Попкорн

Глава шестнадцатая

Брюс резко обернулся и отпрянул, заехав локтем в живот Брук. Она взвизгнула от боли, но, несмотря на ужас ситуации, не удержалась от выражения протеста:

— Осторожней, черт тебя побери!

Брюс не извинился: он был слишком удивлен и скован страхом. Мозг отказывался верить в происходящее.

— Брук, ты знаешь этого парня? Он тоже часть твоего розыгрыша? — с надеждой спросил Брюс, хотя и понимал, что вряд ли это шутка.

— Я его не знаю, Брюс. — По голосу Брук можно было понять, что она напугана так же, как и Брюс.

Больше им сказать было нечего. Все трое молча смотрели друг на друга. Уэйн скинул автомат с плеча и упер его дулом в роскошный ковер. Еще один автомат выглядывал из-за спины, за поясом джинсов был пистолет, а на поясе висел огромный охотничий нож. При виде Уэйна случайный наблюдатель не удивился бы, узнав, что в заднице у этого парня спрятана ручная граната, за ухом — базука, а в рюкзаке — кнопка пуска атомной бомбы.

Уэйн сделал шаг к софе и, наклонившись, внимательно посмотрел на Брюса, впитывая каждую деталь его облика. Брюс сохранял спокойствие, хотя ему никогда еще не было так неловко и так страшно.

Казалось, что прошла целая минута (впрочем, она и правда прошла), прежде чем Уэйн оторвал взгляд от Брюса и присвистнул, словно не веря своим глазам.

— Я просто не могу поверить! Просто не могу в это поверить! Ва-а-ашу ма-ать! — воскликнул Уэйн, пропев заключительные слова, в изумлении отворачиваясь от Брюса. — Ну, то есть я, конечно, знал, что выбрал нужный дом — тут все эти сценарии и всякие штуки в ванной, и все же невероятно… Я действительно здесь, я действительно вижу Брюса Деламитри! Брюса Де-ла-митри, вашу мать! Моего героя! Я говорю с МОИМ ГЕРОЕМ!

Он бросил рюкзак и энергично потряс Брюсу руку. Брюс все еще опирался о тело Брук, и от рукопожатия затряслись все трое.

— Не могу вам передать, сэр, как я рад встрече с вами! Скаут! — крикнул Уэйн. — Иди сюда, я тебя кое с кем познакомлю. Да, это просто невероятно, сэр. Просто фантастика. Скаут, тащи сюда свою задницу! Немедленно! Не вынуждай меня применять силу!

Скаут с нервным видом появилась в дверном проеме. Волосы на затылке взъерошены после секса, хлопчатобумажное платьице расстегнуто на груди. Ее босые пальцы подергивались от непривычного ощущения мягкости ковра. На бедре у Скаут красовался огромный пистолет, «Магнум» или что-то в этом роде. Казалось, он был выбран намеренно, чтобы подчеркнуть какую-то детскую или птичью хрупкость ее тела. А еще у Скаут был автомат, который она держала в точности как маленькие девочки — плюшевых мишек. Если она хотела быть живым противоречием — ребенком и женщиной, невинной и сексуальной, хрупкой и опасной одновременно, то это ей отлично удавалось. Если же подобных целей она перед собой не ставила, значит, у нее был талант от природы.

Она смотрела на Брук и Брюса почти с благоговением. И будто бы даже боялась их не меньше, чем они ее. Конечно, это было не так, но именно так выглядело со стороны: в глазах ее застыла печаль и тревога, а на губах играла неуверенная, даже заискивающая улыбка. Скаут явно хотела им понравиться. Ее рука невольно потянулась к голове в попытке привести волосы в порядок.

— Привет, — хихикнула она смущенно, как будто знала, что нашалила, и все-таки надеялась, что ей тут будут рады.

Брюс и Брук молчали.

— Иди сюда, малыш. Присоединяйся к нашей компании. — Нахальство Уэйна было таким же абсолютным, как застенчивость Скаут. Она осталась стоять на месте, нервно потирая голую ступню о другую ногу.

— Мы вам там простыни запачкали, — сказала она, — но сейчас такие порошки, что это, вероятно, не проблема.

Уэйну показалось, что Скаут взяла неверную ноту: сообщение об измазанных простынях не лучший способ знакомства с хозяевами дома.

— Забудь, дорогая. Мы купим новые. Это же Брюс Деламитри. Перед тобою — Брюс Деламитри собственной персоной. Тот самый!

Уэйн торжественно указал на Брюса. Он постарался сделать это дружелюбно, однако автомат в его руке невольно добавил жесту некоторый элемент угрозы.

Увидев, как дернулся Брюс, Скаут поспешила его утешить:

— Уэйн — большой поклонник ваших фильмов, мистер Деламитри. Он смотрел вас вчера в программе «Кофе-тайм» с Оливером и Дейл, а фильмы видел раз по сто… Мне они тоже нравятся, но Уэйн их просто обожает.

— Да брось ты, Скаут. Мистеру Деламитри, наверно, до смерти надоело слушать от всех одно и то же.

В мозгу у Брюса промелькнула если не надежда, то хотя бы некая утешительная и связная мысль. В поведении Уэйна и Скаут было много такого, с чем он сталкивался раньше. Они вели себя как двое обычных фанатов: босоногая Скаут топчется на месте и исподтишка бросает застенчивые взгляды на Брук, а Уэйн хорохорится, словно говоря: «Ну да, конечно, ты знаменит, но ты такой же парень, как и я, ничем не лучше». Подобные парочки Брюсу попадались тысячу раз. Девушка смущается, а парень окидывает тебя оценивающим взглядом и заявляет: «Вы, наверное, терпеть не можете, когда вам надоедают». Причем заявляет так, как будто к нему это не относится, как будто надоедливыми бывают только всякие там дураки и неудачники, а не такие отличные парни, как он. Фильмы Брюса всегда притягивали самонадеянных и агрессивных типов, которые сначала просят автограф, а потом ехидно подкалывают: «Могу предложить вам мой, если хотите. — И с ухмылкой: — Но ведь вы не захотите — я же не знаменитость». Будто обвиняют в чем-то. Брюс стал звездой, чтобы дешево и безо всяких усилий возвыситься над теми, кто, совершенно очевидно, ничем не хуже, а может быть, и лучше его.

Да, Брюсу был знаком этот самодовольно-одобрительный и в то же время обличительный тон; он не раз сталкивался с парнями вроде Уэйна. Но чтобы подобный тип был отлично вооружен и без приглашения явился к Брюсу домой — такого с ним раньше не случалось.

— Вы хотите денег? — наконец собрался с духом Брюс. — У меня есть деньги — примерно две тысячи долларов наличными и еще немного драгоценностей…

Уэйн поставил ногу в ботинке на кофейный столик и, уставившись на Брюса, случайно смахнул остатки белого порошка, который Брук забыла на столе. В фильме Брюса это был бы отличный крупный план, полный иронии и символизирующий чистое и честное насилие, пришедшее на смену претенциозному декадансу.

— Мистер Деламитри… Можно, я буду называть вас просто Брюс?

Брюс кивнул, как ему казалось, твердо и решительно, давая Уэйну понять, что он внимательно следит за развитием событий и понимает, какие у него перспективы. На самом деле кивок Брюса был похож на бессмысленное покачивание головой игрушечной собачонки и лишь еще нагляднее проявлял его паническое состояние. В принципе, Уэйн мог бы называть Брюса хоть задницей — без каких-либо возражений и при единственном условии, что не будет его убивать.

— Брюс, дело не в деньгах. У нас есть деньги, даже больше, чем нам нужно, тем более что и тратить их, в общем-то, не на что — мы ведь берем, а не покупаем. Мы просто пришли навестить вас, понятно? Вы не возражаете, если мы с вами немного пообщаемся? Может, нам всем сесть? Давайте выпьем и поболтаем. Согласны? Я люблю бурбон, а Скаут — что-нибудь послаще.

Уэйн отступил к дивану, стоявшему напротив софы, где по-прежнему пребывали Брюс и Брук, и плюхнулся на него без всякого смущения. Скаут последовала его примеру, правда, не столь уверенно. Она по-птичьи села на самый краешек, словно старалась доказать, что ни в коей мере не хочет никому мешать или причинять неудобства. Брюс направился к мини-бару, оставив Брук одну на софе. До этого момента она полулежала, застигнутая в объятиях Брюса, и только теперь смогла принять сидячее положение и поправить на себе одежду. Брук, как и Скаут, была разута. К тому же в тот момент, когда их прервали, Брюс высвобождал ее грудь из оков платья. Теперь Брук обулась и попыталась прикрыться: открытое вечернее платье не лучшее одеяние для встречи с вооруженными незнакомцами.

Последовала неловкая пауза. Вести непринужденную светскую беседу в их ситуации было практически невозможно.

Скаут попыталась завязать разговор с Брук, почувствовав, причем совершенно справедливо, что, хоть она здесь и гостья, на ней лежит некоторая ответственность за поддержание в доме дружелюбной атмосферы.

— Вы ведь Брук Дэниелс, не правда ли?

Это напоминало беседу двух скучающих пациенток в приемной у врача. В ответ на реплику Скаут Брук состроила неопределенную гримасу, так как была не слишком расположена к общению.

— Да, да, конечно, это вы! — продолжила Скаут. — Я видела вас во всех этих журналах… «Вог», и «Эсквайр», и «Вэнити фэр»… Я их просто обожаю, там все такое шикарное… Мой портрет тоже печатали в журнале…

— Ну да, Скаут в журнале «Америкас мост уонтед»! — Уэйн засмеялся и шлепнул Скаут по бедру.

— Но это же журнал, разве нет? Разве нет, Брук?.. Брук? Это ведь журнал? «Америкас мост уонтед» — это журнал, ведь правда?

— Да, это журнал. — Горло Брук так пересохло, что она удивилась собственной способности говорить.

— Вот! Это журнал, и в нем был мой портрет, и ты сказал, что я там хорошенькая, Уэйн.

— Конечно, ты хорошенькая, милая, и в качестве доказательства тебе не нужен никакой журнал.

Брюс принес Уэйну бурбон. Он судорожно размышлял над тем, сколько налить. Полный бокал? Половину? Каким станет Уэйн, если напьется? Буйным или тихим? Может, начнет песни распевать, а потом шлепнется в слезах в объятия Брюсу и будет клясться ему в вечной дружбе? Или заблюет свои ботинки и изрешетит все пулями? В конце концов Брюс остановился на весьма умеренной дозе, которую попытался зрительно увеличить большим количеством льда. Уэйн проглотил напиток залпом, но, к облегчению Брюса, не потребовал тут же повторить.

— Слышишь, что я говорю, Брюс? Говорю, Скаут могла бы позировать для какого угодно журнала. Я прав?

Брюс не ответил, сделав еще одну попытку выяснить намерения Уэйна.

— Если… не хочешь денег, там снаружи припаркован «ламборджини». Ты можешь…

— Брюс, мне не нужна твоя машина. — Уэйн был спокоен, но в его голосе промелькнуло нечто зловещее. Он говорил, обращаясь ко льду на дне бокала. — И у меня своя есть.

— Что ж…

— Американская машина, мать твою! Сделанная в Америке, понял? Из американской стали и пота, — голос Уэйна стал повышаться, — а не какое-то гребаное итальянское фуфло для педиков! «Ламборджини»! Ты меня удивляешь, Брюс. Разъезжая в импортной машине, ты лишаешь работы честных американцев.

Брюс молчал. Ему не показалось уместным отстаивать в этой ситуации преимущества свободной торговли и протекционизма. Он подал Скаут ее напиток, радуясь возможности хоть чем-то заняться.

— Это коктейль, — сказал Брюс. — Сладкий, так что, надеюсь, понравится.

— Обожаю коктейли.

Брюс еще раз сходил к мини-бару за парой небольших порций бурбона для себя и Брук. Он сел рядом с Брук на софу и сделал глоток; Брук к своему бокалу даже не притронулась.

В воздухе снова повисла тишина. После последней неудачной попытки выяснить, чего хотят эти сумасшедшие, Брюс больше в разговор не вступал. Брук тоже было нечего сказать. Инициатива в их бессвязной и безумной беседе снова перешла к Уэйну и Скаут.

— Зачем ты снялась в «Плейбое», Брук? — спросил Уэйн. — Нет, ты, конечно, там классно выглядишь, ты очень красивая, но, черт возьми, я никогда бы не позволил Скаут сделать такое. Я бы скорее убил ее и всех остальных там, в «Плейбое».

— Да брось ты, Уэйн, — Скаут жеманно надула губки. — Как будто кто-то захочет на меня смотреть в «Плейбое»!

Она так явно напрашивалась на комплимент, что Брюс подумал: может, стоит сказать, что она была бы идеальной моделью для «Плейбоя», и таким образом завоевать их расположение? Секундой позже он был рад, что не успел озвучить свою мысль.

— Конечно, захочет, малыш, — заверил ее Уэйн. — Ну еще бы. Только ты этого никогда не сделаешь, поскольку я считаю своим долгом прикончить каждого, кто глянет на тебя похотливым взглядом. И если бы ты снялась для «Плейбоя», мне пришлось бы перебить примерно половину мужского населения Штатов.

— Ты и так их всех перебьешь, милый! — И оба, Уэйн и Скаут, расхохотались.

Уэйн повернулся к Брюсу, словно для того, чтобы пояснить смысл непонятной ему шутки.

— Скаут, конечно, преувеличивает, Брюс. Думаю, я убил человек сорок-пятьдесят, не больше.

Смех Скаут затих, и снова воцарилось неловкое молчание.

— Так зачем ты все-таки это сделала, Брук? — Уэйн вернулся к интересующей его теме. — Мне действительно хотелось бы знать.

Брук не вымолвила ни слова. Чтобы заметить непредсказуемость Уэйна, не требовалось особой проницательности: об этом свидетельствовал и синяк у Скаут на ноге, в том месте, где задралась юбка. Брук выбрала меньшее из зол и промолчала. За нее ответила Скаут. Она читала интервью с Брук в одном из модных журналов.

— Брук сделала это потому, что даже сильная женщина должна давать выход своей сексуальности. Вы ведь так сказали, Брук? Я читала.

Брук кивнула.

— Она сделала это не для мужчин, Уэйн, что бы там ни болтали твои приятели в пивнушке, — ворчливо продолжила Скаут. — Она сделала это для самой себя, потому что гордится своим телом и своей красотой, и в этом нет ничего дурного или грязного. Напротив — это храбрый и решительный шаг, вполне в духе феминизма.

Скаут завершила свое маленькое выступление и с улыбкой посмотрела на Брук, явно рассчитывая заслужить ее одобрение.

— Да, действительно, э-э… Скаут, все так и есть.

Уэйн по-хозяйски налил себе еще бурбона.

— Ну, тогда, значит, я со спокойной совестью буду дрочить в уборной над твоим портретом, Брук. Должен признаться, до сих пор я не сознавал того, каким благородным и важным делом занимаюсь.

Скаут, казалось, была готова под землю провалиться от смущения. Но не успела она принести извинения Брук, как Уэйн уже снова заговорил:

— Я тут хочу у Брук спросить кое-что, а ты, Скаут, должна пообещать мне, что не будешь злиться.

— Смотря что ты хочешь спросить, Уэйн.

— Я хочу спросить, как эти девочки из «Плейбоя» добиваются такого эффекта с волосами. Уж больно идеально выглядит.

Брук удалось ответить ровным голосом:

— Ну… это все укладка. Много лака, хорошее освещение… Иногда волосы наращивают.

— Брук, я не эти волосы имею в виду.

Скаут залилась багровым румянцем. Она едва могла поверить в то, что слышала. И это в гостях!

— Уэйн! — она щипнула его за бок.

— Но мне интересно! — запротестовал Уэйн. — Когда еще представится такая возможность? Ну, ты же помнишь, как мы пытались побрить тебе лобок и что из этого вышло: кожа красная была, как у индейца!

Скаут сгорала от стыда.

— Простите, Брук, мне ужасно жаль… Я…

Но Уэйн продолжал гнуть свое. Он явно напал на тему, которая давно его волновала.

— А у девочек из «Плейбоя» там пушок, словно никогда ничего и не росло. Не так, как после бритья. И это взрослые женщины — не малолетки, а у них пушок вместо волос. Каким образом они добиваются такого эффекта?

Тема беседы, столь занимавшая Уэйна, вполне соответствовала обстоятельствам, при которых происходил разговор, — и то и другое было ужасно.

Скаут буквально жгла глазами ковер, как будто страстно желала заползти под него, спрятаться ото всех. Брук не знала, куда деваться. Она попробовала взглянуть в лицо Уэйну, чтобы доказать ему, что ей не страшно, но, к сожалению, ей было страшно, и ее затея не удалась. Смотреть на Брюса было не легче — они ничем не могли утешить друг друга. В конце концов она откинулась назад и, лежа на диване, просто уставилась в потолок. Вместе Скаут и Брук охватывали взглядом всю комнату целиком — от пола до потолка.

— Ну, так как они добиваются такого эффекта, Брук? — повторил Уэйн уже более жестким тоном.

— Для этого есть стилисты.

Уэйн никогда не слышал ничего смешнее.

— Стилист! Лобковый стилист! Вот так профессия! От такой и я бы не отказался!

— Уэйн, прекрати! — Скаут была шокирована.

Но Уэйн плевать на это хотел. Ему казалось, что он напал на золотую жилу.

— Ну да! Я бы работал днем и ночью, и даже по выходным. «Вам, мадам, мытье с шампунем или без? А не желаете ли немного кондиционера?» Я бы так старался, что заработал бы на собственный салон… У меня бы там женщины сидели в ряд, читали дамские журналы и сушили такими маленькими фенами…

— Я больше не могу это слышать! — Скаут схватила две подушки с дивана, приложила их к ушам и закричала: — Ааааааааа!

— Да брось ты, милая, — успокаивал Уэйн орущую Скаут, но при этом у него от смеха по щекам катились слезы. — Ты же не станешь спорить, что идея лобкового стилиста — просто умора. Ну, ты подумай, о чем они беседуют с клиентами? О том, как те провели отпуск? Или…

Чем дальше Уэйн развивал свою мысль, тем громче Скаут кричала. К тому же, пытаясь заглушить его комический монолог, она вдобавок стала топать ногами. Вся эта безумная какофония привела к тому, что Брюс наконец вышел из гипнотического транса. Он пересек комнату и снял трубку домофона.

— Что надумал, босс? — поинтересовался Уэйн, все еще посмеиваясь над собственной шуткой.

— Звоню охраннику. Он в домике снаружи. Если живо отсюда уберетесь, он вас не тронет, но если попытаетесь что-то с нами сделать, убьет вас.

— Меня? Он убьет меня? Ха-ха-ха.

Уэйн навел пистолет на Брюса. На секунду Брюсу показалось, что дни его сочтены.

— Бух! — сказал Уэйн, все еще в добром расположении духа. — Давай, вызывай свою охрану. Да, сэр. Если вам так хочется, звоните старику.

Брюс нажал на кнопку домофона и теперь ждал ответа. Скаут воспользовалась моментом, чтобы извиниться перед Брук. Она никак не могла прийти в себя после ужасных слов Уэйна.

— Брук, простите Уэйна за то, что он лезет куда не надо. Он просто не понимает, как важно женщине беречь такое личное от посторонних.

Брюс снова нажал на кнопку. Ответа не было. Уэйн глянул на него поверх пистолета.

— Не отвечает, мистер Деламитри? Может, он вас не слышит?.. Давайте-ка ему поможем.

Уэйн и Скаут сидели на диване. На полу рядом с диваном лежал рюкзак, который Уэйн принес с собой. Уэйн запустил в него руку.

Если бы Брюс снимал эту сцену в кино, он бы, наверное, сначала навел камеру на Уэйна и Скаут, потом — на руку Уэйна, погружающуюся в рюкзак. При монтаже вставил бы кадр, на котором запечатлен он сам, а следом — крупный план Скаут, предвкушающей реакцию хозяев дома, ведь ей известно, что там, в рюкзаке. В заключение он снова вернулся бы к руке Уэйна, вытягивающей за волосы кровавую голову.

Но Брюс не снимал кино. Он был статистом в этом фильме, и сердце у него едва не остановилось. Ему пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть.

Брук раскрыла рот, но вместо крика смогла выдавить лишь хрип, сухой и болезненный. Словно в кошмарном сне, она была парализована необоримым страхом.

Уэйн поднял голову мертвеца на всеобщее обозрение.

Получился бы чудесный кадр. Гротескная кровавая голова охранника и рядом с ней — красивое смеющееся лицо Уэйна.

— Сюрприз! — прокричал Уэйн со смехом.

На лице у Скаут застыла глуповатая улыбка. С одной стороны, Скаут была довольна эффектом, произведенным шуткой ее парня, но с другой, чувствовала некоторое смущение и как бы извинялась этой улыбкой за то, что поступили они все же нехорошо.

Уэйн поднялся и, держа голову за волосы, зашагал через комнату к Брюсу. Тот в ужасе отпрянул и, тяжело дыша, вжался в стену, словно пытаясь просочиться сквозь нее.

— Ах… ах… — Брюс силился что-то сказать, но мог лишь судорожно втягивать воздух. В руке у него по-прежнему была телефонная трубка, которую он каким-то чудом удерживал непослушными пальцами. Уэйн взял ее из онемевшей руки Брюса и приложил к уху окровавленной головы.

— Алло! Алло! — заголосил Уэйн. — Мистер охранник!.. Что-то он плохо слышит, не так ли, Брюс?

Уэйн выпустил трубку из рук и поднял голову повыше, так что чуть не уткнулся носом в физиономию мертвеца.

— Эй! Ты меня слышишь? — Уэйн орал на охранника что было сил. — Твой работодатель хочет с тобой поговорить, ты, придурок!

Голова беспомощно болталась в его руке. Уэйн отвернулся с отвращением.

— Сколько вы платили этому парню, мистер Деламитри? Много? Потому что если много, то зря, приятель. Как охранник он был просто курам на смех. Сидел, дурак дураком, в своей будке и изливал душу собаке — здоровенная, надо сказать, псина, — а мы подкрались сзади и убили его.

Скаут виновато взглянула на Брук.

— Собаку мы не убивали.

Придорожный магазин-фургон осветился синим, потом красным, снова синим, и опять красным.

Полицейские не могут без иллюминации. Когда они подъезжали, еще только рассветало, и других машин на дороге от трассы к магазину не было. Но копы есть копы. Немногочисленным обитателям окрестных трейлеров еще повезло, что они не включили сирену.

Как ни удивительно, вызвал полицию хозяин магазина. Уэйн выстрелил в него один раз, но попал в плечо. Сила удара отбросила жертву сквозь дверной проем в другую комнату, и Уэйн не стал возиться и перелезать через прилавок, чтобы добить старика.

Иногда и фортуна бывает благосклонной. Современное оружие обладает такой разрушительной силой, что даже ранение в плечо может стать смертельным. Однако в данном случае пуля прошла дряхлое тело старика насквозь, не причинив серьезного ущерба. Конечно, он потерял много крови и пролежал в бреду на полу напротив телевизора несколько часов, прежде чем немного пришел в себя и смог доползти до телефона. Все это время шла трансляция церемонии вручения премии «Оскар», и бредовые видения старика перемежались не менее бредовыми речами о пылающих ногах.

В ожидании «скорой» (без сирены все-таки не обошлось, и, конечно же, она всех перебудила), полиция допрашивала раненого. Вскоре стало понятно, что он был очередной жертвой знаменитых Магазинных Убийц, которые, совершенно очевидно, более не ограничивались магазинами.

— Молодой мужчина и худенькая девушка, — передал по рации один из офицеров. — То же описание, что сегодня утром в мотеле… Взяли «Джек Дэниелс», сигареты и рогалики, больше ничего… ах да, еще прихватили путеводитель с адресами кинозвезд, знаешь такие? Не представляю зачем… Может, хотели съездить в гости к Брюсу Деламитри, поздравить его с «Оскаром».