Полночь в Москве. Мемуары с передовой войны России против Запада

Среди пассажиров, находившихся на станции Краматорск в момент взрыва кассетных боеприпасов, было много семей с маленькими детьми. На станции не было ни подразделений украинских военных, ни военных поездов. В результате удара погибли 63 человека, в том числе 9 детей, еще 150 получили ранения, в том числе 34 ребенка. Одна лишь сухая статистика не передает того, что сделали кассетные боеприпасы с этими невинными людьми. Раздробленные трупы, запёкшаяся кровь и части тел смешивались с окровавленным багажом, рюкзаками, мягкими игрушками и детскими колясками, создавая невообразимо ужасающую картину. После удара не было разрушенных зданий с мертвыми телами, погребенными под обломками, как я привык видеть. Были только мертвые и искалеченные мирные жители, сорок три из которых - дети. Гротескные кадры последствий атаки были потрясающими и незабываемыми.

Международное осуждение последовало незамедлительно, а российское правительство категорически отрицало свою ответственность, как оно всегда поступало в подобных ситуациях. Мне вспомнились предупреждения Джорджа Кеннана о российской "двуличности" и "неуважении русских к объективной истине - более того, их неверии в ее существование", - что "заставляет их рассматривать все констатируемые факты как инструменты для продвижения" интересов государства. Российские государственные интересы после злодеяния в Краматорске заключались в том, чтобы избежать ответственности, распространяя дезинформацию о нападении. Это включало в себя "фальшивое видео с брендингом BBC News", которое вещатель был вынужден дезавуировать, и которое ложно утверждало, что Украина несет ответственность за нападение на своих собственных граждан в Краматорске. Фактические судебно-медицинские и косвенные доказательства говорят о другом, возлагая вину на российские вооруженные силы. Соединенные Штаты и ЕС, среди прочих, присоединились к украинскому правительству в возложении ответственности на русских.

Ужас в Краматорске, последовавший за выводом российских войск из Киевской, Черниговской и Сумской областей, полностью переключил мое внимание на линию фронта войны на востоке и юге Украины, где российское вторжение было неумолимым. То, что осталось от российских войск, техники и оружия, уцелевших после киевского наступления, перебрасывалось на восток. Официальный представитель Министерства обороны РФ генерал-майор Игорь Конашенков 30 марта с прямым лицом заявил, что цели "российских вооруженных сил на киевском и черниговском направлениях" "выполнены" (еще один пример пренебрежения российским руководством правдой) и что поэтому российские силы перегруппировываются для "активизации действий на приоритетных направлениях и, прежде всего, для завершения операции по полному освобождению Донбасса".

На самом деле, в первые месяцы войны русские добились неоднозначных результатов в трех регионах на востоке и юге Украины. Во-первых, 24 февраля они атаковали западную границу России и направились к крупному городскому центру Харькову, второму по величине городу Украины, расположенному менее чем в двадцати милях от границы. Во-вторых, одновременно с этим русские двинулись из Крыма на север в наступлении, которое развернулось на восток к Мелитополю и Мариуполю, ценному порту на юге Донецка на Азовском море, и на запад к портовым городам Херсон, Николаев и Одесса. В-третьих, вдоль первоначальной линии соприкосновения в Донбассе в начале вторжения русские продвигались на север, чтобы занять остальную часть Луганской области, граничащую с Россией, и соединиться с русскими, приближающимися со стороны Харьковской кампании. Они также двинулись на юго-восток, чтобы занять часть Донецкой области на Азовском море, окружить порт Мариуполя и соединиться с русскими, приближающимися из Крыма.

Самым напряженным сражением в начале войны России на востоке было сражение за город Харьков, которое было аналогично неудачному наступлению на Киев. Российские вооруженные силы быстро продвигались вперед, пытаясь окружить город и завалить его артиллерийским огнем, бомбами ВКС и ракетами. Жестокие бои распространились и на сам город, хотя русские так и не смогли его захватить. Вместо этого они обошли Харьков, пока продолжались боевые действия внутри него, и заняли значительную часть прилегающей области, включая города Купянск и Балаклея, приблизившись к границам Луганской и Донецкой областей. 1 апреля русские захватили город Изюм в Харьковской области, всего в пятидесяти милях к северу от Краматорска в Донецкой области. Продвижение русских вызвало страх и панику среди мирных жителей региона, многие из которых пытались бежать на поездах из Краматорска, что привело к переполненному вокзалу 8 апреля.

Как и в битве за Киев, русский штурм Харькова был окончательно отбит в мае благодаря упорному и эффективному украинскому сопротивлению, которое полностью вытеснило русских из города и его окрестностей. Украинское наступление, начатое позже летом, изгнало русских почти со всей оставшейся территории Харьковской области. Как и после провала киевского наступления, когда русские ушли из Харьковской области, они оставили после себя неоспоримые доказательства своих военных преступлений против мирного населения. Например, 15 сентября украинские власти обнаружили массовое захоронение вблизи Изюма, в котором находилось более 440 тел. Изменилось местоположение, но не отвратительная преступная тактика русских.

На юге Украины, в отличие от битв за Киев и Харьков, которые закончились решительным поражением, русские достигли некоторых, но не всех своих целей. Из Крыма российские вооруженные силы атаковали три жизненно важных портовых города - Херсон, Николаев и Мариуполь. Северо-западная часть кампании сначала нацелилась на Херсон, важный торговый центр на Днепре с выходом к Черному морю, который был захвачен 2 марта и стал единственной областной столицей (Херсонская область), которую русские войска смогли занять в 2022 году.

После падения Херсона российские войска продолжили наступление на северо-запад до окрестностей Николаева, еще одного ключевого порта на реке Южный Буг с выходом к Черному морю, где сопротивление украинцев усилилось, и русские были остановлены до того, как смогли захватить город. 8 апреля украинские власти объявили, что все российские войска были оттеснены от Николаева и его окрестностей, хотя русские сохранили контроль над Херсоном. (Лишь несколько месяцев спустя Украина вернет Херсон из-под российской оккупации).

Не захватив Николаев весной 2022 года и так и не приблизившись к захвату исторической Одессы - третьего по величине города Украины и самого западного порта на Черном море, а также объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО, - северо-западное направление южной кампании не достигло двух своих главных целей после Херсона. Северо-восточное направление кампании, напротив, оказалось более успешным. Российские вооруженные силы захватили город Мелитополь 1 марта и закрепили за собой украинское побережье вдоль Азовского моря, включая город Бердянск, ведущий к Мариуполю, где они соединились с частями российских военных в Донецке, которые окружали этот город.

Осада Мариуполя стала кровавым и разрушительным камнем первых трех месяцев агрессивной войны Путина, длившейся с 24 февраля по 20 мая, когда сдались последние украинские защитники последнего редута в городе - огромного металлургического комбината "Азовсталь". Взятие Мариуполя завершило стратегическую победу Путина в соединении России по суше с Крымом. К сожалению, цена этой победы оказалась непомерной. Верховный комиссар ООН по правам человека Мишель Бачелет, бывший президент Чили, пришла к выводу, что в марте и апреле 2022 года Мариуполь был "вероятно, самым смертоносным местом в Украине". Интенсивность и масштабы боевых действий, разрушений, погибших и раненых убедительно свидетельствуют о том, что имели место серьезные нарушения международного гуманитарного права и грубые нарушения международного права прав человека".

Окончательное число погибших в результате осады мирных жителей так и не было точно определено, а оценки варьировались от многих тысяч, как минимум, до десятков тысяч. По данным ООН, 90 % жилых домов в Мариуполе были повреждены или разрушены, и триста пятьдесят тысяч человек были вынуждены покинуть город, спасаясь от российского насилия. Визуальные свидетельства осады Мариуполя и ее последствий были апокалиптическими. Город напоминал Сталинград в январе 1943 года или Берлин в мае 1945 года. Восемь десятилетий спустя мне было трудно осознать, что европейское правительство и постоянный член Совета Безопасности ООН снова подвергли такой степени смерти и разрушения другой европейский город.

После сдачи Мариуполя в течение следующих месяцев войны ни Россия, ни Украина больше не предпринимали никаких масштабных действий и не отвоевывали территории. Тем не менее, военные действия продолжались в смертоносном темпе. Русские сосредоточились на расширении и укреплении своего контроля над Донецкой и Луганской областями. Шли ожесточенные бои за города Севьеродонецк, Лисичанск и Рубежное в Луганске, с большими потерями с обеих сторон, так как русские укрепляли свой контроль над областью. Тем временем Донецкая область оставалась разделенной между украинскими и российскими вооруженными силами.

7 июля генерал-майор Конашенков из Министерства обороны России объявил, что российские войска в Украине будут отдыхать и перегруппировываться во время паузы неопределенной продолжительности. Однако это не означало, что Россия прекратит все военные действия, и после объявления 7 июля российские вооруженные силы продолжили небольшие наземные операции и смертоносные обстрелы, бомбардировки и ракетные удары по территории Украины. Украинцы сделали все возможное, чтобы попытаться ответить добром на добро, обещая контрнаступление позже летом.

В середине лета 2022 года я считал агрессивную войну Путина против Украины провальной, по крайней мере на тот момент, поскольку русские не достигли своих целей в те сроки, которые они планировали и прогнозировали. Киевская и Харьковская наступательные операции потерпели серьезное поражение, и продолжались ожесточенные бои за контроль над Донецком и Луганском на Донбассе. Южная кампания создала российский сухопутный мост в Крым, но более важная цель - захват Одессы и всего черноморского побережья Украины для создания гораздо более протяженного сухопутного моста на запад с Приднестровьем, оккупированной Россией отколовшейся республикой в Молдове, - так и осталась недостижимой. Более того, крайне скромные достижения России в результате "специальной военной операции" обошлись ей в астрономически высокую цену жизней и сокровищ.

Достоверные данные о потерях всегда было трудно найти для обеих сторон конфликта. Лучшая оценка российских потерь (убитые, раненые и пропавшие без вести), которую я смог найти (предоставленная Центром стратегических и международных исследований), приближалась к двумстам пятидесяти тысячам за первый год войны. Общее число погибших в боях, вероятно, составляло от шестидесяти до семидесяти тысяч человек, и это консервативная оценка. В перспективе шестьдесят тысяч погибших россиян превысят общее число погибших во всех конфликтах Советского Союза и Российской Федерации с конца Второй мировой войны по 24 февраля 2022 года - включая Сирию, Донбасс, Афганистан и (две) чеченские войны вместе взятые. Это превысит за один год общее число военнослужащих США, погибших во Вьетнамской войне с 1965 по 1975 год. Счет мясников в российских вооруженных силах за агрессивную войну Путина действительно высок.

Кроме того, потери российской военной техники - танков, бронетехники, систем ПВО, вертолетов, самолетов и кораблей - были столь же огромны и изнурительны. В июле Министерство обороны России объявило о приостановке крупных боевых операций не по своей воле, а по необходимости, поскольку потери в личном составе, системах вооружения и боеприпасах были огромными.

Одна из громких потерь была одновременно и значимой с военной точки зрения, и откровенно унизительной. 14 апреля 2022 года две украинские противокорабельные ракеты потопили флагман Черноморского флота России - крейсер с управляемыми ракетами "Москва". Крейсер "Москва" участвовал в широко разрекламированной атаке на остров Змеиный в самом начале вторжения. Это был первый российский флагманский корабль, потопленный противником со времен Русско-японской войны 1905 года, и этот позор оказался слишком тяжелым для Кремля, чтобы признать случившееся. Российское правительство отрицало, что украинские ракеты потопили корабль, и утверждало, что он был потерян в штормовом море после пожара на борту, который привел к взрыву боеприпасов. Даже это откровенно ложное объяснение не лучшим образом отразилось на российских военных, но с точки зрения Кремля это было лучше, чем признать, что украинцы отправили на дно Черного моря российский флагманский корабль, названный в честь столицы Русского мира.

Путин сам вынужден был в частном порядке признать, что его война не увенчалась успехом, как он предполагал. Как позже сообщила газета New York Times в части своего освещения конфликта, удостоенного Пулитцеровской премии, Путин во время встречи с премьер-министром Израиля Нафтали Беннетом в марте 2022 года признал, что украинцы оказались "жестче, чем мне говорили", и "это, вероятно, будет гораздо сложнее, чем мы думали". Путину, ведущему чекисту, было нелегко признаться в чем-то, приближающемся к слабости или поражению, даже в частном порядке. И он никогда не смог бы признаться в этом публично перед российским народом.

Было бесчисленное множество неудач, которые в совокупности привели к гибели первых месяцев путинской войны. Некоторые из них носили стратегический характер, например, провал российской кибернетической кампании перед началом войны по подрыву украинской экономики и правительства; неспособность ВКС доминировать в небе над Украиной после начала боевых действий; неудачная реализация российскими вооруженными силами современной военной доктрины комбинированной войны с использованием пехоты, бронетехники, артиллерии, ракет, беспилотников, самолетов и спутников синхронно для атаки противника. Российские войска в начале вторжения все еще сражались различными способами, как Красная армия середины XX века, и гибли в больших количествах, как их предшественники в Великой Отечественной войне.

Другие российские недостатки были более прозаичными, но не менее разрушительными и смертоносными, например проблемы с логистикой, которые мешали российскому наступлению на Киев и которые повторялись по всей Украине, или отсутствие у военных командиров актуальных карт, что затрудняло прицеливание и комбинированное передвижение. Российские солдаты, включая старших офицеров, нарушали оперативную безопасность, продолжая пользоваться мобильными телефонами на поле боя, что позволяло украинцам определять их местонахождение для нанесения прицельных ударов. В результате были убиты несколько российских генералов. И наконец, старая беда - коррупция в сфере закупок и других областях, которая подрывает боеготовность российских вооруженных сил.

В конечном счете, российские военные ошибочно планировали и были обеспечены лишь короткой кампанией против Украины, которая была замедлена из-за недостатков в логистике и других областях. Чем дольше длилась кампания, тем сильнее сказывались проблемы с планированием и материально-техническим обеспечением, что, в свою очередь, еще больше замедляло кампанию. Это был порочный круг, который привел к резкому падению морального духа российских войск. Старшие российские офицеры отправлялись на передовую, чтобы мотивировать или угрожать (или и то, и другое) своим войскам, что подвергало их все большему обстрелу со стороны Украины и приводило к большему числу убитых.

Это было не то военное выступление, на которое уверенно рассчитывали Путин и Патрушев во время встречи с Биллом Бернсом в ноябре 2021 года. Влияние на психику высшего руководства российских вооруженных сил в Украине, должно быть, было глубоким. Это были люди, которым еще до начала войны было рекомендовано взять с собой в Украину парадную форму для празднования победы. Вместо этого многие из них возвращались домой из Украины в мешках для трупов. Русские националисты, которые планировали провести 9 мая в Киеве парад в честь Дня Победы в Великой Отечественной войне, были горько разочарованы.

Однако, как бы плохо ни работали российские военные, они не были самым виновным участником планирования и проведения путинской войны. Эта заслуга принадлежит ФСБ, которая, по моему мнению, несет большую ответственность за неспособность России достичь целей "специальной военной операции" в 2022 году, чем любая другая ветвь российской власти. Это был провал по двум направлениям: во-первых, неадекватная подготовка боевого пространства к вторжению российских вооруженных сил, а во-вторых, дезинформирование Кремля о реальных перспективах достижения заявленных Путиным целей войны - "денацификации" и демилитаризации Украины.

ФСБ через свое Управление оперативной информации и Управление международных связей, известное со времен КГБ как Пятая служба, действовала в Украине на протяжении десятилетий, в том числе во время Революции достоинства в 2014 году. ФСБ унаследовала от Пятой службы КГБ обязанности по разведке, шпионажу и связанной с ними тайной и подпольной деятельности в странах бывшего Советского Союза - "ближнего зарубежья" России. Главой Пятой службы ФСБ на протяжении более десяти лет был не кто иной, как генерал-полковник Сергей Беседа, с которым я коротко общался после Женевского саммита 2021 года по делам несправедливо задержанных в России американцев, пока он не отказался вести переговоры с американским послом.

Сотрудники Пятой службы ФСБ в Украине имели широкий мандат на восстановление верности Киева Москве и подрыв правительства Зеленского любыми средствами, включая усиление экономического давления (срыв поставок угля и газа), посев политических разногласий, кооптацию чиновников и учреждений и общее разжигание беспорядков. В 2021 году Пятый отдел оперативной информации Пятой службы значительно расширил свою деятельность в Украине и сформировал подразделение из почти двухсот дополнительных офицеров в 9-м управлении, как описывает Королевский институт объединенных служб в Великобритании, старый и почтенный аналитический центр по вопросам обороны и безопасности, имеющий отличные источники среди спецслужб всего мира.

В год, предшествующий войне, перед сотнями сотрудников ФСБ в Украине была поставлена конкретная задача расширить существующую российскую агентурную сеть, чтобы: обеспечить разведку изнутри украинского правительства (особенно военных и служб безопасности); оценить волю украинцев к сопротивлению российскому вторжению (используя, в частности, опросы); выявить и завербовать потенциальных лидеров для замены существующих национальных и местных государственных чиновников (а также определить для устранения тех украинских лидеров, которые выступают против России). Результаты работы ФСБ учитывались при планировании действий российских военных.

Накануне вторжения ФСБ и ее агентурная сеть начали предпринимать "прямые действия" в поддержку российских военных. Эти меры включали уничтожение объектов или инфраструктуры, важных для украинских военных, и, наоборот, защиту объектов или инфраструктуры (например, мостов и аэродромов), необходимых для передвижения российских войск и техники после начала вторжения. 9-е управление координировало свою деятельность с российскими вооруженными силами, что было нехарактерно для исторических отношений между ФСБ и Министерством обороны. Координация была настолько тесной, что офицеры ФСБ присутствовали в головных российских военных частях, которые пытались захватить такие крупные города, как Киев и Харьков в конце февраля 2022 года.

Помимо прямой поддержки военной кампании, ФСБ также создавала "фильтрационные лагеря" для украинцев на оккупированных Россией территориях. В этих жутко звучащих лагерях ФСБ должна была: (1) проверяла людей, чтобы определить их статус (гражданский, военный или другой); (2) регистрировала и допрашивала их; и, основываясь на результатах проверки и допроса, (3) задерживала или освобождала их. Российские фильтрационные лагеря стали еще одним источником военных преступлений и нарушений прав человека: широко распространены сообщения о пытках и внесудебных расправах, совершаемых в этих учреждениях.

Многочисленные роли ФСБ во вторжении были широко распространены и учитывались в серьезно ошибочном планировании Кремлем сокращенной "специальной военной операции" против Украины. Это планирование было основано, во-первых, на переоценке способности ФСБ ослабить оборону Украины и сопротивление вторжению и тем самым уменьшить нагрузку на российские вооруженные силы, позволив им действовать с меньшим количеством войск и техники, чем они могли бы использовать в противном случае. Во-вторых, российское планирование было повсеместно дезинформировано советами, которые Путин получал от ФСБ: у большинства украинцев не было желания сражаться за свою страну против России. ФСБ в основном не выполнила первую предпосылку и ошиблась во второй.

Единственным регионом, в котором российские вооруженные силы добились определенных успехов во время вторжения в 2022 году, был юг Украины, где ФСБ и ее агентурная сеть действовали наиболее эффективно. Именно на юге, например, не были уничтожены ключевые мосты, необходимые российским военным для быстрого продвижения из Крыма, как ранее планировало украинское правительство. Зеленский пожаловался на отсутствие эффективного сопротивления в регионе, и старшие офицеры Службы безопасности Украины (СБУ), украинского аналога ФСБ, были обвинены в государственной измене, включая главу СБУ в Херсоне. Впоследствии Зеленский уволил директора СБУ Ивана Баканова после ареста советника Баканова Олега Кулинича, который возглавлял СБУ в Крыму. Украинские прокуроры обвинили Кулинича в том, что он вступил в сговор с русскими перед войной и препятствовал своевременному распространению разведданных о том, что российские вооруженные силы в Крыму мобилизуются для наступления на юге.

Однако в других местах ФСБ не добилась такого же успеха в подрыве обороны Украины, что негативно сказалось на результатах действий российских военных. Если бы ФСБ была столь же эффективна на остальной территории Украины, как на юге, "специальная военная операция" могла бы достичь большего количества целей Кремля или, как минимум, российские потери могли бы быть снижены. Однако это далеко не так, потому что существовала более серьезная проблема, подорвавшая российское вторжение, в которой также была повинна ФСБ: излишняя самоуверенность, приведшая к недостаточной подготовке и нехватке ресурсов для огромных масштабов войны.

ФСБ поддерживала и усиливала распространяемый с самого верха российского правительства нарратив о том, что большинство украинцев приветствовали бы "братскую" интервенцию России или, по крайней мере, не были бы готовы сопротивляться ей насильственно. Некоторые сотрудники ФСБ действительно могли так думать, а другие просто говорили то, что хотел услышать Путин, потому что они всегда так делали. Но, имея сотни подготовленных офицеров, находившихся в Украине до войны, ФСБ обладала уникальными возможностями для того, чтобы дать Путину точный совет по этому важнейшему вопросу, и она его жестоко подвела.

Я убежден, что этот срыв произошел в значительной степени потому, что ФСБ находилась в сложном, противоречивом положении. Это был не просто вопрос группового мышления или нежелания говорить Путину то, что он не хотел слышать. Все было гораздо сложнее. Сказать правду означало бы признать свою ошибку или даже хуже. За восемь лет Путин выделил ФСБ огромные деньги (миллиарды долларов) и множество сотрудников, чтобы ослабить Украину и сделать ее восприимчивой к российским уговорам, влиянию и вмешательству. Сказать ему то, что он узнал позже - что украинцы "жестче", чем он себе представлял, и война будет "гораздо сложнее", чем он думал, - означало бы признать, что ФСБ не может сделать или не сделала то, что приказал Путин. Признание такого характера и масштаба потребовало бы от отдельных сотрудников ФСБ и российской системы в целом высокого мужества и силы, которых в данном случае не хватило.

Я предполагал, что за введение Путина в заблуждение по столь важному вопросу придется расплачиваться. Вопросы были очевидны: что случилось со всеми деньгами, потраченными на ослабление Украины, и чем занималась ФСБ все эти годы? Конечно, в середине марта 2022 года в различных СМИ появились многочисленные сообщения о том, что генерал Беседа арестован. Одни сообщали, что он находится под домашним арестом, другие - что в Лефортовской тюрьме. Одни сообщали, что его арестовали за предоставление недостоверных разведданных перед войной, другие - что его обвиняют в коррупции или растрате.

Суть сообщений об ответственности и наказании Беседы, если не точные детали, казались мне вполне правдоподобными и ожидаемыми после такого громкого провала - пока их не опроверг сам Беседа несколько недель спустя. Он появился на непубличной встрече с иностранцами и снова продемонстрировал свое чекистское чувство юмора, по-русски перефразировав знаменитое высказывание Марка Твена о том, что сообщения о его кончине сильно преувеличены.

Я с трудом представлял себе, как может функционировать путинская система. Ни один высокопоставленный чиновник - министр обороны (Шойгу), начальник Генерального штаба (Герасимов), директор ФСБ (Бортников), сотрудники Кремля (Патрушев или Козак) - не был привлечен к ответственности за катастрофические ошибки в войне. Даже высокопоставленный чиновник, который казался наиболее виновным, - глава Пятой службы ФСБ (Беседа) - не был привлечен к ответственности. Конечно, некоторые генералы и адмиралы низшего звена, по крайней мере те, кто еще был жив, были заменены в командовании в Украине, и были сообщения об освобождении офицеров ФСБ среднего звена. Но ни один высокопоставленный чиновник не был уволен, хотя Путин, по его собственному признанию, был серьезно дезинформирован, если не намеренно, по самому важному вопросу, касающемуся национальной безопасности России: планированию агрессивной войны.

Для меня это не имело смысла. Если никто не будет привлечен к ответственности, как можно будет исправить грубые ошибки и недостатки, выявленные в ходе "специальной военной операции"? Если бы с американскими военными случилась какая-нибудь досадная неудача, постигшая российских военных (например, лучевая болезнь среди их военнослужащих в результате необдуманных действий в Чернобыльской зоне отчуждения), я по опыту знал, что в Пентагоне посыпались бы головы. И если бы главнокомандующий США не желал привлекать руководителей к ответственности за их решения и действия, то Конгресс и американский народ потребовали бы этого.

Одним из главных объяснений противоположного подхода в России была нехватка потенциальных замен с точки зрения Путина. Число чиновников и советников, которым он доверял, - его ближний круг - за прошедшие годы значительно сократилось. В результате осталось очень мало людей, которым он позволил бы занять самые высокие посты в органах национальной безопасности.

Не менее сложным был и тот факт, что Путин не смог наложить дисциплинарное взыскание ни на одного высокопоставленного чиновника, такого как Шойгу, Герасимов, Патрушев, Бортников или даже Беседа, не противореча последовательной публичной линии Кремля о том, что "специальная военная операция" идет по плану - киевское наступление достигло своих целей, российские потери были минимальными, "Москва" не была потоплена Украиной, резня в Буче была инсценировкой, украинцы ответственны за зверства в Краматорске и так далее.

Увольнение или судебное преследование высокопоставленного чиновника означало бы признание того, что война не была успешной, а правда никогда не ценилась ни одним правительством в Москве. Хуже того, это было бы расценено как признание слабости и провала, чего Путин никогда не мог допустить. В Москве не признавали, что неспособность или нежелание признать и исправить ошибки - это еще большая слабость, которая приведет к еще большим катастрофам в будущем.

В конце концов, в ошибках "специальной военной операции" был виноват исключительно сам Путин. Именно его система, созданная для того, чтобы удержать его у власти, не подвергая его "неуправляемым" демократическим выборам, привела к плохо спланированной и недостаточно обеспеченной ресурсами войне. Войну, в которой его военные не могли воевать компетентно или эффективно, а его служба безопасности, само существование которой составляло основу его чекистской идентичности, не могла должным образом проконсультировать его относительно рисков и перспектив этой войны.

Роль Путина в этой войне была одним из вопросов, по которым я общался с россиянами после 24 февраля. Когда российские военные оказались в экстремальной ситуации на подступах к Киеву, а Соединенные Штаты и их союзники по НАТО согласованно ввели существенные экономические санкции против России и увеличили поток оружия и военной поддержки Украине, Путин ответил своим возмутительным (хотя и знакомым) бряцанием ядерной саблей. В конце февраля он публично объявил, что приказал Министерству обороны "перевести силы сдерживания российской армии на особый режим боевого дежурства". Он объяснил это тем, что "западные страны не только предпринимают недружественные действия против нашей страны в экономической сфере, но и высшие должностные лица ведущих стран-членов НАТО делают агрессивные заявления в отношении нашей страны".

Соединенные Штаты, которые всегда внимательно следили за состоянием ядерного оружия России, впоследствии заявили, что, судя по всему, никаких изменений в состоянии российского ядерного арсенала не произошло. Более того, использованная Путиным формулировка "особый режим боевого дежурства" не была частью подробной российской доктрины ядерного оружия, которая была пересмотрена и опубликована в подписанном Путиным в июне 2020 года указе "Об основах государственной политики России в области ядерного сдерживания". Таким образом, заявление Путина показалось мне угрозой и блефом, а не существенным военным приказом, причем на тему, которая никогда не должна использоваться в таких целях.

Действительно, заявление Путина было крайне опасным, безответственным и эскалационным, и Белый дом публично назвал его таковым в ходе брифинга, проведенного пресс-секретарем Джен Псаки и генеральным секретарем НАТО Йенсом Столтенбергом. Я передал то же самое сообщение российскому МИДу. Однако правительство США не ограничилось публичными заявлениями и дипломатическими демаршами и 2 марта объявило об отсрочке давно запланированных и плановых испытаний американской межконтинентальной баллистической ракеты Minuteman III, которые должны были обеспечить готовность наших собственных сил ядерного сдерживания. Пентагон мотивировал продление приостановки тем, что Соединенные Штаты и Россия должны "помнить о риске просчета и предпринимать шаги для снижения этого риска". Я скептически относился к тому, что кремлевские лидеры, помешанные на силе, ненавидящие слабость и регулярно прибегающие к откровенному ядерному шантажу, будут иметь в виду что-то похожее на эти достойные чувства.

Мои возможности для последующих бесед с российскими официальными лицами, чтобы оценить их реакцию на заявление Соединенных Штатов и вообще узнать, как они думают о ходе войны, были ограничены, поскольку политика Соединенных Штатов после 24 февраля заключалась в том, что с российским правительством больше не будет вестись "бизнес по-старому". Встречи с русскими повсюду - в Вашингтоне, Москве и по всему миру - были ограничены важными делами, а официальное участие в светских мероприятиях с ними исключалось. В результате я гораздо реже общался с государственными чиновниками в России.

Я продолжал проводить встречи в МИДе и 21 марта был вызван на встречу с послом Александром Дарчиевым, заместителем Рябкова и директором североамериканского департамента МИДа. Я знал Дарчиева по встречам с Рябковым, но никогда раньше не имел с ним дела напрямую. В обычное время я мог бы послать на встречу кого-нибудь другого из посольства, но сейчас были не обычные времена. Я приветствовал возможность попасть внутрь МИДа и пообщаться с российскими дипломатами, пусть и не самыми высокопоставленными руководителями министерства. Эта встреча оказалась самой спорной за все время моего пребывания на посту посла в России.

Дарчиеву было поручено отчитать меня за комментарий президента Байдена за пять дней до этого, 16 марта, когда, отвечая на вопросы о Путине и поведении российских военных в отношении мирных жителей Украины, он сказал о Путине: "Я считаю его военным преступником". Описав это высказывание Байдена в высоком тоне, Дарчиев прочитал мне лекцию и заявил, что один глава государства не имеет права говорить о другом главе государства и что Соединенные Штаты и Россия не могут вести дипломатию, если американский президент использует подобные выражения, чтобы оскорбить российского президента. Дарчиев, должно быть, думал, что я буду просто сидеть и терпеть, потому что он, похоже, был удивлен тем, что у меня нашлась твердая ответная реакция.

Зачем упускать возможность, подумал я, продемонстрировать, что Соединенные Штаты не слабы и что их посол - не груша для битья? Я также знал, что это не важное сообщение от русских - иначе Дарчиев не стал бы его передавать, и они не стали бы ждать пять дней, чтобы вызвать меня, - поэтому я не мял слов из страха спровоцировать дипломатический инцидент. Но и не терял спокойствия. Скорее, следуя совету Кеннана о том, что американские дипломаты должны всегда сохранять самообладание, я спокойно перечислил факты, подтверждающие военные преступления России в Украине, и подавляющее число голосов, поданных против России и ее "специальной военной операции" в Генеральной Ассамблее ООН и Международном суде. В заключение я сказал, что если президент Путин не хочет, чтобы его называли военным преступником, ему следует прекратить совершать военные преступления и вывести свои войска из Украины в соответствии с указаниями подавляющего большинства в Организации Объединенных Наций и Международном суде. Я остановился на том, что Путин, будучи чекистом в традициях Дзержинского, вполне мог быть польщен обвинением Байдена.

Пока я говорил, лицо Дарчиева стало ярко-красным. Пока он давал мне говорить, он был в ярости. Когда я закончил, он начал кричать на меня нецензурной тирадой, что я не должен приходить на служение с таким воинственным настроем. Он еще больше вышел из себя, когда я спокойно сказал, что я не был настроен воинственно и что это он кричал и ругался. Когда Дарчиев начал подниматься со своего кресла, мои коллеги Бо Палмер и Эндрю Фримен, которые присутствовали на встрече вместе со мной из посольства, позже сказали, что, по их мнению, он собирался наброситься на меня. Я задавался вопросом, собирается ли он сделать выпад через стол или выбежать из комнаты. Как оказалось, он не сделал ни того, ни другого. Он сел и попытался взять себя в руки, пока я сидел напротив него с каменным лицом, а его русские коллеги нервно переглядывались между собой.

Удивительно, но Дарчиев успокоился настолько, что мы смогли продолжить разговор на другую тему, связанную с деятельностью посольства США, и мы завершили встречу рукопожатием. Пока Бо, Эндрю и я ехали обратно в канцелярию посольства, мы удивлялись тому, что произошло, и тому, как Дарчиев сдержал свой кипящий гнев. Я сомневался, что после моего заявления ему пришлось изображать возмущение в угоду своим коллегам, сидящим за русским столом, среди которых, по крайней мере, один, скорее всего, был офицером СВР. Нелегко, подумал я, работать дипломатом в разведывательном государстве, которым руководит человек из КГБ.

Позже тем же вечером, когда я позвонил в оперативный центр Госдепартамента в Вашингтоне, чтобы получить от дежурного офицера информацию по совершенно другому вопросу, она поблагодарила меня. Я спросил ее, о чем она говорит, и она сказала, что каблограмма (письменный отчет) о моей встрече с послом Дарчиевым, состоявшейся днем ранее, подняла настроение на родине как свидетельство того, что мы противостоим русским. Ее выражение благодарности значило для меня больше, чем любая награда, которую я получил за свою службу.

По иронии судьбы, самой важной темой, которую я обсуждал с Дарчиевым 21 марта, было не то, что Байден назвал Путина военным преступником; это была постоянная проблема, с которой я столкнулся при получении виз от МИДа для американцев для работы в посольстве в Москве. Я продолжал поднимать этот вопрос практически на каждой встрече с российскими чиновниками, как до, так и после начала войны. К сожалению, проблема стала удручающе сложной, затрагивая американское и российское законодательство, Венские конвенции о дипломатических и консульских сношениях, Соглашение о штаб-квартире ООН, а также противоречивые интересы различных правоохранительных и разведывательных органов с обеих сторон. Непримиримость российского МИДа, являющегося прикрытием для ФСБ и СВР, усугубляла ситуацию.

Проблема сводилась к тому, что я настаивал на взаимности (равное количество и условия выдачи виз с каждой стороны), а русские, несмотря на их декларируемое желание добиться взаимности, настаивали на сохранении численного преимущества в персонале (больше русских в США, чем американцев в России). Я так и не смог преодолеть этот разрыв, и риски, связанные с безопасностью, здоровьем и охраной труда, которые преследовали посольство в Москве в первый год моей работы, только усугубились в последующие годы, потому что мы не могли увеличить штат и потому что ключевые сотрудники были высланы МИДом. Самый опытный сотрудник посольства, Барт Горман, заместитель главы миссии, был объявлен русскими персоной нон грата и покинул страну в середине февраля, незадолго до начала войны. Дэйв Саймонс, наш очень способный начальник управления, взял на себя роль исполняющего обязанности заместителя главы миссии, пока я не смогу получить визу для преемника Барта, что обычно занимало несколько месяцев или больше.

Во время нашей спорной встречи 21 марта Дарчиев назвал позицию МИДа стратегией "обескровливания". Я посмеялся над тем, как он использовал этот термин, означающий смерть от потери крови, для описания российского подхода к дипломатическим переговорам с Соединенными Штатами. Это была идеальная метафора на двух уровнях. Во-первых, она показывала (как будто мне нужны были дополнительные доказательства), что русские никогда не отступят в сохранении своего преимущества в дипломатическом количестве, даже если это будет означать обмен дипломатическими высылками с нами, пока мы не достигнем нуля (истечем кровью) первыми, потому что мы начали процесс с меньшим количеством персонала.

Во-вторых, он показал (как будто мне нужны были дополнительные доказательства) тип враждебного правительства, с которым имели дело Соединенные Штаты. Понятия взаимности и компромисса были совершенно чужды русским, как однажды заметил Кеннан. На самом деле, когда Дарчиев заговорил об обескровливании, мне вспомнилось описание Кеннаном отличительных черт российской внешней политики: "скрытность, отсутствие откровенности, двуличность, настороженная подозрительность и основная недружелюбность целей". Я без конца повторял своим коллегам из посольства США, что то, что было правдой в 1940-х годах, остается правдой и в 2020-х.

Такое же "недружелюбие целей" российское правительство проявляло и в обращении с американскими гражданами, несправедливо задержанными в России. Пол Уилан и Тревор Рид все еще томились в трудовых лагерях, когда я встретился с Дарчиевым в марте 2022 года, и я продолжал выступать за надлежащее обращение с ними. Еще двое американцев были арестованы русскими в августе 2021 и феврале 2022 года при обстоятельствах, которые сразу же вызвали опасения, не были ли они также задержаны несправедливо. Первым был Марк Фогель, популярный преподаватель Англо-американской школы в Москве, который возвращался на учебный год и был арестован в международном аэропорту Шереметьево с небольшим количеством (17 граммов - чуть больше половины унции) прописанной врачом "марихуаны и гашишного масла" в своем багаже. Он был заключен под стражу в Москве и обвинен в "контрабанде наркотиков в крупном размере". Если охарактеризовать хранение половины унции медицинской марихуаны как "крупномасштабную" торговлю наркотиками, то мне кажется, что это достаточно хороший сигнал о неправомерном задержании со стороны русских.

Второй арестованной американкой стала Бриттни Гринер, звезда WNBA и золотая медалистка Олимпийских игр. 17 февраля 2022 года она была задержана в том же аэропорту, что и Фогель, и по аналогичному обвинению: хранение в багаже одного грамма (даже меньшего количества) гашишного масла, разрешенного по медицинским показаниям. Вопреки закону и практике консульских отношений, русские уведомили посольство США об аресте Гринер лишь спустя несколько недель. Когда мне сообщили об этом, я сразу же понял, что ее дело - это приз для российских спецслужб, поскольку она была популярной американской спортсменкой и олимпийской чемпионкой. Гринер была обвинена в контрабанде наркотиков и хранении каннабиса и оставалась в предварительном заключении в Москве.

В то время как я и мои коллеги в посольстве в Москве были сосредоточены на обращении со всеми несправедливо задержанными в России американцами, переговоры между правительствами США и России - по каналам спецслужб, как того требует ФСБ, - продолжались по поводу возможных сделок по освобождению Пола Уилана и Тревора Рида. В начале апреля 2022 года казалось, что единственная сделка, на которую пойдут русские, - это обмен Рида на Константина Ярошенко, российского летчика, отбывающего двадцатилетний срок в США после того, как в 2011 году он был осужден федеральным судом за крупный сговор с наркотиками. Предложенная сделка не пользовалась популярностью в правительстве США, поскольку в обмен на невинного американца мы освободили бы крупного российского наркоторговца и оставили бы Уилана в России.

Это был трудный выбор, и я рад, что мне не пришлось его делать. У нас были серьезные опасения по поводу здоровья Рида в IK-12, потому что он находился в контакте с заключенным, умершим от туберкулеза, и его не лечили от симптомов болезни, которые у него проявлялись. Как мог президент отказаться от возможности избавить невинного бывшего морского пехотинца от этой предполагаемой опасности? С другой стороны, Министерство юстиции потратило огромные ресурсы, чтобы экстрадировать Ярошенко из Либерии и осудить его за очень серьезное преступление. Более того, освобождение Ярошенко неизбежно подтолкнуло бы русских к беспричинным задержаниям других американцев. И мы оставили бы после себя невинного американца, который находился в заключении дольше, чем Рид.

Во всех энергичных дебатах, в которых я участвовал, никогда не было простого ответа на вопрос о том, следует ли совершить сделку. После того как все аргументы были приведены, вопрос был представлен президенту для принятия решения. Он решил доставить Рида домой и отпустить Ярошенко к русским. Логистика физической передачи, которая должна была состояться в среду, 27 апреля, в Турции, не предполагала участия посольства в Москве. Сделка заключалась в том, что русские должны были доставить Рида в Анкару, где Соединенные Штаты представят Ярошенко для обмена.

Вечером в понедельник, 25 апреля, я только что закончил ужин в своем городском доме, когда мне позвонил один из моих коллег по посольству и попросил вернуться в офис, потому что звонит офицер ФСБ из ИК-12 и хочет поговорить со мной. Я знал, что это должно быть связано с Ридом, но понятия не имел, зачем ФСБ звонит мне. Когда я поговорил с офицером, он сказал, что Рид отказывается подписать документ, необходимый для его освобождения, и что если он будет продолжать отказываться, то обмена пленными не будет.

Я спросил, что это за документ, и сотрудник ФСБ сказал, что это признание того, что Рид совершил преступление, за которое был осужден, - по сути, явка с повинной или признание вины. Я заметил, что с момента ареста Рид постоянно отказывался признать свою вину или подписать признание. Я спросил, сказал ли кто-нибудь Риду, почему его просят подписать этот документ сегодня вечером, и получил отрицательный ответ. Невероятно, - сказал я, - вы не сказали ему, что он должен подписать документ сейчас, чтобы выйти на свободу через два дня? Сотрудник ФСБ снова ответил отрицательно. Я сказал ему, что это бесполезно и не приведет к сделке, которой хотели и его президент, и мой президент. Офицер ФСБ спросил меня, буду ли я разговаривать с Ридом, и я согласился. Он попросил меня подождать, пока меня соединят.

Когда Рид вышел на связь, я спросил, знает ли он, что происходит. Тревор ответил, что нет. Русские без объяснения причин представили ему еще один проект признания, который он всегда отказывался подписывать. Я сказал ему, что они просят его сделать это сейчас, потому что была заключена сделка по его освобождению, которая должна была состояться менее чем через два дня. Он был совершенно не в курсе. Я сказал, что русские ставят его подпись под признанием условием освобождения. Он спросил меня, почему они не сказали ему об этом, и у меня не было ответа. Мы поговорили о том, получат ли русские его подпись под документом, а затем откажутся от сделки. Я сказал ему, что это крайне маловероятно и что, если он подпишет документ, его почти наверняка освободят. Рид сказал, что в этом случае он так и поступит. Он поблагодарил меня, а я пожелал ему удачи и счастливого пути.

После того как Рид подписал контракт, сотрудники ФСБ вывезли его из ИК-12 в Москву, где он находился до тех пор, пока в среду утром его не посадили на самолет в Турцию под охраной ФСБ. В Анкаре мой друг Роджер Карстенс, специальный представитель президента по делам заложников, встретил Рида на асфальте и привез его домой, на свободу в Соединенные Штаты. Это был прекрасный момент радости и облегчения для всей семьи Рида.

Я был рад за них, но меня продолжали мучить два вопроса. Во-первых, я сказал сотрудникам посольства США, что сейчас для нас еще важнее сосредоточиться на Поле Уилане и добиваться его надлежащего лечения до освобождения. Для него и его семьи было тяжелым ударом услышать новость о том, что Тревор Рид был освобожден, в то время как он оставался запертым в IK-17. Я хотел убедиться, что мы сделали все возможное, чтобы поддержать Уилана и его семью, включая его престарелых родителей в Мичигане. Нелегко было вынести то, чему их подвергало российское правительство, и мы должны были не успокоиться, пока Пол тоже не вернется домой.

Во-вторых, преодоление последнего препятствия на пути к освобождению Тревора Рида стало последним подтверждением моей мантры, которую я повторяю уже более двух лет: с русскими никогда ничего не бывает просто. Это была не шутка или остроумное наблюдение, это было Евангелие. С ними никогда не было легко, даже когда мы оба хотели одного и того же, например продления нового договора СНВ или освобождения Рида. Эта идея должна была быть заложена в план всего, что мы с ними делали. У морских котиков есть знаменитое выражение: "Единственный легкий день был вчера". Для американских дипломатов в Москве легких дней не было.

ГЛАВА 14

ДВЕ ПОХОРОНЫ

С 1933 года работа американского дипломата в посольстве в Москве никогда не была легким заданием, и, как и положено, за почти три года моего пребывания на посту посла русские сделали все возможное, чтобы нам было еще труднее, чем следовало. Однако, как ни странно, серьезные проблемы и ограничения, которые русские наложили на американскую миссию до 24 февраля 2022 года, а также тот факт, что наши дипломатические отношения с Россией уже были настолько плохими, привели к тому, что сама война не оказала столь значительного влияния на нашу деятельность, как можно было бы ожидать. С точки зрения Путина, до агрессивной войны против Украины он годами находился в состоянии гибридного конфликта с Западом.

Мы, конечно, бдительно следили за своей безопасностью в посольстве, но уровень угрозы после начала войны существенно не повысился, потому что нас уже задушила ФСБ, а массовое кровавое насилие, развязанное русскими в Украине, казалось далеким, по крайней мере географически. В первые месяцы после вторжения казалось маловероятным, что украинцы смогут успешно атаковать Москву и тем самым нанести побочный ущерб нашей миссии (хотя эта оценка риска изменилась бы с течением времени и последующим использованием Украиной вооруженных беспилотников против целей в Москве).

Более того, местные угрозы в адрес нашего посольства не были существенно усилены с началом "специальной военной операции". Время от времени у наших ворот проходили акции протеста, но они не были масштабными, спонтанными, продолжительными или угрожающими. Несколько десятков протестующих появлялись в одно и то же время с плакатами, осуждающими Соединенные Штаты, часто в выходной день, устраивались так, чтобы их снимал сопровождающий их видеограф , а затем расходились менее чем через час. Это был перформанс, организованный или, по крайней мере, одобренный ФСБ, которая никогда бы не допустила несанкционированного протеста такого рода в Москве.

Преследования сотрудников посольства США несколько участились после начала войны с Россией. В одном случае российские службы безопасности следили за американкой, которая ехала из посольства в продуктовый магазин на своем белом автомобиле. Пока она находилась в магазине, они приклеили на крышу ее автомобиля большую черную букву "Z" - символ, используемый российскими военными подразделениями в Украине и ставший олицетворением всей военной деятельности Путина. Когда она вернулась в машину, то не заметила ни буквы "Z", ни беспилотника, снимавшего ее на видео, когда она ехала обратно в посольский комплекс с российским символом на крыше машины. Видео было обнародовано и стало источником веселья для русских националистов в социальных сетях. Мне стало интересно, сколько людей и часов ушло на организацию этой операции и с какой целью. Потому что это не повлияло на наш боевой дух, а наоборот, укрепило нашу решимость. Мы были стойким и упорным форпостом американцев.

Жизнь в посольстве в военное время продолжалась так же, как и раньше. Каждый будний день утром дети уезжали на школьных автобусах на занятия в Англо-американскую школу. Каждую субботу вечером я устраивал ужин в своем городском доме для сменяющейся группы из полудюжины или около того моих коллег по миссии, а затем каждое воскресенье в 9:30 утра ходил на римско-католическую мессу в общественную комнату в одном из зданий на территории комплекса. Мессу проводил замечательный ирландский священник, который жил в Москве и приходил в посольство каждое воскресенье на протяжении десятилетий. За его передвижениями и проповедями следили российские власти.

Эти воскресные мессы для небольшой группы из нас в неубранной комнате без окон - в посольстве, окруженном угрожающей страной, имевшей долгую историю враждебного (в лучшем случае) отношения к своему крошечному римско-католическому населению, - были для меня столь же значимы, как любая из месс, которые я посещал в соборе Святого Петра в Риме, соборе Нотр-Дам в Париже или соборе Святого Патрика в Нью-Йорке. Мы были не совсем в катакомбах Древнего Рима, но мрачная и гнетущая обстановка посольства в Москве давала большее ощущение связи с истоками и смыслом нашей веры.

Бар "У дяди Сэма", расположенный на территории нашего комплекса, вновь открылся после снятия пандемических ограничений, получив восторженные отзывы клиентов, в том числе посла, что также избавило нас от необходимости перестраивать "Пост Салливана 5" под открытым небом на холоде. Наш офицер по связям с общественностью (человек, отвечающий, помимо прочего, за моральный дух, благополучие и отдых) организовывал экскурсионные поездки для сотрудников посольства США и их семей. 3 апреля я присоединился к группе сотрудников посольства для осмотра собора Василия Блаженного на Красной площади, а 4 июня вместе с другой группой сотрудников посольства посетил гробницу Ленина и некрополь Кремлевской стены. Было здорово выбраться из комплекса на перерыв вместе с коллегами и прогуляться по Москве, чтобы утолить свой голод по русской истории и культуре.

Я по-прежнему с удовольствием общался с москвичами под пристальным взглядом моих телохранителей, и почти все люди, с которыми я встречался, были вежливыми и уважительными, если не сказать - поклонниками Соединенных Штатов. Эти встречи в Москве, в сочетании с моими поездками и прогулками по городу, а также официальными встречами и мероприятиями, также дали мне ограниченную возможность оценить влияние путинской войны. Она была ограниченной, потому что Москва не является и никогда не была представителем России - многие россияне воспринимают Москву так же, как многие американцы (и особенно мы, жители Бостона) воспринимаем Нью-Йорк. В любом случае, какой город или регион может быть полностью представительным для такой огромной страны, как Россия? Но после заточения в посольском комплексе я был рад возможности пощупать пульс русского народа.

Ранней весной 2022 года у меня сложилось впечатление, что для многих москвичей война была вне поля зрения и вне поля зрения. Иногда было трудно определить, проводится ли какая-либо военная операция, специальная или нет, в нескольких сотнях миль к юго-западу от Москвы. Одним из признаков изменившихся времен было то, что роскошные магазины и автосалоны западных марок с началом войны сразу же закрывались, оставляя свет включенным и незаметные записки на запертых дверях, информирующие покупателей о том, что они временно закрыты. Кроме того, москвичи испытывали чувство тревоги из-за экономических санкций и экспортного контроля, введенных против России Соединенными Штатами, их союзниками и партнерами.

Финансовые санкции оказали немедленное воздействие на Россию, вызвав падение курса рубля до рекордно низкого уровня - почти 130₽ за доллар в марте. Центральный банк России (ЦБ РФ), возглавляемый его высокопоставленным руководителем Эльвирой Набиуллиной, отреагировал на это введением жестких мер контроля для предотвращения оттока капитала, повышением ключевой процентной ставки до 20 %, снижением банковского регулирования в попытке облегчить кредитование и закрытием Московской биржи. Эти меры остановили падение рубля, который в течение нескольких месяцев постепенно восстановил свою стоимость и стал стоить менее 60₽ за доллар, что является семилетним максимумом.

ЦБ РФ сам стал объектом западных санкций, включая замораживание активов на сумму 630 миллиардов долларов, хранящихся в его валютных резервах. Однако огромные природные богатства России означают, что доходы от экспорта, главным образом от продажи нефти и газа, остаются высокими. Тем временем инфляция в апреле выросла почти до 18 процентов. Наблюдался точечный дефицит товаров и проблемы с цепочками поставок, вызванные отсутствием импорта с Запада. ЦБ РФ снизил ключевую ставку до 14 процентов 29 апреля, пока производители пытались решить проблемы с поставками. В то время Набиуллина охарактеризовала российскую экономику как находящуюся в "зоне колоссальной неопределенности".

Целью западных экономических санкций было не причинить вред российскому народу и уж тем более не нанести ущерб мировой экономике, а направить их против лиц и учреждений, ответственных за агрессивную войну Путина против Украины, и подорвать способность Кремля продолжать вести эту войну. Экспортный контроль над западными технологиями был важной частью этих усилий и долгосрочной угрозой не только для российской экономики, но и конкретно для оборонно-промышленной базы страны. Русские пытались найти альтернативные источники оборудования и технологий, в том числе из КНР и Ирана, в то время как эффективность западных санкций и экспортного контроля постоянно обсуждалась.

Кремль прилагал все усилия, чтобы оградить российский народ от последствий изоляции страны от Запада. Возник дефицит некоторых основных продуктов, инфляция съедала покупательную способность среднего россиянина, но в конце концов экономическая ситуация стабилизировалась в 2022 году благодаря масштабному вмешательству правительства и поддержке огромных доходов от продажи нефти и газа. Российские люди также могли вспомнить долгую историю стоического отношения к экономическим неурядицам и лишениям. Они продолжали жить своей повседневной жизнью, не задаваясь вопросом о жестокой войне против Украины, развязанной якобы от их имени, что было именно так, как хотел Кремль.

Чтобы сформировать общественное мнение, Путин и высшие российские руководители отказались называть свое вторжение в Украину войной или терпеть тех, кто это делает. Не чувствуя иронии и используя эвфемизмы, которые заставили бы покраснеть даже Джорджа Оруэлла, они настаивали на том, чтобы все называли войну "специальной военной операцией". Российское правительство пошло настолько далеко, что объявило преступлением использование таких терминов, как война, нападение, вторжение, атака или любых других синонимов для описания того, что российские вооруженные силы делают в Украине. Это был последний шаг в усиленном подавлении гражданских свобод, начатом российским правительством за несколько лет до этого.

Кремль взывал к российскому патриотизму и настаивал на единстве в военное время (точнее, во время "специальных военных операций"). Протесты против войны, а такие были, немедленно подавлялись российскими спецслужбами, как и протесты Навального в предыдущем году. Любой, кто высказывал мнение, критикующее "специальную военную операцию", мог быть подвергнут штрафу или тюремному заключению, или и тому, и другому. Тех, кто осмеливался участвовать в публичных акциях протеста с плакатами, даже пустыми, полиция часто отгоняла, а при задержании они могли получить "деревянный шампунь" (удар по голове ночной палкой) за свои неприятности. Российские спецслужбы создавали атмосферу страха, неустанно выискивая даже самые легкие формы несогласия с войной. Мне вспоминается особенно вопиющий случай, когда российский прокурор возбудил уголовное дело против человека за то, что тот написал "специальная военная операция" в кавычках. Пунктуация как преступление была оруэлловской цензурой на ходулях.

Оправдания агрессивной войны России - геноцид украинцев против русских и агрессия НАТО против России - были столь же абсурдны и были отвергнуты подавляющим большинством голосов в Организации Объединенных Наций и Международном суде. Но эти абсурдные обоснования российские люди слышали каждый день, когда их повторяло и одобряло правительство. Независимым или иностранным новостям было трудно пробиться сквозь правительственную цензуру и дойти до простых россиян, особенно за пределами Москвы и Санкт-Петербурга. Существовали технические средства для доступа к новостям без цензуры через Интернет, например, с помощью VPN, но это было рискованно и требовало как целенаправленных усилий по поиску независимых источников новостей, так и технической компетентности, которая часто была не по карману большинству, особенно пожилым россиянам. Кроме того, поиск новостей без цензуры на сайте требовал от россиян непредвзятости после того, как их годами пичкали пропагандой и дезинформацией, демонизирующими Украину, Соединенные Штаты и НАТО.

25 мая я посетил главный источник этой пропаганды и дезинформации, вернувшись в офис ТАСС для очередной встречи с редакцией и журналистами российских государственных СМИ. Это была не дружелюбная аудитория, как я узнал более двух лет назад, когда впервые прибыл в качестве посла. Настроение группы на этот раз было мрачным. Меня часто спрашивали: "Когда отношения с Соединенными Штатами станут прежними, как до 24 февраля?" Многие, особенно молодые члены группы, были явно обескуражены моим ответом: "Не в ближайшее время". Я полагал, что все они поддерживали (по крайней мере, публично) войну Путина, но их не устраивал тот огромный разрыв, который эта война вызвала в отношениях с Соединенными Штатами.

Их мнение сводилось к тому, что Путин сделал то, что должен был сделать с Украиной, которая, в конце концов, находится по соседству с ними, и когда же Соединенные Штаты смирятся с этим, ведь нам всем нужно жить дальше? Я сказал им, что Соединенные Штаты не собираются смиряться с агрессивной войной Путина или широко распространенными военными преступлениями российских военных; что в результате этой войны погибли тысячи невинных людей, а миллионы других были вынуждены покинуть свои дома в качестве беженцев и перемещенных лиц; и что эта война была осуждена ООН и Международным судом. Ответ Соединенных Штатов и Запада в виде жестких санкций в отношении России и решительной поддержки Украины был политически, юридически и морально необходимым и будет долговременным. Мою аудиторию, что неудивительно, это не убедило, и она осталась мрачно-вызывающей.

Тем не менее, для меня было очевидно, что санкции, экспортный контроль, закрытие западных портов и воздушного пространства для российских кораблей и самолетов, а также ограниченная доступность виз - все это способствовало возникновению у этих инсайдеров чувства тревоги и изоляции. Следует отметить, что это не была группа типичных россиян: хотя они работали в российских государственных СМИ и отражали в своих новостях и комментариях только точку зрения Кремля, некоторые из них посещали Соединенные Штаты, а некоторые учились или имели там родственников.

После встречи один из участников незаметно подошел ко мне , чтобы поинтересоваться возможностью получения американской визы; я направил его в Государственный департамент, где можно получить визу. Что ждет в будущем граждан России, я не мог знать, но я знал, что поездки из России - это одна из форм протеста, которую российское правительство не останавливало и не могло остановить. Сотни тысяч россиян, многие из которых были молодыми и высокообразованными, бежали из страны после начала войны. Путин назвал их и всех остальных россиян, не поддержавших его "специальную военную операцию", "отбросами" и "предателями". Он посоветовал настоящим россиянам "выплюнуть их, как мошку, случайно залетевшую в рот". И, как ни странно, он добавил несколько слов, достойных фашистов XX века, которых он якобы презирал: "Я убежден, что это естественное и необходимое самоочищение общества только укрепит нашу страну, нашу солидарность, сплоченность и готовность принять любой вызов".

Несмотря на подавление инакомыслия и зловещую риторику Путина, несколько высокопоставленных россиян, выступающих против войны, приняли трудное и мужественное решение остаться в стране и подвергнуться почти навернякаму аресту. 19 марта мой друг Владимир Кара-Мурза, известный журналист, который был протеже убитого лидера российской оппозиции Бориса Немцова и ярым противником Путина и войны, зашел в посольство, чтобы встретиться со мной. Я говорил с ним о том, что ему опасно оставаться в России, но он настаивал на том, что не может покинуть родину, пока Путин ведет ее к гибели. Его арестовали 11 апреля, а затем осудили и приговорили к двадцати пяти годам лишения свободы в колонии "строгого режима", в том числе за государственную измену. Я никогда не был свидетелем такого чистого патриотического самопожертвования.

К концу мая 2022 года мне требовался перерыв. Несмотря на данное мною в октябре обещание вести более "нормальную" жизнь в качестве посла и чаще бывать дома, я не был дома и не видел лично Грейс и мою семью с ноября. Да и вообще, с тех пор у меня не было ни одного выходного. Это было нездорово, как часто напоминала мне Грейс. Война Путина, как и пандемия до нее, снова перевернула мою жизнь с ног на голову.

Кроме того, прошел почти год с момента моего разговора с секретарем Блинкеном и заместителем секретаря Нуланд в Женеве о сроках моего пребывания в Москве в качестве посла. Я не разговаривал ни с одним из них по этому вопросу, чтобы установить более твердую дату после того, как мы обсудили, что я останусь по крайней мере еще на год; так много всего произошло, а казалось, что это было так давно. Хотя я приближался к трем годам работы - примерно средний срок пребывания на посту послов в России (Джон Хантсман проработал два года, Билл Бернс - два года и девять месяцев), - война изменила мое мышление. В соответствии с пересмотренным мнением, по неофициальным каналам я узнал, что президент не склонен менять своего посла в Москве во время войны. Инстинкт подсказывал мне, что нужно держать рот на замке и, по выражению легендарного бывшего главного тренера "Нью-Ингленд Пэтриотс" Билла Беличика, делать свою работу.

Другое дело - отпуск на родину, в котором я определенно нуждался после более чем шести месяцев отсутствия в семье. Кроме того, у меня была профессиональная причина вернуться в Вашингтон. Секретарь назначил конференцию глав миссий для всех послов в департаменте на неделю 20 июня. Проблема заключалась в том, что МИД России все еще не выдал дипломатическую визу Элизабет Руд, опытному старшему офицеру, которая должна была стать новым заместителем главы миссии посольства, сменив Барта Гормана, высланного русскими в феврале. В посольстве было так мало сотрудников, что я не считал нужным покидать свой пост до прибытия Элизабет.

Конечно, было много работы, пока я оставался в Москве. Американские и международные СМИ постоянно искали интервью. Американские компании с инвестициями в России хотели получить консультацию, чтобы учесть ее при принятии решений о выходе с рынка. Некоторые компании, например Национальная хоккейная лига, имели более слабые, но все же значительные интересы в России; в случае с НХЛ это были многочисленные российские игроки в лиге. Я провел брифинг для комиссара Гэри Беттмэна и представителей лиги о долгосрочных последствиях агрессивной войны Путина.

В этой связи одним из главных преимуществ работы в качестве посла США в Москве я считаю знакомство с Лу Ламориелло, генеральным менеджером клуба НХЛ "Нью-Йорк Айлендерс" и легендой хоккея (почетным членом Зала хоккейной славы в Торонто) из Род-Айленда. Лу был одним из лидеров по привлечению советских игроков в лигу, когда он был генеральным менеджером "Нью-Джерси Девилз" в конце 1980-х годов. Когда один из моих коллег по посольству увидел, что у меня есть телефонное сообщение от мистера Ламориелло, он спросил, кто это такой. Я воскликнул со своим самым густым бостонским акцентом: "Кто такой Лу Ламориелло? Он - [нецензурное] хоккейный бог". Когда я позже рассказал эту историю Грейс, она сказала, что ей было стыдно за меня, потому что у меня, очевидно, не было стыда. Я приписал ее реакцию необъяснимым антибостонским предрассудкам.

В июне, после трудных переговоров с русскими (других не бывает), Элизабет Руд наконец получила визу от МИДа. Она прибыла в Москву в пятницу, 17 июня, чтобы я успел вернуться в Вашингтон в преддверии секретарской конференции на следующей неделе. Из-за санкций и закрытия воздушного пространства в Европе для российских самолетов поездка домой заняла больше времени, чем в прошлом. Мне пришлось лететь через Дубай, и даже если рейсы выполнялись вовремя, дорога от двери до двери заняла более двадцати четырех часов. Я прибыл в Даллес, и меня встретила Грейс, которая, как всегда, забирала меня по возвращении из Москвы. На этот раз меня не ждали русские съемочные группы.

Когда мы ехали домой в Бетесду в то прекрасное пятничное утро, Грейс сказала мне, что ей нужно пойти к врачу. Она только что обнаружила опухоль в животе. У меня сжалось сердце, и я вспомнил тот ужасный день десятью годами ранее, в мае 2012 года, когда она сказала мне, что обнаружила опухоль в груди, которая оказалась раковой. Тогда она успешно перенесла операцию, и я думал, что рак давно позади, ведь прошло уже десять лет. И вот теперь эта новость. Может быть, это было что-то доброкачественное, но я не мог избавиться от ужасного чувства, что рак вернулся. В машине мы договорились, что никому не скажем, пока она не получит более подробную информацию от своего врача.

В течение следующих двух недель, после многочисленных визитов к разным врачам и различных анализов, Грейс был поставлен диагноз "рак матки". Она не выглядела больной, и, будучи всегда очень сильным и в то же время очень закрытым человеком, не хотела никому рассказывать о том, как она больна. Она собиралась справиться с этим вопросом так же, как успешно справилась с предыдущим раком груди. Мы договорились, что я сообщу руководству Государственного департамента, что мне необходимо остаться в Вашингтоне по медицинским вопросам, связанным с моей женой, и что я не смогу вернуться на свой пост в Москве в течение неопределенного времени. Секретарь и мои коллеги по департаменту, как я и ожидал, отнеслись к этому с пониманием и сказали, чтобы я взял столько времени, сколько мне нужно.

Я боялась за Грейс, но в то же время была очень уверена в ней и считала, что если у кого-то и есть физические и эмоциональные силы, чтобы снова преодолеть рак, то у нее. Одна из моих любимых историй о Грейс относится к тому времени, когда у нее впервые диагностировали рак груди. Ее хирург попробовал провести люмпэктомию, чтобы узнать, сможет ли он избежать мастэктомии (которая в итоге была необходима). Утром я отвез ее в больницу на амбулаторную люмпэктомию, а после обеда привез домой. Через семь дней ей предстоял повторный прием у врача. Она очень быстро восстановилась, выглядела подтянутой и здоровой и уже на шестой день сказала, что ей хочется пробежаться, что она и сделала. На следующий день врач Грейс был поражен ее выздоровлением. Он сказал, что если она продолжит в том же духе, то сможет вернуться к бегу уже через пару недель. "Наверное, мне не стоило вчера выходить на пробежку", - с иронией ответила Грейс. Он посмотрел на нее и сказал: "О, ты одна из тех людей". Она действительно была такой, и я всегда знал, что она такая, что давало мне надежду и уверенность, когда мы вместе противостояли этой новой болезни.

Операция Грейс была назначена на 28 июля, чуть больше чем через месяц после моего возвращения из Москвы, и мы провели этот промежуток времени вместе в нервном ожидании. Она продолжала заниматься адвокатской практикой из нашего дома в Бетесде, а я поддерживал ежедневный контакт с посольством и при необходимости ездил в Госдепартамент для конфиденциальных телефонных переговоров с Элизабет Руд и руководством посольства или для изучения секретных документов.

Мы с Грейс также вместе работали над одним проектом. Несколькими месяцами ранее мы решили купить второй дом, чтобы наслаждаться им после того, как я закончу службу в Москве, а она уйдет на пенсию из юридической практики. Найдя понравившийся нам дом в Вестпорте, штат Коннектикут (ближе к "Метс", чем к "Ред Сокс", но брак - это компромисс), мы часами выбирали мебель и готовились к закрытию сделки по покупке недвижимости в августе.

За несколько недель до операции я отвезла Грейс на все медицинские приемы, а рано утром 28 июля отвезла ее в Мемориальную больницу Сибли в Вашингтоне на осмотр в хирургическое отделение. Я ждал отчета хирурга об операции, которая заняла более четырех часов. Заключение было положительным, но это была серьезная операция, и Грейс проведет в больнице пять дней. Я остался с ней в палате, и, как это было типично для Грейс, она поправилась быстрее, чем ожидали врачи. Ей было больно, но она старалась встать с постели, как только могла. Я была там в качестве ее помощницы. Когда она попросила кофе, я принесла ее любимую марку Starbucks (хотя это и задело мою гордость). Я не удивился, когда ее выписали из больницы на день раньше, 1 августа.

Я купил Грейс инвалидное кресло и подготовил наш дом к ее выздоровлению. Уже через несколько дней она разговаривала по телефону со своими клиентами и коллегами из King & Spalding, большинство из которых не знали, что она восстанавливается после операции по удалению раковой опухоли. Я возил ее на все последующие визиты к врачу. Она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы настоять на том, чтобы я оставил ее и поехал на закрытие сделки по продаже нашего дома в Вестпорте 8 августа. Я отправился в Коннектикут и вернулся обратно на поезде в тот же день. Покупка дома давала нам возможность с нетерпением ждать чего-то, что можно было планировать. Кроме того, нам было о чем поговорить и что наверстать.

Мы обсудили мою работу в качестве посла. Я сказал, что закончил, потому что теперь у меня есть постоянная работа, и это помощь ей. Я сообщил об этом секретарю, который проинформировал президента. Я был рад, но не удивлен тем, что все в правительстве США были чрезвычайно любезны и понимали изменившиеся обстоятельства моей жизни, которые требовали этого шага, несмотря на продолжающуюся войну в Украине. Я сказал своим коллегам по департаменту и посольству, что, если смогу, вернусь в Москву на короткое время, чтобы собрать вещи и завершить дипломатические протоколы, которые обычно сопровождают отъезд аккредитованного посла. Они заверили меня, что было бы хорошо, если бы я мог это сделать, но в этом нет необходимости.

Прошел август, и состояние Грейс стабилизировалось. Мы знали, что у нее опасный рак, и планировали месяцы тяжелой химиотерапии и лучевой терапии, с которыми мы уже сталкивались после рака груди десять лет назад. Несмотря на такие мрачные перспективы, Грейс продолжала работать дома, а 13 августа она сделала замечательную фотографию на заднем дворе нашего дома в Бетесде. Глядя на эту фотографию, невозможно было сказать, через что она недавно прошла. Она была сильна духом и полна решимости восстановить свое здоровье, а я буду постоянно находиться рядом с ней и помогать ей, что придавало реальную цель моей собственной жизни.

Мы договорились, что я как можно скорее уберу свою короткую обратную поездку в Москву с пути и закрою эту главу в нашей жизни. Я планировал уехать в конце августа, после годовщины нашей свадьбы, чтобы собрать наши вещи (включая одежду Грейс, которую она привезла с собой в Москву до пандемии), попрощаться с коллегами по посольству и дипломатической службе и выполнить другие ритуалы, связанные с отъездом посла, включая заключительную встречу с заместителем министра иностранных дел Рябковым в МИД России.

Пока меня не было, наши дети, Джек, Кэти и Тедди, приехали погостить у нее, а также мать и сестра Грейс. В субботу, 27 августа, мы с Грейс и членами нашей семьи устроили ужин в нашем доме, чтобы отметить тридцать четвертую годовщину свадьбы. На следующий день я поцеловал Грейс на прощание и в последний раз прилетел в Москву.

Меня не было дома более двух месяцев, но когда я вернулся в посольство в конце августа, мне показалось, что я никогда не уезжал. Отчасти это было связано с тем, что, находясь дома, я регулярно получал брифинги и продолжал участвовать в принятии решений в посольстве, но также и с тем, что в отношениях между Россией и США ничего существенным образом не изменилось (по крайней мере, в лучшую сторону). А еще потому, что посольство было маленьким замкнутым мирком, в котором легко было заново освоиться. Я вернулся к своей обычной рутине, но теперь мой временной горизонт в Москве измерялся днями, а не месяцами.

Я прибыл в понедельник вечером и отправился в свой офис рано утром во вторник, 30 августа. Я получил подробную информацию о несправедливо задержанных в России американцах, и отчет оказался настолько плохим, насколько я мог себе представить. Пол Уилан - который был арестован в России задолго до моего приезда в качестве посла и, что трагично, все еще находился под стражей, когда я покинул свой пост, - оставался в ИК-17 без каких-либо серьезных перспектив на освобождение. Марк Фогель в июне был приговорен к четырнадцати годам заключения в трудовом лагере, а Бриттни Гринер 4 августа получила девятилетний срок, признав себя виновной в контрабанде наркотиков.

Тот факт, что Фогель и Гринер получили столь длительные сроки за хранение следов медицинской марихуаны и гашишного масла, был еще одним доказательством того, что русские выбрали их в качестве мишени только потому, что их статус американских граждан. Я испытывал презрение и отвращение к правительству, которое поступило бы так с моими соотечественниками-американцами, но я также должен был признать, что российское правительство обращалось со многими своими гражданами так же несправедливо и жестоко, как с Уиланом, Фогелем и Гринером. Это не делало ситуацию правильной и не уменьшало моего гнева и возмущения, но вносило в нее определенный контекст. И американцы, и русские имели дело с отвратительным правительством в Кремле.

Остаток первого дня я провел в офисе, встречаясь с несколькими новыми сотрудниками посольства, прибывшими за время моего отсутствия, и заполняя документы для моего ухода и выхода на пенсию с государственной службы - я был уже достаточно взрослым и проработал достаточно лет в федеральном правительстве, начиная с работы клерком у судьи Джона Минора Уисдома в 1985 году, - чтобы выйти на пенсию. Я также начал договариваться о последних встречах с другими послами в дипломатическом корпусе и с друзьями, которых я завел в Москве. Вечером я вернулся в свой городской дом, поужинал, начал сортировать и упаковывать вещи Грейс и свои, а также связался по телефону с Грейс, которая продолжала работать из дома, пока меня не было.

Этой ночью в России появилась историческая новость: Михаил Горбачев скончался в Центральной клинической больнице Москвы после продолжительной болезни. Ему был девяносто один год, и его здоровье ухудшалось уже несколько лет. Я пытался встретиться с ним во время работы послом и обедал с представителем его фонда, который сказал, что бывший президент был заинтересован во встрече со мной, но его возраст, плохое самочувствие и меры предосторожности Covid-19 сделали это невозможным. Теперь у меня никогда не будет такой возможности.

Горбачев - генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза с 1985 по 1991 год, а также первый и единственный президент Советского Союза, избранный в 1990 году, когда партия теряла влияние и авторитет, - был обожествлен на Западе. Норвежский Нобелевский комитет присудил ему Нобелевскую премию мира 1990 года "за его ведущую роль в процессе, который привел к мирному окончанию холодной войны". Комитет отметил "драматические изменения", которые он произвел в "отношениях между Востоком и Западом". При Горбачеве конфронтация была "заменена переговорами. Старые европейские национальные государства... вновь обрели свободу". В Советском Союзе появилась "большая открытость", которая способствовала "международному доверию". А ООН начала "играть ту роль, которая изначально планировалась для нее в международном сообществе, управляемом законом".

Впечатляющие достижения Горбачева, которые превозносил Запад, вызывали отвращение у Путина и подавляющего большинства русских националистов. Путин конкретно обвинил Горбачева в сложных проблемах, с которыми Россия столкнулась при покорении Украины в 2022 году. В своей речи 21 февраля, объявляя о признании Донецкой народной республики и Луганской народной республики, Путин привел в пример "роковую" ошибку Горбачева в 1989 году, когда он признал Украину "суверенным социалистическим" государством. Этот акт, по мнению Путина, стал кульминацией десятилетий коммунистической политики, которая неестественным образом отделила Украину от ее законного места в орбите России, "Русского мира". По его мнению, Горбачев в корне предал Россию. Тот факт, что западные страны присудили ему Нобелевскую премию мира, стал для Путина еще одним доказательством справедливости этого вывода.

Горбачев олицетворял собой все то, что Путин презирал: либеральную слабость в виде гласности (открытости) и перестройки (реструктуризации), которые позволили распасться Российской империи в виде Советского Союза. Когда Советский Союз распался, внутренние границы, разделявшие пятнадцать бывших советских республик, стали международными границами, разделяющими суверенные государства. То, что было колоссальной империей, управляемой из Москвы, в конце 1991 года превратилось в Содружество Независимых Государств - более мелких и слабых национальных государств, включая Российскую Федерацию, Украину и Беларусь. Это грандиозное международное развитие, принесшее самоопределение и свободу миллионам людей, стало "величайшей геополитической катастрофой века", по мнению Путина. По его мнению, это была "подлинная трагедия" для российского народа, поскольку "десятки миллионов наших сограждан и соотечественников оказались за границами российской территории".

Однако не кончина советского коммунизма расстроила Путина; он ничуть не сожалел об этом. В другой цитате более чем двухдесятилетней давности он одобрительно повторил распространенное среди бывших советских граждан выражение: "У того, кто не жалеет об уходе Советского Союза, нет сердца. У того, кто хочет его восстановить, нет мозгов". Катастрофой для Путина стала не столько гибель коммунистической системы, сколько потеря империи, собранной и контролируемой Москвой. Исправить ошибки, допущенные Горбачевым, и вернуть Российской империи величие на мировой арене стало исключительной личной миссией Путина, главной целью его президентства.

Поэтому смерть бывшего лидера стала чрезвычайно символичным и сложным событием для России и Путина. Я планировал присутствовать на похоронах Горбачева от имени Соединенных Штатов. Я задавался вопросом, будет ли Путин также присутствовать. Но не было ни государственных похорон, ни официальных дней траура в честь Горбачева и его наследия. И это несмотря на то, что каждый советский или российский лидер за последние сто лет, за исключением Хрущева, получал государственные похороны и официальные дни траура: Ленин, Сталин, Брежнев, Андропов, Черненко и даже Ельцин, который не пользовался популярностью у многих россиян, когда умер в 2007 году после бурных лет правления в 1990-е годы. Однако Ельцин, в отличие от Горбачева, имел человека, которого он выбрал своим преемником, Путина, который был президентом России и решал, почтить ли его память государственными похоронами и днем траура, что Путин в конечном итоге одобрил. Горбачев также никогда не был президентом Российской Федерации.

И поэтому, как Брежнев не почтил память Хрущева, когда тот умер в 1971 году, так и Путин не будет чтить память Горбачева. С другой стороны, Путин не стал бы запятнать себя откровенно критическими высказываниями в адрес бывшего советского президента. Он стремился бы быть великодушным лидером, не желающим говорить плохо о мертвых, но, тем не менее, не воздающим Горбачеву слабых похвал и оставляющим другим возможность дать более явные негативные комментарии. Такой подход напомнил мне поведение Путина во время пандемии Ковид-19: он позволил другим чиновникам объявлять неприятные новости и вводить ограничения.

В среду, 31 августа, Путин опубликовал тщательно сформулированное личное заявление о соболезновании - телеграмму семье Горбачева в связи со смертью бывшего президента. Путин назвал его "политиком и государственным деятелем, оказавшим огромное влияние на ход мировой истории" и "руководившим нашей страной в период сложных, кардинальных перемен", не уточняя, были ли эти перемены или влияние положительным. Далее Путин отметил, что Горбачев "глубоко понимал необходимость реформ" в Советском Союзе, а "предлагал свои решения насущных проблем", опять же не уточнив, были ли горбачевские реформы или решения хорошими или плохими. На самом деле, Путин ранее ясно дал понять, что считает многие из "решений" Горбачева "фатальными" для России. Наконец, как и подобает доброжелательному лидеру, он выразил "искренние слова сочувствия и поддержки" семье Горбачева и похвалил "большую гуманитарную, благотворительную и просветительскую деятельность" покойной жены Горбачева Раисы.

Кремль, напротив, отреагировал на смерть Горбачева по-другому. Пресс-секретарь Дмитрий Песков заявил, что, хотя Горбачев был "выдающимся" государственным деятелем, которому "суждено навсегда остаться в истории страны", у него был наивный и "романтический" взгляд на Запад: "Горбачев дал импульс к окончанию холодной войны и искренне хотел верить, что она закончится и начнется вечный роман между обновленным Советским Союзом и коллективным Западом". К сожалению, его "романтизм оказался ошибочным. Никакого романтического периода не было, 100-летний медовый месяц не состоялся, а кровожадная сущность наших противников проявилась. Хорошо, что мы это вовремя осознали и поняли". Это звучит ближе к истинно чекистскому взгляду на Горбачева и его наследие, чем вялая телеграмма Путина.

Песков также сообщил, что Путин не будет присутствовать на похоронах Горбачева. В четверг, 1 сентября, Путин в частном порядке посетил тело Горбачева в больнице, и позже было опубликовано видео, на котором видно, как он возлагает цветы к открытому гробу. Песков впоследствии объявил: "К сожалению, рабочий график президента не позволил ему" присутствовать на похоронах Горбачева в субботу, "поэтому он решил сделать это [посещение] сегодня". Песков добавил, что, хотя по Горбачеву не будет ни государственных похорон, ни дня траура, правительство помогает организовать похоронные церемонии, которые будут включать некоторые "элементы" государственных похорон, такие как публичный просмотр в Колонном зале Дома союзов в Москве, где советские лидеры покоились после своей смерти (и который был памятно изображен в фильме "Смерть Сталина").

В четверг вечером, когда я планировал, что буду делать и говорить на похоронах Горбачева в субботу, я получил известие от семьи, что здоровье Грейс внезапно ухудшилось. Мне нужно было немедленно вернуться домой. Я едва мог осознать услышанное: Грейс казалась такой сильной, когда я уезжала из дома. А теперь, всего несколько дней спустя, после всех ее подвигов, после всех наших надежд и оптимизма, наши худшие опасения стали сбываться.

Вылететь из Москвы было все еще сложно, потому что так много людей пытались покинуть страну; а из-за санкций и закрытия воздушного пространства рейсов было еще меньше. Первый рейс, на котором мне удалось занять место (последний), вылетел поздно вечером в субботу и доставил меня через пересадку в Стамбуле в Даллес. Я предупредил департамент, отменил все свои будущие встречи, которые были назначены на середину следующей недели, и собрал все, что мог взять с собой в дорогу домой. Остальные вещи Грейс и мои вещи будут отправлены нам позже.

Это был суматошный и беспорядочный способ покинуть свой пост, но он казался иронически уместным в свете того, как я начал свой первый день в качестве заместителя госсекретаря за несколько лет до этого: торопливая подготовка к заседанию комитета заместителей по обзору ядерного потенциала США. Благодаря задержке перед вылетом я смог присутствовать на похоронах Горбачева, а после этого устроить ужин для некоторых коллег по посольству в своем таунхаусе, прежде чем уехать в аэропорт тем же вечером. Я обзвонил как можно больше людей в Вашингтоне и Москве, чтобы сообщить им о своих изменившихся планах, и, конечно же, поддерживал связь с Грейс и своей семьей. Каким-то образом Грейс все еще работала из дома в четверг. Она действительно была одним из тех людей.

В субботу я прибыл в Дом союзов задолго до полудня, как и было велено российским МИДом. Двери были открыты для публики за несколько часов до этого, и мимо открытого гроба Горбачева в Колонном зале, окруженного цветами, в сопровождении двух солдат шел непрерывный поток скорбящих. Тысячи людей стояли на улице в длинной очереди, извивающейся по улице и за пределами видимости вокруг квартала, ожидая возможности войти в зал и отдать дань уважения бывшему президенту. Я вошел в Дом союзов через отдельную дверь, но мой вход в Колонный зал был отложен, пока премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, единственный иностранный лидер, присутствовавший на церемонии, находился внутри, в зоне, близкой к гробу и семье Горбачева.

После отъезда Орбана я вошел в зал и возложил цветы к подножию гроба Горбачева. Меня проводили к семье Горбачева, его дочери Ирине, которая находится на сайте , и внучкам Анастасии и Ксении. Другие члены семьи и друзья сидели с ними по правую сторону гроба. Я стоял с близким другом Горбачева, лауреатом Нобелевской премии мира Дмитрием Муратовым, которого я несколько раз принимал в Спасо-Хаусе и посольстве. Горбачев пожертвовал деньги из своей Нобелевской премии мира, чтобы помочь Муратову в 1993 году основать "Новую газету", последнюю независимую газету в России. В марте 2022 года, после начала "специальной военной операции", газета была вынуждена приостановить выпуск. Через два дня после похорон Горбачева у "Новой газеты" была навсегда отозвана лицензия на деятельность в России. Муратов остался в Москве.

По плану похороны должны были завершиться вскоре после полудня, а затем состоится церемония погребения на знаменитом Новодевичьем кладбище Москвы, где похоронены многие выдающиеся россияне, в том числе Ельцин и Хрущев. Согласно завещанию Горбачева, он должен быть похоронен рядом со своей женой Раисой, которая была похоронена там в 1999 году. Я планировал проследовать за семьей Горбачева и толпой на кладбище после окончания публичного просмотра.

Однако план похорон был нарушен огромным количеством простых россиян, пришедших почтить память Горбачева во время публичного просмотра. Толпа, стремящаяся попасть в Колонный зал, оказалась настолько больше, чем предполагалось, что просмотр продлили более чем на два часа. Я оставался в зале рядом с семьей Горбачева и наблюдал, как скорбящие проходят мимо гроба, когда их призывали двигаться быстрее, чтобы вместить большую толпу. Даже когда двери Дома союзов наконец закрылись, на улице все еще оставались тысячи людей, которые не могли попасть внутрь.

Когда церемония наконец переместилась на Новодевичье кладбище, процессию, несущую гроб к месту захоронения, возглавлял Муратов, державший в руках большую фотографию Горбачева в рамке. На заключительной службе, которая проходила неподалеку от могилы Хрущева, собралась толпа. Я не заметил присутствия высокопоставленных российских чиновников, как не увидел их и в Колонном зале, хотя позже узнал, что на похоронах присутствовал бывший президент Медведев, нынешний заместитель председателя Совета безопасности России.

Я не видел Медведева в субботу, но после похорон он опубликовал на сайте неумное высказывание в социальных сетях, которое привлекло мое внимание: он связал распад Советского Союза в 1991 году при Горбачеве с агрессивной войной Путина в Украине. Высказывание Медведева точно отражает мировоззрение Кремля. Он утверждал, что Запад планирует "воспользоваться военным конфликтом в Украине, чтобы подтолкнуть нашу страну к новому витку распада, сделать все, чтобы парализовать государственные институты России и лишить страну эффективного контроля, как это произошло в 1991 году". Он назвал эти планы "грязными мечтами англосаксонских извращенцев, которые ложатся спать с тайной мыслью о распаде нашего государства, думают о том, как раздробить нас на части, разрезать на мелкие кусочки". Не упустив случая побряцать ядерной саблей России, он заключил: "Такие попытки очень опасны, и их нельзя недооценивать. Эти мечтатели игнорируют простую аксиому: форсированный распад ядерной державы - это всегда шахматная партия со Смертью, в которой точно известно, когда наступит шах и мат: Судный день для человечества".

Уезжая из Москвы, я не собирался упускать возможность провести время с российскими чиновниками, которые думали и говорили именно так. Уезжая с похорон, я дал свое последнее интервью на камеру в качестве посла Фреду Плейтгену из CNN, стоя на московской улице у Новодевичьего кладбища. Вернувшись в посольство, я устроил последний ужин с группой своих коллег. Затем я погрузил свои чемоданы во внедорожник, и мои телохранители отвезли меня в аэропорт для вылета домой.

Грейс была помещена в отделение интенсивной терапии больницы Сибли в пятницу, 2 сентября, за день до моего вылета домой. Ее операция прошла не так успешно, как казалось на первый взгляд: неизвестный нам рак быстро распространился по брюшной полости и поразил жизненно важные органы, в результате чего они начали отказывать.

Я приземлилась в Даллесе в воскресенье, и мой сын Тедди забрал меня и отвез прямо в больницу, где уже собрались члены семьи. Остаток дня и ночь я провела с Грейс в ее палате, вместе с нашей семьей.

Грейс умерла в День труда, 5 сентября 2022 года. Оглядываясь назад, можно сказать, что мне повезло, что я успел вернуться в Вашингтон и побыть с ней до ее смерти, хотя везение было как нельзя более далеким от того, что я чувствовал, пытаясь пережить огромную потерю. Я не хотел думать о том, что могло бы произойти или что бы я чувствовал, если бы не успел вовремя вернуться домой. Было достаточно того, что я провел так много времени вдали от нее во время службы послом в Москве из-за пандемии и путинской войны. Служба в одиночестве и вдали от Грейс оказалась гораздо большей жертвой, чем я мог предположить в то время. Мы с ней думали, что у нас будет много лет вместе после того, как я закончу работу послом. Вместо этого у нас был один последний день.

После смерти Грейс я вышел из больницы и отправился в наш дом в Бетесде, где мы прожили тридцать лет. Затащив чемоданы в дом, я села на диван в нашей гостиной и глубоко вздохнула, пытаясь проветрить голову, прежде чем обдумывать планы похорон Грейс. Сидя в изнеможении, я достал свой мобильный телефон, на который не смотрел с момента приземления в Даллесе накануне. Я прокрутил полученные голосовые, текстовые и электронные сообщения.

Я замерла, увидев сообщение от Грейс. Затем я посмотрел на дату и время. Она отправила его рано утром в воскресенье, еще до того, как я приехал в больницу. Ей было очень больно, и она попросила нашего сына Джека взять ее телефон, чтобы она могла отправить мне последнее сообщение на случай, если она скончается раньше, чем я вернусь к ней. Она написала: "Ничего не помогает. Конец близок. Люблю тебя и нашу семью".

Получение этого послания от Грейс после ее смерти было невероятным и переполняющим эмоциональным переживанием. Она как будто говорила со мной из потустороннего мира. Я восхищался силой и мужеством, которые она проявила в свои последние дни. Наш друг сказал мне, что она показала всем, как правильно встречать смерть. Меня охватила скорбь по всему тому, что я потерял в ней и никогда не верну, включая время, которое я мог бы провести с ней - теперь потерянное, среди многих других вещей, из-за путинской войны.

После заупокойной мессы в католической церкви Святого Пия X в Фэрфилде, штат Коннектикут, Грейс была похоронена во вторник, 13 сентября, недалеко от нашего нового дома в Вестпорте. Я оставался послом еще месяц, до выхода на пенсию в октябре, но не вернулся на сайт в Москву. Я решил поддерживать связь со своими коллегами в посольстве и продолжать оказывать поддержку миссии.

Секретарь Блинкен попросил меня рассмотреть возможность остаться на государственной службе на неполный рабочий день после выхода на пенсию, на недавно созданной должности специального представителя США по вопросам экономического восстановления Украины. Я был польщен предложением секретаря и его доверием ко мне. Но после всего, что произошло, я был вымотан и не мог уделять этой должности столько внимания, сколько она требовала. К сожалению, я вынужден был отказаться. Впоследствии на эту должность была назначена бывший министр торговли Пенни Прицкер.

Мне было больно отказаться от возможности продолжить службу в Государственном департаменте, миссия и люди которого так важны для меня, и это навело меня на мысли о службе и самопожертвовании. На протяжении всей моей карьеры, пока я работал в правительстве, благонамеренные члены семьи, друзья и незнакомые люди благодарили меня за службу, и мне всегда становилось не по себе, когда они это делали. Я не сделал ничего, чтобы заслужить их благодарность. Время, проведенное в правительстве, принесло мне гораздо больше удовольствия, чем ценность любой оказанной мною услуги.

Более того, от своего отца, дядей и их друзей, ветеранов Второй мировой войны, я знал, что такое самопожертвование в служении нашей нации. Они пережили войну, а некоторые из их друзей, одноклассников, товарищей по кораблю - нет. Они понимали, почему президент Джон Ф. Кеннеди, человек их поколения (фактически почти точно их ровесник), в своей инаугурационной речи 1961 года призвал своих соотечественников: "Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, - спрашивайте, что вы можете сделать для своей страны". Возможно, сегодня этот призыв звучит банально, но он нашел отклик в моей семье во время инаугурации Кеннеди и далеко за ее пределами. Только благодаря самопожертвованию бесчисленных американцев на протяжении многих поколений - и не только на войне или в армии - наша страна добилась того прогресса, которого она добилась с момента своего основания.

Я служил с женщинами и мужчинами, гражданскими и военными, в Соединенных Штатах и за рубежом, которые принесли себя в жертву, достойную благодарности благодарной нации. Мои мысли всегда возвращаются к моим бывшим коллегам из представительства США в России, каждый из которых пожертвовал собой, чтобы служить в трудных условиях, когда они были нужны своей стране. Они служили во время опасностей и потрясений, вызванных пандемией; некоторые были разлучены со своими семьями; у других члены семьи умерли дома, пока они находились в Москве. У некоторых были серьезные проблемы со здоровьем, которые осложнялись пребыванием в России. И все они подвергались преследованиям со стороны российского правительства.

Для меня было честью служить вместе с ними, многие из которых переезжали с одного трудного поста на другой. Наш заместитель начальника миссии Барт Горман и его жена Донна, а также их четверо детей были яркими примерами. Барт и Донна находились в Москве уже в третий раз, преодолевая все трудности, которые только можно себе представить, и были опорой нашей миссии. От них я многое узнал о службе и самопожертвовании.

Потеря Грейс, после того как я провел вдали от нее большую часть трех лет, ни в коем случае не поставила меня в один ряд с теми, кто пошел на большие жертвы ради Соединенных Штатов. Более того, Грейс сама принесла себя в жертву, взвалив на себя бремя разлуки с супругом и заботясь о нашей семье в одиночку во время пандемии, без удовольствия, удовлетворения, поддержки и статуса, которыми я пользовался как американский посол.

Никто никогда не благодарил Грейс за ее службу и самопожертвование, а зря. Она заслужила это признание, тихо встав в ряды тех, кто достоин благодарности нашей нации. Теперь, когда люди благодарят меня за службу, я чувствую себя более уверенно, принимая эти добрые слова от имени Грейс и от себя лично.

Глава 15. Преступление против мира

СЕНТЯБРЬ 2022 года стал для меня ужасным вихрем. Внезапное окончание моего пребывания на посту посла США в Москве помешало моему плану провести ряд заключительных встреч с российскими официальными лицами перед отъездом. Я не рассчитывал снова увидеться с министром иностранных дел Лавровым, что было бы типичным протоколом до войны, но было маловероятно, учитывая ужасающее состояние отношений между США и Россией после вторжения на Украину 24 февраля. В любом случае, у меня не было большого желания встречаться с ним, учитывая его явную приверженность агрессивной войне Путина. Хотя я тактично выслушал его дидактическую критику моих показаний на слушаниях в Сенате в ноябре 2019 года, я не собирался без энергичных возражений подчиниться его тенденциозной лекции в сентябре 2022 года о вымышленном нацистском геноциде русских в Украине или ужасах воображаемой войны НАТО против России.

Я надеялся встретиться с заместителем министра иностранных дел Рябковым, одним из немногих высокопоставленных российских чиновников, которых я продолжал уважать после всего, что произошло за последние три года. Он был серьезным профессионалом с интересной личностью, но больше всего он был русским патриотом, с которым, как мне всегда казалось, можно было хотя бы вести рациональный разговор. Мы не часто сходились во мнениях, но я все же верил, что если бы нам с ним позволили свободно вести переговоры, мы смогли бы на основе взаимности разрешить визовую тупиковую ситуацию, которая так мешала посольству США в Москве. К сожалению, Рябков не был уполномочен вести со мной переговоры. В российской системе, которую контролировал Кремль, он должен был отвечать - неофициально, но полностью - перед ФСБ и СВР, ни одна из которых не согласилась бы на взаимность с Соединенными Штатами.

Я пожалел, что у меня не было возможности попрощаться с Рябковым перед отъездом из Москвы. После моего отъезда посольство вернуло мою дипломатическую картузку в МИД, символически прекратив мои отношения с Россией. Я покинул страну без надежды когда-либо вернуться, в любом качестве, официальном или личном, что было еще одним сожалением, учитывая мой пожизненный интерес к России и уважение к ее истории, культуре и народу. Однако это был вопрос, от меня не зависящий, - следствие решения Путина вторгнуться в Украину и начать разрушительную сухопутную войну на европейском континенте впервые за последние восемь десятилетий.

Хотя после 3 сентября меня уже не было в Москве, я продолжал исполнять обязанности посла до октября из Вашингтона и поддерживал связь со своими коллегами в посольстве в Москве. К сожалению, путинская война начала оказывать все большее влияние на работу посольства, что я заметил во время своего короткого возвращения в конце августа. Московские власти отремонтировали тротуар и небольшую полоску травы рядом с углом посольской стены напротив российского Белого дома и назвали ее площадью Донецкой народной республики, намереваясь спровоцировать Соединенные Штаты. В некоторых странах, включая Соединенные Штаты (хотя это не поощрялось и не санкционировалось Государственным департаментом), была распространена практика, когда государственные власти (в США это обычно были муниципальные власти, и часто с подачи конгресса) называли улицу перед посольством или консульством непопулярной или враждебной страны провокационным образом.

Нанесение оскорбительного названия на маленький участок на углу с посольством Москвы не вызвало у меня никакого беспокойства. На самом деле это был ответный шаг русских после того, как в 2018 году округ Колумбия назвал главную улицу у посольства России в Вашингтоне площадью Бориса Немцова в честь российского оппозиционного лидера, убитого в 2015 году. В 1980-х годах, во время холодной войны, эта же улица была названа площадью Андрея Сахарова, в честь знаменитого физика-ядерщика, ставшего правозащитником. Я был немного удивлен, что русские ждали так долго, прежде чем ответить добром на добро. Переименование в Москве никак не повлияло на нашу деятельность, так же как и переименование угла в Амбассадор Салливан, площадь болельщиков "Нью-Йорк Янкиз". Это было оскорбительно, но не имело никакого практического значения.

Однако я бы не стал облегчать жизнь россиянам. Весной городские власти предложили назвать угол у посольства площадью Защитников Донбасса. Это было до тех пор, пока я не выступил с публичным заявлением, в котором отметил, что Соединенные Штаты приветствовали бы площадь, посвященную храбрым украинцам, изгоняющим российских захватчиков с Донбасса. Заставить изменить название "площади" было не настоящим достижением, а лишь маленькой моральной победой, которая подняла настроение в посольстве и напомнила русским, что мы не являемся пассивными мишенями.

Мой инстинкт заключался в том, чтобы дать столько же, сколько я получил, будучи послом в России, но постараться сделать это умным и принципиальным способом и без излишней злобы. Российские лидеры уважали такое отношение. Что они не любили и не уважали, так это слабость, людей, которые не хотят или не могут грамотно защищать себя. Мой друг сенатор Дэн Салливан (Аляска) за много лет до этого охарактеризовал меня в сенатском комитете по международным отношениям как драчливого ирландца, что, как я тогда в шутку отметил, не всегда было блестящим качеством для дипломата. В России, как выяснилось, дипломатическая драчливость часто оказывалась весьма кстати.

Русские, как правило, зашли в вопросе о названии площади слишком далеко, и это стало иллюстрацией того, как они действовали и какое давление оказывали на посольство в Москве. МИД России сообщил мне, что почтовый адрес посольства был изменен на площадь Донецкой Народной Республики и что никакая почта не будет доставляться, если не будет использоваться именно этот адрес. Любая почта, отправленная на наш прежний, хорошо известный уличный адрес, будет задержана или возвращена отправителю. Это может показаться мелочью, но для работы посольства это была настоящая проблема, как и для любого другого учреждения или предприятия неполучение почты.

Российский ответ на мою жалобу был абсолютно неискренним, ссылаясь на взаимность в связи с присвоением имени Бориса Немцова площади в Вашингтоне. Но Соединенные Штаты не изменили уличный или почтовый адрес российского посольства, который по-прежнему значился на Висконсин-авеню, как это было на протяжении десятилетий, и мы не стали бы менять этот почтовый адрес, поскольку это явно повлияло бы на работу посольства. Более того, даже если бы мы это сделали, мы бы не отказались доставлять почту, которая использовала прежний адрес или явно предназначалась для посольства. Русские не прислушались к моим доводам, сочтя их логистическим пустословием. Так они действовали - один маленький пример из многих, с которыми мне приходилось сталкиваться в качестве посла каждый день.

Русские также изменили адрес посольства Великобритании - на площадь Луганской Народной Республики. Мы с послом Ее Величества в Российской Федерации Деборой Броннерт часто шутили о том, какая из наших стран более нелюбима российскими хозяевами. Я утверждал Деборе, что между нами, "англосаксонскими извращенцами", по выражению бывшего президента России Медведева, Великобритания была более нелюбима, но конкуренция была очень близкой. Я отдавал преимущество Великобритании, потому что считал, что русские считают их более умными, а значит, и более сложными, в отличие от громоздкого гиганта из Северной Америки. Темный юмор был распространен среди западных дипломатов и экспатриантов в Москве.

В конце лета число протестов у здания посольства в Москве стало расти, и русские начали проецировать по ночам огромные видеоизображения на стену высокого здания, расположенного через дорогу от комплекса и новой площади Донецкой народной республики. Это было похоже на то, что происходило в российском посольстве в Вашингтоне. Разница заключалась в том, что, в отличие от российского правительства, правительство США не организовало и не поддержало эти действия в Вашингтоне. В ночь перед моим отъездом в начале сентября я ненадолго посмотрел видеопоказ в Москве. Это было похоже на экран старого кинотеатра: крупный текст с критикой Соединенных Штатов и их войн во Вьетнаме, Ираке и Афганистане, сопровождаемый графическими изображениями, подчеркивающими жестокость этих войн. Общественное сообщение, адресованное в основном российскому народу, сводилось к тому, что разжигающие войны Соединенные Штаты снова ведут войну, на этот раз против России в Украине.

Неконтролируемая риторика влиятельных русских националистов, не имеющая никакой связи с реальностью, также усилилась, и это были не просто оплачиваемые кремлевские СМИ и их воины дезинформации, которые развратили себя. Экс-президент Медведев вновь возглавил эту кампанию, заявив 4 ноября 2022 года: "Мы боремся с теми, кто нас ненавидит, кто запрещает наш язык, наши ценности и даже нашу веру, кто распространяет ненависть к истории нашего Отечества... кучка сумасшедших нацистских наркоманов... и большая свора лающих собак из западного питомника". И это говорит человек, который, будучи президентом России с 2008 по 2012 год, считался потенциальным либеральным реформатором.

Я объяснил явные изменения в публичном отношении российского правительства к посольству Москвы и США в течение лета и осени 2022 года дальнейшими позорными поражениями, которые Россия терпела на поле боя в Украине. К концу августа Украина начала контрнаступление против перенапряженных российских войск, которые защищали значительные части Харьковской области на востоке и Херсона на юге. В результате поразительного краха к началу октября российские военные были быстро вытеснены из Харьковской области, за исключением небольшого участка на границе Харьковской и Луганской областей. Потери России в территории, личном составе и технике были катастрофически велики.

Украинское контрнаступление в районе Херсона развивалось медленнее, но уверенно продвигалось вперед, нанося все больше потерь российским военным и отвоевывая территории, захваченные в начале "специальной военной операции". 11 ноября украинские военные отвоевали город Херсон. Они заставили россиян отступить через Днепр на левый берег в Херсонской области. В пиаре Путина украинские войска приветствовали как освободителей ликующие жители Херсона, который, как заявил Путин 30 сентября, "навсегда" останется в составе России.

Поражения и потери вдали от поля боя в Украине также пошатнули уверенность России осенью 2022 года. 26 сентября взрывы серьезно повредили трубопроводы "Северный поток I" и "Северный поток II", проходящие по дну Балтийского моря и соединяющие российские газовые месторождения с европейскими рынками через конечные пункты в Германии. Это стало важным геополитическим событием, несмотря на то что за несколько недель до этого русские прекратили экспорт газа по единственному действующему газопроводу из двух (Nord Stream I), угрожая Европе энергетическим шантажом, а европейцы пообещали в будущем отказаться от импорта российского газа.