Последний Эсхатон

Глава 15: Фракталы безумия

Созерцая надвигающийся апокалипсис, Эмелис покинули все мысли. У порога дома Изгоев стоит мучительная смерть.

Девушка оставила все свои чувства позади, казалось бы, ещё давно. Хотя в реальности прошло не более недели, за которую она пережила слишком много разных событий. А теперь ей предстоит встретиться с человеком, которого разыскивают и в Империи, и на Альтре. Чего можно ожидать от такого безумца, что за свою жизнь успел испортить множество планов и Изгоев, и Империи, придерживаясь лишь своей неведомой и призрачной политики? Однажды он спас Эмелис, но как он поведет себя во второй раз при встрече с ней? Искин Тихого Леса, Дворецкий, предоставил не так много информации о нем через подаренный королевой кубик. Разве что рассказал о недавней диверсии, в ходе которой он украл артефакт, способный навредить даже неосязаемым теням. При чем о таком свойстве копья «Лучезарности» Империя и сама узнала лишь недавно, и то лишь тогда, когда Шейн сам продемонстрировал его мощь.

На коммуникационной панели вывелся входящий звонок от неизвестного корабля поблизости. Эмелис приняла звонок, и застыла в ожидании.

— Привет-привет, Рейн. Я рад нашей второй встрече! Изгои сдержали своё обещание, и всё-таки отправили тебя ко мне. Неожиданно! — на мониторе показался сам Шейн. В своих красных доспехах и в полном обмундировании. Он даже не удосужился показать своего лица.

— Привет, — обронила Эмелис, рассматривая его.

— Мне начинать стыковку? После стыковки мы можем поговорить с глазу на глаз, и я объясню пару маленьких моментиков.

— Я не вижу твоего корабля на радарах.

— Точно! Извини.

Очень близко к «Яви» на радарах появился корабль втрое большего размера. На таком корабле смело поместилось бы больше двадцати членов экипажа. После радаров Эмелис увидела корабль Шейна, вышедшего из невидимости, уже в широком иллюминаторе. Сам корабль выглядел весьма необычно, не походил ни на строгие корабли Империи, ни на экзотические корабли Изгоев. Шейн взял самые хорошие технологии от двух цивилизацией, и нашел им место в устройстве своего корабля. Получился некий корабль-химера, хоть и очень изящная.

— Стыкуйся… — вздохнув, сказала девушка. Какие ещё сюрпризы помимо невидимого корабля прямо перед её носом она может ожидать от Шейна?

Корабль Шейна развернулся в пространстве и подлетел к стыковочному шлюзу «Яви». Эмелис приняла запрос на стыковку, хотя он был необязателен. Всё это время Шейн молчал, и просто смотрел на Эмелис через мониторы. Она тоже смотрела на него, но с вопросительным взглядом. Когда корабли состыковались, Шейн внезапно начал говорить.

— Кто к кому зайдет в гости? — спросил он. Голос его был дружелюбен, и даже если он бы представлял опасность, он бы убил Эмелис ещё давно. Но он её спас, и этого его доброго жеста Эмелис не забыла. Но она всё равно была насторожена: вдруг он сохранил ей жизнь лишь для того, чтобы впоследствии этого забрать у неё Вечное сердце?

— Мой корабль слишком мал для переговоров.

— Однако он поможет нам пробить барьер между нормальным миром и миром Бури, а затем и войти в неё и не бояться подвергнуться каким-нибудь странностям, например мутации наших цепей ДНК, получению летальной дозы радиации, превращения в безмозглых монстров, долгой и мучительной смерти, непреднамеренного…

— Пожалуй, этого достаточно. Я тебя поняла, — прервала она его, и выключила связь. Настроившись на нужный лад, она вышла из капитанского мостика и прошла на корабль Шейна через стыковочный шлюз.

В отличии от большинства крупных кораблей, этот корабль не имел нескольких этажей, зато коридоры и помещения внутри него были очень просторными, и даже несколько пустоватыми. Внутри веяло холодом. Это первое, что почувствовала Эмелис, когда прошла на это космическое судно.

Шейн встретил девушку, и тогда она смогла оценить его высокий рост, ведь он, с учётом доспехов, был на полторы головы выше её самой. Он протянул ей руку для рукопожатия, и она пожала её в ответ.

— Почему здесь так холодно? — спросила она, дабы убрать повисшее молчание.

— Холод нужен не для меня, а для моего друга, что сидит в двигателе днями напролет.

— Он техник?

— Нет. Он даже не человек, — посмеялся Шейн.

Эмелис понадеялась, что это был просто оборот речи.

— Пройдем, пройдем в переговорную. Царящая здесь атмосфера давит на меня, мне скорее не терпится приступить к нашим с тобой действиям. Благо Изгои сохранили своё здравомыслие, и устроили мне встречу с тобой.

Девушка проследовала за ним в переговорную комнату, внутри которой стоял круглый стол и двенадцать стульев. В этом месте Шейн принимал продуктивные разговоры с членами Империи, пока не отрекся от неё. Если так подумать, до недавних пор Шейн всегда оставался независимым агентом, что принимал нейтралитет между двумя правящими цивилизациям. Сейчас же он открыто презирал обе цивилизации.

Шейн уселся напротив Эмелис, и вмиг воцарила дружеская обстановка, а подозрительность Эмелис начала понемногу исчезать. Если бы он хотел навредить ей…

— Ты знала, насколько порочно бремя, что несет общество Изгоев? — внезапно начал он. — Ты даже не представляешь, насколько им нравится носить маски овечек, под которыми скрываются кровожадные волки.

— К чему это? — удивилась девушка. Шейн приблизился к ней, привстав со стула, будто опасаясь, что она его не расслышит.

— Они безумцы! Знала бы ты, насколько опасными технологиями они орудуют! Чего только стоит генераторы диссоциативного поля и твой новый корабль под красивым названием «Явь»! Если бы я не знал о том, из-за чего происходит смерть нашей Вселенной, бьюсь об заклад, я бы подумал, что это Изгои что-то намудрили, и теперь всем нам конец! — ухмыльнулся он под своим шлемом.

— Это как-то относится к нашей операции? — всё никак не понимала она его.

— Я медленно подхожу к цели этой операции, а мои прошлые слова являлись затравкой на то, что я скажу дальше. Слушай меня внимательно. Сейчас мы вместе отправимся к центру нашей галактики! Удивлена? Я рад!

— Но это безумство!.. Если ты хочешь подлететь к сверхмассивной черной дыре, и остаться в живых, то я отказываюсь от твоей идеи. Что ты там вообще хочешь сделать?

— Рейн, я ожидал от тебя именно такой реакции! Понимаешь, тебе не хватает фантазии. Тебе не хватает и некоторой доли спонтанности, даже упомянутого безумства. Но всё это хоть немного должно быть в каждом человеке! Не будь я максимально спонтанной личностью, как думаешь, узнал бы ли я, что Буря исходит от центра нашей галактики, а именно из разрыва пространства, объединяющую нашу реальность с другой реальностью?

— Повтори помедленнее. Я не поняла тебя.

— Ты смеешься. Как мне кажется, я донес до тебя все предельно просто. Дабы закончить Бурю и обрадовать Изгоев, Империю и всех-всех-всех, нам необходимо залатать Течь, из которой извергается энергия такой огромной мощности, что она даже заставляет нашу Вселенную искажаться и изменяться. А поможет нам только Вечное сердце, то есть ты одна. Как и всегда.

— Ты хочешь сказать, что в центре нашей галактики, есть некая «Течь», которую нужно заткнуть, и тогда Буря утихомирится?

— Верно!

— Это не складывается с теорией того, что в центре нашей галактики находится черная дыра. Неужели сказанное тобой возможно?

— Течь была не всегда, это очевидно. Я бы винил в этом Первородных, кои прилетели на своем красном и огромном корабле в нашу реальность, случайно пробив оболочку, сдерживающую их реальность. Это происшествие произошло миллионы лет назад, и уже миллионы лет назад на месте сверхмассивной черной дыры появилась Течь, через которую вытекает та реальность в нашу. Смею утвердить, что Вечное сердце эту брешь и сделало, из-за чего корабль Первородных случайно попал в нашу Вселенную. А дальше, вследствие уже незнакомых мне событий, корабль Первородных приземлился жесткой посадкой в океан живой Земли, когда на самой планете только-только осваивались первые организмы. Представляю, какой ужас у них вызвало падение настолько большой звезды!

— Да, это правда безумие. Но мне кажется, что ты прав. По крайней мере я не слышала мнений, альтернативных твоему. Сол уже упоминал о том, что Буря исходит из пространственной бреши…

— Течь связывает не только наш мир и мир Первородных, но и множество других миров. По крайней мере мне так подсказывает внутренняя чуйка.

Эмелис спорить с ним не стала. Подобный исход тоже мог быть возможен.

— Чем ты предлагаешь закрыть Течь?

— Придумаем на месте. Сперва я бы хотел, чтобы ты посмотрела, что вообще из себя представляет эта космическая аномалия.

— Раз наша операция начинается, мне стоит вернуться на мой корабль и включить генератор соответственности.

— Нет нужды. Я вошёл в систему «Яви» и теперь полностью управляю этим кораблем. Это немного противозаконно, но какая разница? — и снова он улыбнулся под своим шлемом. — Вместо этого следуй за мной на капитанский мостик. Будешь лицезреть весь ужас через панорамные иллюминаторы. Надеюсь, мы с тобой не сойдем с ума.

— Ты сумасшедший.

— Я и сам себя моментами пугаю. Но это совершенно нормально.

Синхронно они поднялись со стульев и пошли к капитанскому мостику. Эмелис подметила, что на его корабле кроме их самих больше никого не было. Ещё и этот жуткий холод мешал сосредоточится на собственных мыслях.

— И всё же, почему у тебя так холодно?

— Ты пока не знаешь всей правды о технологиях Изгоев, но я уверен, что рано или поздно всё равно узнаешь. Шок от моего откровения может выбить тебя из колеи, что непременно скажется на результате нашего совместного дела. Потерпи немного, любопытная моя.

Они зашли на капитанский мостик, и Шейн сел за свое кресло. Копье, украденное у Изгоев, мирно висело на стене под его рукой. Эмелис села за кресло, которое предназначалось помощнику капитана, и стала смотреть за выполняемыми Шейном действиями. За иллюминаторами показалось едва заметное фиолетовое и неустойчивое поле. Когда они войдут в Бурю, это поле должно приобрести более цельный вид, защищая стыкованные корабли от Бури.

Шейн активировал заряд генератора диссоциативности, и Эмелис даже показалось, что на секунду откуда-то послышался рокот или даже приглушенный, протяжный стон. Стараясь отвлечься от ненужных мыслей, она спросила, возможно ли добраться до центра галактики одним лишь скачком в пространстве, но Шейн ей не ответил. Кажется, он был сконцентрирован на чём-то другом, и ранний его веселый вид пропал, будто его и не было. Порою странные люди и события окружают девушку.

— Приготовься ко всему. Даже я не знаю, чего нам будет стоить такой эксперимент. Если веришь в первосоздателя, помолись, — сказал он, и мрачно снял рубильник на панели, который вмиг перенес стыкованные корабли в абсолютную темень.

Эмелис посмотрела на Шейна с ужасом, взглядом спрашивая: «Где мы?», но тот и в этот раз ничего не ответил. Лишь через десять секунд темнота начала рассеиваться, и перед Эмелис предстал вид даже слишком ужасный, чтобы его описывать — это был самый настоящий космический Ад.

Гравитационная аномалия растягивалась в диаметре как пятьдесят солнц, из неё скачками вырывалась странная бесформенная субстанция, отравляющая космос и превращающая здравый смысл в безумие. Течь, которая предстала перед кораблями, струилась и извергалась, нарушала все возможные законы физики просто своим существованием, разрушала все рамки, и заставляла окружающую материю также струиться и извергаться, выкачивая из себя энергию, и преображая её в ужасные порывы Бури, что затем разлетались по всей галактике, и разрушали всё на своем пути. А всё то, что оставалось в целостности и сохранности, подвергалось тревожным изменениям. Миллионы звезд и миллионы планет ежесекундно сгорали заживо, а затем вновь возрождались из собственного пепла и звездной пыли, снова умирали и снова рождались, пока сама их материя от подобного порочного круга собственного существования не сходила с ума, и не поддавалась силам Течи, становясь такими же пробоинами в пространстве и времени, но гораздо меньшего размера. Это было ужасное, непередаваемое зрелище, ведь Течь, представшая в своем голом виде, моментально начала обстреливать корабли своими злосчастными порывами. Однако как бы не старалась Буря уничтожить корабли, она никак не могла справиться с полем генератора соответственности, тщетно пытаясь разорвать на кварки непрошеных гостей. Но Течь очень старалась, очень сильно хотела сжать корабль до состояния сингулярности, разрушить в очередной раз все законы и правила существования Вселенной. Убить время и место. Струящаяся энергия, или, верно даже сказать, поток безумия, что кровожадно улыбался, сходил с ума и пожирал самого себя и в придачу всё остальное, что его окружает. Течь была фракталом, повторяющим самого себя бесконечное количество раз, в которых отражалась вся увядающая действительность реальность и стабильность жизненного цикла этой галактики. Да, постоянным и вечным фракталом. Фракталом безумия.

— ЧТО ЭТО? — закричала Эмелис в самом настоящем животном страхе.

— Успокойся. Не смотри внутрь Течи, отведи взгляд на меня. Всё хорошо. Мы живы, — вновь вернулся Шейн к своему доброжелательному, благодетельному тону.

Эмелис выбежала из капитанского мостика, держась на волоске от истерики. Увиденное ею было в тысячи раз хуже того, что она представляла ранее. Она побежала куда глаза глядят, надеясь забиться в уголке и спрятаться от непередаваемого словами ужаса. Но всё было тщетно. Шейн нагнал её, и бережно схватил за плечи. Она удерживалась от того, чтобы не зарыдать прямо перед ним в его руках.

— То, что мы увидели, не поддается никакому объяснению, но для того, чтобы прекратить процесс разрушения нашей галактики, нам необходимо собраться! Мой просчет, что я не предупредил тебя о подобном раньше более подробно, но сейчас мы в полной безопасности! Поле соответственности «Яви» работает как швейцарские часы!

Вечное сердце безумно стучало в такт с обычным, человеческим сердцем. Артефакт как будто и сам ожил от такого ужаса, вспоминая, что именно он и создал пробоину между пространствами. Но никто и ничего сделать не мог, по крайней мере пока Эмелис находится в таком состоянии.

— Сейчас ты успокоишься, и мы перейдем непосредственно к исполнению нашего с тобой дела. Хорошо? Соберись, дорогая.

Эмелис зажала лицо руками, и не в силах сказать ни слова, кивнула головой несколько раз. А тем временем нарастающее ощущение полного отчаяния лишь усугублялось, и Эмелис не покидало ощущение того, что вот это вот царящее безумие за пределами поля соответственности приобретает ещё более хтонический вид, концентрируется и медленно уничтожает её душу изнутри, уничтожает бесконечный, повторяющийся в рекурсии свет внутри Вечного сердца, завладевает им, и заставляет сотню раз сойти с ума и её саму, и её божественную сущность.

Шейн отвёл её в столовую, усадил её за самый дальний от иллюминаторов стол и лично принёс стакан воды. Эмелис даже не заметила, что она была даже слишком холодной, и выпила её залпом. Но именно шок от того, насколько холодной была вода, привел её в чувства. На это красный рыцарь и рассчитывал.

— Ты сумасшедший!

— Ты уже это говорила, — посмеялся он так, как ему вообще позволяла это сделать совесть. Совести у него не было.

— Как беспокойно… Мне очень тревожно, тревожно даже до физической боли. Я хочу заснуть, а по пробуждению понять, что всё это было лишь страшным сном.

Шейн не стал комментировать слова девушки, и отвел её обратно на капитанский мостик. Как никак, но к космическому, идеальному в своей неидеальности ужасу она должна привыкнуть хоть на долю секунды.

Течь играла в гляделки с Шейном и Эмелис, и в своем безумном начале и сама казалась вполне живым объектом, совсем неотличимым от того же Уробороса, к примеру. Только различие было в том, что Уроборос представлял опасность видимую, вполне очевидную. Но Течь… Течь представляла опасность неопределенную, скрытую за пеленой поля соответственности, опасность такую, какую бы и тысяча Уроборосов не представляли. А то и с десяток тысяч.

— Ты то весел, то мрачен, — заметила Эмелис, обернувшись на Шейна. Действительно, когда он и сам вглядывался пусть и не в эпицентр самой Течи, а на её корону, он всё-таки терял свой прежний вид, и мрачнел на глазах. Долгое молчание в ожидании неизвестно чего мучило Эмелис, но как сказал Шейн, ей нужно свыкнуться с Течью. Принять безумие, вдохнуть энтропию и разрушение, стать единым целым с Течью. В конце концов, войти с ней в резонанс, на миллиардную долю миллисекунды стать и ею самой, но тут же разорвать все связи, и закрыть Течь самым неожиданным для нее образом той силой, из которой она и возникла. По крайней мере, так её кратко просветил Шейн, да и само Вечное сердце было убеждено в полноценной удаче такого подхода. Только Эмелис совсем никоим образом не понимала, что же ей нужно сделать ещё кроме созерцания вселенского ужаса.

Ответ не заставил себя долго ждать. Все произошло настолько неожиданно, настолько неизбежно, что Эмелис поняла, что случилось, только через пять секунд после произошедшего события. А произошло событие крайне ужасное, почти даже предательское, предательским и являющееся, если рассматривать голые факты.

«Лучезарность» насквозь прошла тело Эмелис, искусно обойдя хрупкий позвоночник, и точно попав в то место, где девушка и ощущала Вечное сердце, где его местоположение и было определенно немногочисленными исследованиями на ныне погибшей Четвертой станции. Это был совершенно подлый ход, присущий лишь самым ужасным преступникам всего космоса и всего времени. Но у Шейна, пожалуй, были и благие цели.

— Сосуд имеет… определенное сходство с Императором. Они оба черпнули силы из одного источника, но вот Император получил власть в меньшей мере, нежели ты. «Лучезарность» способна убить Императора с одного единственного точного удара, тогда как ты, Рейн… — Шейн не смел более тратить время Эмелис, потому фразу не завершил. — Течь встретит тебя с распростертыми объятиями. Пожалуйста, постарайся как можно лучше.

Он резко вытащил копье, и Эмелис упала сначала на колени, а потом и полностью на пол. Под ней образовалось и росло широкое бардовое пятно. Кровь Эмелис ещё надолго запятнает этот отныне грешный корабль. А руки Шейна, между прочим, чисты. Запятнан лишь корабль и само копье, грехи которого возлягут в первую очередь на Изгоев, праотцы которых его и создали, с целью убить Императора давным-давно. Шейн был лишь посредником, незначительным элементом этой истории, в которой главная роль была отведена Эмелис. Последней мыслью её угасшего разума было лишь одно слово: «Зачем?».

Шейн быстро перевернул её на спину, и ввёл в её организм заживляющее ткани вещество. Посредством точного удара копья была повреждена одна лишь печень, но так как Шейн работал оперативно, рану удалось заживить как можно скорее. Ткани восстанавливались с удивительной быстротой, ведь то вещество состояло из множества модифицированных стволовых клеток, что находили раны и быстро их заживляли. После этого случая, пожалуй, на теле Эмелис останется лишь шрам. Но жить она точно будет.

Но и покой самого Шейна был нарушен, пока тот включил двигатели на небольшую тягу навстречу Течи. Не было сомнений, что он пытался погрузить корабль в её бездонную глубину, за которой скрывались, возможно, самые страшные и невообразимые вещи.

— Вот так сюрприз… Довольно предприимчиво, — донесся голос андроида за спиной Шейна. Тот моментально обернулся.

— Для меня это сюрприз не менее меньший. Признаться честно, я тебя ждал. Давно нам было суждено встретиться, да вот только ко мне интереса ты никакого не питал, а найти тебя, такую воистину непостоянную личность бывает даже слишком сложно, при условии моих то развитых связей.

— Молчи и дрожи, тварь!

— Как забавно ты пытаешься вжиться в роль божественного заступника. В тебе то самом лишь капля божественности, а на деле ты пустое место, обладающее лишь общими знаниями об этой Вселенной, и не знаешь ни черта большего.

Сол закрылся своими крыльями филина, предвидя то, как Шейн бросит в него копье. Так оно и случилось, так что в момент соприкосновения копья со стальными перьями Сол перехватил его, и направил один из его острых концов на предателя.

— На безоружного оружие поднять пытаешься? Ничего в тебе нет, механическое недоразумение… — Шейн сжал руку в кулак, и внезапно копье разделилось на две части. Из двухстороннего копья получилось два обычных копья, теперь напоминающих пики.

— Ты меня приглашаешь на дуэль, падаль человеческая? — холодно произнес Сол, уже вычисляя все исходы битвы.

— К счастью, я трезво понимаю, что ничего не смогу тебе сделать. Играть с подобным тебе искусственным интеллектом всегда скучно, ведь он всегда выигрывает, знает исход любого твоего движения и просчитывает сотни действий наперед. Однако я всё равно могу тебе угрожать, но несколько иным способом… — и тут Шейн направил копье в сторону Эмелис, ни живой, ни мертвой.

— Что ты хочешь сделать с ней? — начал Сол разговаривать Шейна, хотя и самому Шейну хотелось как можно дальше отвести момент возможной битвы. Если бы только не гравитационная сила Течи, в неё можно было бы запрыгнуть через кротовую нору или даже через диссоциативный двигатель. Но нет, никак. Шейн должен был вести корабль самостоятельно через тяговые двигатели, а для этого он должен был сидеть за панелью управления.

— Неужели ты про сосуд? — ответил Шейн безэмоционально. — Или про само Вечное сердце? Вот уж не думаю, что к сосуду ты питаешь искренние дружеские чувства. Тебе важно сохранить лишь только Вечное сердце.

— Я говорю и про Эмелис, и про Вечное сердце, жалкое подобие высшей формы жизни.

Шейн выждал достаточное количество времени, и совершил удар, который даже роботу просчитать было сложно. Он кинул копье в стену, а сам отпрянул от Эмелис, и надвинулся на Сола, желая ударить его кулаком. Сол моментально среагировал, и поймал Шейна в воздухе. Но тут прямо ему в спину ударило то самое отброшенное копье, которое, кажется, прошло прямо через одно из его крыльев, и чуть задело механическую шею, затем загоревшись ярким пламенем. Сол не сразу понял, что произошло дальше, ведь вся его вычислительная мощь на миг была отвлечена на поврежденные участки тела. Шейн воспользовался этим моментом, и ударил Сола кулаком прямо в маску, а когда тот отпрянул от нападавшего, то повторил этот же удар, но уже с ноги, и в то же самое место.

Маска Сола трескалась, и из неё вытекало что-то розовое.

— Да! Я так и думал! — бодро воскликнул Шейн. Но ликование его было недолгим, ведь и он сам отвлекся буквально на миг, как вдруг в него полетели сразу два копья, затем пересобравшись обратно в одно двухстороннее прямо в полете. Он отскочил от своей смерти буквально на миллиметр, и копье пролетело мимо, ударившись прямо в панель управления кораблем.

— Ты и… представить… не можешь… что… ты наделал… — сказал будто не своим голосом, старательно пытаясь удержать трескавшуюся на отдельные куски маску, из-под которой решительно вырывалась розовая жидкость, текла ручьем.

— Нет, это ты не представляешь, что ты наделал! — закричал уже Шейн, поняв, что копье пробило панель. Теперь она не работала, и кораблем стало бы невозможно управлять. Он схватил «Лучезарность» из выводящейся из строя аппаратуры, и направился к Солу, дабы завершить начатое дело.

Сол только и успел вновь спрятаться за своими крыльями, но копье, поддерживаемое силой Шейна, пробило уже второе крыло, не щадя андроида. Но как могло показаться, он вовсе не был в безвыходном и ущербном положении.

Андроид накинулся на Шейна, повалил его на землю, и выбив из рук копье. Он вонзил ему свои железные когти в уязвимое место между шлемом и основными доспехами, то есть в ели заметную область открытой шеи, скрытой разве что за тонким чёрным костюмом. Такую брешь в доспехах могла заметить только машина.

Вмиг полилась ещё одна кровь, но Сол промазал, и попал не по сонной артерии, а по трахее. Шейн только и успел от неимоверной боли, зажмурив глаза, ударить Сола в грудь, от чего тот слетел с его грудной клетки. Шейн почувствовал приближение смерти, и ему не оставалось ничего делать, кроме как сдаться, и нажать на скрытую тревожную кнопку на своей помятой броне. Он исчез с корабля, оставив едва живого Сола и Эмелис наедине.

А Течь наблюдала, смотрела за всеми этими событиями, но как-то так вышло, что даже она не смогла толком увидеть настоящее лицо андроида. Однако произошедшая схватка её нехило так растрясла, и даже безумие на секунду стало каким-то более упорядоченным, закономерным и логичным. Показалось даже, что всё вокруг стабилизировалось, стало нормальным, но это было ошибочно. Корабль продолжал медленно надвигаться в сторону уже очень близкой к нему Течи, и Сол, закрывая свое лицо лапой, вырвал с корнем механизм, отвечающий за связь с двигателями. Те в момент отключились, и корабль перестал двигаться в направлении неизвестности. Лишь потом, свыкшись с принятой действительностью, что обросла экстремально большим количеством переменных, Сол подошёл к Эмелис, и проанализировал её состояние. Жива, едва дышит, но жива. Потеряла много крови, но жива. Жива, и будет жить.

Рана оказалась не настолько большой, как показалось сперва, к тому же она уже зажила. У Шейна не было цели убить Эмелис, но была цель вызвать в ней самые сильные эмоции какие только возможно.

Эмелис внезапно очнулась, задыхаясь собственной кровью. Сол закрыл её глаза своей рукой, и помог ей перейти в сидячее положение. Её костюм медленно затягивал свои пробоины. Андроид пояснил всё, что произошло, как смог, но вдруг от повествования его отвлекла яркая вспышка позади. Он обернулся, но Эмелис, будто отходя от факта собственной смерти, поворачиваться не стала, и только вытирала изо рта всё подступающую и подступающую остаточную кровь.

Течь затягивалась и извергла из себя весь захваченный бывшей черной дырой свет. Она испарялась, медленно впуская в себя свои же собственные, недавно выброшенные, струящиеся лучи. Она затягивала в себя Бурю, своё же порождение, и при этом всё это зрелище выглядело так удивительно, что даже Сол, как робот, обомлел. Тогда свою речь начала Эмелис.

— Я увидела необъяснимое, недосягаемое человеческому разуму. Я видела мир глазами Течи так, как будто смотрела на него через голубое стекло. Я не видела настоящих образов, но провалилась в пучину какого-то странного, но закономерного безумия. Поначалу я не могла связать ни один факт с другим. Я летела и летела в одном направлении, видя физическое воплощение каждой математической формулы, идеальные линии и отрезки, многосторонние фигуры, что самовоспроизводили себя и были логичны в своей нелогичности. Числа, числа и формулы сводили с ума, наполняли пустое белое пространство и кружились вокруг меня, как в безумном парке аттракционов. Будто кто-то нарочно потревожил один единственный атом, сместил его с места, и он, смещенный атом, в свою очередь начал смещать и другие атомы, а те в свою очередь смещали ещё большее количество атомов. И в этом бессмысленном танце я смотрела на себя как бы со стороны. Я не была самой собой, но всё равно чувствовала своё тело. Затем этот логичный до нелогичности мир начал растворяться, оставляя меня наедине со своим разумом. Но это продлилось недолго. Я увидела всю нашу галактику, словно я и сама — нескончаемая Буря. Через вечные сингулярности, порожденные Течью и безумством, я плыла в жидком пространстве и времени. Я сходила с ума и теряла свой рассудок, но всё пыталась и пыталась удержаться на плаву в бескрайнем космосе. Я пожелала лишь одного: чтобы весь мой нынешний, воистину адский сон исчез… Однако, как же я теперь понимаю, я вовсе не спала, а только поменялась телами с самой Течью на недолгое время. Мне всё ещё страшно. Внутри меня сидело что-то, что никогда не поддавалось логическому объяснению, и я сама была тем, что не поддавалось логическому объяснению. Я была, и не была одновременно. Я и сейчас до сих пор схожу с ума, я прямо чувствую, как то, что сидело во мне, оставило внутри меня какое-то пустое место, которое я не могу ничем заткнуть. Я теряю себя, Сол. Мне страшно.

— Вас… срочно… нужно… спасать… я… больше… не… смогу… вас… защищать… ваша… светлость… пожалуйста… простите… — очень медленно произнес Сол, всё скрывая свой лик, и наблюдая за финальными обратными извержениями Течи, от которой теперь оставалась лишь небольшая ссадина, и вовсе не огромный шрам на лике Вселенной, как было до этого.

— И тебя, — сухо заметила Эмелис, но не от того, что она была не заинтересована тем, что он делает здесь, на корабле, а из-за того, что внезапно поняла, чего же хотел Шейн.