Порождение Тени

Глава одиннадцатая

Целыми днями в Ордулин на предстоящее собрание стекались дворяне из близлежащих Йонна, Тулберга, Сурда и Орнстара. Город был переполнен. Из доков Йонна по Тильдаринскому тракту громыхал ровный поток караванов, везущий зерно с далёких рынков Вороньего Утёса и Прокампура. Быстропортящиеся продукты из далёких мест телепортировали прямо на ордулинские склады. Городские мельницы крутились днём и ночью. На рынках было полно продуктов, и цены были лишь немногим выше средних. Люди восхваляли новую главную правительницу за её решительность. Наплыв знати и продуктов привёл жителей столицы чуть ли не в праздничное настроение.

Тем временем Мирабета поручила Элирил проследить за арестом последних оставшихся в столице дворян, сохранивших верность Эндрену. Большинство узнали об ордере заранее и сбежали из города прежде, чем шлемы смогли взять их под стражу, но ни Мирабету, ни Элирил это не тревожило. Без Эндрена сопротивляющиеся восхождению Мирабеты дворяне остались без руководства. Они закроются в своих поместьях и особняках и примут любой исход дворянского собрания.

Город был в руках Мирабеты, в руках Элирил, и, опосредственно — в руках Шар. Народ поддерживал свою новую правительницу. Произошедшее в высшем совете и на улицах поблекло в памяти.

Окружённые дюжиной вооружённых шлемов в доспехах, Мирабета и Элирил стояли на мостовой у своей кареты неподалёку от южных городских ворот, ожидая прибытия сэрлунской делегации. Вокруг них собралась толпа, жаждущая увидеть главную правительницу Сембии, жаждущая увидеть помпезность, с которой должно быть обставлено прибытие сэрлунцев. Мирабета махнула людям рукой, и они в ответ радостно закричали.

В точности зная, когда именно нападут Клинки, несколькими днями ранее она приказала отряду шлемов встретить сэрлунскую делегацию на тракте. Шлемы должны были сыграть роль почётного эскорта, но истинной целью Мирабеты было заслужить расположение сэрлунцев, предоставив им помощь во время или сразу после нападения Клинков.

— Послать шлемов было великолепной идеей, тётя, — заметила Элирил, потирая виски. Она не смогла нюхнуть пыли разума до выхода из поместья и от нехватки наркотика у девушки болела голова.

Мирабета сдержала улыбку, махая толпе.

— Следи за языком и не забудь притвориться удивлённой, племянница.

Вдалеке показалась сэрлунская делегация и ордулинские шлемы. Возглавлявший группу всадник поскакал вперёд. Его приближение отмечало облако пыли на сухой дороге. Толпа зашепталась в предвкушении. Когда всадник приблизился, Элирил рассмотрела его зелёную униформу, принадлежащую ордулинским шлемам.

— Один из людей Рейтспура, — сказала она.

Это заметили и в толпе. Голоса людей стали громче, когда они увидели кровь у всадника на перевязи. Мирабета и Элирил в сопровождении четырёх шлемов вышли вперёд, чтобы попривествовать прибывшего.

Всадник натянул поводья, заставив коня остановиться перед главной правительницей, и спешился. Его покрывала дорожная пыль. На вид он прожил лет двадцать и носил всего лишь тоненькую бородку. Он поклонился Мирабете.

— Что произошло? — спросила Мирабета достаточно громко, чтобы быть услышанной в толпе.

— На сэрлунскую делегацию напали, главная правительница, — сказал молодой шлем. — Мы прибыли как раз вовремя, чтобы оказать им помощь. Несколько наших людей и несколько сэрлунцев убиты.

Мирабета потрясённо прижала ладонь ко рту. Элирил вздохнула в поддельном удивлении, хотя обстоятельства не могли сложиться лучше. Толпа гневно заворчала.

— Кто напал? Кто? — закричали несколько голосов.

Мирабета взмахнула рукой, приказывая им замолчать, и спросила юношу:

— Кто был нападавшим, солдат?

Тот замешкался, потом ответил:

— Кажется, эти люди служат Эндрену и хулорну Селгонта.

Толпа охнула. Мирабета казалась шокированной. Элирил пришлось сдержать порыв захихикать. Несколько человек из толпы выкрикнули оскорбления в адрес Селгонта, Саэрба и Эндрена. Другие казались не столь убеждёнными.

— Сколько среди вас раненных? — спросила Мирабета.

— Около дюжины, правительница.

Мирабета повернулась к ближайшему шлему и приказала:

— Позовите Джемба к воротам. Я хочу, чтобы жрецы были здесь как можно скорее.

Шлем отсалютовал и бросился через толпу в город.

Притихнувшие люди смотрели, как приближается остальная делегация. Кареты были все в пыли, две ехали на погнутых осях. Ордулинские шлемы окружили сэрлунскую делегацию, охраняя её. Первым ехал Рейтспур. Массивный и бородатый капитан стражи заметил Мирабету и Элирил, пришпорил свою лошадь и подскакав к ним спешился.

— Мы встретились с сэрлунцами, когда их атаковали псы из Селгонта и Саэрба. Увидев нас, нападавшие сбежали.

— Вы взяли кого-то живьём? — спросила Мирабета.

Элирил напряглась, держась за свой священный символ.

— Никого, — ответил Рейтспур. — И они собрали своих мертвецов, пока заклинания их мага задерживали нас.

Элирил выдохнула.

— Жаль, — ответила Мирабета. — Но всё же хорошая работа, капитан Рейтспур. Я вызвала жрецов к воротам. Соберите раненых, мы о них позаботимся.

Рейтспур обернулся и принялся раздавать приказы, пока представители делегации слезали с коней. Солдаты помогали раненым товарищам. Сэрлунцы глядели на Мирабету с неподдельной благодарностью.

Возничие сэрлунских карет слезли с козел, поставили у карет деревянные ступеньки и открыли дверцы. Наружу вышли сэрлунские дворяне и их советники, пышно разодетые, несмотря на сражение. Элирил заметила жреца Гонда среди них.

Их появление толпа встретила одобрительными криками. Казалось, сэрлунских дворян застало врасплох такое приветствие, но они смогли изобразить улыбки и взмахи.

Элирил узнала лишь одно из лиц, Генника Рессиала, богатого сэрлунского купца, чья семья заработала состояние на торговле пряностями и экзотическими фруктами с юга. Его жилет, бриджи и сапоги покрывала дорожная пыль. Тёмные волосы обрамляли бледное лицо.

Должно быть, он был предводителем делегации, поскольку именно он подошёл к Мирабете и Элирил, когда увидел их. Генник поклонился.

— Правительница Селькирк. Госпожа Элирил. Простите за наш вид. Путешествие было не из простых.

— Пустяки, господин Рессиал, — отозвалась Мирабета.

— Ваши солдаты спасли нам жизни, госпожа.

— Сэрлун — наш друг и союзник, господин Рессиал.

— Как хорошо, что вы послали эскорт, — сказала Элирил.

— В самом деле, — кивнув, согласился Генник. — Мы слышали, что противостояние с Эндреном достигло своего пика, но такого не ожидали. Это же гражданская война!

— Кто вообще мог такого ждать? — ответила Мирабета. — Разум предателей непредсказуем.

И снова Генник кивнул. Мирабета улыбнулась.

— Но теперь вы среди друзей, — сказала она, прикоснувшись к его руке. Посмотрев на остальных сэрлунских дворян, она провозгласила:

— Вы среди друзей. Предатели не смогли добиться успеха, как и должно быть. Мы с теплотой принимаем вашу делегацию. Добро пожаловать в столицу.

Толпа закричала, и дворяне поклонились. Элирил улыбнулась. Наверняка сэрлунцы поддержат любые действия Мирабеты, лишь бы подавить «восстание». Их голоса, как представителей одного из самых крупных городов Сембии, будут многое значить на собрании.

Элирил вознесла хвалу Шар и решила вознаградить себя пылью разума.

Новости про нападение на сэрлунцев распространились по Ордулину, как пожар. Мирабета наняла подставных сплетников, чтобы раздували пламя. Известия возмутили уже прибывших на собрание дворян. Мирабета целыми днями принимала от них клятвы верности и обещания выделить солдат. Поклялся в верности Урмласпир, как и знать Мулхессена. Остался нейтральным лишь Даэрлун, но это было неважно. Дэрлунцы были скорее кормирцами, чем сембийцами.

Элирил использовала зачарованных сплетников, чтобы зародить среди людей идею избрать Мирабету постоянной правительницей с полномочиями военного регента. Она собиралась позволить этой идее какое-то время повариться в сердце города, прежде чем посоветовать тёте обсудить этот вопрос с собравшейся знатью.

Вечер она провела с тётушкой, разрабатывая эдикт, который будет зачитан завтра по всему городу и начнёт гражданскую войну в Сембии. Несмотря на тот факт, что Элирил была одной из ключевых фигур в разворачивающихся событиях, девушка качала головой, когда зачитывала эдикт вслух.

— Вчера солдаты Селгонта и Саэрба трусливым и подлым образом напали на членов сэрлунской делегации, когда те направлялись в Ордулин на собрание знати. Судя по всему, это нападение — ответ на арест убийцы Эндрена Корринталя и совершено в знак поддержки его и его союзников.

Элирил остановилась, иронично улыбнувшись, потом продолжила.

— Эта измена не пройдёт даром. Вчера вечером я выделила солдат для поддержания порядка в стране, обеспечения безопасности других делегаций и для привлечения предателей к ответственности. Собравшиеся дворяне оказали мне полную поддержку. Я приказала собрать войска в Ордулине и Сэрлуне. Предводители этого восстания ответят за свои подлые деяния.

Тем временем собравшиеся здесь дворяне проведут собрание, которое определит дальнейшие действия правительства.

Мирабета уже попросила каждого дворянина отправить в Ордулин или Сэрлун столько людей — и солдат, и стражников — сколько они смогут выделить. Потребуется время на то, чтобы собрать армию, но процесс уже был запущен.

Тем временем Мирабета отправила пять сотен шлемов на запад, чтобы они послужили эскортам некоторым далёким дворянам. Послала она и всех Клинков Малькура Форрина, чтобы уничтожить селгонтцев. По информации её соглядатаев в Селгонте, небольшая делегация покинула город три дня назад. Они и представления не имеют, в какой опасности оказались, и окажутся мертвы, даже не услышав эдикт Мирабеты. Она просто объявит, что их убили при неудачном нападении на верных Ордулину солдат.

Элирил и надеяться не могла, что всё пройдёт так хорошо. Она знала, что всеми этими событиями управляет Шар, и продолжала искать знак, искать книгу. Приближалась буря теней, знала Элирил, и девушка была этому рада.

Мирабета кивнула, выслушав эдикт.

— Отправь это глашатаям.

Элирил предпочла запечатать его и отправить позже. Она осторожно свернула бумагу.

— Это было слишком просто, — сказала ей Мирабета. — Я подозреваю, что в происходящее вовлечены иные силы.

Элирил предложила ей другое объяснение.

— С самой Ярости драконов страна замерла на острие меча. Засуха и Огненный дождь только усилили напряжение. Сембия целое поколение нуждалась в переменах. Вы — агент этих перемён, тётушка. Единственные силы, что вовлечены здесь — силы истории.

Мирабета задумчиво кивнула.

Элирил сменила тему, прежде чем тётушка слишком углубилась в размышления.

— Тётя, а что насчёт Эндрена Корринталя?

Мирабета подняла взгляд и сделала пренебрежительный жест.

— А что насчёт него? Он под постоянной стражей у себя в особняке. Никто не видится с ним, никого не видит он.

Элирил кивнула.

— Но Эндрен остаётся скрытой угрозой. Кто-то может попытаться освободить его. Среди дворянства есть множество таких, кто не обрадуется твоему восхождению к власти, но не сделает ничего, чтобы остановить это, если у них не будет лидера. Эндрен — такой лидер. Ты должна позаботиться о том, чтобы он никогда не стал центром, вокруг которого сформируется оппозиция.

Мирабета задумчиво кивнула.

— Я могу приказать казнить его. Его вина теперь несомненна. Никто не будет протестовать.

Как бы Элирил не хотела увидеть Эндрена мёртвым — в основном потому, что это сделает больно Абеляру Корринталю — а его душу пойманной в своём священном символе, она считала, что казнь — это слишком. Расположение ордулинцев Мирабета завоевала в основном благодаря тому, что казалась выше политики. А казнь Эндрена воспримут как аки политического возмездия.

— Может быть, ты сможешь вместо этого сделать из него пример. Заточить его.

— Он уже заточён.

Элирил покачала головой.

— Он арестован. Я предлагаю заточить его, не в Ордулине, а в Йонне. В Дыре.

Сначала Мирабета казалась потрясённой, затем заинтригованной, затем довольной. Она улыбнулась.

— Эндрен Корринталь в йоннской Дыре. Эта мысль меня радует.

— Я так и подумала, — сказала Элирил. — И если он умрёт, отбывая свой срок…

Она пожала плечами.

— Это никого не удивит.

Йоннская Дыра была самой печально известной тюрьмой в Сембии. Немногие из заключённых там выходили обратно на волю. Некогда там была шахта, но после Смутного Времени на её месте осталась область мёртвой магии. Эльдут Ярммастер, занимавший пост главного правителя до Кендрика Селькирка, превратил её в тюрьму, куда ссылал своих политических и торговых противников — работать на каторге и умирать во тьме.

— Отлично придумано, Элирил. Я отдам соответствующий приказ завтра, — Мирабета склонила голову и спросила:

— Кажется, тебе по нраву власть, не так ли?

Неуверенно улыбнувшись, Элирил кивнула.

— Никогда не забывай, кому принадлежит настоящая власть, — строго сказала Мирабета. — Ты советница главной правительницы. Не меньше. Но и не больше.

— Я хорошо знаю, кому принадлежит власть, — ответила Элирил, проводя кончиками пальцев по незримому священному символу на шее.

Вернувшись в свои покои, Элирил вынюхала целую горсть пыли разума. Головная боль, донимавшая её весь день, исчезла в мгновение ока. Она стянула с себя всё, кроме священного символа, и танцевала с тенями, что укрывали стены, пока Кефил пел ей погребальную песнь, а она вспоминала прикосновение Лорда Скиаграфа.

Позднее, обнажённая и истекающая потом, она активировала кольцо связи. Почуствовав, как открылась связь с ночным провидцем, девушка возбуждённо вздохнула. В Сембии началась война, провидец. Народ считает, что Селгонт и Саэрб подняли оружие против главной правительницы.

Хорошая работа, сестра, ответил Ривален. Да укутает тебя ночь.

И тебя, ночной провидец.

Ривален презирал зависимость Элирил от пыли разума, но считал девушку слишком полезной, чтобы избавляться от неё — пока. Он сидел в кабинете и наслаждался своей коллекцией монет, рассматривая пятизвёздник, что подобрал в спальне покойного правителя. Указанный на аверсе год был не только годом смерти Кендрика Селькирка, это был год, когда Шар разожгла в Сембии пожар. Скоро Ривален погасит огонь с помощью теней. У высочайшего будет фундамент для новой империи, а у Шар будет фундамент для Бури Теней.

Он активировал кольцо связи и сконцентрировался на тёмном брате из Селгонта. Канал открылся.

Ночной провидец, сказал Вис Талендар.

В Сембии началась гражданская война, сообщил Ривален. Правительница пойдёт войной на Селгонт и Саэрб.

Ривален почувствовал удивление Виса. Как всегда, он сообщал подчинённым лишь ту информацию, что была им необходима. Обдумав слова Ривалена, Вис ответил:

Селгонт и Саэрб не выстоят против всей остальной Сембии.

Нет, ответил Ривален. Но им не придётся сражаться самим.

Повисло молчание. Ривален знал, что Вис делает выводы, находит связи там, где прежде их не замечал, удивляясь, как он не раскрыл тайну раньше.

Преклоняюсь, наконец сказал Вис. Вы ночной провидец, принц Ривален.

Когда наступит нужное время, потребуется представить меня хулорну. Подготовь почву.

Конечно, но… хулорн прямо сейчас находится на пути в Ордулин, на собрание знати. Он отсутствует уже три дня. Если Мирабета Селькирк открыто выступила против Селгонта…

Кто будет его наследником? спросил Ривален.

Тот, с кем не так легко будет справиться. Ускевренский щенок — дурак, идеально подходящий для наших целей.

Делай, что считаешь нужным, тёмный брат, только подготовь правителя Селгонта, кем бы он ни был, к моему прибытию.

Да, ночной провидец. Пауза, затем:

Принц Ривален?

Говори, тёмный брат.

Ривален почувствовал, что Вис мешкает. Наконец, дворянин сказал:

Да укроет вас ночь.

И тебя, тёмный брат.

Связь оборвалась. Ривален знал, что Вис Талендар оставил что-то несказанным. Такова была природа их веры, секреты в других секретах в других секретах. Ривален оглядел свои монеты, размышляя, о какой части замысла Шар он не догадывается. Она давала своим подчинённым — даже своему ночному провидцу — лишь ту информацию, в которой они нуждались в текущий момент.

Он выкинул эти мысли из головы. Встретившись с хулорном Селгонта, он должен выглядеть уверенно. Ривалена забавляло, что все посчитают, будто он пришёл на помощь, хотя на самом деле он будет готовить завоевание.

Вис едва не сообщил о своих подозрениях относительно нового советника хулорна, Эревиса Кейла, но решил оставить их при себе. Ривален узнает об этом в свое время, а Вису доставляло удовольствие иметь секреты от ночного провидца. В конце концов, у того тоже были секреты от Виса. Если бы Вис знал, что госпожа желает войны в Сембии, он никогда не позволил бы Тамлину покинуть город, направляясь в Ордулин. Хулорн был слишком ценной марионеткой.

Вис заговорил со своей тенью — привычка, которой он обладал вот уже несколько десятилетий.

— Эревис Кейл — шейд, — сказал он. — Я видел, как вокруг меркнет свет, когда он злится, видел, как тени текут с его кожи, когда он хочет меня ударить.

Вис не понимал, как такое возможно, но знал, что это правда. Как сам ночной провидец, Кейл состоял из эссенции тени.

— Как такое может быть, госпожа? — спросил он Шар, но богиня молчала.

Вис задумчиво побарабанил пальцами по столу из орехового дерева. Он сидел один, за запертыми дверями, в погружённой во тьму гостиной особняка своей семьи на улице Галоргара.

— Есть в Кейле ещё что-то, что мне не нравится. Что-то… тайное, — сказал он и улыбнулся. Он не знал, сможет ли управлять Тамлином при Кейле в качестве ускевренского советника. А в ближайшем будущем Вису придётся очень осторожно вести себя с Тамлином. Судя по тому, что поведал ему ночной провидец — в ближайшем будущем Вису придётся устроить знакомство Тамлина с Риваленом.

— Думаю, Кейл должен умереть, — произнёс Вис. Он представил Кейла распростёртым на его тайном алтаре, вопящим, истекающим тенями и кровью, пока Вис разделывает его, как рыбу, принося в жертву госпоже.

— Да. Он должен умереть. Как жаль, что я не могу позволить этому произойти прямо сейчас.

У Виса не было другого выбора, кроме как предупредить хулорна о грозящей опасности. Мирабета могла уже отправить солдат. Они не делали тайны из отъезда Тамлина. Вис Талендар не питал к Тамлину никакой привязанности, но если тот умрёт или станет заложником в первых битвах сембийской войны, у Старого Чонселя уйдёт ещё шесть месяцев, чтобы избрать замену. Вис не мог позволить городу так долго оставаться без правителя, когда принц Ривален желает быть представленным. И он знал, что его-то Старый Чонсель не выберет. Слишком много времени провёл Вис Талендар, создавая себе репутацию дилетанта.

Он встал, подошёл к серванту и открыл бутыль бердасского красного, крепкого вина, напоминающего ему кровь. Чаша-другая всегда помогала ему расслабиться. Он налил немного и вернулся к столу. Сделав глоток, он покатал вино на языке и проглотил.

— Так-то лучше, — сказал Вис. Осушив бокал, он вместо того, чтобы забирать жизни, приступил к их спасению — позвонив в медный колокольчик и вызвав слугу.

Зенд постучал один раз в дверь и вошёл. Невысокий седоволосый дворецкий, несмотря на свои прекрасный жакет и панталоны, казалось, работал слишком много. Под мутными глазами висели мешки, морщины избороздили лицо. Он служил семье Талендаров больше двадцати лет.

— Милорд? — спросил Зенд.

Вис отодвинул стул и поднялся на ноги.

— Отправь гонца в каждую семью Старого Чонселя. В течении часа все должны собраться главном зале дворца хулорна. У меня плохие новости. Никаких советников, Зенд. Только главы семей.

Глаза Зенда расширились, но он кивнул и развернулся, собираясь заняться поручением.

— Постой, Зенд, — остановил его Вис. — Сначала пошли распоряжение капитану скипетров Онтулу, чтобы немедленно явился ко мне. Найдёшь его в городских казармах. Предупреди его и конюхов, чтобы готовили пятьдесят самых быстрых наездников к немедленному отъезду. Несколько дней они будут отсутствовать. Я всё объясню капитану здесь.

Зенд выждал момент, чтобы проверить, не будет ли у господина других приказов.

— Иди, иди, — взмахнул рукой Вис, и Зенд бросился выполнять его поручения. — Зенд!

Зенд вернулся с гримасой многолетних страданий на лице.

— Приготовь карету.

Зенд кивнул, ожидая.

— Это всё.

Зенд выждал ещё момент, развернулся и поспешил прочь. Вис слышал, как он раздаёт приказы остальным слугам.

Ожидая капитана Онтула, Вис сменил свой вечерний костюм и облегающую сорочку на жилет и рубашку с воротником, подходящие для встречи со Старым Чонселем.

Зенд, как всегда, доказал свою компетентность. Вскоре после того, как Вис закончил переодеваться, карета была готова. Через какое-то время прибыл капитан Онтул.

Высокий, бородатый капитан скипетров Селгонта носил кольчугу, которой хватило бы на двоих. Ему пришлось снять шлем, прежде чем войти в гостиную, иначе он ударился бы им о косяк. На поясе у него висел палаш. Руки покрывали шрамы. Пахло от Онтула конюшней, но Вис знал, что этот человек серьёзно относится к своим обязанностям.

— Лорд Таледар? Вы посылали за мной по какому-то важному делу?

Вис кивнул.

— Капитан, хулорну угрожает опасность.

Онтул напрягся.

— Лорда Ускеврена уже три дня нет в городе…

Вис отмахнулся от его слов.

— Знаю, капитан, знаю.

Ради пущей драматичности он сделал паузу.

— Но соглядатаи в Ордулине проинформировали меня, что там произошли зловещие события.

— Зловещие события? Пожалуйста, изъясняйтесь прямо, милорд.

— Я не знаю подробностей, — ответил Вис, — но кажется, что главная правительница захватила власть над городом и собирает войско. По остающимся неясными причинам Мирабета считает, что Селгонт объединился с Саэрбом в попытке свергнуть её.

Онтул нахмурил брови.

— Невозможно. Рейтспур этого не поддержит.

Вис кивнул.

— Капитан, хулорна нужно уведомить и вернуть. После его возвращения мы можем разобраться с этим недоразумением.

— В городе есть маги, которые…

— Нет. Хулорн носит артефакты, которые защищают его от слежки. К несчастью, они также мешают даже простейшей магической связи. Мы должны связаться с ним без помощи магии.

Казалось, всё это ошеломило Онтула. Его отсутствующий взгляд бродил туда-сюда. Покачав головой, он глухо сказал:

— Это… неожиданно. Мы слышали о предательстве Эндрена, но это… это…

— Капитан Онтул! — прервал его Вис. — Немедленно отправьте всадников. Они должны догнать хулорна прежде, чем его постигнет беда. Вы слышите меня?

Онтул сфокусировался на нём, нахмурился из-за тона, которым это было сказано, и кивнул.

— Я сейчас же пошлю всадников, лорд Талендар.

Вис энергично кивнул.

— Хорошо. Я сообщу Старому Чонселю. Скипетры и шлемы должны быть наготове. Необходимо задержать всех, кто прибыл в город по офицальному поручению Ордулина или как-то связан с Мирабетой Селькирк. Ступайте. Немедленно.

Онтул кивнул и поспешил прочь из гостиной, что-то бормоча себе под нос. Покидая помещение, он ударился шлемом о дверной косяк, выругался и заторопился дальше, не оборачиваясь.

Вис налил себе ещё один бокал вина, осушил его одним глотком, прошептал молитву Шар и покинул особняк.

Его карета прогрохотала по вечерним улицам города — все ещё полным мусора и беженцев — к украшенному резьбой дворцу хулорна с многочисленными башнями. Знамёна на их вершинах трепетали на холодном ветру, что дул из гавани. Ветер нёс обещание зимы.

Вис не обратил внимания на гротескные статуи прошлого хулорна, Андета Ильчаммара, которыми был заставлен дворец. Ему стоит напомнить Тамлину убрать их. Если тот уцелеет.

Дворцовый распорядитель, Триистин, встретил карету Виса, когда та остановилась, и распахнул перед ним дверцу. На распорядителе был формальный наряд, и Вис мимоходом удивился — спит он в нём, что ли? Триистин в любой час всегда был одет по всем правилам приличия.

Мощеный полукруг дороги перед дворцом был заполнен лакированными каретами членов Старого Чонселя. Их кучеры собрались в кучку, наверняка обсуждая столь срочное собрание.

— Все участники Чонселя уже прибыли, лорд Талендар, — сказал Триистин. Он не побрился, и его лицо укрывала дневная щетина. — Они собрались в зале для совещаний.

— Очень хорошо, Триистин.

Вис поспешил по ступеням из известняка и вдоль увешанных знамёнами коридоров, звук его шагов эхом отражался от стен. Триистин пытался не отставать. Свет факелов бросал блики на портреты хулорнов прошлого.

Двери в зал собраний впереди были распахнуты. Из них доносился гул разговоров. Не останавливаясь, Вис повторил про себя свою речь. Он напомнил себе, что не должен казаться чересчур решительным. Вис Талендар, в конце концов, был напыщенным дилетантом.

Как только он вошел в высокий, отделанный деревом зал, все взоры устремились к нему и воцарилась тишина. Патриархи и матриархи селгонтских семей разглядывали его с вопросом в глазах. Некоторые носили украшения и пышные наряды, типичные для подобных собраний, хотя на всех были платья или жакеты. Вис видел напряжение на их лицах. Недавние события в Селгонте и во всей Сембии держали знать на острие клинка. Они выглядели так, будто каждый миг ждут рокового удара. «Скоро вы его получите», подумал Вис.

— Что происходит, Вис? — спросил похожий на медведя Рорсин Соргил. Его жакет был слишком маленьким, а голова — слишком крупной.

Вис встал во главе стола и упёрся ладонями в столешницу.

— Не стану тратить ваше время, потому что сегодня предстоит ещё много работы. Я получил известия из Ордулина, что Мирабета Селькирк захватила власть, обзавелась поддержкой армии и объявила Селгонт и Саэрб своими противниками.

Стол взорвался.

— В Сембии?

— Что это за бессмыслица?

— Она безумна! Это с рук не сойдёт!

Вис не пытался перекричать гвалт. Он дождался тишины. Когда она воцарилась, Вис сказал:

— Вы все знаете о недавних событиях с участием Эндрена Корринталя. Главная правительница считает, что Селгонт был вовлечён в убийство её кузена и попытку переворота, которую готовился предпринять Эндрен.

— Эндрен не готовил переворот, Талендар, — с неожиданным пылом возразил пожилой Тилдар Фоксмантл.

Вис ответил на это небольшим наклоном головы.

— Я знаю лишь то, о чём мне доложили.

— Вам доложили неправду, — ответил Тилдар, его седая борода затряслась. — Я знаю Эндрена Корринталя. Он неспособен на то, в чём его обвиняют.

Вис отмахнулся от возражений.

— Как бы там ни было, я должен держать это собрание в курсе дел.

— Хулорн направляется в Ордулин, — заметила Келима Томалар. Изумрудные заколки удерживали её прическу. Полные руки торчали из рукавов красного платья, будто сосиски. — Я сама планировала скорый отъезд. Мы должны послать сообщение, чтобы он возвращался. Он в опасности.

Вис кивнул.

— Капитан Онтул собирает кавалерийский отряд, чтобы перехватить хулорна и сопроводить его обратно в Селгонт. Они отправятся сегодня ночью и будут скакать, пока не догонят его. Мы можем лишь молиться, чтобы они успели. Магические средства нам не помогут.

— Прекрасная работа! — воскликнули несколько человек, кивая.

Вис постарался казаться польщённым.

Нахмурившийся, рыжебородый Раттел Лун грохнул кулаком по столу и поднялся.

— Как может Мирабета Селькирк считать Селгонт соучастником измены Эндрена Корринталя? Мы ничего не сделали.

Он зыркнул на Виса.

— Или сделали, Талендар? Сейчас не время для тайн.

Вис чуть не засмеялся от такой формулировки. Прежде чем он смог ответить, поднялся Тилдар Фоксмантл и уставился на Раттела. Сцена была почти комичной. Худой старый Фоксмантл метал гневные взгляды через стол на куда более крупного Раттела Луна.

— Я не стану повторять, Раттел. Эндрен Корринталь не совершал измены.

— Так ты говоришь, — ответил Раттел, его глубокий голос гремел, как гром. — Но ты знаешь не больше нашего. Я спрошу ещё раз, Талендар: подвергал ли хулорн опасности наш город, необдуманно вступив в некий сговор с предателями в Ордулине? Отец Ускеврена мог бы так поступить.

Стол взорвался возгласами и эпитетами. Вис поднял руки, призывая к миру, и помещение медленно успокоилось.

— Хулорн не делал ничего, что могло бы возбудить подозрения Мирабеты Селькирк. Может быть, это ты, Лун? Ты кричишь громче всех.

— Ты глупец, Талендар.

— А ты разделяешь этот совет, этот город, когда мы должны быть едины.

За столом закивали. Лун неслышно что-то пробормотал и опустил голову. Вис сказал:

— Я уверен, вскоре мы проясним этот вопрос. Тем временем, крайне важно, чтобы Селгонт говорил одним голосом — голосом хулорна, и остальной город до поры до времени не знал об этих событиях. Давайте, насколько сможем, остановим слухи. В ожидании возвращения хулорна это собрание будет встречаться каждый день, чтобы быть в курсе событий.

Головы согласно закивали.

— Триистин займётся деталями и всё вам сообщит.

Вис оглядел весь стол, одно взволнованное лицо за другим.

— Сегодня мы ничего больше не можем сделать, дамы и господа. Возвращайтесь по домам.

После этих слов собрание разбилось на небольшие переговаривающиеся группы. Вис не стал задерживаться. Он убедился, что всадники Онтула покинули город, а затем в одиночку отправился в святилище Шар на Храмовой улице. Ночь он провёл в молитвах госпоже.

На следующий день с помощью магии Селгонт узнал об ордулинском эдикте. Послание получили Вис и каждый член Старого Чонселя. Читая его, Вис хихикал. Он знал, что селгонтские войска не нападали на сэрлунскую делегацию.

Мирабета Селькирк создала войну из обмана.

Нет, подумал он, поправляя себя. Ночной провидец создал войну из обмана, и сделал это во имя Шар.

— Во тьме ночи мы слышим шёпот пустоты, — сказал он, сминая эдикт в кулаке.

Шёпот скоро станет криком.

Кажется, я шагаю по лесу на протяжении многих часов, если не дней. У меня нет способа отмечать ход времени. Красный свет вокруг не меняется, и кристаллическое небо остаётся неподвижным, как камень. Я стараюсь не смотреть на тёмных существ, что живут по ту сторону свода.

Я держусь берега ручья. В него впадают другие ручьи, и он превращается в бурный поток. В него впадают другие потоки, и он превращается в стремительную реку, ревущую на частых порогах.

Через просветы между деревьями иногда я вижу впереди стену. По мере приближения её тёмная громада заполняет мой взор, отмечая границу мира. Запах становится сильнее, когда я подхожу, запах тухлых яиц, запах…

Серы.

Возвращается голос у стены, его смех издевается надо мной.

Я подбадриваю себя, вспоминая о своём долге, о данном мной Смелости обещании. Я крепче сжимаю свой сияющий клинок разума и продолжаю шагать. Я не вижу никаких животных. В мысленном пузыре я один. Или почти один. Я поднимаю взгляд к небу, к трещине, к чёрным корчащимся существам, что рыскают по ту сторону. Я чувствую, что они следят за мной, хотят меня поглотить.

Увеличилась ли трещина? Я не уверен.

Иду дальше, выбросив это из головы. Вонь серы становится только сильнее. Воздух заполняет чёрная дымка и тёмная плёнка оседает у меня на коже. Я отрываю от рубахи кусок, окунаю его в холодную речную воду и прикладываю к носу и рту, чтобы отбить запах. Когда я завязываю ткань, надо мной раздаётся треск, будто ломаются кости. Я останавливаюсь и гляжу вверх.

Трещина в небе превратилась в дыру. Извивающиеся безликие чёрные фигуры проникают внутрь и падают через неподвижный воздух. Ужас охватывает меня — слепой, иррациональный ужас. Сердце громом стучит в груди; я задыхаюсь. Клинок разума опускается в моей руке.

— Небо высрало свои страхи, — говорит голос у стены.

Я знаю, что это — правда. Падающие с неба фигуры — страхи, что обрели форму, мрачные и мёрзкие. Ничем иным они быть не могут.

Ноги подо мной слабеют, когда одна за другой фигуры падают на землю, проламываясь сквозь деревья. Их дюжины, сотни.

— Он теряет себя в Источнике, Магадон. Теряет себя навсегда. Какая-то часть его не хочет, чтобы ты добился успеха. Его страхи идут за тобой.

В своём воображении я вижу, как страхи вынюхивают меня в лесу.

— Поторопись, — говорит голос у стены. — Если страхи тебя поймают…

Я киваю, как будто он может меня видеть.

Я знаю, что должен идти быстрее, чтобы обогнать их. Но местность слишком неровная. Я двигаюсь слишком медленно. Что я могу сделать?

— Река, Магадон.

— Движение слишком сильное, — возражаю я, а потом понимаю, что должен сделать.

Я карабкаюсь вверх по прибрежному склону и прочёсываю лес, пока не нахожу ствол тёмного дерева высотой примерно с человека и толщиной с бочку. Я знаю, что дерево достаточно прочное, но при этом — необкновенно лёгкое.

Я пытаюсь перетащить его к реке, но ствол, хоть и тёмного дерева, оказывается слишком тяжёл. Я должен сделать из него подобие лодки прямо на месте. Я знаю, как. Видел рыбаков в деревеньке на Драконьем побережье, которые за несколько часов из бревён сооружали лодку.

Но у меня такого времени нет.

Лодка из бревна так себе, но и мне морское судно без надобности. Нужно просто что-нибудь, что сможет оставаться на плаву достаточно, чтобы я смог уплыть от страхов. По реке будет быстрее и безопаснее, чем по лесу.

Откуда-то издалека раздаётся крик, переходящий в вой. Я слышу в нём голод и безумие.

Страхи вышли на охоту.

Я оглядываю лес, вижу только сосны, тёмное дерево, кипарисы и неподвижность. Голос у стены хмыкает.

Выругавшись, я срываю самодельную маску со рта и приступаю к работе. Я режу бревно своим клинком разума и срезаю кору. Я отрубаю куски от того, что, надеюсь, станет носом, и выпрямляю верхушку. Клинок разума легко режет древесину. Звуки лезвия, рубящего дерево, эхом отдаются в лесу. Я знаю, что страхи услышат меня, но не останавливаюсь, надеясь, что эта авантюра себя оправдает.

Когда я заканчиваю с черновой работой, бревно напоминает одноместную лодку. Я стою над ним, задыхаясь и потея. Грязный воздух заставляет меня закашляться, но я продолжаю подгонку.

Я принимаюсь вырезать внутреннюю часть и тут оказывается, что моё лезвие плохо для этого приспособлено. Дрожа, потея, в страхе и злости я стою над полузаконченной лодкой и ругаюсь.

— Демона зубы!

Как долго я уже этим занимаюсь? Страхи должны быть где-то рядом.

— Мне нужен распроклятый топор, — бормочу.

Подчиняясь моей воле рукоять меча в руке меняет форму. Клинок укорачивается и превращается из меча в большой сияющий топор.

Я гляжу на него широко открытыми глазами и берусь за работу.

Каждый удар вырубает большой кусок дерева, и я быстро продвигаюсь. Поднять, опустить; поднять, опустить. Руки горят, но я не останавливаюсь, не могу. Я не слишком аккуратен, и лодка выглядит так, будто её вырезал пьяница, но, думаю, сойдёт. Она должна просто оставаться на плаву со мной внутри, чтобы я мог преодолеть речные пороги и спастись от страхов.

Где-то слева от меня раздаётся вой. Другой отвечает ему справа. Оба кажутся близко. Я застываю посередине удара, хватая ртом воздух. От пота, который укрывает всё тело, мне очень холодно.

Я осматриваю свою работу. Сойдет. Если оно плывёт как лодка, прекрасно. Если оно плывёт как бревно, я просто прокачусь на нём вниз по проклятой реке.

Выпрямляюсь, морщась от боли в спине, стряхиваю с рук усталость. Концентрируюсь на топоре и превращаю его обратно в меч. Вешаю на пояс.

Что-то движется в лесу неподалёку, что-то тёмное и хищное. Адреналин смывает мою усталость, но я знаю, что прилив бодрости не продлится долго. Мои мышцы на грани истощения.

Я наклоняюсь, хватаюсь за край выреза и приподнимаю бревно.

Когда нос отрывается от земли, я смеюсь, и смех похож на безумный смех голоса у стены.

Вой поблизости. Ещё один. Рядом. Я слышу в лесу треск.

Они идут за мной.

— Шевелись, — говорю себе. — Шевелись.

Руки горят. Ноги налились свинцом. Но я тащу лодку через подлесок, оскальзываясь, выбиваясь из сил, задыхаясь, ругаясь.

Я представляю, как тёмные существа рыщут по лесу, следуя за моим запахом — запахом страха. Этот образ заставляет меня двигаться дальше, подталкивает меня.

Я спотыкаюсь, ругаюсь, встаю и снова тащу лодку. Сила в ногах почти закончилась. Грудь вздымается, как кузнечные меха. От усталости кружится голова. Когда я в последний раз пил?

Впереди, за деревьями, слышится шум реки.

— Почти пришли, — говорю вслух. — Не останавливайся.

Движение позади заставляет меня обернуться. Я вижу две тёмные фигуры, сидящие на толстых нижних ветвях двух кипарисов. Каждая величиной с волкодава. Они отдалённо напоминают людей, с головой и четырьмя конечностями, но их шкура гладкая, как намасленная кожа.

Они воют, и их рты — две бездны. От звука я задыхаюсь. Они скачут от одного дерева к другому, ловко приземляясь на ветви. Листья сыпятся наземь. На овальных головах нет лиц, за исключением трёх влажных вертикальных щелей там, где должен быть нос, и провала рта.

В открытых пастях висит паутина слюны.

Я не могу удержаться — набрав воздух, кричу от ужаса. Из их ртов возникают острые языки и пробуют воздух, пробуют страх.

Страх придаёт мне сил. Я подхватываю лодку и бегу к реке. Достигнув берега, я вижу внизу поток.

Я слышу, как страхи прыгают на землю, и оглядываюсь. Пот заливает глаза. Страхи воют, и вблизи этот звук тошнотворно влажный. Они скачут вперёд на всех четырёх, несутся через подлесок, головы впереди, прыжки пожирают расстояние.

Я поворачиваюсь и тяну изо всех сил, и переваливаю лодку через край склона.

Позади страхи рвутся через подлесок, ломая кусты. Я слышу их мокрое дыхание. Они почти меня настигли.

Я толкаю лодку вниз по склону, бегу рядом, когда она съезжает вниз, и прыгаю внутрь, когда она набирает скорость. Лодка достигает воды и останавливается. Я выпрыгиваю, сердце колотится, не осмеливаюсь смотреть назад, становлюсь сзади и толкаю.

— Двигайся, проклятье! Двигайся!

Голос у стены хохочет.

— Да отправят тебя боги в Девять Адов! — ругаюсь я, и толкаю, толкаю, толкаю.

— Осторожнее со своими желаниями, — говорит голос.

На вершине склона рычит страх. Я пригибаюсь, каждый миг ожидая удара. Я даже не думаю о том, чтоб выхвать клинок; я хочу только бежать.

Лодка съезжает дальше в воду и её подхватывает течением. Я выпускаю её из рук, ругаюсь, бегу изо всех сил в воду, хватаюсь за борт и забираюсь внутрь, не перевернув её.

Я лежу внутри лицом вверх, глядя на расколотое небо. Слишком поздно я понимаю, что у меня нет весла или чего-то, чтобы править, но мне всё равно. Истекая потом, напуганный, я сажусь, берусь за клинок разума и смотрю на берег.

Я не вижу страхов. Они исчезли.

На мгновение.