самой сил противостоять человеку, одна улыбка которого способна лишить ее воли, а поцелуи просто сводят с ума.

В эту ночь Дэниела спала очень плохо, и даже во сне ее преследовал образ лорда Моргана...

Наутро она встала рано с твердым намерением не думать больше о лорде Моргане и отправилась на верховую прогулку. Она навестила некоторых своих друзей и знакомых из семей угольщиков сэра Флетчера, кому-то отвезла лекарства, кому-то одежду, а кому-то достались и деньги из последнего улова Благородного Джека. Да вот беда, деньги почти закончились, а в некоторых семьях, где было много детей или кто-нибудь из взрослых серьезно болен, положение было просто отчаянное. Дэниела не могла без слез смотреть на голодных детишек с печальными глазами и на серые безрадостные лица их матерей, понимая, что она ничем не может им помочь.

Возвращаясь домой, она думала о том, что пора Благородному Джеку вновь браться за оружие. Да только где оно, это оружие? Пока она не найдет способ выкрасть у лорда Моргана свои пистолеты, она ничего не может сделать. Значит, придется действовать – и действовать в самое ближайшее время.

Когда она вечером спустилась к обеду, перед ней тут же возник Морган.

– Что за болезнь лишила нас вашего приятного общества, миледи? – спросил он, и в его голосе неожиданно прозвучала искренняя забота. Дэниела была невольно тронута, но тут же покраснела, вспомнив, какой недуг не позволил ей вчера выйти к гостям.

В голубых глазах Моргана мгновенно вспыхнули веселые искорки, он все понял и улыбнулся.

Разозлившись на него за самодовольную, как ей показалось, улыбку, а пуще на себя, Дэниела напустила на себя надменный вид и холодно ответила:

– Я просто устала и хотела избежать еще одного утомительного и скучного вечера.

Теперь его глаза просто откровенно смеялись.

– Позвольте предложить вам руку и проводить вас к столу, миледи. Обещаю, что сегодня вечером вам скучно не будет.

– Однако вы очень самоуверенны, милорд! – заметила Дэниела, подавая ему руку.

И тем не менее когда час спустя она встала из-за стола, то была вынуждена признать, что Морган сдержал обещание – что-что, а скуки она уж точно не испытывала.

Ей не хотелось признаваться самой себе, но ей было необыкновенно приятно общество этого милого повесы. Он совершенно обезоружил ее своим неиссякаемым чувством юмора и обаянием. И это при том, что у нее не оставалось никаких иллюзий по поводу его истинных намерений. Снова и снова она говорила себе, что должна быть с ним осторожна – еще немного, и она потеряет свое сердце, а это было бы для нее непоправимой, трагической ошибкой.

На следующий день Морган выехал из ворот Гринмонта на своем жеребце в надежде немного развеяться. Ему следовало бы сосредоточиться на якобитском заговоре и задании короля, а вместо этого все его мысли занимала Дэниела. Воспоминания о ее податливых нежных губах, атласной коже и, главное, о ее страстном отклике на его поцелуи на берегу ручья, преследовали лорда днем и ночью, не позволяя думать ни о чем другом.

Ему отчаянно хотелось заняться с ней любовью. В тот вечер он лег спать, изнемогая от желания, и наутро поднялся с одной этой мыслью. Она снилась ему ночью и занимала все его мысли днем. Причем и во сне, и в своих дневных фантазиях он шел гораздо дальше, чем те реальные отношения, на которых они остановились по ее вине.

В этом не было ничего необычного – не она первая вызывала в нем вожделение, а в том, что это всего лишь вожделение, он ни минуты не сомневался. Правда, сила его влечения поражала его самого. Этого он никак не мог объяснить, и это его не на шутку тревожило.

Его богатый опыт в делах такого рода говорил, что стоит овладеть предметом своего вожделения, и очень скоро наступает пресыщение и охлаждение. И сейчас его навязчивой мыслью стало заполучить Дэниелу себе в постель, чтобы избавиться таким образом от этого мучительного влечения к ней, освободить наконец свои мысли и чувства.

Недалеко от Гринмонта с ним поравнялся Ферри, возвращающийся из своей очередной поездки по окрестным деревням.

– Ну что, – нетерпеливо спросил Морган, – удалось узнать что-нибудь новое?

– Да нет. Якобитам здесь, похоже, никто не сочувствует. Говорят, что Уолтер Бригс, укравший деньги у хозяев Гринмонта, был единственным якобитом.

– Черт, мы здесь уже две недели, а не продвинулись ни на шаг! – Морган не мог сдержать раздражения.

– Сегодня вечером в кабаке «Пятнистая корова» соберется много народу. Один местный житель женится и собирается праздновать конец холостой жизни. Пить будут много, а где много пьют, там и много болтают. А о чем еще поговорить, как не о политике. Думаю пойти туда сегодня.

– Я с тобой, – заявил Морган. Все лучше, чем сидеть еще один вечер рядом с Дэниелой, изнемогая от желания и не смея к ней прикоснуться.

Ферри критическим взглядом окинул богатый костюм своего хозяина.

– Только уж тогда придется вам переодеться. Не то с нами вообще никто не станет разговаривать.

– Что ж, значит, тебе придется раздобыть для меня одежду. – И Морган развернул коня в сторону Гринмонта.

По приезде он нашел Бэзила в библиотеке и объявил ему, что не будет на обеде.

– Я намерен немного развлечься сегодня вечером, – небрежным тоном сообщил он. – Хочу посмотреть, что мне может предложить Уорикшир в этом смысле.

Бэзил насмешливо взглянул на лорда и многозначительно ухмыльнулся.

– Полагаю, вы намерены оказать свое внимание какой-нибудь красотке?

– И, возможно, не одной, – в тон ему, с такой же идиотской ухмылкой ответил Морган. – Я слышал, в здешних краях водятся прехорошенькие селяночки.

Моргану было на руку, что виконт решил по-своему объяснить его отсутствие. Меньше будет вопросов.

Дэниела как раз спускалась по лестнице, когда Морган выходил из дома. Она увидела его и на минуту остановилась, не в силах отвести взгляд от его ловкой, высокой фигуры, в который раз подивившись легкости и быстроте его движений, мало свойственной людям его роста и сложения.

Проходя мимо библиотеки, она услышала, как Бэзил ее окликнул.

– Нам сегодня понадобится на один прибор меньше, – сказал он. – Лорд Морган не обедает с нами. Он вообще скорее всего вернется утром.

Неожиданная боль, которую она почувствовала при этом известии, неприятно поразила Дэниелу. Ведь она же собиралась выкинуть его из головы. Так не все ли ей равно, где он собирается провести сегодняшний вечер?

– А куда он пошел?

– По шлюхам.

– Что? – ахнула Дэниела, потрясенная не столько грубостью брата, к которой она привыкла, сколько отвратительным смыслом его слов.

Увидев ее реакцию, Бэзил удовлетворенно хмыкнул.

– Он сам мне сказал, что пойдет по шлюхам. Хотя, если правда то, что я о нем слышал, он и без денег способен соблазнить любую красотку, какую только захочет.

Дэниела отвернулась, не в силах скрыть отвращения. Хотя, с чего бы ей так реагировать? Бэзил ведь не сказал ей ничего нового. Она сама знает, и не только по слухам, какая репутация у лорда Моргана.

– Хорошо еще, что ему хватило благородства не оскорбить мой дом, нарушив законы гостеприимства, – продолжал Бэзил, видя, как неприятен Дэниеле этот разговор. – И, несмотря на все твои заигрывания и бесстыдное поведение, он благоразумно отверг тебя. Что ж, ему не откажешь в здравом смысле или, возможно, просто в хорошем вкусе.

Дэниела едва не задохнулась от ярости и обиды.

– Я никогда не заигрывала с ним, и тебе это прекрасно известно!

– Вот как? – с издевкой спросил Бэзил. – А что же ты делала во время обеда и до этого – в гостиной, когда навязала ему свое общество? Если это называется не заигрывание, то, может, лучше сказать, что ты просто вешалась ему на шею?

– Неправда! Он сам подошел ко мне! И сам предложил мне руку!

Дэниела яростно развернулась и направилась из библиотеки, а вслед ей несся издевательский голос Бэзила:

– Глупости! Ни один мужчина, имеющий хоть толику вкуса, никогда не предпочтет твое общество обществу леди Элизабет Сандерс.

«Что ж, – мрачно подумала Дэниела, – в этом он, без сомнения, прав».

Однако ее настроение немного улучшилось, когда она вспомнила про пистолеты. Отсутствие лорда Моргана открывало перед ней долгожданную возможность – незаметно проникнуть в его спальню. Если его не будет до утра, что ж, тем лучше! У нее хватит времени, чтобы обыскать каждый уголок в его апартаментах.

В «Пятнистой корове» в тот вечер действительно собралось много народу. В большом помещении было довольно темно, и Морган мог не бояться, что кто-нибудь его узнает в той простой грубой одежде, которую раздобыл ему Ферри.

Сам Ферри уже несколько раз посещал эту таверну, его здесь знали, и несколько человек с грубоватой непринужденностью, дружески приветствовали его. Ферри представил им Моргана как своего двоюродного брата. Остальные вообще не обратили на них никакого внимания.

Правда, это никак не относилось к пышногрудой девице, что обслуживала посетителей. Едва завидев Моргана, она тут же оценивающе оглядела его с головы до пят и, видимо, оставшись довольной осмотром, прямо направилась к нему, призывно покачивая бедрами. На вид ей было лет двадцать пять. С пышными черными волосами, рассыпавшимися по обнаженным плечам, и выразительными карими глазами, она показалась Моргану довольно хорошенькой.

Она подошла к ним и низко наклонилась над Морганом, касаясь грудью его плеча. На Моргана пахнуло резким ароматом дешевых духов.

– Что, впервые здесь, красавчик? – спросила она низким грудным голосом.

– Да, – коротко ответил Морган. Любезничать с этой соблазнительной пышечкой никак не входило в его планы.

Девица кокетливо улыбнулась.

– Дженни с удовольствием обслужит тебя, красавчик. И не только за столом.

– По кружке эля мне и моему приятелю, – стараясь говорить хриплым голосом, потребовал Морган и похлопал красотку пониже спины. – Да поживее.

Когда Дженни отошла, Ферри кивнул на длинный стол в глубине. Оттуда доносились грубые голоса и взрывы пьяного хохота.

– Пересядем туда. Я заметил одного старика. Мне говорили, что лучше его никто не знает о том, что творится в округе. Однако Ной, так его зовут, никогда не распускает язык с теми, кого плохо знает, если только его как следует не подпоить. Судя по всему, сейчас благоприятный момент.

Во время обеда Дэниела раздумывала, какой бы ей найти предлог, чтобы улизнуть наверх. Обычно после обеда все допоздна засиживались в гостиной, и у нее было бы достаточно времени, чтобы обыскать комнату Моргана, пока на верхнем этаже никого не было. Однако ее планы неожиданно нарушила Элизабет. Узнав, что Моргана сегодня вечером не будет, она едва дождалась окончания обеда и, сославшись на головную боль, сказала, что поднимется к себе.

Единственными гостями, кроме Элизабет, задержавшимися в Гринмонте после бала, были кузина Дэниелы Марта с мужем, Уильямом Энрайтом. Когда-то Уильям Энрайт был одним из самых верных и преданных поклонников красавицы Элизабет. И вот теперь его интерес вспыхнул вновь. Он явно не собирался уезжать, пока здесь гостила Элизабет. Его беременная жена была просто в отчаянии.

– Я ничуть не удивлен, что леди Элизабет неважно себя чувствует, – заявил сей достойный джентльмен. – Видимо, эти дни что-то неблагополучно с погодой. Я и сам очень плохо спал и теперь просто умираю от усталости. Надо лечь сегодня пораньше. Пожалуй, я тоже пойду к себе. Извини меня, Бэзил.

Он поспешно направился к выходу, а Дэниела подумала, уж не собирается ли он нанести визит красавице Элизабет. Видимо, точно такая же мысль посетила и Марту. Она также встала:

– Я тоже пойду наверх. Знаете, последнее время бедный Уильям что-то жалуется на недомогание. Я очень тревожусь за него. Прошу меня извинить.

Проследив за ней взглядом, Бэзил недовольно проворчал:

– Я тоже пойду. Что толку здесь оставаться?

Дэниела прикусила губу от досады. Теперь, когда все разошлись по своим комнатам, она не сможет незаметно проскользнуть в комнату Моргана. Придется ждать ночи. Хорошо еще, что Морган не вернется сегодня до утра.

Морган начинал уже терять терпение. Ной осушал кружку за кружкой, которые по просьбе Моргана услужливо подносила ему Дженни, и болтал не переставая. Однако до сих пор в его болтовне ничего интересного не было.

Он долго и нудно жаловался на жизнь, на Уальда Флетчера, который платил своим рабочим гроши, помянул добрым словом Благородного Джека, но все это было не то, что хотел бы услышать Морган.

– Некоторые говорят, что было бы лучше, если б на троне оказались Стюарты, – заметил Морган, подделываясь под простонародную речь своих собеседников, – а не иностранец, которому плевать на англичан.

– Ну, здесь вы вряд ли найдете человека, которому бы понравились такие речи, – криво усмехнулся Ной.

– Точно, – поддержал его сосед справа. – На кой шут нам этот папский прихвостень на троне.

– Только такой вор, как Бригс, и мог поддерживать этих Стюартов, – заметил Ной.

– Не забудь Уилтона из Мерривуда, – мрачно сказал сосед.

– Уилтон? Я слышал что-то о нем, – пожал плечами Ной, – только, думаю, вранье все это. И вообще, судя по тому, что говорят о нем арендаторы, таких хозяев, как Уилтон, еще поискать. Вот разве что наш граф.

– Да, жаль, что после того, как с ним произошел несчастный случай, он передал поместье сыну. Лорд Бэзил не хозяин, – пробурчал сосед.

– А это не был несчастный случай, – вдруг заявил Ной, мрачно усмехнувшись. Морган тут же насторожился.

– Как же так? Говорят, коляска просто перевернулась.

– Перевернуться-то она перевернулась, – хитро сощурившись, сказал Ной, – да весь вопрос в том, отчего она перевернулась. Я был там. Я его тогда и вытащил. И я сам видел эту ось. Она была явно подпилена с таким расчетом, чтобы сломаться на первом же камне или ухабе.

– Но тогда это уже убийство! – воскликнул его сосед. – Ведь кучер-то тогда погиб! Почему ты раньше ничего не сказал шерифу?

– А шериф сам там был, – мрачно буркнул Ной. – И сам все видел. У него такие же глаза, как и у меня, разве нет? Другой вопрос, что они хотят видеть. Но это уж его дело, верно?

В его голосе прозвучала явная неприязнь к шерифу.

– Кто же мог желать графу смерти? – спросил Морган, не надеясь, впрочем, на ответ.

– Да был тут один сумасшедший. Очень он серчал на графа. Полоумный Денни. Может, слыхали? Когда граф его выгнал за то, что тот якобы охотился в его лесах, он очень сердился. Да ведь и подумать – его отец и дед жили на этой земле и обрабатывали ее. Тут бы и любой озлился.

– Так вы думаете, это Денни потрудился над осью? – спросил Морган.

– Кто ж его знает. Да тут все слышали, как Денни кричал, что еще поквитается с графом. Ну сумасшедший, чего с него возьмешь.

– А сейчас он и вовсе спятил, – заметил сосед. – Все твердит, что по лесу ходят мертвецы.

Больше в тот вечер Моргану ничего не удалось услышать интересного. С трудом избежав призывных взглядов Дженни, он вскоре ушел, оставив Ферри в компании Ноя и его словоохотливого соседа.

По дороге в поместье Морган вновь думал о Дэниеле. Заигрывания пышнотелой Дженни оказали на него некоторый эффект, пробудив его чисто мужские инстинкты. Но он прекрасно понимал, что сейчас для него существует всего одна женщина на свете, которую он хотел бы увидеть в своей постели. Так почему бы ему это не сделать? Ведь она, черт возьми, далеко не невинная девушка. Она сама призналась, что отдалась этому негодяю Ригсби, а может быть, не ему одному. И он будет трижды дурак, если не воспользуется этим. Однако по какой-то непонятной ему самому причине эта мысль вызвала в нем лишь бешенство, которое накатывало на него каждый раз, когда он думал о Дэниеле в объятиях другого мужчины.

Дэниела прислушалась, чуть приоткрыв свою дверь. В коридоре было тихо. Тогда она осторожно выглянула и, убедившись, что все спокойно, выскользнула из комнаты. На ней был надет светло-зеленый пеньюар, накинутый поверх тонкой ночной сорочки, и мягкие домашние туфли. Если кто-нибудь ее встретит, она всегда может сказать, что ей не спится и она решила спуститься в библиотеку за книгой.

Дойдя до спальни Моргана, она осторожно взялась за ручку и бесшумно повернула ее, осторожно оглядываясь. Дверь скрипнула, и Дэниела в испуге замерла. Но кругом было тихо, и девушка, успокоившись, тихо скользнула внутрь.

В комнате было совершенно темно, и Дэниела успела подумать о том, что следует наказать горничным оставлять в комнате гостей хотя бы по одной свече – иначе им будет неприятно возвращаться.

Она вышла в коридор и вытащила из подсвечника свечу. Затем вновь зашла в комнату Моргана.

Повернувшись к двери, она осторожно повернула ключ в замке, чтобы никто не смог помешать ей в ее поисках. Но в то же мгновение какая-то тень мелькнула мимо нее, и она оказалась зажатой в железных объятиях.