Глава восьмая

Обходными дорогами добрались до дома, и даже в свой подъезд попали через другой, поднявшись и пройдя по крыше, а потом спустившись. Нольд хитрил и не рисковал, слишком подозревал Валери, что если не утром, то вечером она вполне могла поставить соглядатая за квартирой — из чувства собственничества, а не из других причин.

Мне хотелось еще о многом поговорить — как о важном, так и нет. Но я вдруг уловила домашнюю тихую атмосферу и все отложила на когда-нибудь позже. Мне не нравилась пустота квартиры и аскеза, но очень по душе были чистота и тишина. Настроение переменилось.

Эту ночь решила провести не в постели. Не выдержала неравенства, стащила одеяло и подушку и легла рядом с Нольдом на полу. Завернулась в кокон, пристроилась под боком и долго не могла заснуть — женщины, если жаловались, то обычно на храп, а мой мужчина мурчал. Совсем негромко — внутренне, резонируя мне в лопатки, потому что, едва я легла, притянул к себе и обнял. Подушка уехала, а голову пристроила на его руку. Не мягко, не слишком удобно, но все равно замечательно тепло и уютно. Зуд регенерата стал привычным, и я уже не обращала внимание на процесс залечивания всех следов крепкой хватки. Тем более, что с каждым разом в нашей близости Нольд на чуть-чуть, но становился мягче — мне так казалось.

А утром он вновь меня разбудил желанием.

— Рубашку жалко…

Вчера не подумала и после душа оделась в любимую шелковистую ночнушку от Троицы, а теперь держала порванную ткань в руках и не могла выбросить.

— Мне тоже придется закупаться новым. Из-за сектантки шкаф похудеет, сегодня второй комплект выкину.

Нольд подошел, забрал рубашку и вдруг стал рвать ее на более мелкие лоскуты. На мое недоумение ответил:

— Троица давно выветрился, а ты нет. Мне понадобится. — Свернул один, спрятал за манжет рукава. — Со вторника будешь ездить в клинику, последнюю неделю или меньше проведешь там, а не в основном здании. Так спокойней. Сегодня и в понедельник с тестом перетерпи.

Поцеловал, отдал ключ-код от другого подъезда в доме и ушел на работу. Нольд нарочно собрался раньше на час, чтобы и мне дать время. А я в пустой квартире начала заниматься. Не крыша, тем более не природа со свежим воздухом, но так сильно хотелось подвигаться, что и коридор сгодился. Не бегала, не прыгала, соседи с низу не поймут, но отжималась и делала стойку на руках. Растягивала мышцы и приседала в удовольствие. Только сегодня я ощутила, что здорова как раньше и переполнена энергией тела.

* * *

Серапион немного опоздал ко времени, а когда зашел в комнату и закрыл дверь, я сразу вздрогнула и задержала дыхание. Случилось что-то жуткое, и его духовный труп на плечах не просто вонял, как вонял бы раньше, а намного сильнее! И на призраке я увидела новые следы разложения. Он уже не походил на самого парня, а весь потек уродливой трупной деформацией, словно вытащили из-под земли спустя неделю, был в черных пятнах и при том гадко шевелился. Полупрозрачные склизкие руки сжимали шею, полуооблысевшая голова ерзала позади живой головы, влипая нематериальным лицом в затылок и со стороны казалось, что монстр пожирает носителю мозг!

Великий Морс!

— Чего хмурый?

— Не выспался.

Серапион на обычный взгляд тоже выглядел не слишком здоровым, заметили и Элен, и Варита. Я же молча разглядывала кошмар и подавляла в себе желание сбежать. Стала искать силы хотя бы не пялиться на страшное зрелище, а вести себя как обычно, не вызывая подозрений.

— Как вам мысль пойти куда-то сегодня, а не в выходные?

— Завтра удобнее.

Варита немного помолчала, а потом неуверенно призналась:

— Сегодня у меня день рождения. Я хотела провести вечер не одна, если вы согласитесь, это будет лучшим подарком, пожалуйста. Приглашать некого, родни и друзей нет, а пустой дом уже невыносим.

— Приперла к стенке. — Элен улыбнулась по-дружески, без капли раздражения или протеста. — Раз такой повод, пойдем веселиться. Ева, как у тебя с планами?

— Отменю…

И полезла в телефон, чтобы выяснить у Яна — как на самом деле с планами? Нольду ничего отправлять не стала, он сам пропадет на вечер с Валери, а что с остальной командой и есть ли задание для меня, неизвестно. Ян отписался: «Я на дежурстве сегодня. Подвижек нет».

Может, сейчас еще не поздно пробить хоть что-то по биографии Серапиона? Про девушек выясняла, а о нем не подумала даже… стоило? Стоило! Не выдержала, ушла, спряталась в туалете и позвонила:

— Извини, если отвлекаю…

— Вот так срочно? Что случилось?

— Стажер-Инквизор, Серапион Сорр, можешь узнать — есть за ним что нехорошее или трагичное?

— Перезвоню.

— Спасибо.

Стало спокойнее.

Ближе к обеду Ян не перезвонил, но прислал сообщение «Чисто. Благополучный, все стандартно». Варита вела себя заметно оживленнее и радостней. Улыбалась столько, сколько я за все прошлые дни не видела, а ее духовный розововолосый призрак был прозрачен и ни капли не пах. Как и у Элен, которая носила двух на спине — одинаково покойных в хорошем смысле слова.

— Скажи, Ева, а ты завидуешь?

За своими мыслями пропустила часть начавшегося неслужебного разговора.

— Чему?

— Кому — землячке своей. Шушукаются все о Нольде и Вальд, большинство женщин облазит от ненависти к ней, а меньшинство завидуют без злобы. Ты на каком фронте?

— Я в тылу. У меня теперь есть свой северянин, зачем чужие?

— Ну, белому рыцарю никто не ровня, признайся.

Если бы захотела ответить, не успела бы, вклинилась Варита:

— Элен, ты разве не видела? Евин ухажер похож на господина Нольда как брат, типаж очень во многом совпадает. Высокий, светловолосый. Присмотрись, когда он в следующий раз за Евой приедет. Тоже красивый, между прочим.

Элен коротко пожала плечами, отступая, и тема закрылась.

Я сходила в курилку, и все равно не могла избавиться от муторности на сердце. Правильно Нольд сказал, мне тут перетерпеть сегодня и понедельник, а потому у Троицы в клинике еще денька четыре, чтобы после официально открепиться по бумагам и забыть про Инквиз. Сюда я ходила на липовую практику, и, несмотря на то, что привыкла к опасному месту как к неопасному, с радостью уйду. Да, Валери меня подцепила, но теперь ее не упустит Нольд, и разговорить ее у него получится намного лучше, чем у «дурочки практикантки»… Отчего-то стала жалеть, что больше не увижу девушек, которых раньше едва выносила. Они менялись, они могли стать такими же нейтральными или чистыми, как стал Вилли, оживив своих призраков…

К концу рабочего дня Варита предложила посидеть в одном местечке, где можно к пирожным заказать некрепкий алкоголь, а потом доехать до ее дома — она хотела показать, где и как живет. Девушку подмывало на перемены. Стало казаться, что именно к этому своему рубежу возраста она подготовила много решительных шагов для жизненных поворотов: завести друзей, перестать отмечать праздники в одиночестве, научиться отдыхать и научиться пускать новое в привычный круг. Как людей, так и события. Я уверилась в этом уже без «казалось», когда по пути до метро Варита начала говорить о своих мечтах и целях. Ловля некромантов в список не попала ни на какой пункт, будто сама карьера Инквизора выпала.

В кафе мы болтали ни о чем, я не могла заставить себя съесть больше, чем ложечку бисквита, потому что запах от Серапиона отравлял все, и было чувство, что ем не торт, а нечто гнойное, что слабо отдает ванилью. Пила розовое вино, курила тут же за столом, выдыхая в сторонку, и поддерживала беседу больше смешками и кивками.

Подозрительно молчалив был и парень. И подозрительно тоже много пил и мало ел свой рулет — догадывалась, что его труп отравляет ему реальный вкус ничуть не меньше. Не нравилось мне все. Очень не нравилось!

— Не налегай, друг, ты так испортишь вечер.

— Да ладно, я же сам за себя плачу, и я не пьянею.

Первое — правда, мы настояли на том, чтобы Варита не разорялась, наоборот, ее счет взяли на себя. А второе — вранье, пьянел Серапион и довольно быстро. Голова и у меня кружилась от хмеля и табака, но, спасибо регенерату, быстро отходила. До следующего бокала и табачной палочки я успевала протрезветь.

Прислушивалась к поясной сумке и очень хотела, чтобы кто-нибудь позвонил и нашелся предлог разойтись. И быть подальше от Серапиона.

— Варита, я, наверное…

Но слова «не пойду к тебе, я устала» не договорила. Парень стал пьяно и нервно посмеиваться от поглаживания призрачных гнилых пальцев по горлу.

— Ты чего? Я же просто спросила, кем ты видишь себя в будущем?

— Да, никем… трупом.

— Странный ты сегодня. Случилось что ли чего?

— Моя девушка завтра замуж выходит. Вернее, уже не выйдет — я ее убил.

— Что за шутки? Сдурел такие вещи говорить?

Варита ужаснулась, и я принюхалась — смерти за ним нет, этот запах гнили от призрачного я бы отличила. Зачем соврал?

— Ладно, хотел убить… за то, что вильнула хвостом и убежала туда, где слаще. Там такой же бугай, типа вашего урода Нольда, по которому все сохнут. Пальчиком поманил, и шлюха тут же вытерла об меня ноги. — Он засмеялся и стал смотреть на Элен. — Что, скажешь, ты своего парня бросила, не потому что на другого с первого взгляда залипла?

— Мне жаль, Серап…

— Ой, Варита, милашка-монашка. Не надо мне твоей жалости… А ты, — пальцем указал на меня, — убери эту брезгливость с лица. Все вы одним перемазаны.

Встал и ушел. Я выдохнула, и Элен тоже:

— Не надо было дурака с собой брать. С самого начала все кислой рожей портил. Девичник лучше.

— Так он шутил или нет?

— Перепил он. Если бы на самом деле убил, вряд ли бы сегодня в Инквиз приперся, да и полиция бы за день выяснила самых подозрительных, к бывшему жертвы сразу на расспросить пришла. Фиг с ним… Ева, давай ты делись — кем видишь себя в будущем?

— Веселой и беззаботной старухой, которой никогда не надоест ее дед, а ему не надоем я, и в постели мы будем кувыркаться до девяносто!

— Фу…

Одновременно выдали смешок девушки и про Серапиона больше не вспоминали.

* * *

Дом Вариты — семейный. Небольшой особнячок в черте города, с маленьким садом позади и лужайкой перед крыльцом. Красивый, аккуратный, но слишком большой для одного. Квартал на грани с пригородом, весь для состоятельных и семейных. Обособленностью походил на «Хрустальный луч», но если Парис владел шикарными апартаментами для удовольствия, упоения роскошью, то здесь было место детям, собакам и житейским богатствам тоже. Район открыт — ходи, но чужаков замечали сразу, потому что гуляли здесь в основном только местные.

— Продать хочу, а никак. Содержать его дорого, наследство тает, а воспоминаний так много, расстаться нет сил. Пусть в нем случилось самое ужасное, что только могло случиться, но все хорошее перевешивает.

— А что тут случилось?

Элен тянула с этим вопросом, но все же осторожно задала его, когда уже зашли в просторный холл.

— Родителей грабители убили.

— Кошмар какой… так ты тоже сирота? Моих авария забрала.

Дом ювелиров оказался обставлен скромно, упор делался не на дороговизну мебели и редкие картины, а на удобство и целые стены семейных историй в фото. Я встала на колени на мягкий, провальный как хлопковая коробочка, диван и рассматривала галерею «Наш медовый месяц». Старые фото, молодая пара, море улыбок и юг — такой мой родной и жаркий юг побережья! Все залито солнцем!

— Варита, стены же не главное. Забери памятные вещи и в новую жизнь переезжай в новую квартиру.

— Думаю об этом. Если решусь, то в августе как раз выставлю на продажу — самый сезон показывать участок. Сад, цветы, самый приглядный получается.

Я махнула рукой:

— Никаких «если», ты решительная. Вот я в свои пятнадцать ни за что бы не подвиглась волосы в розовый покрасить!

— Откуда ты знаешь?..

— Где-то здесь на фото увидела… на какой-то из стен…

— Нет такого фото, Ева. Мне родители… за хороший выпуск класса обещали любое желание, и в розовый я покрасилась накануне… накануне… не фотографировалась я, и тем более не вешала снимок на стену.

Против такого никакие правдоподобные объяснения не спасут. Да и не придумать мне ничего за те секунды, что Варита и так недоуменно ждала.

— Откуда знаешь?

И ведь не спьяну сболтнула — уговорила в кафе бутылку розового вина, больше чем пол-литра, но давно трезвая.

— Можно тут закурить? Или на улицу?

Девушка заметила, как я увела глаза на ее призрака на плече. Духовный труп приподнял голову и взглянул на меня с мольбой! Я среагировала на шевеление, как любой другой человек — рефлекторно. Так всегда поворачивают голову на внезапный звук или как раз цепляют зрением чье-то спонтанное движение.

— Ты что-то… видишь?

К моему ужасу и практически провалу, Элен, которая стояла дальше и в стороне, разглядывая другую стену, тоже вдруг «ожила» призраками. Ее сестренка вскинулась и произнесла:

— Скажи, чтобы отпустила меня, пожалуйста…

— Нет, не вижу… мне просто неловко…

— Врешь, Ева. Я лучшая в своем потоке, — голос Вариты стал жестче и холодней, — и только меня с выпуска отправили в столичный Инквиз, а не на областную периферию. И нас учили…

— Чему? — Посмотрела ей в глаза, убрав ширму лучистости и наивности мнимых девятнадцати лет. Я старше и опытней девушек, и мой багаж скрытности намного тяжелее, чем их чемоданчик разоблачительства. — Говори прямо, к чему намеки — в чем подозреваешь?

Элен подошла ближе и смотрела так, словно впервые видела. Я не знала, что делать… если представить, что сходу придумаю историю, которая бы подошла идеально для прикрытия, они все равно уже не избавятся от подозрений. И сдадут. Протестируют исподтишка, с хитростью… а, может, нет? Это неизвестные с улицы, безликие и безымянные некроманты, а мы в офисе бок о бок почти четыре недели просидели. Не своя и даже не очень подружка, но та, с кем много дней общались.

— Ну, говори, Варита, смелее.

Попросила мягко, по-взрослому, как старшая сестра младшую, без упрека и с поддержкой. Пропадать так пропадать, они меня не задержат, из дома сбегу… жалко только, что команду под удар подвела. Из аварии на мосту выбралась, а тут по-глупому прогорела.

— Ты у меня тоже что-то… у меня есть?

Элен тронула сама себя за шею, неощутимо коснувшись и погладив сомкнутые ладошки сестер. Я кивнула и спокойно произнесла:

— Ты и твоя сестра.

Элен вскрикнула и рванула к двери. Но не открыла, а закрутилась рядом, зажимая себе рот и начав глубоко дышать. Варита стояла столбом, как окаменевшая статуя. А я обреченно села на диван, достала сигаретницу и табачную палочку.

— З-зачем т-ты в Инквиз…

— Чтобы мешать вам. Тебе — ловить, а Элен — проводить опыты. Мы люди, а не чудовища, мы хотим жить как все, на свободе и не под пыткой.

— А!

От стука в дверь обе подскочили на месте, а я, наоборот, замерла.

— Кто это?

— Это… — Элен, трясясь от нервов, подглядела в глазок. — Серапион… как он нас нашел? Следил?

— Не открывай.

Но дверь и не заперли. Парень крутанул ручку и зашел сам, и на вид еще более пьяный чем был. Неужели и вправду, следил?

— А мир можно делать чище по-разному, да? Девчонки?

— Т-ты зачем приперся? Т-ты как…

Варита с заиканием и злостью начала спрашивать, но оборвалась. Вся фигура Серапиона излучала нехорошее и дерганное, а когда он за собой дверь захлопнул, я сжала сигаретницу изо всех сил. Сдавила корпус, высчитывая драгоценные секунды… духовный труп был черный и прямо ошметками висел на плечах и спине, головой целиком уйдя в затылок.

Помощь немедленно не придет. Сигнал «sos» улетел ко всем адресатам, я почувствовала это по легкому зуммеру коробочки, но я решилась его отправить, потому что не была уверена, что мы втроем справимся с психом. Может быть — да. Но если я сбежать могу, то эти две простушки…

— Эли, отойди, быстро!

Девушка качнулась и развернулась на мой приказ, но поздно — за ее спиной парень сделал какое-то движение, а потом ударил выпадом! Элен вдохнула судорожно и упала, а я вскочила с дивана и загородила собой Вариту. Укола в сердце нет — пырнул не насмерть.

— Иди сюда, урод! Сюда!

Лишь бы переключить его с мысли, добить упавшую! Варита за мной заверещала тонким голосом и сдавленно, видимо, зажала себе рот ладонями, а я огляделась. Рядом ничего — ни стула, ни маленького столика, ничего, чем можно огородиться от ножа. Как извернуться и обезоружить его? Выставила вперед руки, вся напряглась, ощутив пружинистость и силу тела, готовность к схватке.

— Не бойся, держись за мной как за щитом, поняла?

Мы обе приперты. Холл большой, но диван у середины стены, по бокам от него книжные шкафы и дальше — пуфики. Рвануть в одну сторону — в коридор, можно, но далеко, как далеко и до проема с другой стороны. Ладно я, но если урод умудрится достать Вариту лезвием, ее регенерат не спасет. Он и меня не спасет, если пропущу критический удар в шею, в пах или в сердце. Таких уязвимых мест много даже у некромантов. Одна надежда — Серапион пьян и не точен!

— Сюда уже едет полиция.

— Предателей надо уничтожать… я и так все, мне назад дороги нет… полиция! — Он истерично и презрительно взвизгнул, а потом всхлипнул: — Сколько успею, столько и подчищу! Вот Элен уже никогда своему любимому ни с каким кобелем не изменит… и вы жизнь нормальным не сломаете… да, девочки? Лопухов вроде Вилли за нос крутите, а спите с самцами покруче…

Псих психом, но за ним говорила уверенность и обреченность, которая заставляла руку не трястись, и шагал он к нам, не смотря на опьянение, на железных ногах, а не на ватных.

Сильный, сволочь! Я даже не могла гибко уйти от ударов, позади Варита. Попыталась схватить за лезвие, пожертвовав пальцами, но он увернулся сам, и в три тычка изрезал мне предплечья. До живота или груди добраться не дала, защитилась руками. Я хотела поймать миг четвертого удара, рубануть сверху вниз, вложив столько сил, сколько было, лишь бы успеть попасть по запястью и выбить нож! Но не выходило… меня скрутил страх сделать хоть одно неправильное движение! Мне ведь ничего не будет! А девочка позади…

На мгновение схлопнула острая боль в сердце. Ощущение смерти вонзилось в грудь, и ожгло догадкой — Элен умерла…

Серапион упал под ноги, лицом вниз. А его черный разложившийся призрак полностью утонул башкой в разбитом черепе. Будто, наконец, на самом деле прогрыз дыру и теперь упивался кровью и свежим мозгом. Элен живая стояла на ногах, вся тряслась, и сжимала какую-то длинную статуэтку из металла, другой рукой закрывая раненый бок.

Великий Морс! Меня тоже било дрожью, но через секунду я взяла себя в руки и задышала с облегчением.

— Эли, сядь и не двигайся… рана может быть очень серьезной. Варита, полотенца! — На свои порезы плевать, кровь капала с пальцев, но это пустяк. — Он умер. Он уже ничего не сделает. Бросай и садись… я должна глянуть, куда ты ранена.

— Убила? Я его убила?

Повезло — проникновение по касательной. Серапион пырнул Элен краем, было входное и выходное отверстие, мышца и кожа, явно не вглубь. Вариту лихорадило — она примчалась с пачкой бумажных салфеток и тканевых. Одну из них дрожащими руками наложила на оголенный бок Элен, на рану, а потом стала пытаться перевязать меня.

— Спокойнее… оставь, принеси еще воды, пожалуйста. Любой, и попить, и промыть немного.

— Что нам делать? Надо звонить в скорую! И в полицию!

Девушка убежала, вернулась с бутылкой минералки, рыдая и трясясь пыталась ее открыть. Тугая пробка никак не хотела поддаваться.

— Ева, слушай… — Элен успокоилась быстрее подруги и твердым голосом сказала. — Обмотай руки и уходи через задний двор. Почти стемнело, не увидят, ты выберешься. Мы скажем, что после кафе сюда приехали вдвоем. Да, Варита? Полиция ничего про такси выяснять не станет, зачем? Здесь — это самозащита, меня или оправдают, или… надеюсь, что оправдают… оч-чевидно же.

Выдохнула, перетерпела короткую боль и остаток нервоза.

— Да. Вдвоем! Ты уходи, а я подожду немного и всех вызову.

— Вы серьезно?

Обе кивнули. Я повернулась к Варите той стороной, где сумка:

— У меня пальцы в крови. Вытащи телефон и набери «ноль», просто скажи, что все живы и все нормально. Давай, это важно.

— Все живы?

— Действуй!

Она всхлипнула, откинула клапан и добралась до телефона.

— Ноль… номер… Все живы… — Но второе не договорила, заморгала и через паузу ответила в трубку: — точный?.. Район «Топо-л-ля», вторая улица, в-восемь… да.

Нольд «отбой тревоги» давать не собирался. Сам — приедет. Я вздохнула и даже на какой-то миг пожалела, что всполошила сигналом команду. Мало того, что сама раскрылась, теперь и его увидят.

— Не звони пока ни в полицию, ни в скорую. Помощь едет. И я никуда не уйду. Сейчас вместе решим, как поступить.

— Какая помощь?

— Если скажу, все равно не поверите…

Загрузка...