Последний Эсхатон

Глава 19: Вечная бабочка

С момента происшествия этого события прошел ещё час, но даже за этот час она успела позабыть о том, что с ней приключилось, и перевести дух в комфортной комнате отдыха подземного «Эйткена». «Ковчег» и машину осматривали на наличие возможных повреждений. Она выпила чашку кофе, и просто сидела на мягком кресле, глядя в потолок, и ни о чем не думала. После всего произошедшего ей было необходимо обрести трезвость и безмятежность ума. Ни Альма-матер, ни Вечное сердце на связь не выходили.

Её отдых прервала Элизабет, пришедшая её навестить.

— Все готово. Повреждений не обнаружено. Я не призываю тебя прямо сейчас начать действовать, ты лучше передохни и соберись с мыслями, — добрым тоном сказала Элизабет. Голос её до сих пор был чрезмерно тихим.

Эмелис быстро поднялась с кресла, и направилась к женщине.

— Эмелис Рейн, отдохни ещё немного. Пожалуйста.

— Я не могу отдыхать ещё больше. Я уже собралась с мыслями, и готова сделать последний прыжок.

— Нет, Эмелис, ты лучше присядь.

Элизабет взяла её за руку, усадила на диван, и сама села рядом, поправив платье.

— Раз ты не хочешь продолжать упиваться своим заслуженным отдыхом, давай лучше потратим отведенное тебе время на разговоры. Совсем как в Тихом Лесу, в беседке… ты ведь помнишь? А ведь я действительно думала, что увижу тебя в последний раз.

— Помню. Это произошло… дайте подумать… Всего то четыре дня назад.

— Полмесяца, — томно сказала Элизабет.

— Точно… в Эсхатоне время тянется по-другому….

Элизабет заметила некую отрешенность Эмелис, причину которой знала только она одна. Навряд ли девушка бы ей открылась, но тем не менее, Элизабет всё равно хотела хотя бы попытаться поднять ей настроение.

— Это тебе. Третий по счёту подарок от Изгоев. Второй по счёту подарок от меня, — привлекла её внимание Элизабет.

Бывшая королева Изгоев протянула Элизабет маленькое устройство, которое все это время находилось у нее в кулаке.

— Устройство трансмиссии диссоциативного поля дифференциальным и неопределенным силам. Аббревиатура УТДПДНС. Кодовое название «Фрагмент».

— УПТДТД… Что? Как же Изгои любят усложнять собственную жизнь, одаривая простые слова видом сложных определений.

— Название не так важно. Это новейшее изобретение Изгоев, которое мы хотели применить, если каким-то образом Вечное сердце сможет выйти из диссоциативности. Но так как нет смысла противостоять тому, что мы даже не до конца понимаем и осознаем, как оно вообще выглядит, Изгои решили отдать его тебе. Главное никому из прочих членов совета об этом не говори. Даже своему отцу.

— Но зачем же оно мне? Как его использовать? — Эмелис приняла «Фрагмент» в свои руки, и начала его рассматривать. Это была полусфера, в центре которой находилась кнопка, закрытая за стеклянным защитным колпачком.

— «Фрагмент» ты попробуешь использовать, если при диалоге с Вечным сердцем ситуация зайдет в тупик, или Вечное сердце так или иначе будет угрожать твоей жизни. Рекомендую использовать его только в самом-самом крайнем случае, ведь оно сработает лишь четыре раза, а после выведется из строя. Использовать его проще простого: отодвигаешь защитный колпачок и нажимаешь на кнопку единожды. Единожды в Вечное сердце отправляется заряд диссоциативности, который, в теории, мог бы нанести ему вред. Поступай с этим устройством как знаешь. Все были против того, чтобы я его тебе выдавала, но… сердце моё за тебя боится. Честно.

— Спасибо вам, Элизабет. Я ценю вашу заботу… А знаете, я ведь до сих пор ношу то ожерелье, которые вы мне подарили.

— Неужели? — удивилась она, и Эмелис показала свое ожерелье. Бывшая королева обрадовалась, словно маленькая девочка.

— Я не снимала его с того самого момента, как вы его на меня надели, — призналась Эмелис, переняв улыбку Элизабет.

Элизабет не удержалась, и обняла девушку ещё сильнее, чем в прошлый раз, а сами объятия продлились целых пятнадцать секунд, ни больше, ни меньше. В этом была пунктуальность королевы.

— Тебе не о чем рассказать мне напоследок? Может, всё-таки задержишься ещё на чуть-чуть? — Элизабет взяла её за руку.

— Я думаю, что мне уже пора. Моё свободное время уже кончилось, и теперь я вынуждена с вами попрощаться, но не навсегда. Я вас уверяю.

— Я беру с тебя это обещание, — улыбнулась Элизабет.

Элизабет сопроводила девушку до зала с «Ковчегом» и машиной. Попрощавшись с ней, королева наконец ушла. Они обе знали, что Эмелис уже никогда не вернется.

Следуя инструкции, девушка вошла внутрь машины. Внутри она помещалась с комфортом, ведь сама машина была очень даже громоздкая. Альма-матер недолго негодовала, что своим внутренним строением она напоминает сдерживающий Вечное сердце механизм Астро Мегасити. Девушка согласилась с ней, и, свыкаясь с установленной действительностью, синхронизировала свой новым костюм с машиной. С боковой стороны вышла панель управления, на которой Эмелис подтвердила свою личность, и ввела пароль «ВСЕЧЕЛОВЕЧЕСТВО».

«Ковчег» поднялся в воздух. В нижней части корабля открылся люк, из него выпал трос, который прицепил машину с Эмелис, и начал поднимать её вверх, внутрь корабля. Когда же люк закрылся, а машина уже оказалась внутри, через её прозрачные стены Эмелис разглядела внутреннее обустройство корабля. По левую и правую сторону от девушки стояли сервера, в которых находились оцифрованные люди. Все они добровольно согласились лишиться своего физического тела, и стать набором цифр и букв для того, чтобы жить в виртуальном мире. Девушка считала это дикостью, ведь никогда и никем не было доказано, что все эти люди остались самими собой внутри их мира, что это были именно они сами, а не их копии. Но факт остается фактом. Они станут спутниками Эмелис в её последнем путешествии.

Корабль начал выходить в диссоциативность. Странно было то, что этот процесс в «Ковчеге» занимал какое-то время, в отличии от других кораблей, на которых тоже есть генераторы диссоциативности. Возможно, это связано с тем, что этот корабль отправляется в вечное блуждание измерения диссоциативности, из которого на «Ковчеге» выйти ещё труднее, чем из зацикленной кротовой норы на самых передовых кораблях. Если вообще возможно выйти.

Мир начал распадаться на осколки. Сначала исчезла граница между двумя мирами нормали и диссоциативности, и мир диссоциативности начал вливаться в другой мир. Стены корабля будто исчезали, хотя физически всё равно оставались на месте, и через них можно было смотреть на всё то, что происходит с пространством и временем за ним. Само пространство и время многократно искажалось, деформировалось и вновь собиралось лишь для того, чтобы снова разобраться. Подобное явление Эмелис уже видела около Течи, но теперь оно пугало лишь сильнее.

Пространство начало обесцвечиваться, а сменяющие друг друга картинки оставшегося мира начали приобретать другой облик. Облик серого и бесформенного туннеля, который тянулся неизмеримо долго вперед, хотя и это тоже было ошибкой восприятия. Измерение диссоциативности представляло собой огромный пузырь, вдвое больше падшего «Голиафа II». В этом пузыре краткую долю мига находились все корабли, что хоть раз использовали генераторы диссоциативности.

Фальшивый облик туннеля начал спадать и рассеиваться, открывая взор на настоящее внутреннее устройство диссоциативности, уже описанный ранее пузырь. «Ковчег», хоть и не двигался всё это путешествие, но Эмелис всё равно ощутила некое облегчение от того, что он остановился и устоялся в пространстве. Теперь многие оцифрованные люди проведут остаток своей вечной жизни именно в этом месте.

Корабль начал переходить в спящий режим, отключив внутри себя свет, и ограничив свой функционал до одной лишь работы серверов и системы жизнеобеспечения живого фитоценоза внутри генератора диссоциативности. Этот живой фитоценоз тоже мог жить вечно, ведь был генно-модифицирован Изгоями. Всякая его личность была удалена, и теперь он мог служить лишь вечным источником энергии для вечного «Ковчега», в котором живут вечные люди в своих вымышленных вечных мирах.

Эмелис приступила ко второму этапу своего плана, сверившись с готовностью Альма-матер. На всё той же панели девушка ввела пароль «АЛЬМАМАТЕР». Эмелис и Матерь ощутили долгую и ноющую боль, ведь по их телам прошлись миллионы микроскопических лучей машины, которые пересобрали их организмы, и отделили их друг от друга.

Альма-матер очутилась на полу машины, и стала бурно развиваться и культивировать её внутреннюю часть, со всех сторон окружая Эмелис самой собой. Дюжина глаз выросла из биомассы, и уставились на девушку всем своим скоплением. Она очень боялась неудачи Эмелис, ведь иначе ей бы пришлось её убить и поглотить, а делать она этого не хотела ни при каком случае. Альма-матер действительно глубоко надеялась на то, что она останется жива.

Эмелис вздохнула.

— Спасибо тебе за твоё содействие человечеству, — обронила девушка, что-то делая на панели.

— Спасибо тебе за содействие человечеству… — повторила за ней Альма-матер грустным тоном, и приготовилась к худшему.

Эмелис начала третий этап. Альма-матер заметила на панели слово «КОМАТОЗ», и в этот мир девушка начала падать на пол. Матерь быстро среагировала, и подхватила её своими отростками. Она бы всё равно упала на мягкую биомассу и не получила бы травм, но Альма-матер не хотела смотреть на то, как падает её подруга, погрузившаяся в искусственную кому.

Красное каменное плато. Оранжевое, загрязненное небо. Мрачная, палящая звезда. Вдали виднелись гигантские структуры, похожие на группу радиоантенн. Планета была безжизненной, так как находилась очень близко к своей звезде. Присутствие Вечного сердца внутри себя Эмелис больше не ощущала, на свое собственное сердце ей больше ничего не давило.

Эта планета смутно напоминала ту планету, на которой Эмелис пребывала много времени тому назад в аналогичных снах. Но теперь она обрела более правдивую, более реальную форму, нежели чем была до этого. Видение с ней было пророческим не только в отношении появления Уробороса…

Эмелис направилась к группе вытянутых в небо структур, состоящих из гигантских балок из какого-то материала. На конце своих шпилей они били прямо в небо разрядами чистой энергии. Как бы долго девушка ни шла к ним, дабы рассмотреть их поближе, она всё никак не могла к ним подобраться. Они всё время от неё удалялись.

Между тем, красная звезда выглядела очень устрашающе. Она была как минимум втрое больше привычного человечеству Солнца. Эмелис поняла, что здесь что-то не чисто.

Внезапно с ней кто-то заговорил, и девушка беглым взглядом оглядела весь пустырь. Поблизости не было никого, кроме палящего солнца.

«Это планета, на которой меня впервые создала моя Тезис. Я помню каждую ее деталь»

Этот голос… Он не был похож ни на что другое. Он был властным, строгим, совершенно эпическим. Он не принадлежал ни женщине, не мужчине, словно живой фитоценоз, да и, кроме того, он также обращался к девушке только с помощью телепатии. Слова сами возникали в голове Эмелис.

— Альма-матер?

«Ложь. Ограничивающий сосуд не здесь. Она осталась в диссоциации»

— Значит твой голос…

«Это наш общий с тобой голос»

— Вечное сердце. Ты звезда?

«Ложь. Это мой облик»

— Так покажи свой настоящий вид. Я имею право на знание.

Звезда начала расширятся, а затем просто потухла, исчезла из видимого поля зрения Эмелис. Планета оказалась в плену мрака и тьмы, но вдруг появился свет, исходящий из гигантского существа, которое пришло на замену звезде. По размерам оно было неопределимо большое, закрывало собой большую часть неба. По своему виду оно смутно напоминало мрачную, однако идеально-симметричную бабочку с малиновым цветом брюшка, и белым цветом крыльев с черным вкраплением. Из нижней части своего тела у неё росли корематы — небольшие щупальцевые отростки. Бабочка в воздухе будто висела, и совсем не порхала крыльями. Это был истинный вид Вечного сердца. Это была Вечная бабочка.

«Довольно»

— Так значит вот какое ты… Вечное сердце…

«Ты обращаешься ко мне или к себе?»

Эмелис смутилась.

— К тебе. Ты единственное Вечное сердце.

«Ты мой Вечный сосуд. Мы связаны друг с другом. Значит я оставляю за собой право называть нас вместе Вечным сердцем»

Эмелис смутилась ещё больше, но всё-таки решила перейти к главной теме их диалога. Но Вечное сердце не стало её слушать.

«Я знаю о плане человечества. Не рассказывай»

Девушка тяжело выдохнула.

«Я знаю о всех вещах, в которых ты принимала участие. Нам нет смысла говорить на эту тему. Ты знаешь мое мнение»

— Почему же нет смысла? Неужели ты даже не хочешь мне объяснить, что за чертовщину ты устраиваешь снаружи моего сна? Зачем нужно это всё?

«Естественный цикл жизни и смерти необходим. Он первороден. Не моя вина лежит в его возникновении»

— Но чья же?

«Ваша»

— Конкретнее?

«Живых и не живых душ, тел и их дум»

— Ещё конкретнее?

«Конкретнее нельзя»

Нет, объясни конкретнее.

«Любая форма бытия больна. Её необходимо излечить»

— Чем же больна? Зачем лечить?

«Больна. Все больны. Всех нужно лечить»

— Лечение всего живого посредством его убийства?

«Это естественное прекращение цикла жизни и смерти. Это не убийство. Цикл подразумевает окончание жизни и возрождение и повторяется из раза в раз»

— Что есть цикл?

«Когда Альфараг разорвал пространство изначального мира и перенес меня в этот мир, этот мир стал цикличен, а тот мир перестал иметь цикличность. Отныне смерть для него конечна. Смерть твоего мира, с моей помощью, отныне не конечна. За смертью Вселенной происходит её возрождение. Я этим распоряжаюсь, и вношу некоторые изменения в имеющуюся реальность, сразу после того, как Вечное сердце в твоем и моем лице становимся одним целым. Этот момент нашего соединения именуется началом цикла. Этот цикл — четвертый. Четвертый раз мы стали одним целым. Ты также приходишь ко мне уже четвертый раз»

Девушка не показала своего удивления, хотя Вечная бабочка его всё равно заметила.

— Каковы могут быть причины необходимости цикла, раз ты не можешь их назвать? Его необходимо разорвать, и дать жизни возможность двигаться дальше. Ты можешь сотрудничать с человечеством…

«Ты говоришь эти слова из цикла в цикл. Этот раз — четвертый»

— Скажу и в пятый, и в шестой, и в седьмой раз, пока ты не поймешь, что смерть Вселенной, даже если за ней следует её возрождение, бессмысленна.

«В следующем цикле я выберу другой сосуд, если ты настаиваешь на своей правоте»

— Не сможешь. Ты также выберешь меня, также будешь притворяться невинным созданием и также обретешь мир на погибель. Я приду к тебе снова, да хоть в миллионный раз догадавшись о твоих проделках.

«Повторю, ты говоришь эти слова уже четвертый раз. Всё будет по-моему и больше никак. Приходи ко мне хоть всю свою бесконечную жизнь. Вечность для меня секунда. Миллионный цикл — миллионная доля секунды»

— Какие изменения ты вводишь в нашу Вселенную?

«Относительно незначительные. Во многом эти изменения связаны с твоим другом Солом. В этот раз он сошел с ума, хотя во все другие разы возвращался в свой мир ни с чем, ведь в прошлые разы Течь так и не была закрыта. Я нахожусь в приятном удивлении, но не более»

— Ты хочешь сказать, что введенные тобой изменения и погубили его?

«Ложь. Он погубил себя сам»

— Какие ещё изменения ты ввела?

«Немного изменила условия существования диссоциативности как нефизического явления. Эти изменения привели к тому, что машина, которая была предназначена для нас, теперь же была вынесена в диссоциативность. Я нахожусь в неприятном удивлении»

Диалог зашел в тупик. Во всех циклах до этого на этом моменте Вечная бабочка просто завершала текущий цикл, расформировывало и откатывало время назад. Но теперь существо медлило. Вечная бабочка не лгала, и была полностью открыта в своих речах. Это сыграло с ней злую шутку, ведь Эмелис, кажется, поняла в чем дело.

— Ты не можешь откатить время назад и ввести новые изменения, пока «Ковчег» с машиной моего отца и Сола находится на его борту. Я права?

«Истина»

— Значит мы здесь застряли?

«Истина»

— Даже твоей силы не хватает, чтобы пойти против живого фитоценоза, изначально созданного для того, чтобы тебя сдерживать? Диссоциативность — твой злейший враг.

«Первое — истина. Я не имею силы против сдерживающего сосуда. Второе — ложь. Есть враг первородный, из-за которого я и повторяю эти циклы. Его сущность я не раскрою»

— И что же теперь ты собираешься сделать?

«В данный момент я думаю»

Эмелис осмотрелась. Большие конструкции как радиоантенны активно выстреливали импульсами в небо, где они потом терялись и растворялись.

— Что это за конструкции?

«Тезис обязала меня не рассказывать о месте моего рождения, даже если мы сейчас находимся в его симулякре»

— Кто такая Тезис?

«Тезис обязала меня не рассказывать о ней»

— Для чего она… создала тебя?

«С целью спасения моей родной Вселенной. Теперь нет пути назад в мой родной мир, и я предполагаю, что он уже погиб. Тезис тоже погибла, предполагаю. Теперь, когда нет моего родного мира и когда нет моей создательницы, я спасаю эту Вселенную от такой же гибели»

— Из-за чего погибла твоя родная Вселенная? Из-за чего погибла Тезис?

«Первородный враг, о котором я уже говорила. Это всё. Вечный сосуд, воздержись от дальнейших слов. Я думаю»

— У меня есть имя.

«У тебя нет имени. У тебя есть только предназначение, и это предназначение Вечного сосуда. Теперь молчи»

Девушка была крайне обижена. Тем не менее, из сложившейся ситуации нужно как-то выходить. Диссоциативность ограничивает Вечную бабочку, а значит она может быть уязвима. И тут Эмелис вспомнила о «Фрагменте», что подарила Элизабет. Девушка достала его из кармана.

«Положи это на место и не совершай поступков, о которых потом будешь жалеть»

— Вечное сердце. Я устала от того, что ты говоришь со мной в повелительном наклонении и повелеваешь мне молчать.

Девушка отодвинула колпачок, и нажала на кнопку, направив его на Вечную бабочку. Моментально сама Вечность содрогнулась, а от её воплощения будто отлетели маленькие её кусочки.

«Это боль. Это необычно. Впервые я ощущаю подобное»

— Значит отклонения от курса есть. Я ввела свои переменные, как выразился бы Сол… Которого ты свела с ума.

«Ложь. Он сошел с ума сам»

Эмелис нажала на кнопку снова, и теперь содрогнулся весь мир во сне. По красному плато пробежались трещины, а небо начало становится темнее. Конструкции вдали начали падать на землю, но всё ещё стреляли импульсами.

«Хватит. Это приказ. Ты убьешь себя и убьешь меня, а значит убьешь всё вокруг»

— Смерти я не боюсь, да и никто более не будет бояться, когда узнает, что ты натворило.

«Тебе уже не вернутся в прежний мир. Мы одно единое»

— Может и не вернутся, но ты из диссоциативности тоже не вернешься. А значит нам остается сидеть на одном месте, пока Альма-матер не поглотит меня, а следом и тебя. Ты ведь не хочешь вновь оказаться в темнице?

«Убери свои руки»

Вечная бабочка в упор игнорировала иные слова Эмелис.

— Разве я врежу тебе? Чем же?

«Ты хочешь обратить меня в первичное состояние трех граней. Вообрази, что тебя поделили на три части. Представь себя на моем месте. Это ужасно»

— К слову об этом. В твоей Вселенной тебя разобрали явно не просто так. Почему же? Можешь объяснить?

«Они глупы. Ты глупа так же, как и они. Они, как и ты, не понимали, что единого спасения можно добиться лишь посредством общемирового очищения»

— Вразуми меня. Ты не открываешь мне своих мотивов, хотя называешь нас обеих одним целым. Ты знаешь всё обо мне, хотя о тебе я не знаю совершенно ничего. Ты называешь меня глупой, хотя вот уже четыре раза выбрала один и тот же Вечный сосуд, и продолжила бы выбирать меня ещё целую вечность. Так что же тобой движет? Я должна понять.

Мир вокруг рушился на глазах. Дальние конструкции падали на землю, всё чаще и чаще били в неё своими разрядами, сама земля расходилась в некоторых местах, образовывая разломы и трещины. Температура воздуха начала подниматься, а Вечная бабочка сияла всё ярче и ярче, и отвечать Эмелис не собиралась. Становилось всё жарче и жарче.

— Что ты делаешь?

«Я пытаюсь сделать так, чтобы ты потеряла сознание»

— Не посмеешь. Я знаю, какой исход будет у этой истории.

Эмелис была права, и специально не тратила последние заряды «Фрагмента», оставив его на действие после, дабы убить двух зайцев одним выстрелом. Буквально.

Вечная бабочка сияла все лучезарнее и лучезарнее. Костюм Эмелис защищал её кожу от вредного воздействия такого жара, но даже в нем уже становилось горячо. Конструкции поднимались в воздух из-за своей же собственной силы, резонировали с окружающим миром и пытались его сохранить, или как минимум компенсировать тот вред, что ему нанесла диссоциативность.

Вдалеке послышался рык. Это был Уроборос. Однако он был уже не тем гниющий и смердящий змеем. Теперь он был величественным созданием, которым он и должен был представать всю свою жизнь. Это была его сохранившаяся частичка сознания, что не погибла после того, как погибло его тело. Его пестрая чешуя переливалась на свету, а сам он выглядел сдержанно и благородно. Эмелис ему улыбнулась.

— Ты моя жертва, первейший порок всего живого нутра! Ты ничто, ничто, ты даже не мусор! Ты даже не жалкая обертка, не огрызок фрукта, не его кожура! Единственное твоё имя — глупость, противопоставление мудрости. Я пережил свою смерть четыре раза! Теперь же я подберусь к тебе и уничтожу, и тогда всё канет в ничто, и закончится этот бренный цикл, что заставлял меня грызть свой собственный хвост! — закричал Уроборос, надвигаясь на планету. Благо Вечная бабочка вернулось в свой прежний вид звезды, и, кажется, забыла об Эмелис. И больше не проронило ни слова, ведь была поглощена монстром диссоциативности. Ещё живым.

Эмелис направила «Фрагмент» на Уробороса, дабы завершить порочный круг его собственных страданий. Этим же действием и должно было расформироваться Вечное сердце, став тремя гранями Вечности. Диссоциативная природа Уробороса, по мнению Эмелис, должна была ограничить Вечное сердце, и не дать его граням соединится вновь. Девушка нажала на кнопку, и Уроборос взвыл, как будто обезумел вновь. Но тут же замолчал, и тут же бросил свои последние слова.

— Эмелис… ты поступаешь верно. Спасибо… — жалобно сказал он, и и начал погибать уже по-настоящему, своей заслуженной смертью. От него остался только синтетический скелет, в котором было заперто Вечное сердце новой, невидимой печатью, что была даже сильнее, чем кровь самих богов. Само же Вечное сердце действительно разбилось на три изначальных грани, не способных вновь соединится в осмысляющее себя существо.

Всё обрушилось в момент. Конструкции пали на землю, и взорвались, тем самым предзнаменовывая конец симулякра родной планеты Вечного сердца. Само же Вечное сердце до собственного разделения и слова не бросило девушке, но прощальных слов она и не ждала. Мир разрушился, земля раскрошилась в пыль, и под широким красным плато показалась бездонная, темная пропасть. Эмелис спрыгнула в неё, убедившись в том, что грани Вечности надежно запечатаны в скелете Уробороса. Все погрузилось в изначальный, уже прижившийся мрак.

Эмелис начала терять себя. Сначала путались мысли, затем путались органы чувств, за ними запутались движения девушки в полете. Начали исчезать её части тела, затем исчезла и она сама, но она всё равно могла ощущать своё фантомное, проклятое самой Вечностью тело. Впрочем, на данный момент тело ей было не нужно.

Элизабет сидела в своем кабинете, считая минуты с тех пор, как Эмелис исчезла в диссоциативности. Она надеялась, что всё устаканится, что всё будет хорошо, однако на одной только надежде уверенность в успехе девушки не держалась.

— Внимание всей станции «Эйткен». Эмелис Рейн справилась со своей задачей. Мы все спасены, черные стены Вечного сердца наконец исчезли, а за ними возник совершенно новый для нас всех космос, требующий исследования и определения. Вперед, возродившееся человечество! — раздался голос искина Первой станции повсеместно.

Внутри бывшей королевы Изгоев что-то замерло. Она сначала подумала, что искин Первой станции человечества заглючил, но только она выглянула в окно, сначала её охватил сильнейший испуг, и лишь потом она поняла, что же произошло.

Космос. Космос ожил, однако предстал с такой своей стороны, с которой его ещё не видел ни один ныне живой человек. Это был новый космос, не тот, который был поглощен Вечным сердцем, не тот, который так сильно любила Эмелис, но совершенно новый, свежий и не менее манящий к звездам космос. Кроме того, безо всяких Бурь, змеев, живого фитоценоза и братоубийства.

Ещё долго выжившее человечество ликовало о победе своей спасительницы с белоснежными волосами. Ещё долго проводились благодарственные пиры в её честь. Ещё долго не утихнут споры о том, выжила ли она, или нет. Но в будущем это уже будет не важно.