Попаданка в Академии элементалей

Глава 19

Информация в папке была разложена по полочкам, точнее, вписана в аккуратную таблицу: номер вольера, кто в нём живёт, чем его кормить и сколько корма отмерять. Мешочки с разнообразными семенами тоже были подписаны и стояли на отдельной полке; к каждому из них прилагался мерный совочек.

«Не знаю, кто это придумал и воплотил, но большое ему спасибо», — мысленно поблагодарила я, ставя всё необходимое на тележку с колёсиками, наподобие тех, что бывают в гостиницах у горничных. Закончив, выкатила её из кладовки, заперла дверь и потолкала тележку к ближайшему вольеру.

Где оказалось пусто — должно быть, его обитательница, ушастая гарпия, предпочитала проводить время среди декоративных деревьев. Сверившись с инструкцией, я насыпала в кормушку полторы меры золотой лиесской пшеницы, добавила в поилку воды и двинулась дальше.

Со следующими четырьмя вольерами всё складывалось примерно так же. Их жители либо дремали, удостаивая меня в лучшем случае ленивым взглядом, либо весело чирикали где-то среди растений. И когда я подошла к вольеру изумрудного кецатля, то совсем не ожидала подвоха. Да, предполагавшаяся зелёной птичка почему-то была ядовито-жёлтого цвета. Да, она, нахохлившись, сидела не на жёрдочке в глубине ниши, а на перекладине над кормушкой. Но почему я должна была почувствовать подвох?

— Одна мера белого пшена, — прочитала я в таблице. Развязала шнурок на нужном мешочке, зачерпнула похожего на шарики силикагеля пшена и только успела высыпать его в кормушку, как внимательно следившая за моими действиями птичка открыла жёлтый клювик и плюнула чёрным сгустком какой-то дряни. Прямо мне на тыльную сторону ладони.

— Ай, блин!

Дрянь жглась, как горячий уголь, и я отчаянно замахала рукой в попытке её стряхнуть. Не тут-то было — сгусток как будто прилип к коже.

— Да гадость ты такая! — от жуткой боли из глаз хлынули слёзы. Я попыталась оттереть дрянь носовым платком, но она только оставила в ткани дырку.

«Ой-ё-ёй, а если мне насквозь руку прожжёт?»

И не помня себя от страха и растерянности, я закричала:

— Госпожа Флави!

Торопливо застучали каблучки, и заведующая вихрем вылетела из-за ближайшей кадки.

— Что такое, Арс? Ох!

Она увидела мою руку, и прямо из воздуха в уродливую чёрную блямбу ударила водяная струя. Напором сбила дрянь на пол, и меня замутило от вида быстро наполнявшейся кровью ямки, которую прожгло в моей плоти.

— Почему вы без защитных очков и перчаток? — Оставшаяся на коже влага сама собой сползлась в кольцо вокруг раны и превратилась в лёд, замораживая боль и уменьшая кровотечение. — Это же первое правило безопасности при работе с чужими фамильярами! Тем более с изумрудным кецатлем! — К нам подлетела сумочка-аптечка, и госпожа Флави, безошибочно выхватив из неё серебристую баночку, принялась засыпать ямку бледно-зелёным порошком. — Тем более если вы видите, что он крайне раздражён!

«Потому что жёлтый, а не зелёный?» — у меня возникло чувство, что ещё чуть-чуть, и я грохнусь в обморок. К счастью, заведующая заметила мой никудышний вид и быстро сунула мне под нос флакончик с чем-то жутко вонючим, но прочищающим сознание.

«Ну вот, теперь я знаю, как пахнет нюхательная соль».

А госпожа Флави перевернула мою руку, чтобы льдинки и не прилипшие к ране остатки порошка ссыпались на пол, и уже гораздо спокойнее занялась перевязкой.

— Так я жду, Арс. Почему вы пренебрегли правилами безопасности?

«Потому что в душе о них не знала».

Но ответить так я, по понятным причинам, не могла. Поэтому пришлось мямлить:

— Я забыла.

— Забыли? — заведующая пронзила меня взглядом, как энтомолог пронзает бабочку длинной булавкой. — Это же основы, Арс!

Я покаянно опустила голову. От боли и обиды по щекам текли слёзы, дышать приходилось ртом, потому что нос был заложен напрочь.

— Всё, — госпожа Флави закрепила край бинта. — После ужина зайдёте в лечебницу, чтобы госпожа Торн осмотрела рану и поменяла перевязку — я предупрежу её о случившемся. А завтра перед отработкой я жду от вас перечисление всех тридцати пунктов правил безопасности и подробный рассказ об изумрудном кецатле. Сейчас же, — она смерила меня критическим взглядом и припечатала: — можете идти. Пока не сотворили ещё что-нибудь опасное на ровном месте.

«Садись, два».

Я ссутулилась и, сдавленно пробормотав:

— До свиданья. Спасибо за помощь, — побрела к выходу из зала.

Конечно, было глупо чувствовать себя неудачницей — ну, откуда мне знать, что этот кецатль такая опасная штука? И память Улии даже не намекнула, что нужно надеть спецзащиту. И вообще, заведующая обязана была напомнить правила — хотя бы самые важные. Но я всё равно грызла себя, сидя на скамье в обширном сквере Академии. И ни ясное солнышко, ни весёлое птичье теньканье в ветвях раскидистой ели не могли разогнать уныние, нависшее надо мной сумрачной тучей. По уму, нужно было идти в библиотеку — вон сколько заданий добавилось поверх моих поисков. Или возвращаться в общежитие — разобраться с расписанием, полистать тетради, почитать учебники.

«Если только в комнате нет Лейны. А то начнёт удивляться, вопросы задавать», — я тяжело вздохнула и бережно прижала к груди повреждённую руку. Как же ноет противно! Интересно, у них здесь есть какое-нибудь обезболивающее зелье? Я бы с удовольствием выпила стакан-другой.

— Арс? Доброе утро. Почему вы не на отработке?

Вот дерьмо! И что ему приспичило здесь гулять? Я не сумела спрятать эмоции, и потому мой взгляд на остановившегося рядом со скамьёй Редвира был откровенно злым.

— Доброе. Потому что она закончилась.

Ответ преподавателю явно не понравился. Строго сведя брови, он собирался что-то уточнить, но вдруг заметил мою перевязку.

— Что у вас с рукой?

Звучавшая в вопросе властность разозлила меня ещё больше, и я уже откровенно огрызнулась:

— Ничего. Не ваше дело.

Чем, разумеется, сделала только хуже.

— Отвечайте на вопрос, — в голосе Редвира лязгнула сталь. — Или мне зайти к госпоже Флави и узнать всё от неё?

Я упрямо сжала губы и отвернулась. Пусть идёт куда хочет. И без него тошно.

— Ладно, — Редвир отлично понял мой невербальный посыл. — Схожу. А вы ждите здесь, пока не вернусь, ясно?

И не дожидаясь ответа, он с раздражённой стремительностью зашагал к фамильяриуму.

— Вот возьму и уйду, — буркнула я ему вслед. — Что ты мне сделаешь? — но не сделала даже попытки подняться.

Слишком тошно и пасмурно мне было.