Понять, простить, полюбить

Глава 2

Арриан

Два месяца назад.

Глупо встречать свой 26-й день рождения в подвале отцовской тюрьмы. Еще глупее укоротить свою и так 30-летнюю жизнь еще на 4 года, хотя не все ли равно! Гораздо глупее и обиднее не довести до конца задуманную месть. Не прикончить двух главных фигурантов преступления, совершенного 20 лет назад. И из-за чего? Из-за стакана подкисших на жаре сливок! Из-за которого, все начало заседания святейшего конклава, двое стариков — обжор просидели в сортире и не попали на костер. Жаль. Но видно такова судьба. Одно утешение. Его Святейшество уже никто больше не называет разными превозносящими его прозвищами, вроде Наисвятейшего, Истинного борца с нечистью и прочими. А в анналы истории он войдет, как Обоср…ся, так как его, бегущего вперегонки с Великим инквизитором, к королевской резиденции, в запачканных коричневой субстанцией белоснежных одеждах и продолжающихисторгать из себя отнюдь не ладан, пачкая брусчатку площади, видели тысячи горожан, а народ молчать не станет.

Так что вопрос только один: правильно ли он сделал, что сдался отцу без боя? С одной стороны, это дало шанс на быстрый и незаметный уход со сцены всех своих соратников. С другой, не было ли расценено, как слабость? Вряд ли. Все антиклерикалы просто растворились в воздухе, превратились в добропорядочных горожан, Святой престол спешно перебрался в соседнее королевство Ализанну, увезя с собой и вечную страшилку — инквизицию вместе со своим главой, Здесь, в Риодоре, остались только наместники, не имеющие такого же влияния, даже на чересчур религиозного короля. Да и смех сыграл свою роль. Смех убивает лучше меча. При словах, подвергавших их раньше в трепет: Святая инквизиция, теперь народ вспоминает бегущего вприпрыжку худого старика, извергающегоиз себя отнюдь не Божью благодать. Вон, в прошлом, отец даже не задумываясь, отдал бы его в руки клирикам, и они уже раз десять успели бы его сжечь, но не сдает же, держит. Зачем? На свободу явно не выпустит, таких, как он не выпускают, даже принцев, Значит, чего-то ждет. Чего? Ему осталось четыре года, после чего — все равно смерть, и не самая приятная, когда тебя сжигает собственная магия. Иногда хотелось написать отцу, слезно попросить позволить ему уйти, как мужчине, с бокалом вина в руке и с женщиной в объятиях! Напоследок узнать, что это — иметь женщину! Его берегли от контактов с противоположенным полом все эти годы. И он сам, семилетний, и отец запомнили слова деда: — Не жилец. Контакт с первой же девчонкой убьет его! Крылья не смогут выйти и разорвут грудную клетку!

— И что, сделать ничего нельзя? — дрожащим голосом задал вопрос отец.

— Можно, но это ни один человек не выдержит, умрет раньше, просто от боли, — и, потом, шепотом, отцу, — если высвободить кончики крыльев, показать им дорогу, они начнут прорваться сами, надо только помочь, я умею, но это тоже не всякий выдержит. И потом, если они белые, маленькие, тогда есть шанс. А у него, скорее всего, черные, крылья мести! Они обычно огромны, обладатель черных крыльев может не перепархивать этаким мотыльком с одной возвышенности на другую, он может лететь три-четыре часа, неся груз в три раза превышающий его собственный вес. Скажи, он видел всю церемонию, от начала и до конца?

— Да, к сожалению. Это было условие…

— Дурак ты, бывший зять! Позвал бы меня, и некому было бы выдвигать условия! Отлучения он побоялся! Некому отлучать, нет и отлучения! Дочь погубил, внука практически убил, и все из-за служителей Бога, который наверняка ужасается, глядя на то, что творят его наместники в нашем мире! Держи сына подальше от девок, что бы не было соблазна! Может, за несколько лет я отыщу какой-нибудь способ помочь!

Больше дед на эту тему никогда не говорил. Может, отец и беседовал со стариком, но ему ничего не сообщали. Значит, новостей нет, надежды у него тоже.

Послышались шаги, в коридоре появился отблеск факелов. Неужели он задремал и уже время ужина? Но окошко под потолком еще светлое, значит, день. Значит, его судьбу решили и он сейчас услышит приговор. Символично, в день рождения.

Голоса, ближе и ближе. Арриан приподнялся, сел, прислонившись к стене. Подняться на ноги побоялся, может не выстоять. Подземелье, худая еда, холод, сырость и отсутствие движения вместе со ставшей привычной постоянной болью в груди, вытянули все силы из когда-то крепкого и тренированного тела.

Но, вместо ожидаемого отца с сановниками, или судейских в мантиях, к решетке, отгораживающей камеру от коридора, подбежал юноша — блондин, с золотистой шевелюрой, завивающейся крупными локонами.

— Арр! Арри! — кКрикнулон хватаясь за прутья решетки. — Эй, вы, отпирайте! Отец разрешил мне переговорить с братом наедине!

— Ваше Высочество, это опасно, особенно в свете последних решений! Вы понимаете…

— Нет, это ВЫ не понимаете! Арриан мой брат, он ничего мне не сделает! Открывайте!

Клацнули запоры, дверца в решетке распахнулась, и в камеру, как струя вольного воздуха влетел младший брат, Арлинн. Он был на четыре года младше старшего, его светлые волосы не потемнели, как у Арриана, при желании он мог выпустить наружу симпатичные крылышки с белыми перьями, и даже вспорхнуть на них на балкон к понравившейся даме. Любвеобилие младшего словно подчеркивало угрюмость старшего, чьи волосы к 8 годам полностью почернели, оставаясь светлыми только на кончиках. Если рассматривать и сравнивать их внимательно, становилось ясно, что беззаботная веселость, какая-то яркость облика младшего значительно проигрывала так отличающемуся от него утонченностью и трагизмом образу старшего. Братья искренне любили друг друга, поддерживали. Особенно, оставшись одни, после трагической гибели матери.

— Арри, вставай, отец разрешил нам пообщаться, сколько захотим! У тебя же день рождения! Эй, вы, что там встали, несите все сюда! Быстрее!

Брат протянул руку, Арриан с усилием поднялся, звякнули цепи. Арлинн с удивлением оглядывал обиталище брата. Ниша 2 на 3 метра, отгороженная от коридора крепкой решеткой с дверцей, крошечное окно под потолком, почти не дающее света, груда подгнившей соломы и отхожее ведро в углу, которое не выносили уже дня три. И его брат, кронпринц, в этом ужасе, в кандалах, как простой каторжник, уже почти год! Знает ли об этом кошмаре отец! А если знает, то почему не мог поместить сына в более подходящие условия?

— Что у вас здесь за кошмар! Немедленно привести все в надлежащий вид!

— Но, Ваше Высочество! У нас не было распоряжений от начальства!

— Еще возражения и вы и ваше начальство сменят место работы! Забыли, кому возражаете?

Стражники засуетились. Быстро вынесли ведро, притащили свежую солому. Арри прислонился к стене и ждал окончания этой суеты. Голова кружилась, хотелось лечь, но он держался, привалившись спиной к влажной, холодной каменной кладке. Нервно расхаживающему по камере Арлинну, попалась под ноги жестяная миска с остатками вчерашнего «завтрака». Последнее время, комендант, пользуясь тем, что запросов об узнике из дворца не поступало, обнаглел совершенно, и стал кормить Арриана совершеннейшими помоями, причем в ответ на молчаливый отказ принца есть прокисшую бурду, заявил, что не велит давать ничего нового, пока узник не доест то, что положено. Так что миска с протухшей кашей так и стояла на полу у двери.

— Что это? — ошарашенно спросил Арлинн, наклоняясь над прокисшей бурдой.

— Я так полагаю, мой вчерашний завтрак! — пояснил, криво улыбнувшись, старший брат.

— Почему не убрано?

— Господин комендант не велели убирать, пока они все не съедят! И больше никакой еды не давать!

— Так… — злобно процедил младший, тыча в ближайшего тюремщика. — Ты! Взял ЭТО в руки, пошел со мной! Брат, — повернулся он к Арриану, — я сейчас, подожди! — И вынесся вон.

Господин комендант обедал всей семьей. За накрытым столом сидели он, его жена, старший сын, курсант военной академии, и младшая дочь, особа лет 15 в кружевах и бантиках. Сегодня ждали визита в крепость Его Высочества Арлинна, который вот-вот станет кронпринцем, и обед задержали, из-за высокого гостя. Решив, что прождал достаточно времени, а сиятельный гость передумал ехать в крепость, найдя занятие поинтересней, комендант велел подавать обед. Только супруга начала разливать по тарелкам куриный суп, как в столовую влетел ординарец коменданта и что-то шепнул ему на ухо.

— Что? Как! Почему мне не доложили? — начал распаляться комендант, но закончить фразу не успел. В комнату влетел разъяренный принц собственной персоной и грохнул на стол пресловутую миску!

— Что вы себе позволяете, молодой человек? — ахнула супруга коменданта. Сам он и его сын, признав «молодого человека» ошарашенно молчали.

— Что ЭТО? — грозно спросил Арлинн, — что, я вас спрашиваю? Если мой брат провинился, и отец заключил его в крепость это не означает, что его надо содержать в скотских условиях и кормить помоями, от которых отказались бы свиньи!

Комендант, который с подсказки тюремного священника, постарался сделать жизнь наследника короля невыносимой, понимая, откуда идет спущенный вниз по церковной линии приказ, попытался объяснить причину такого отношения, но вызвал еще большую ярость.

— Вы подданный короля Астора, или его Святейшества? Вы кому служите? Покажите указ отца, как следует обращаться с его сыном, и если там сказано, что его следует держать на гнилой соломе и кормить помоями, я перед вами извинюсь! Ну, где приказ! Нет? Тогда сегодня ЭТО обед для вашей семьи. Взяли ложки и стали есть! Миз, мадам, вас тоже это касается!

Девушка всхлипнула.

— А все это упакуйте и сервируйте в камере брата. Ну, — рявкнулон на тюремщиков, — что стоите? На северные копи надсмотрщиками захотели? Исполнять немедленно.

Обслуга бросилась упаковывать в корзину блюда.

— Юнгер, — позвал Арлинн, — проследи, что бы господа комендантская семья хорошо наелись! Что бы съели все!

Молодцеватый лейтенант, офицер для особых поручений при особе принца браво козырнул.

— И еще, почти забыл! Прикажи опечатать офицерскую кухню! Пусть проведут ревизию, что-то у господина коменданта слишком роскошный стол! Пока идет ревизия, пусть едят арестантскую пищу. Может, поймут, что арестанты тоже люди!

Отдав распоряжения, принц вернулся в камеру к брату. Тот уже не стоял, он прилег на охапку свежей, сухой соломы, и, видимо, задремал.

У двери споро сервировали столик с обедом. Арр поднял голову, привлеченный запахами, увидел младшего брата и спросил: — Вернулся?

— А ты не ждал? — собидой спросил Арлинн. Арриан снова поднялся, и попросил, — тут воды принесли, целый кувшин, сольешь мне, я хоть умоюсь!

— Давай, садись, — сказалАрлинн, подавая брату свой платок, что бы вытереть руки и лицо, но тот его возвращать не стал, младший уже хотел сказать, — оставь себе, тебе нужнее!», но старший брат удивил. Он разложил платок на столе, сорвал с шеи какую-то грязную, тонкую тряпку, на которой висел завернутый примерно в такую же тряпку сверток. Положил на платок, завернул, и протянул брату.

— Возьми, Это тебе. Я боюсь, не сохраню!

Арлинн с любопытством развернул платок, потом тряпку, сверкнуло золото. На его ладони лежал небольшой медальон с отломанной петлей от цепочки.

— Цепочку пришлось отдать вот за это, — брат вытянул ногу, обутую в старый опорок. — без обуви я бы точно загнулся, а на кандалы сапог не оденешь. Арлинн с оторопью смотрел на голую щиколотку брата, охваченную железным браслетом.

— А носки, почему не попросил носки? Ты же босой, в таком холоде! И где твой сюртук?

— Еще за носки потребовали весь медальон, я побоялся повредить портрет. Соврал, что эта вещь зачарована на меня и чужому оторвет пальцы. Испугались. А на сюртуке было слишком много золота. Мне же не дали переодеться, а Вука с вещами не пропустили.

— Ты почему отцу не написал?

— Кто бы мне дал, и потом я же не знал, может это его распоряжение.

— То есть ты почти год здесь в одной рубашке??

— Хорошо, хоть в рубашке. Ладно, давай есть, тут так все пахнет, что я сейчас слюной захлебнусь!

Арлинн подскочил, дал шепотом приказ одному из стражников, и взялся за черпак. Налил себе и брату по тарелке наваристого куриного супа. Первые минуты ели молча. Арлинн не решился отрывать разговорами голодного брата от еды. Наконец, суп был съеден.

— Тебе повторить, или будешь мясо? Тут есть седло барашка и тушеный кролик.

— Если честно, то я и так съел больше, чем положено после голодания, но отломи ножку кролика, пососу, составлю тебе компанию.

— Вино будешь?

— Нет, сразу свалюсь, а поговорить хочется. Может, больше не удастся!

— Ты мне честно ответь, ты всю эту авантюру затеял из-за нее? — Арлинн кивнул на миниатюру в медальоне.

— Да, — кивнул брат, — только не удалось. Главари, как всегда, ушли.

— Зато как ушли! Зайцами прыгали по площади в обоср…. ных сутанах, принеслись в кабинет к отцу, запах! Сплошное благовоние! Под стать их мерзкой сущности. Теперь долго не отмоются!

— Но все равно, живы! Ты только не влезай в месть. Ты ее почти не помнишь, а из нас кто-то должен остаться, ради королевства!

— Но ты то влез!

— Я перед ней виноват. Если бы не я, то она никогда не дала бы показаний против себя!

— Это как так?

— Отец не рассказывал, откуда у меня эти шрамы и почему я считаюсь инвалидом?

— Нет, никогда.

— Так вот, эти добрые пастыри схватили меня и приволокли в подземелье, где ее допрашивали. Тебя отец сумел спрятать. Не сердись на него, он тогда только пятнадцать дней, как принял престол после деда. Ни сторонников, ни друзей поблизости. И куча недоброжелателей во главе с двоюродным дядюшкой, который весь процесс и затеял. Отцу бы деда позвать, но он растерялся, боялся, что тогда его вообще не примут. Так вот, меня приволокли, я маму увидел, к ней броситься хотел, но меня приковали между двух железных столбов, сорвали рубашку, и раскаленным железом по спине, крест накрест! Я так орал, голос сорвал, очнулся на руках у отца. Он и рассказал, что мама в обмен на то, что меня отпустят, созналась во всем, в чем ее обвиняют! Знал бы, может смог бы сдержаться, не заорать! Может, ничего бы не было!

— Перестань терзаться, добились бы они своего, за меня бы взялись! Они, все, что угодно могли бы! Слушай, а о дядюшке что-то ничего не слышно, Это ты и его тоже?

— Тоже, вместе с троюродным братцем, связал спина к спине и утопил.

— В море?

— Вот еще, стану я таким дерьмом море поганить! В отхожей яме для слуг, в их загородном дворце утопил. Если хочешь, скажи тетушке, где ее муж! Любящие слуги сортир восстановили и так и продолжают гадить на хозяина. А могли бы и вытащить. Значит, заслужил!

— Вот и пусть гадят! Так что все, которых ты…

— Все, которых я! Я же дело, которое вы с Вуком из архива инквизиции выкрали, все изучил, списки составил. Кто доносил, кто лжесвидетельствовал, кто приговор подписал. Нет в моем списке невиновных. Вот только главные герои ускользнули. Там еще какая-то мелочь осталась, черт с ней. И знаешь, что поразило, большая часть священников, подписавшая приговор его даже не читала! Просто подписали за компанию с другими, потому что «инквизиция всегда права», и так далее! Честно скажу, я разуверился в роде человеческом! Ладно, давай о делах насущных. Ты знаешь, что со мной решили? Только честно. Всегда лучше знать правду. Когда, что и как? Это свидание отец разрешил потому, что уже приговор вынесли? Когда меня? — Арриан сделал знак рукой поперек горла.

— Арр, честное слово, приговора не было и не будет.

— Как так! Такой злодей! Как церковь откажется от показательной экзекуции?

— Вот так. Во-первых, они перенесли свое пребывание в Ализанну, Здесь им жизни не было. Представляешь, крестный ход, все важные, а в толпе то тут, то там, смешки! Это горожане вспомнили пробежку с благодатью. Пришли к отцу, у того насморк, он сидит с платком у носа, а им кажется, что намекает на запашок, что они с собой принесли. Взяли и наказали нас, убрались в Ализанну. Отец кучу психиатров привел, показал им материалы следствия, там, где о тебе было, те посовещались и решили, что ты во время своих деяний был не в своем уме, короче, свихнулся. А сумасшедших не судят и не казнят, их лечат! Сейчас формальности утрясают, как все оформят, переедешь в замок Нуаре, титула тебя, конечно, лишат, не может псих кронпринцем быть, будешь герцогом Нуаре. А там посмотрим, может, как говорят врачи, в ремиссию войдешь!

— Да, огорошил ты меня, из главного злодея — в психи! Ладно, мне все равно немного осталось, хоть поживу напоследок нормально!

— Поживешь! Там дед что-то нашел про твою проблему, только отец пока против. Свяжись с ним, как выйдешь. Может, зря отец возражает! Ты мне список составь, что ты хочешь в замке иметь, какой штат, какие комнаты. Я пока посмотрю, герцогство Нуаре давно выморочным было. Так что к твоему возвращению все устроим, хорошо?

— Договорились, только ты распорядись, что бы бумагу мне дали и карандаш, в то в голове все не удержишь. Только так распорядись, что бы проняло!

— Понял, проймет! Давай, брат, до встречи на свободе!