Посередине

Глава 10. Ну?

Александр, зайдя в подъезд, быстро скользнул на лестничную клетку к окну. Здесь открывался хороший вид на улицу и любого, кто мог за ним идти, можно былобы «срисовать».

— Похоже, никого.

Постояв еще немного и убедившись, что ничего подозрительно не происходит, парень поднялся на несколько этажей выше, где начинался переход в соседнюю высотку. За эту возможность незаметно перемещаться с одного дома в другой он и любил местные трущобы. Здесь сам черт бы ногу сломал.

Александр попетлял бы по району еще немного, как и делал последние несколько дней. Но сегодня все было иначе.

— Все, хватит, — буркнул он в нетерпении, непроизвольно схватившись за нагрудный карман. Там лежал в аккуратном боксе небольшой темный квадратике, обычный цифровой накопитель, который он несколько часов назад взял из камеры хранения. — Сил больше нет терпеть…

Ожидание казалось хуже всякой физической пытки. Подумать только, у него в кармане лежал то, что могло ответить на всего его долгожданные вопросы о магии. Это же было уму не постижимо! Рахгадка тайны, на которую он почти махнул рукой, была под его рукой. От это мысли его всякий раз пробивала дрожь, и он вновь пытался коснуться кармана с накопителем.

— А не хило меня колотит, — прислушиваясь к своему состоянию, пробормотал парень. На лбу выступил пот, на щеках болезненный румянец. Организм очень своеобразно реагировал на крутившийся внутри него клубок эмоций. — Прямо информационный торчок…

Печально вздохнул он, вспоминая одну интересную особенность интелов в его мире. Заточенные на решение масштабных, кажущихся неразрешимыми, вопросов и проблем, некоторые из них в какой-то момент впадали в странное болезненное состояние, чем-то напоминающее болезненную ломку наркомана, лишенного привычной дозы. Ученые это состояние объясняли тем, что после напряженной аналитической работы у интела наступал момент просветления, сопровождавшийся невероятным гормональным выбросом. Человек в доли мгновения испытывал экстатическое чувство, сопровождавшееся высочайшим восторгом, изменением сознания, потерей чувства времени. Так со временем формировалась полноценная зависимость, требующая все новых и новых ощущений.

— Этого еще не хватало, — глубоко задышал, приводя в порядок свое состояние. — И так проблем выше крыши…

Он свернул в очередную подворотню, откуда по подземному переходу пересек широкий проспект, по которому двигался непрерывный транспортный поток. Прошел еще с полкилометра и оказался перед самой обыкновенной дверью серого стального цвета, на которой выделялся небольшой квадрат с сенсорной панелью. За этой дверью находился один из автоматических капсульных отелей, в большом числе разбросанных по кварталам столицы. Здесь не было никакого персонала, а только лишь сотни крошечных изолированных капсул, предназначенных для одного человека. Спальное место, пара световых панелей и широкий монитор с выходов в городскую сеть — вот и все, что ждало посетителя в каждой из таких капсул.

— Та-а-к, — едва стальная дверь с шипением опустилась в паз и изолировала капсулу от бесконечно длинного коридора, он в предвкушении сел к управляющей консоли. Из кармана извлек информационный накопитель и…. — Черт! — чертыхнулся Александр, когда в другом кармане завибрировал его коммуникатор. — Хм? Я же пару часов назад только звонил. Все было нормально.

С удивлением уставился на панель коммуникатора. Звонил его дядя. Почему? Ведь он несколько раз специально предупредил и его, и маму, чтобы они звонили ему лишь в самом исключительном случае. А лучше, вообще, не звонили. Могли отследить.

— Я же говорил, чтобы не звонили по пустякам, — недовольно проговорил он в трубку. — Завтра заеду и все обговори…

Только договорить ему не дали. С той стороны вдруг раздался наглый и явно молодой, не дядин, голос, с превосходством растягивающий слова:

— Не-ет, урод. Не завтра, а сегодня заедешь. Понял?

Молчавший Александр судорожно соображал, как это все могло произойти. Ведь, он был на все сто процентов уверен, что надежно спрятал своих родных. Их просто физически не должны были там найти. Он же все рассчитал, все учел. Найденное место было абсолютно безопасное.

— Эй? Оглох что ли? — снова раздался этот голос. Похоже, незнакомец был довольно раздражен затянувшимся молчанием. — Будешь молчать и строить из себя целочку, начну по кусочкам резать твоих родных. Понял меня? Вот, послушай!

В трубке что-то зашуршало, затрещало. Затем оттуда послушался голос его дяди.

— Э-э-э-э… Это я. Слышишь меня? Максимка, прости меня, старого дурака. Я же хотел, как лучше. Я сам позвонил им…, — снова раздался треск, какой-то шум, звуки ударов, кажется. — Все, все, не трогайте ее! Я все сделаю, как скажете! Только не бейте сестру! Умоляю вас!

Информационный накопитель, который Александр все еще держал в руке, треснул. Его металлическая оболочка начала сминаться, как обычный пластилин.

— Максимка, мы с твоей мамой у них в руках. Пожалуйста, сделай все, то они скажу…, — дядя внезапно замолк. Похоже, у него отобрали трубку.

— Ушлепок, ты еще там? Дошло до тебя, что происходит? — снова появился тот развязный голос, что звучал в самом начале. — Даю тебе час, чтобы приехать сюда, в этот сраный дом. Один час! Опоздаешь хотя бы на минуту, начну их резать по частям. Время пошло…

Коммуникатор уже давно молчал, но парень все еще держал его у уха. Катастрофа, то есть полное крушение всех его планов, со всей отчетливостью замаячила перед ним. Еще какие-то несколько минут назад Александр пребывал в полной уверенности, что все разворачивается в полном соответствии с его расчетами. Родные были надежно спрятаны. Сам он тоже находился в убежище. Вдобавок в его руки попала информация, которая должна была открыть ему главную тайну этого мира. А сейчас…

— Б…ь, — тихо прошептал он, откладывая в сторону коммуникатор. Следом на кровать упал смятый металлический накопитель. — Шах и…

Его замешательство длилось недолго — какие-то несколько минут. Ему уже все было ясно: он проиграл этот раунд, но не проиграл войну. Придется временно откатить все обратно. И сейчас он должен будет выполнить все, что ему скажут. Все.

— … Но не мат.

Руками нащупал коммуникатор. Прежде чем ехать сдаваться, ему нужно было сделать один звонок, который мог в корне изменить ситуацию. Нужный номер парень, как и любой глава боярского рода, знал наизусть. Ведь, это номер главы имперской службы безопасности…

— Внимательно, — ожил коммуникатор. Голос у главного безопасника негромкий, настороженный.

— Господин Кротов, мы пока не знакомы лично, но это и не важно, — быстро заговорил Александр, спеша сказать главное. — Не кладите трубку, выслушайте меня внимательно. У меня важная информация для Его Величества.

После недолгой паузы парень продолжил:

— Передайте, что технология препарата, который он так искал, владеют старейшины рода Скуратовых. Я, Максим Скуратов-Соколов, сам передал им ее. Теперь секрет сверхсилы, здоровья, а может и бессмертия у них.

Конечно, про бессмертие он добавил для пущего эффекта. Сейчас, главное было заставить императора действовать и тем самым дать ему шанс все отыграть назад.

— Надеюсь, вы понимаете, что это даст роду Скуратовых? Почти все…

И сразу же отключил связь. Теперь нужно было дать время императору дозреть, а ему идти и класть свою голову «в пасть льву».

— Теперь точно пора, — коммуникатор с хрустом смял в пластиково-алюминиевыйкомок, от которого теперь никакого не было толка.

Поднялся с кровати и вышел из номера-капсулы. Нужно было спешить. Время оставалось все меньше и меньше.

По пути к месту, где его ждали, Александр продолжал размышлять. Ведь от предстоящей встречи он не ждал ничего хорошего. Все козыри были на руках его врагов. Старейшины теперь сделают все, чтобы выжать его, как лимон. А ему останется лишь подчиняться.

— Придется подчиниться… По крайней мере они должны думать именно так, — бормоча себе под нос, парень бежал по тротуару. То и дело уворачивался от спешивших навстречу прохожих. — Они увидят проигравшего, полностью признавшего свое поражение. И чем более жалким и беспомощным я будут, тем лучше. Это даст мне преимущество…

Расчеты давали ему довольно неплохие шансы. Он притвориться, что полностью признал и смирился со своим проигрышем. Для этого отдаст все, что у него есть. Тем самым усыпит их бдительность, заставит поверить в победу.

Его умозаключения были совершенно точны и справедливы. Учитывали десятки объективных и субъективных параметров — психотипы старейшин и их поведенческие реакции, степень ценности сведений о препарате, готовность императора к безрассудным действиям и многое, многое другое. Интел одновременно выступал и как гениальный психолог, и как невероятно искусный физиолог и специалист в области поведенческих реакций, способный увязать в единое целое сотни и сотни внешне разрозненных действий.

К сожалению, Александр не смог просчитать лишь одно — человеческий фактор. Именно это он сразу же понял, едва только переступил порог жилого модуля, где прятал своих родных. Неучтенным фактором стал наглый дворянчик, захвативший его родных и решивший из этого вытянуть максимум для себя возможного. Судя по его горящим глазам и дрожащим от возбуждения рукам, тот был уже готов резать их всех по кусочкам.

— Я пришел, как и обещал. Теперь веди меня к старейшинам, — Александр еще надеялся, что он сможет потянуть время. Правда с каждым мгновением эта надежда становилась все более призрачной. Его родные, привязанные к стульям, были сильно избиты, что уже говорило о многом. — Я все им расскажу. Только нужно спешить, а то будет поздно. Слышишь? Срочно звони старейшинам. Я все сделаю, что от меня требуется.

Стоявший у стены высокой худощавый брюнет в светлом костюме не обратил на него ровным счетом никакого внимания. Он осторожно, чтобы не запачкать рукава пиджака, белоснежным платком стирал с правого кулака кровь. Делал это неторопливо, с известной долей аристократизма, словно совершал что-то очень значительное. Наконец, результат его удовлетворил, и он обратил внимание на парня.

— Сделаешь, ушлепок, обязательно сделаешь то, что от тебя требуется. А будешь артачиться, я опять немного разомнусь. Твой дядюшка вот вел себя неподобающе, пришлось мне его поучить хорошим манерам, — на дернувшего было Александра тут же уставился ствол пистолета с невероятно широким стволом. Явно крупный калибр, который запросто проделает в теле человека дыру размером с хорошее яблоко. — На стуле наручники. Садись, пристегивайся и будем разговаривать.

Из противоположного угла появился еще один человек, настоящий громила по виду. Крупный, с бритой головой и сильно татуированным лицом, совсем не расположенным к светским беседам. Такой сначала изувечит, а потом спрашивает у того, что осталось.

— Позвони старейшинам, слышишь, — парень предпринял еще одну попытку докричаться. — Мне срочно нужно с ними поговорить. У меня очень важные сведения.

Подошедший сзади здоровяк с силой надавил на его плечи, усаживая на стул и пристегивая руки наручниками.

— А теперь, безродный, выкладывай все, что знаешь. Я хочу знать совершенно все. И как сраный уборщик дерьма стал боярычем, и как тебя потом угораздило стать боярином, и какого черта от тебя все сейчас нужно, — брюнет ухмыльнулся парню в лицо. — Еще обязательно расскажи, как Марину трахал. Очень уж мне любопытно…

Александр ощутил, как по спине побежал холодок. Все шло к тому, что его сейчас просто на просто выпотрошат, как рыбу. Причем, чувствовалось, что делать это будут долго и с особым удовольствием. Брюнет явно имел к нему личный счет, похоже, непосредственно связанный с Мариной. Только еще отвергнутого влюбленного не хватало. Таких как раз хуже всего просчитывать. Невозможно предугадать, что такой человек, у которого в крови гуляют гормоны, сделает через несколько минут: может плакать начнет, а может с ножом бросится.

— Мне всегда было интересно, почему наша прекрасная Мариша так неровно дышит к такому уроду? Что в тебе такого особенного? Может харизма слишком крупная? — заржал мужчина, вытаскивая из рукава небольшой стилет. Тонкое голубое лезвие тут же запорхало в его руках, выписывая в воздухе изящные восьмерки. — Кстати, помнишь того парня, что ты недавно застрелил? Он еще вызвал тебя на дуэль. Так вот, это был мой родной брат.

С этими словами брюнет резко воткнул стилет в плечо парню. Чуть подождал и медленно провернул его в ране, стараясь причинить больше боли. При этом с совершенно искренней радостью заглядывал Александру в глаза.

— Так, на чем мы остановились? — брюнет сделал вид, что задумался. Но через секунду вновь ударил стилетом в тоже самое место, заставив парня снова застонать. — А вспомнил! Ты хотел мне что-то рассказать. Давай, рассказывай, — свой приказ подкрепил новым проворотом стилета в ране.

Раздался новый стон, в этот раз прозвучавший особенно жалостливо. Да и сам парень казался совершенно разбитым, жалким: тряслись губы, лицо побледнело, в глазах застыли слезы. Знал бы довольно улыбающийся брюнет каких неимоверных усилий стоило Александру поддерживать этот образ жалкого размазни. Его так и подмывало вскочить с места и головой разбить мучителю хохочущую харю. Наручники бы не стали помехой, так как уже трещали на его запястьях. Сорвать их было бы делом одного мгновения. Однако, нужно было дождаться нужного момента. А пока следовало говорить и слушать, говорить и слушать. Ведь слова могут быть оружием пострашнее пистолета и магической силы. Вопрос лишь в грамотном ее использовании.

-...Я расскажу, обязательно расскажу, только больше не бей нас. Что хочешь услышать? Может про деньги? Да, да, конечно нужно рассказать про деньги. Ведь, это я вывел со счетов корпораций рода все средства! Я! Сам! Знаешь сколько там было?! Сотни и сотни миллионом рублей! — заметив, как заблестели глаза у брюнета и тяжело задышал его громила товарищ, Александр удвоил усилия. Как и всегда, именно деньги оказались самым универсальным средством манипуляции: так было в древние времена, так осталось и сейчас. — Это было проще простого. Понимаешь, у меня же сохранились все пароли доступа к счетам. Двумя — тремя нажатиями клавиш я и вывел все средства на специальный тайный счет, который знаю только я один.

Нужно было как можно сильнее разжечь в нем пламя алчности, чтобы оно перевесило все: и страх перед старейшинами, и жажду личной мести более удачному сопернику, и просто садистское наслаждение чужой болью. Александр щедро раскидывал, словно сеятель зерно, особые фразы маркеры, на которые подсознание мучителей реагировало особенно чутко: огромное богатство, тайный счет, никто не узнает, жить королями и некоторые другие.

— Только скажи и я сразу же переведу все эти деньги на твой счет. Куда? Какой банк? Эту транзакцию совершенно невозможно отследить! Сразу же придут миллионы рублей! Я все точно рассчитал, поэтому старейшины меня и не смогли поймать, — парень продолжал умело рисовать очень соблазнительную картину, где главными героями — невероятно богатыми людьми — были его мучители. Он предлагал им шанс совершенно безнаказанно оставить все эти деньги себе. Кто перед таким сможет устоять? Лишь каменная статуя, но никак не человек. — В сети не останется никаких следов. Я в этом хорошо разбираюсь. А можно для надежности раскидать все эти деньги на десяток — другой счетов, чтобы с гарантией их не смогли найти. Ты только скажи, что мне делать? На какой счет перевести почти полмиллиарда рублей?

Все фразы им строились с полным соответствием законом психотехники так, чтобы у реципиента не оставалось никакого выбора. Словно тот уже все решил и совсем с этим полностью согласился. Тем более предлагалось нечто поразительное, превосходящее все возможные и невозможные представления о счастье. У мучителя просто не было шансов.

Он видел, что брюнет почти уже «поплыл». Его взгляд остекленел, напоминая глаза загипнотизированного человека. Еще немного и из него можно будет «веревки вить».

Но вдруг подал голос громила, тут же разрушивший весь этот наведенный словесный «морок».

— Э-э, братан, слышь? А нам яйца потом за такие бабки не отрежут? — здоровяк оказался совершенно приземленным, что называется «от земли». Он тоже любил деньги, но его потолок был в две — три сотни рублей, а тысяча, вообще, представлялась для него чем-то заоблачным. Вдобавок, был немного туго соображал, поэтому-то на него и слабо подействовали все эти словесные кружева. — Что-то гонит он, думаю.

Брюнет почти сразу же пришел в себя. На губах вновь появилась злорадная ухмылка, из глаз пропал жадный блеск.

— Ах ты, сука! — прорычал он, со всего размаха всаживая стилет в ладонь парня. Затем еще раз, и еще раз. — Поиграть со мной вздумал! — со скоростью швейной иглы дырявил он руку парня. — Сейчас я еще твоим старикам кровь пущу, чтобы мозги тебе вправить!

И с совершенно недвусмысленным намерением поднялся и пошел в сторону других пленников, которые, видя это, в ужасе заскулили.

— Подожди, подожди, брюнетик! — Александр облизнул закушенную губу, с которой лилась струйка крови на подбородок. Похоже, ему нужно было заканчивать со всем этим. Эта игра могла не довести до добра. — Что же ты такой быстрый? Я же тебе про Мариночку не рассказал! Или уже не хочешь послушать?Очень уж много «сладкого» я знаю, — при этом, как можно, сладострастнее улыбнулся. Мол, я такое знаю, что «закачаешься».

Брюнет замер и почти сразу же обернулся. Взгляд совсем бешенным встал. Осталось его еще чуточку «подогреть», чтобы он начал совершать ошибки.

— Однажды мы прямо в ванной начали. Она уперлась руками в зеркало и чуть выгнула свою попку в мою сторону. Ее трусики натянулись, почти ничего не скрывая. Узенькая полоска просто провалилась между ее аппетитными булочками. Я подошел ближе и медленно прижался к ней. А знаешь где были мои руки, пальцы? — Александр по-свойски подмигнул брюнету и с чувством причмокнул. — Прямо там...

А вот теперь стало совсем горячо. Брюнет вот-вот потеряет над собой контроль и бросится на него с кулаками. Вон даже про пистолет забыл, как будто бы его и нет. А потом со здоровяком разберусь…

-//-//-

— Наконец-то, этот гаденыш вылез из своей берлоги! — было первой реакцией императора, когда ему передали сообщение. Он аж лицом просветлел, пока слушал главу службы имперской безопасности. — Я знал, что рано или поздно он приползет ко мне на коленях. Ты ведь понял, что он делает? — вопрос был скорее риторическим и не требовал ответа, но безопасное все равно кивнул. — Его похоже хорошо прижали. Вот он и хочет натравить меня на своих врагов. Каков, наглец! Хорош!

Мужчина даже обозначил аплодисменты. Мол, признает все изящество задумки. Стравить своих врагов, а самому выйти сухим из воды.

— Хм, неужели он нас совсем за дураков держит? — недоуменно протянул император, в задумчивости коснувшись подбородка. — А если поломать твои планы и нам просто понаблюдать за всем этим?

Молчавший до этого, безопасник недовольно покачал головой. Явно был не согласен на с этим предложением:

— Технология производства этого препарата может изменить весь расклад сил.

Он прямо намекал на недавние выкладки имперских аналитиков о том, что бесконтрольный выброс в свободную продажу такого средства обернется совершенно непредсказуемыми последствиями. Если препарат окажется с тем же эффектом, о котором они думали, то может со временем разразиться полноценная социальная катастрофа. Ведь, если для одних препарат был лекарством от недугов, то для других средством для воплощения самых потаённых и мерзких фантазий. Учитывая, какие число людей имеет скрытые душевные отклонения, можно было ожидать появление на улицах миллионов психов с возможностями средних магов. Не учитывать эту угрозу никак нельзя было.

Кроме того, аналитики совершенно определенно предупреждали об усилении того, в чьих единоличных руках окажется технология производства этого средства. Произведенный в отношении рода Скуратовых расчет показал, что только за пол года общие активы рода могли увеличиться в восемь раз.

— Знаю, помечтал немного. — хмыкнул император, махнул рукой. — Именно поэтому ты сейчас же свяжешься с этими старыми хрычами и поставишь их перед выбором: или они забудут о препарате, или о них никто больше не вспомнит. Так и передай, что я их додавлю окончательно. Благо, все именно к этому и идет. Их счета пусты, ка карманы у нищего. Один раз стукнуть и они встанут на колени.

Главный безопасник молча кивнул и уже хотел уходить, но был остановлен. Император что-то еще хотел добавить.

— И передай им, что судьба этого урода меня не волнует. Важна лишь технология производства препарата. Все, иди, — махнул он в сторону двери, за которой через несколько минут и скрылся его гость.

После того, как кабинет опустел, мужчина еще долго неподвижно сидел в своем кресле. С остекленевшим взглядом смотрел куда-то вдаль и медленно выстукивал пальцами какой-то незамысловатый ритм.

— А ведь все могло было быть иначе... И сын бы остался жить.

Вдруг его пальцы застыли в воздухе, но через мгновение с нечеловеческой силой вцепились в деревянный подлокотник. Сразу же жалобно скрипнула древесина мореного дуба, крошившаяся на глазах. Окутанные голубоватым маревом пальцы с легкостью сминал дерево, словно это был самый обыкновенный пластилин.

— Сын бы жил... Не-ет, судьба этого подонка меня волнует. Очень даже волнует. Я хочу, чтобы он тоже страдал, как мой сын.