Последний Эсхатон

Глава 17: Альма-матер

Забвение и упадок, смерть и разрушение. Почти полностью затопленный Эсхатон, темный, в котором нет ни единой души. Даже былые, скитающиеся по нему монстры уже мертвы, и по его пустым коридорам теперь будет гулять лишь Эмелис, но и та всё равно скоро его покинет. Тогда до самого последнего конца он останется гнить и медленно разлагаться под толщей воды, пока полностью не исчезнет.

Девушка осмотрелась, и увидела, что находится прямо в самом сердце Эсхатона — в комнате, где ранее сдерживалось Вечное сердце, откуда из него выкачивали, как казалось на тот момент, бесконечную энергию. Теперь же стало понятно, что эта самая энергия вполне себе конечна, и запас её можно легко израсходовать, даже не используя само Вечное сердце.

Стало плохо. Закружилась голова. Это помещение давило на Вечное сердце, а Вечное сердце в свою очередь давило на внутренности Эмелис, поэтому она быстро выбралась отсюда в помещение с большими вратами. Здесь девушки пытались открыть врата. Здесь Сол взял найденную Дейнис книгу. Здесь тот же Сол поссорился с Зейдом.

Помня, что в Эсхатоне время движется иначе, Эмелис поторопилась найти вход на самый нижний этаж. Но её внимание отвлек проход, куда удалились Зейд и Дейнис незадолго до отключения Эсхатона. Надежда на их выживание уже давно пропала, но по крайней мере она бы хотела найти их и посмотреть на их лица в последний раз в этой жизни. Она даже не смогла попрощаться, она и не знала, что как только врата в темницу Эсхатона будут открыты, то судьба всего отряда решится без её непосредственного участия. Она всё ещё держала зло на Сола, хотя и понимала, что он, в целом, был прав.

Эмелис проверила работоспособность внешнего интерфейса гидрокостюма. Он работал, и это было хорошо. К тому же, по всей видимости, это был именно её гидрокостюм, который откуда-то достало то существо на борту «Голиафа II». А значит на нем была установлена и программа по открытию дверей Эсхатона.

Она прошла туда, где в последний раз видела своих друзей. Эта комната не была слишком сильно затоплена, однако именно из дыры в её потолке с верхних этажей на этот этаж прорывалась вода. При этом эта комната никуда не вела, и была тупиковой, то есть возможные тела Зейда и Дейнис, в теории, должны были оставаться здесь, если они не были вымыты течением в другие комнаты. Ответ не заставил себя долго ждать, и в углу комнаты под водой она опознала белый гидрокостюм с пробоинами по всему материалу, через которые алая вода буквально разъела тело, которое находилось внутри костюма. Девушка не могла испытать ничего, кроме самой откровенной скорби. Однако она осознала то, что второго гидрокостюма здесь не было. Значило ли это, что кто-то из её друзей всё-таки смог спастись?

Она проверила идентификационный номер найденного гидрокостюма. Этот костюм принадлежал Зейду, пока поток воды не сшиб его с ног, разодрав его, и пропустив внутрь алую воду. Девушка вспомнила то, как во время путешествия в Эсхатоне она спасла Зейда от такой же участи некоторым временем до того, как она поглотила Вечное сердце. И теперь он умер именно той смертью, которая ему и была предначертана, если бы его не спасла Эмелис. Жестокий рок неизменяемой судьбы. Девушка содрала идентификационный номер Зейда для того, чтобы почтить его память по возвращению в космос.

Но если здесь был Зейд, то куда же делась Дейнис? Ответ не заставил себя долго ждать, когда Эмелис посмотрела статус каждого гидрокостюма поблизости. Тау, Трефор и Зейд, очевидно, были мертвы. А вот Дейнис всё ещё была жива, и Эмелис даже могла посмотреть на её показатели. Всё было в норме.

Эмелис отправила Дейнис сообщения о просьбе отправки её локации для того, чтобы она добралась к ней. Несмотря на то, что Эмелис несколько раз спросила о её самочувствии душевном и физическом, в ответ она получила лишь молчание, и единственное сообщение о том, где нужно её искать. Что-то было не так, но Эмелис думала об этом в последнюю очередь. Она надеялась на то, что сможет помочь её подруге, и объяснить всё то, что вообще произошло. По быстрым расчетам за две недели в реальном мире внутри Эсхатона прошло всего лишь три земных часа. Значит Дейнис всё ещё отходила от того, что произошло.

Дейнис оказалась на одном из нижних этажей Эсхатона. Прямо там, где ранее находился его искин.

Всё вокруг было затоплено девушке по пояс, а в некоторых комнатах, в которые она прокладывала путь, даже по грудь. Эмелис так и продолжала двигаться до ближайшего лифта, и всё-таки вышла на него. Вернее, вышла на то, что от него осталась, а осталась от него одна лишь дыра. Черная, агрессивная, невозмутимая дыра. Самая настоящая дыра. Добавить нечего. Для того, чтобы попасть на нижний этаж, сначала нужно было спуститься по этой дыре, именуемой шахтой лифта. Сам лифт, наверное, застрял на одном из более верхних этажей. «Лишь бы он не упал».

В шахту постепенно вливалась вода. Эмелис, конечно, могла бы спрыгнуть вниз, и не боятся быть разбитой, но даже малейшая царапина гидрокостюма привела бы её к гибели. Вечное сердце на этот раз не содействовало.

Девушка проследовала к затопленной лестнице, что вела вниз. Это могло значить либо то, что нижние этажи затоплены полностью, либо то, что затоплена только лестница, и Эмелис могла попытаться запастись отвагой и проплыть в алой воде до самого нижнего этажа. Первый исход мог принести ей множество непредвиденных трудностей, но она решила не гадать, а просто начать спускаться. Эмелис медленно погрузилась под воду, свыкаясь со своим страхом. Одна царапина, и она мертва. Одна царапина разгерметизирует гидрокостюм, и под океанским давлением её просто разорвет на части. Это ужасная участь, и даже смерть от рук исполинского Уробороса для Эмелис представлялась менее тревожной и страшной.

Она плыла и плыла, плыла и плыла, пока совсем не устала перебирать всем телом. Наконец она, кажется, доплыла до самого нижнего уровня, и позволила себе сомкнуть глаза на секунду. Дверь открылась, и держась за какую-то выступающую балку, она боялась того, что бурный поток алой воды с силой вышвырнет её наружу. Но этого не случилось, и произошла вещь значительно хуже. Оказалось, что нижние этажи и правда были полностью затоплены. То есть её опасения оправдались, и теперь ей пришлось бы плыть под водой и слабым светом фонаря пистолета, прокладывая себе путь. Было как минимум страшно. Очень страшно. Эмелис даже физически ощутила съеживание Вечного сердца, будто и ему тоже стало страшно. Хотя подобный физический отклик, возможно, произошел из-за чего-то другого.

Время от времени она сверялась с голографической картой, которая под водой была практически не видна. Но чем ближе она начала приближаться к системной шине Эсхатона, тем меньше становилось воды, пока её не стало настолько мало, что она ей была по колено. Вода в этой области куда-то делась, однако не было сомнений, что недавно тут было затоплено вообще всё.

Центр управления Эсхатоном, системная шина, к которой она уже подобралась, была также закрыта, однако что-то подсказывало, что там было сухо. Эмелис постучалась в двери, но ей не ответили. Затем постучалась ещё раз, но ответа также не последовало. Она написала Дейнис о том, что прибыла к месту назначения, но даже так ответа не было. Тогда Эмелис просто открыла эту дверь через программу, боясь, что обнаружит девушку мертвой.

Дверь открылась, и вода из соседней комнаты начала вливаться внутрь. Здесь действительно было сухо. Как только Эмелис вошла в комнату, двери внезапно закрылись, и поступление воды прекратилось. Здесь находились широкие сливные решетки, куда и устремилась красная вода. Теперь было объяснение тому, почему всё кругом было затоплено, а вокруг системной шины воды было меньше.

А ещё здесь было светло, пусть и в таком большом помещения работала лишь одна лампа дневного света.

Мониторы, свисающие с потолка, постоянно транслировали чье-то жутковатое и черно-белое лицо. Это был искин Эсхатона, каким-то чудом сохранившийся в строю. Эмелис даже не боялась его. Она уже привыкла к подобным вещам.

— Ты захватил гидрокостюм Дейнис. Взломал его, и вывел ложный статус о том, что она жива. Ты отправил мне сигнал от неё, чтобы я до тебя добралась. Так как я до тебя всё-таки добралась, теперь ты заставишь меня выполнить какое-нибудь задание. Например, перезагрузить систему Эсхатона и вернуть его к жизни для того, чтобы ты меня отпустил. Я угадала твой план? Этот ход уже кажется мне слишком заезженным… — скептически сказала Эмелис, отряхиваясь от красной воды.

Лицо искина смутилось. Он был удивлен.

— Эмелис. На самом деле перезагрузить Эсхатон невозможно. Дейнис и так ели как смогла запустить меня повторно, пожертвовав большей частью моей базы данных, не говоря уже о запуске всего Эсхатона. Зачем же мне просить тебя о том, что выполнить невозможно? Я бы попросил сделать это саму Дейнис, если бы в этом был смысл.

— Ты шутишь, верно? Её ведь здесь нет.

Но Дейнис здесь была. Печально сидела у стены, и мастерила что-то на полу. Когда Эмелис её наконец заметила, то не смогла сдержать слез радости. Она подбежала к ней, и также присев на пол, обняла её всей душой. Но никаких ответных эмоций не последовало.

— Пожалуйста, не мешай мне. Занимайся тем, зачем сюда пришла. Мне от тебя ничего не нужно, — сказала Дейнис, отвернувшись от неё, и продолжая что-то делать.

— Но Дейнис… что с тобой случилось? Мне нужно так много тебе рассказать! Я помогу тебе выбраться отсюда, клянусь, я больше никогда тебя не брошу!

— Не нужно ни о чем рассказывать. Наратион итак рассказал мне обо всем, что творилось в стенах Эсхатона после того, как ты поглотила Вечное сердце. Я спаслась чудом, Эмелис. Чудом искин смог мне помочь. Но он не смог помочь Зейду, и его смерть теперь лежит на твоих руках. А теперь отойди от меня, я делаю специальные силиконовые заглушки, которые могут защитить Наратиона от воды. А ты вся мокрая, и можешь все испортить.

— Дейнис…

— Она не хочет с вами разговаривать, Эмелис. Теперь с ней всё хорошо, и она хочет остаться здесь. Вы тоже можете остаться здесь, если пришли сюда не за ней.

— Дейнис, ты и представить не можешь, что творится снаружи Эсхатона и Земли! Вселенная вот-вот умрет, а ты даже не хочешь меня слушать!.. Почему ты вообще желаешь остаться здесь?

Девушка игнорировала Эмелис.

— Наратион… это ведь твоё имя? Неужели ты согласен с тем, что она должна остаться здесь? Она ведь не выживет! Она ведь не робот и не искин!

— Это её личное право и выбор. Она сможет выжить, мы договорились во всем друг другу помогать. Понемногу мы собираемся восстановить Эсхатон, подключив меня к базе данных настоящих нижних этажей.

— Настоящие нижние этажи?

— Наратион находится в середине Эсхатона. Доступ к нижним этажам закрыт для того, чтобы алая вода туда не пробралась, ведь там находится основная база данных всего Эсхатона, а не её укороченная версия, что предоставлена здесь. Эсхатон — не пирамида, а октаэдр, то есть ромб в трехмерном виде, — вмешалась Дейнис. — И да, я собираюсь оставаться здесь жить. Всё не так плохо, как кажется. Красные водоросли по биохимическому анализу вполне съедобны, а из ста литров алой воды можно делать по литру пресной воды, как только я доберусь до фильтров Эсхатона. Правда те находятся именно на нижних, закрытых этажах…

— Дейнис, может ты всё-таки выслушаешь меня?

— Нет. Мне предстоит ещё много работы. Я бы хотела оставить тебя в прошлом. Моя новая жизнь начинается здесь.

— Против кого ты бунтуешь? Неужели ты действительно думаешь, что тебе здесь будет лучше, нежели чем в обществе людей? Я тебя совсем не понимаю…

— Эмелис, ты не понимала меня никогда. У нас всегда были разногласия, а ты даже не замечала, насколько огромна, между нами, пропасть. У меня иные ценности. У тебя иные. На этом прошу закончить наш диалог. Общайся с Наратионом, если тебе так хочется с кем-нибудь поспорить. А затем уходи и больше здесь никогда не появляйся.

Эмелис сдалась. Видимо, у Дейнис действительно всё было под контролем. Никакие слова не могли образумить её. Быть может, здесь ей будет лучше, нежели чем на поверхности. Свой выбор она уже сделала. Компания Наратиона ей заменяет компанию любого человека, а Наратиону, в свою очередь, тоже нужен какой-нибудь человек для беседы. За эти пару часов внутри Эсхатона они уже успели сладить друг с другом.

— Мне нужно на нижние этажи. По некоторым данным, там живет существо, знакомство человечества с которым помогло бы Вселенной выжить. Наратион, ты случайно не знаешь, так ли это?

Лицо Наратиона стало каменным. Он что-то анализировал.

— Извините, Эмелис, но даже если бы я вам разрешил с ней встретится, я всё равно не могу открыть барьер между верхней и нижней частью города. Механизм, что отвечал за это, теперь навеки сломан.

— Значит туда нельзя пробраться? Что если попытаться пробить барьер?

— Исключается.

— Но что тогда делать?

— Эмелис, вы пришли не в то время, чтобы задавать подобные вопросы. У нас с Дейнис есть вещи поважнее, — сказал Наратион. Дейнис молча кивнула, увлеченная своим делом. Но затем она обернулась, дабы что-то сказать девушке.

— Ты можешь проверить заброшенную церквушку недалеко отсюда. Она не отмечена на карте, и была замурована. Может ты найдешь там что-нибудь интересное, но кроме пустой книги я там ничего не нашла. Может она как-то связана с тобой, раз Сол её отобрал… — сказала Дейнис, и отвернулась.

Эмелис развернулась, открыла дверь через программу, и ушла. Она не могла поверить, что Дейнис отнеслась к ней так холодно и жестоко. Впрочем, чего она могла ожидать? Она лишь надеялась на то, что в будущем она образумится. По крайней мере она была жива, и это было главное. Теперь девушке необходимо найти ту церквушку, о которой и шла речь. К счастью, Дейнис прислала её местоположение, и сразу вышла из сети.

Девушка проследовала к указанному месту. Действительно было странным то, что на карте этой церкви не было, а вместо стены там было просто пустое место. К этому пустому она наконец и пришла, и действительно увидела здесь протараненный проход и церковь за ним. Эмелис вошла внутрь.

Церковь была мрачна, и затоплена не меньше всего остального Эсхатона. Здесь царила атмосфера отчужденности и неизвестности, давящей на разум.

На фресках многочисленных колонн упоминались совсем другие имена, принадлежащие совсем другим мифическим богам, как показалось Эмелис. Здесь не было ни одного упоминания Альфарага, зато упоминались другие боги. Кроме того, в конце этой странной церкви прямоугольной формы она обнаружила алтарь с престолом, на котором лежала книга. Книга найденная Дейнис. Книга, отобранная Солом. Без названия на обложке, без упоминания автора. «Сангвине Деум», кажется.

Книга лежала плотно на престоле, будто была приклеена к нему. По всей видимости Сол знал об этом секретном молитвенном зале, и вернул книгу туда, где и было её место. Зачем он это сделал Эмелис даже не знала и могла только предположить. Когда она взяла книгу в руки, она поняла, что алая вода на неё не оказывает совершенно никакого воздействия. Был бы тут Сол, узнав бы он о том, что Эмелис нарушила покой книги, и взяла её с престола, то он непременно обозвал бы её переменной.

Внезапно на обложке засиял яркий свет, выведя на ней имперские буквы. «Сангвине Деум» — прочитала Эмелис, и убедилась в знаниях Сола. Почему книга отреагировала на прикосновения Эмелис, но никак не реагировала на прикосновения к ней рук Сола и Дейнис? Ещё один вопрос без ответа. К тому же внутри пустой книги проявился и небольшой текст:

Девушка положила книгу на место. Она не и не могла понять, что пугало её больше: что книга оказалась на самом деле не пуста, или то, что выступившее стихотворение было написано на имперском языке, и переводить его не требовалось.

За алтарем открылся проход, в который начала заливаться вода. Эмелис опасливо подошла к нему. За проходом виднелся тусклый свет. Эмелис решила пройти внутрь, и вдруг поняла, что это было что-то вроде большой вентиляционной шахты, так что она просто свалилась в воду.

Приходя в себя, она быстро провела диагностику гидрокостюма. С ним всё было нормально, и с самой девушкой ничего не случилось, но подняться наверх она уже не могла. Значит был лишь один путь — вниз. Девушка нырнула под воду, и сразу увидела люк, через который аккуратно пролезла. Она оказалась на одном из нижних этажей Эсхатона, как ей подсказывало Вечное сердце. Люк за ней закрылся намертво.

Эта комната была чем-то вроде дезинфекционной комнаты, однако Эмелис не обстреливали горячим водяным паром. Комната лишь нагревалась до такой степени, что остатки красной воды на гидрокостюме начали высыхать.

Всё и везде функционировало, и было такое ощущение, что в этой скрытой части Эсхатона каким-то образом сохранилась вся энергия. Затем она разглядела небольшие скопления биомассы, связанные между собой одной сетью. Это внушало надежду.

Автоматические двери открылись, и Эмелис прошла через них в колоссальную по размерам комнату, занимающую целый этаж. Вся она была усеяна биомассой и огромным серверным оборудованием в несколько десятков рядов, в который эта сама биомасса и пролезала, будто что-то ища внутри. На секунду Эмелис ощутила головокружение и тошноту, но всё сразу прошло.

А потом на неё уставился глаз, выросший из отростка биомассы, который почти сразу затянулся обратно вовнутрь. Мать живого фитоценоза всей галактики была жива, и обосновалась в этом странном месте, которое было основной базой данных Эсхатона. Эмелис заметила вдали шевеление, и направилось к нему. Ряды серверного оборудования начали становится всё многочисленнее и многочисленнее, а сама комната, как потом оказалось, и вовсе имела форму правильного треугольника, и это самое шевеление происходило в одном из его углов.

Наконец Эмелис смогла разглядеть Мать. Существо было втрое больше того, которое она встретила на безымянной планете после битвы с Уроборосом, и оно почти не помещалось в этот угол. Чем ближе к Матери — тем более твердой и многочисленной становилась биомасса.

Эмелис стояла очарованная. Несмотря на то, что она не знала, что будет в дальнейшем, она ощущала небывалое спокойствие, словно прямо сейчас летит в небесах, и ничто её не тревожит.

— Человек! Я любезно тебя приветствую, здравствуй! Искреннее почтение сосуду Вечного сердца, спасителю своего и моего вида! Ещё раз привет! — зазвучало в голове у Эмелис. У Матери был женский голос, что было неожиданно.

— Мать…

— Нет, зови меня Альма-матер. С латинского языка это словосочетание означает «кормящая мать». Ведь дети мои всё ещё несмышлены.

— Альма-матер…

— Да. Альма-матер. Хорошо, что ты всё-таки пришла ко мне. Ты ведь не против, что я просмотрела всю твою память, и прожила всю твою жизнь?

Эти слова вернули Эмелис на землю. Теперь ей стало беспокойно.

— …Что вы сделали?

— Ах, извини. Возможно, это прозвучало слишком резко или агрессивно. У тебя, должно быть, по прибытию сюда, закружилась голова. Вот в этот момент я и проникла в твой разум, вытащила из него всё, что могла осознать сама, скопировала всю твою сущность и прожила твою жизнь как свою собственную.

Эмелис неловко промолчала.

— Ну хорошо. В следующий раз я так делать не буду, прости. Я посчитала что это сблизит нас двоих, и я смогу адаптироваться к предстоящему диалогу более просто. Всё-таки я находилась в основном архиве уже миллионы лет, и никогда не говорила с живыми людьми. Тебе, наверное, хочется есть? Ты можешь откусить кусочек от меня.

— Я не настолько голодна…

— Ах, да, ты не голодна. Вечное сердце утоляет твой голод за счет собственной энергии, но хоть если и можно обмануть твою душу, разве можно обмануть твоё тело? Оно то знает, что питается не тем видом энергии, которым питаться бы следовало.

Эмелис было крайне неловко. Ей стоило продумать ход диалога заранее, но Альма-матер отнеслась к этому с юмором, и дала понять Эмелис, что она находится в безопасности. Так и было.

— Я, видишь ли, намного более развита интеллектуально, нежели мои дети. Это и понятно, ведь я могу дать им лишь крупицу той информации, что знаю сама. Мои ресурсы ограничены, и на Земле уже давным-давно нет воды, которая могла бы утолить мою жажду и дать мне возможность разрастись больше.

— Вы назвали это место основным архивом. То есть, фактически, вы так умны из-за того, что просто собираете всю информацию с этих серверов, и напрямую направляете её в себя?

— Да. Я знаю, что ты не глупа. Но в последние пару сотен тысяч лет я не могу достать самые дальние сервера, так что моё умственное развитие остановилось до лучших времен. Мне бы очень сильно помогло Вечное сердце, да вот только я прекрасно знаю о том, что оно гораздо нужнее всей Вселенной, чем мне самой. К тому же я не могу быть полноценным сосудом, как ты.

— Спасибо за откровение… Однажды ваш ребенок…

— Не продолжай, я уже пережила этот момент твоей жизни. Повторю, что дети мои несмышлены, и даже не знают о том, что космос состоит не только из двух планет. К сожалению, развиваться как я они не могут, поэтому они проводят свою жизнь, на мой взгляд, в страшной скуке, культивируя планеты и делая бессмысленную работу.

— Альма-матер… Но зачем тогда вы отправляете семена со своими детьми во все уголки галактики?

— Ах, это была моя ошибка, которую я сделала много-много лет тому назад. Используя свою силу, я одновременно оторвала большое количество маленьких кусочков из своей системы, и разослала их по каждой планете для того, чтобы на них выросла новая я. Но, как оказалось, эти кусочки, семена, полностью уникальны, и на самом деле не содержат в себе моей личности, но в них есть другие, автономные личности. Поэтому я и называю их своими детьми. Припомни моего сына, захваченного на «Голиафе II». Он был отделен от своего брата, и возымел свою собственную личность. Фактически, мой сын, отправленный на Альтру, стал отцом, когда от него отделили этот кусочек, а я стала бабушкой, а не только Альма-матер.

— Это очень сложно воспринять. На самом деле я даже не могу поверить тому, что сейчас происходит… Всё кажется нереальным. Я говорю о вашем… существовании, так скажем. Что вы такое?

Тем же временем Вечное сердце почти ликовало. Даже, казалось, что оно испытывает какие-то добрые чувства к этому существу.

— Это и вправду сложно воспринять, но может быть, ты захочешь пережить пару воспоминаний из моей жизни, как я пережила твои? Фрагменты моей жизни дадут тебе более широкое представление того, что же всё-таки произошло на этом корабле. А после этого я готова ответить тебе на вопрос, за ответом которого ты ко мне и пришла, но так его и не озвучила.

Девушка улыбнулась, озвучив немое согласие. Раз Вечное сердце доверяло Альма-матер, значит и Эмелис могла ей доверять.

Всё произошло быстро. В реальном мире все события заняли лишь одну секунду, тогда как для Эмелис должна была пройти вся жизнь Альма-матер, пусть она и не покажет всех своих воспоминаний. Её сознание отключилось, и мир превратился в черную пелену.

Она начала жизнь Альма-матер её глазами. Ощущать себя в её теле было, мягко говоря, странно. Эмелис, точнее Альма-матер находилась, кажется, в месте, где ранее было заточено Вечное сердце, но сейчас вместо него была она сама. Первым делом, когда черная пелена исчезла, перед собой она увидела божественное воплощение, которое она не забудет никогда. При этом с этим божественным созданием она ощутила неподдельное родство, будто она видела перед собой старого родственника, связь с которым оборвалась кучу лет назад. Неужели другие миры действительно существуют, и неужели в них есть существа столь могущественные, что вполне могут именоваться богами?

Это был Альфараг. Стройный, красивый, выглядящий не глупо, но и не совсем мудро. Он искренне улыбался, смотря на какой-то механизм, в котором очнулась Альма-матер. Одежда его во многом была похожа на раскинувшееся космическое полотно, и своим величием он вселял скорее надежду и счастье, нежели страх и повиновение. Но на человека он похож не был. Это было космическое божество, что в какой-то дальней Вселенных создало целый космос.

— Ты моё лучшее творение… Величайший живой организм, перед которым нет никаких преград. Арете мне бы позавидовал сполна, хотя ты едва ли превосходишь её идеальнейших созданий, — усмехнулся он.

— Альфараг? — робко спросила Альма-матер, но затем обнаружила, что у неё нет рта. Тогда она впервые поняла, как пользоваться своей врожденной способностью передавать свои мысли другим живым существам.

Но Альфараг уже не ответил, отвлекся на что-то и позабыл о своём величайшем творении. Альма-матер ощутила грусть, но вмиг её окружили его подданные. Это и были Первородные, как их называют во Вселенной Эмелис. В их же измерении они именовались лацертидами. Это были существа гуманоидной внешности, но от внешности человека у них была лишь фигура тела. В сущности, они были созданы из обломков метеоритов и звездной пыли, и были в каком-то смысле маленькими звездами в человеческом виде. Их бог и первосоздатель для них был самым большим объектом для почитания.

— Приветствуем новую форму жизни в нашем милом, странствующем по космическим просторам корабле «Астро Мегасити». Мы ведем свой курс из нашего места рождения до нового дома, ведь прошлый, к большому несчастью, был разрушен неподвластным нам и нашему богу силам. Ко всему прочему, быть может, вы готовы на сотрудничество? Ведь для сотрудничества вы и созданы.

Альма-матер ответить не успела. Вернулся Альфараг, а за ним хвостиком шли трое лацертидов, неся на своих руках подушки с чем-то вроде осколков на них.

— Вновь приветствую, — начал Альфараг, — Обряд завершения цикла из разрушений и перерождений уже почти начался.

Альфараг обернулся к своим поданным.

— Будьте добры, покажите ей грани, — сказал он уже им, и отошел в сторону.

Лацертиды встали полукругом около механизма, в котором находилась Альма-матер, презентуя ей какие-то осколки, которые Альфараг и назвал гранями. Хотя это скорее были небольшие пирамидки, объемом в три кубических сантиметра каждая. Все три из них выглядели одинаково, но лацертиды назвали их по-разному.

— Это грань души, любезно предоставленная Осмысляющей. Она согласилась с нашей идеей по восстановлению Вечного сердца.

— Это грань тела, отвоеванная у Фукуши. Не мало пало лацертидов, пока мы не отобрали эту грань.

— Это грань сути, выторгованная у Эскулапа. Наш народ и наш бог заплатили за него не малую цену для его земель.

Грани поблескивали на свету, и Альма-матер видела то, как они прямо-таки источали божественность из себя.

— Сейчас мы дадим тебе возможность поглотить их, а дальше мы можем рассчитывать только на удачу… наш мир стремительно погибает, и никто не может понять, как остановить этот процесс.

«Их мир тоже погибает… Сол, кажется, говорил об этом» — подумала Эмелис.

— Что я должна сделать? — спросила юная Альма-матер.

— Поглотить эти грани и попытаться оживить Вечное сердце, сосудом которого ты должна стать…

«Сосуд для Вечного сердца… Грани — его части? Подумать только, так вот для чего кем была создана Альма-матер. Для создания… или скорее восстановления Вечного сердца».

— Это и есть упомянутое вами сотрудничество? В чем же моя выгода?

— Мы вложили в тебя бесконечную и неутолимую тягу к знаниям. Понемногу мы будем рассказывать тебе всё из нашей и соседних культур, а ты в свою очередь продолжишь быть сосудом для Вечного сердца. Права выбора у тебя нет, но я посчитал слишком ужасным факт того, что мы должны эксплуатировать живое создание, поэтому и тебе от этой сделки есть выгода, — насмешливо ответил Альфараг.

В Альма-матер поступил импульс, который рассказал ей о том, что происходит с миром вокруг. Тогда она без вопросов дала своё согласие.

— Нескончаемая череда смертей и перерождений должна быть уничтожена. Да здравствует космос! — воскликнул Альфараг, подняв руки к потолку.

— Ура! — воскликнули уже его поданные, поднявшие уже свои руки к потолку. — Нескончаемая череда должна быть разрушена! Да здравствует Альфараг!

Трое лацертидов, держащих подушки с гранями, передали их другим лацертидам, которые, в свою очередь, осторожно и одновременно начали вводить грани внутрь механизма, в котором сидела Альма-матер. Альфараг наблюдал за этим событием с неподдельным интересом. Что может пойти не так? Оказалось, что вообще всё.

Едва появившаяся на свет Альма-матер, ставшая продуктом термоядерного коллапса сразу нескольких десятков тысяч звезд одновременно, и не успевшая найти своё место в мире, сразу стала сосудом для столь важного артефакта, как Вечное сердце. На все измерения, на все многочисленные пространства есть лишь одно единственное Вечное сердце, которое на тот момент находилось в разобранном состоянии. Дабы собрать его в единое целое, и при этом удержать его в физической форме, не дав ему просто исчезнуть и забрать за собой десятки миров, нужен был специальный сосуд. Но Альфараг допустил грубую ошибку, дав эту задачу, казалось бы, его высшему творению.

Альма-матер начала видеть мир сквозь любую материю. Она видела всё, что происходит за миллиардами километров отсюда, она видела всё, что происходит в мозгу у каждого живого существа в этом же радиусе, она видела всё, чего никакой живой организм не видел буквально ни разу. Она увидела то, чего даже не видела Эмелис, как только поглотила Вечное сердце.

Бесконечная энергия, сила и мощность. Бесконечный источник чистейшего света. Бесконечный генератор для поддержания вечной жизни всех существующих измерений. Бесконечная рекурсия пронизывающих всё живое и неживое лучей. Альма-матер почувствовала эту ещё не угасшую силу Вечного сердца, и сделалась на короткий миг сильнее самого Альфарага, сильнее любого иного божественного создания в той Вселенной. Но Вечному сердцу нужен был не синтетический, а полностью живой сосуд. Со своей душой, собственным телом и сутью его жизни.

Вечное сердце соединились из трех граней, однако по прошествии короткого мига, оно моментально отвергнуло Альма-матер, и вырвалось из неё, словно пуля, насквозь прошедшая через тело. Оно устремилось в своем лучезарном виде вверх, но остановилось в верхней части механизма.

Альфараг скомандовал срочно эвакуироваться всему гражданскому населению Астро Мегасити, а бойцам и ученым остаться здесь. Он выстроил барьер из звездной пыли вокруг механизма, и вмиг защитил своих подопечных, хоть и знал, что это поможет лишь на время. Лучи Вечного сердца начали становится похожими на молнии, что били по барьеру, и пытались его пробить. Тогда Альфараг на самом деле понял, насколько огромную ошибку допустил. И не отмыться ему от его деяния больше никогда, и будет его имя порочно до конца всех времен. Забудут его на собственной же родине, и сделают из него жестокого тирана, которым он никогда и не был.

Вечное сердце искрило и било молниями. Альма-матер не понимала, что происходит, и попыталась окружить Вечное сердце через свои отростки. Они обволокли всю стеклянную часть механизма, в которой они вместе и находились. Она попыталась поглотить Вечное сердце уже насильно. Ощутив нечто одновременное и осязаемое, и не осязаемое, Альма-матер потянула это в себя, хоть и испытывала великую боль, от того, что в неё бьются самые настоящие молнии. На этот раз поглотить Вечное сердце удалось, и всё, кажется, улеглось. Но только на пару минут.

— Энергия внутри сосуда растет экспоненциально! Скорость роста прямо пропорциональна величине внутренний энергии сосуда, и чем больше самой энергии, тем она быстрее и набирается! — закричал один из учёных.

— Немедленно отключить сосуд от системы жизнеобеспечения! Обесточить весь Астро Мегасити! Не дать Вечному сердцу исчезнуть, сдержать его любой ценой!

«Астро Мегасити… Настоящее название Эсхатона…» — пронеслось в мыслях у Эмелис.

Везде погас свет, и только слабое свечение от тела Альфарага освещало комнату. На миг показалось, что всё обошлось, но не тут-то было. Альма-матер осталась жива несмотря на то, что Альфараг задумал убить её, и тем самым заточить Вечное сердце внутри до тех пор, пока он не найдет решение, что же делать с этой растущей энергией. Вечное сердце спасло жизнь Альма-матер, но отняло её у каждого из присутствующих в комнате, когда бдительность Альфарага ослабла. Вечное сердце вновь вырвалось из Альма-матер, и прожгло всю её систему, оставив лишь небольшой её сгусток на дне механизма. Затем оно всё-таки пробило защитный барьер, и высвободило накопившуюся энергию одним большим импульсом. Все лацертиды в помещении буквально испепелились, а Альфараг получил множественные раны, из которых вмиг полилась розовая кровь.

Вечное сердце начало набирать энергию вновь, но уже для того, чтобы уничтожить весь космический корабль и пару прилежащих к кораблю звездных систем. Тогда Альфараг пошел на отчаянный шаг, достойный божества, которое всё это и устроило по собственной же ошибке.

Он снова произвел защитный барьер, но уже возле себя самого, и направил свою руку к Вечному сердцу. По нему пробежала дрожь. Впервые в жизни он чего-то боялся, а страх божествам едва ли присущ. Вечное сердце устремилось к нему, пройдя сквозь механизм, и Альфараг схватил его, и насильно устремил в себя. Оно было поглощено, и явно не было готово к подобному исходу.

Божество стало ещё божественнее, но большей власти он не желал. Вместо этого он собрал всю свою собственную энергию и силу против Вечного сердца, что затаилось внутри него. Он не думал его разрушать, но думал ослабить, или, по крайней мере, дать шанс на спасение его родного мира. В космосе, за пределами обесточенного восьмигранного корабля, внезапно открылся разрыв невиданной силы с огромным гравитационным воздействием. Обесточенный Астро Мегасити устремился к нему под действием сразу двух сил: сил Альфарага и сил гравитационных. Альфараг разрушил ткань мироздания, нарушил все возможные запреты и совершил невозможное, совершил непосильное дело даже для таких божеств, как и он сам. Но тело его физически разрушалось, распадалось на сотни маленьких частичек. Вся энергия уходила на поддержание существования Течи, которую он раскрывал, и в которую собирался отправить все Астро Мегасити в надежде на лучший исход. Теперь он знал, что находится за пределами родного мира, теперь он знал, насколько многогранно может быть пространство и время.

Он погибал, и погибал доблестно, без сожалений, и Вечное сердце страдало вместе с ним, ведь он стал сосудом для него. Божественный сосуд для божественного артефакта. Кровь и плоть его разрывались, даже божественное тело никак не могло вынести такой силы. Течь раскрылась полностью, и Астро Мегасити также полностью прошло через неё. Течь остаточно расширялась, и гравитационное воздействие, что тянуло ромбический корабль внутрь разрыва, теперь наоборот отталкивало его от пробоины в пространстве.

Альфараг пал на пол. Такую силу на пике её возможностей не способен выдержать ни один сосуд. Он умер на чужбине, а в его родном мире вместе с его смертью погасли сотни, если не десятки сотен звезд. Он бросил последний взгляд на своих поданных, что прибежали к нему, как только погасло всё Астро Мегасити. Они стояли, застывшие в ужасе, а он лишь улыбнулся им краешком губ, взглядом говоря «теперь всё будет хорошо». Тело Альфарага растворилось в космическую пыль, и тут то и понадобился барьер, что он создал во второй раз. Вечное сердце, вновь потеряв сосуд, было изрядно истощено, и снова попыталась убить всех присутствующих в этой комнате, но на этот раз барьер сломать не получилось. Этим то и воспользовалась Альма-матер. Она вылезла из механизма, и быстро расширившись, оградила собой Вечное сердце вместе с барьером. Сам барьер почти в ту же секунду спал, и Альма-матер со всех сторон облепило артефакт, поглотив его. Теперь Вечное сердце не сопротивлялось. Оно приняло поражение. Смерть Альфарага должна была убить и Вечное сердце спустя всего лишь пару секунд, но Альма-матер спасла всю ситуацию, вовремя став заменой погибшему сосуду.

Ещё долго лацертиды вновь включали Астро Мегасити. Ещё долго приходили в себя после случившегося. Ещё долго оплакивали смерть Альфарага и своих сослуживцев. Ещё долго и тщетно пытались проникнуть внутрь Течи. Ещё долго пытались сохранить прежний темп жизни, но без Альфарага у них ничего не получалось сделать.

Они стали путешествовать по галактике, в которую попали, и обнаружили, что здешний космос почти никак не отличается от космоса родного мира. Но это не был родной мир, а совершенно другой, совершенно чужой мир. Для лацертидов космос был таким же объектом любви, как и у Альфарага, но к месту, куда они попали, они не испытывали никаких чувств. Постепенно старые думы начали забываться, а Альфараг из посмертного героя стал ужаснейшим врагом собственных же творений. К этому времени Альма-матер вновь вернули в механизм, и запечатали его кровью своего создателя так, что ни Вечное сердце, ни Альма-матер не могли из него выбраться. Саму темницу для Вечного сердца они совсем переделали, и теперь она стала основным источником энергии для всего Астро Мегасити, но в этом хорошего было мало. Хоть теперь они и могли использовать какую-то долю божественной энергии сами, но в своих опытах и исследованиях стали слишком фанатичны, и начали бесконечно клепать неудавшиеся сосуды, что предшествовали Альма-матер, и были, мягко говоря, не идеальны. Одним из таких сосудов и был Уроборос, который в дальнейшем был выкинут в космос, где он впал в долгую спячку.

Находясь в этом механизме Альма-матер страдала, умоляла её выпустить наружу, клялась, что Вечное сердце больше никогда не повторит ничего подобного, но синтетического сосуда никто и никогда не слушал. К ней разве что пару раз обращались с вопросами о том, как решить ту или иную проблему. Она стала чем-то вроде вынужденного советчика вымирающей расы лацертидов. Репродуктивные особенности этой расы заключались в том, что сами по себе они размножаться не могли, ведь не имели никаких половых органов, да и самого разделения по полам у них не было. Каждый из них создавался вручную из погибающих звезд и проплывающих мимо осколков метеоритов лично самим Альфарагом. Но теперь его не стало, и раса была обречена на медленное вырождение.

Они слонялись по галактике без дела, исследовали планеты, звезды, другие космические объекты, но ничто не приносило им удовольствия. Теперь само их существование было бессмысленным, и некоторые из них даже предпочли бы погибнуть от рук апокалипсиса, царившего в их собственном мире, нежели погибнуть от скуки и бездействия. Многие лацертиды выходили на поверхности планет, и больше никогда не возвращались на Астро Мегасити. Они основывали свои подземные, идеальные города, где не было ничего кроме темноты и вырезанных в камне домиков. Там они проводили в скорби всё свое время, осмысляя этот бренный мир, и постепенно погибая по естественным причинам. Именно подобный город и видела Эмелис, когда попала на безымянную планету, захваченную биомассой. Даже смысл найденного там стихотворения теперь был более грустен, и вызывал ещё более глубокие эмоции. Они действительно думали, что Альфараг их предал.

Много лет прошло с тех пор, пока лацертиды не перестали навещать Альма-матер. Она бы подумала, что все они уже вымерли, но Вечное сердце утверждало, что осталась жива по крайней мере ещё сотня лацертидов по всему кораблю, просто они утратили смысл её посещать. В дальнейшем помещение с двумя узниками было запечатано за двумя воротами, и навсегда и всеми забыто. Так прошло ещё какое-то время, пока Астро Мегасити не остановилось около планеты, которую люди в дальнейшем назовут Землей. На тот момент там только-только зарождалась первая простейшая жизнь, но она инопланетную цивилизацию не интересовала.

В тот же самый день, в день остановки корабля на орбите Земли, Вечное сердце вдруг отключилось. Альма-матер перестала его чувствовать, и ощущение возвышенности над всем миром рухнуло в бездонную пропасть. Так рухнул на Землю и обесточенный Астро Мегасити. Резервных источников питания никто из лацертидов не предусматривал специально, надеясь, что тем самым, однажды их напрасная жизнь всё-таки закончится. И они были правы.

Корабль приземлился глубоко под воду, и нижней своей частью пробил земную твердь настолько, что на дне корабль выглядел так, будто он был всё это время лишь пирамидой. Немногие выжили после такого столкновения, а те, кто выжил, утратили свой рассудок и постепенно стали теми монстрами, которые встречали на своем пути Зейд, Эмелис и Дейнис. Вечное сердце продолжало спать, и постепенно отделилось от Альма-матер, отвергнув старый сосуд. Как не пыталась Альма-матер вернуть его обратно, у неё этого сделать никак не выходило.

Механизм для получения энергии из Вечного сердца износился из-за длительного периода без своего обслуживания, и Альма-матер через какое-то время смогла из него вырваться. Недолго играла тревога по всему Астро Мегасити, и пробоину в механизме починил пробудившийся искин корабля, переведенный в спящий режим незадолго до падения Астро Мегасити на Землю. Альма-матер не могла взаимодействовать с искином, стражем Астро Мегасити, и осталась развиваться в запечатанной комнате. Хоть она и была синтетическим организмом, но для её развития всё равно нужны были ресурсы. Ранее в механизм поступал оксид водорода, поддерживающий внутри неё жизнь, но постепенно и он закончился из запасов Астро Мегасити. Тогда Вечное сердце, как бы это странно не было, сжалилось над бедным существом, что когда-то было для него другом. В первый и последний раз в своем сне Вечное сердце помогло Альма-матер, и открыло запечатанные ворота, дав возможность Матери выбраться наружу.

В дальнейшем ворота вновь были запечатаны уже упомянутым искином. Альма-матер тяжело перебиралась по Астро Мегасити всем телом, и едва ли находила чистую воду для того, чтобы поддерживать в себе жизнь и развиваться дальше. Но кроме постоянной жажды её преследовал и голод до знаний, ведь после отделения Вечного сердца она, кажется, утратила все былые знания об окружающем мире. Долгие странствия по потерпевшему крушение кораблю привели её в физический отдел базы данных искина Астро Мегасити, то есть именно в то место, где она пребывает и до сих пор. К её же счастью, манипулируя с информацией в одном из серверов, ей всё-таки удалось связаться с искином.

— Неопознанный объект, представьтесь, — раздалось из-под потолка.

— Я создание Альфарага. Я не знаю своего имени, но лацертиды звали меня сосудом для Вечного сердца.

Искин думал, что ответить, буквально половину секунды.

— Приветствую. Да, в базе данных вы действительно есть. Неужели вы вырвались из ядра Астро Мегасити?

Матерь догадалась, что под «ядром Астро Мегасити» подразумевалось Вечное сердце.

— Да. Я смогла.

— Тогда я вынужден вас устранить, — холодно произнес искин.

В комнате начала подниматься температура. Альма-матер впервые ощутила настоящее тепло, а далее и жару.

— Я не причиню вреда вашей базе данных или Астро Мегасити в целом. Я просто хочу овладеть вашими знаниями. Ведь вы и сами созданы лацертидами, а лацертиды созданы Альфарагом, нашим божеством. Повторю, что я тоже являюсь созданием Альфарага, а значит с вашими создателями я состою в кровном родстве.

— Хорошо. Я не имею никакого права причинять вам вред. Извините за проступок, более такого не повторится. В базе данных не было ничего о том, что вы являетесь кровным родственником моих создателей, но теперь я добавил в неё одну статью.

Возможно, искин Астро Мегасити недопонял слов Альма-матер, но это ей и сыграло на руку. Страж открыл Альма-матер доступ к океанской воде, на тот момент ещё чистой, и дал возможность Матери подключится к центральной энергосистеме. Как оказалось потом, Альма-матер могла быть неплохой резервной батарейкой для Астро Мегасити, собирая в себя энергию и концентрируя её внутри своих отростков. Альма-матер с каждым годом росла всё больше и больше, постепенно доставая до всё новых и новых серверов с данными, узнавая много нового и необычного. Почему-то Альма-матер не показала эти знания Эмелис, но это было к лучшему.

В общем, тогда-то Матерь и решила отправлять свои кусочки на все планеты этой галактики. Не без помощи искина Астро Мегасити она смогла отделять от себя определенные части, и используя свою собственную способность диссоциативности, рассылать их по всему космосу. Они должны были работать как вечные и передовые базы данных, но как потом и оказалось, они были полностью автономны и не могли управляться даже самой Матерью. С тех прошло много времени, и все они разрослись по свои планетам. А некоторые семена Альма-матер даже попадали на планеты с уже опустевшими подземными городами лацертидов.

Так шли года, и в это время на поверхности Земли успешно развивалась жизнь. Прошли миллиарды лет, когда всё полностью поменялось, и катаклизмы захватили всю планету. Вода окрасилась в цвет крови, и Альма-матер больше не могла её употреблять, и до сих пор она держится лишь на собственных запасах чистой воды, что сохранила свою живительную силу.

А уже после случился коллапс верхних этажей Астро Мегасити после изъятия Вечного сердца Эмелис. Это время Альма-матер прожила в страхе того, что скоро всю серверную затопит алой водой, и она погибнет вместе со всеми своими воспоминаниями и знаниями. Но потом сюда явилась девушка, ставшая уже постоянным сосудом для Вечного сердца. И теперь Альма-матер может быть спасена.

Сознание Эмелис вернулось к ней. Она действительно прожила всю жизнь Альма-матер, хоть и свою жизнь она показывала лишь отрывками, пусть и достаточно долгими.

— Забавно то, что ты прожила большинство моих воспоминаний всего лишь за секунду. Точно так же я прожила и твою жизнь за такую же секунду. Разве это не прекрасно? Сжать всю бесконечность и непрерывность времени в одной единственной секунде… — произнесла Альма-матер, пока Эмелис приходила в себя.

— Я узнала много интересных вещей… Не сказать, что я очень сильно шокирована, ведь о некоторых деталях мне поведал Сол, о некоторых Шейн, о некоторых другие люди… некоторые додумала сама… Но всё же я во многом поражена.

— Это хорошо, хорошо… — многозначительно произнесла Альма-матер. Она готовилась дать ответ на вопрос Эмелис о том, почему же повсюду гаснут звезды. Девушка прочувствовала этот момент всем своим сердцем, и замерла.

Альма-матер сдержала своё обещание.

— С приходом Вечного сердца в эту Вселенную, она начала аномально сжиматься в размерах. Ты могла думать, что Вечное сердце генерирует энергию из пустоты, однако оно лишь преобразует один вид энергии в совершенно другой. Вечное сердце выступает в роли катализатора, и вместе с объединением трех его частей, оно наконец обрело былую форму и мощь, способную поглотить в себя всю Вселенную.

У Эмелис пробежали мурашки по всему телу. Альма-матер продолжила.

— Однако это поглощение Вселенной внутрь себя — это скорее благочестивый долг Вечного сердца. Первородный артефакт никогда по-настоящему не желал зла никому, разве что только в начале своего существования. Но теперь оно преследует лишь самые благие цели… ведь пойми же сама: и Буря не была последствием болезни Вечного сердца, и все планеты теперь заражены моими детьми не из-за Вечного сердца, да даже сам Уроборос и многочисленные другие твари возникли из рук обезумевших лацертидов, что играли с силами Вечного сердца, когда Альфараг пал. Но теперь на Вселенной осталось настолько много открытых ран и шрамов, что уже ничто ей не сможет помочь. Вечное сердце намерено стереть эту Вселенную и возвести её вновь в аналогичном виде.

Эмелис охватила волна возмущения.

— Но ведь я и другие люди смогли устранить все эти недоразумения! Течь закрыта, Бури больше никогда не будет! Уроборос убит! Твои дети и вовсе стали расходным материалом для генераторов диссоциативности, и теперь их уже никто не боится! Почему Вечное сердце решило сделать всё… вот так? Какая цена теперь есть у моих стараний и стараний моих друзей, и стараний всех тех, кто пал за сохранность нашего мира? Зачем это нужно? Всё ведь теперь будет хорошо!

Альма-матер символически вздохнула. Она приготовилась к сложному ответу.

— Испытания, что выпали на твою долю, развили тебя как личность. Дали благоприятную почву для твоей собственной эволюции. Вечное сердце не глупо, и знает, что случится в ближайшем будущем. Вспомни то, как тебе причудилось, как Уроборос нападает на одну из станций. Это ведь оказалось правдой. Вот и теперь оно видит будущее, и понимает, что в том будущем, в котором ты навсегда останешься сосудом, всё будет намного лучше. Вечное сердце навсегда избрало тебя как своего посредника. Для него ты идеальна. А значит Вечному сердце больше нет нужды поддерживать жизнь в этой Вселенной и том пространстве, что Альфараг звал своей родиной. Все миры будут медленно гаснуть и рождаться вновь с той же цепью событий, пусть и немного измененной. А разорвать этот порочный цикл из смертей и перерождений уже невозможно. Это не сможешь сделать ни ты, ни твои дети, ни внуки, ни правнуки и так далее. Никто кроме Вечного сердца не может возвысить наши миры в абсолют эфирного существования, в вечность и нирвану, которую заслужила каждая душа или тело. Но делать нечто подобное оно совсем не хочет. Стать сосудом для Вечного сердца — это твой посмертный долг. Будущего у этой Вселенной уже нет, но возможно оно будет у перерожденной Вселенной.

Эмелис стояла с пустым взглядом. Опустилась на ноги и заплакала. Всё было бессмысленно. Всё было напрасно. Друг оказался врагом, и, стало быть, враг оказался другом. Возможно, Шейн знал о подобном исходе, и именно поэтому и попытался отправить Эмелис внутрь Течи, в изначальный мир… Но в словах Альма-матер всё же был какой-то смысл.

— Ничто не бессмысленно, моё дитя. Ничто не напрасно. Мы все во власти Вечного сердца, и оно само тоже во власти своей собственной, так что никто из нас не может остановить естественный процесс гибели этого мира. Но этот мир не умрет полностью, ведь останешься жива ты. Разве это не самое главное?

Эмелис не проронила ни одного слова и просто продолжала плакать. Она не могла смириться со всем этим, не могла принять действительность такой, какая она есть. Болезнь Вечного сердца оказалась лишь выдумкой.

— Не выдумка. Оно бы погибло, не подоспей бы ты. Тогда бы погибло вообще всё… Разве ты ещё не поняла, что Вечное сердце всегда могло жить только внутри тебя? А Сол так и вовсе во всех своих высказываниях неправ.

— Как он может быть не прав? Ведь формула предопределенности…

— Постараюсь объяснить на его же языке. Вырвавшись из своего мира в этот, он нарушил множество законов своей родины, став переменной величиной. Он стал переменной ещё тогда, когда впервые помог Императору в своих космических начинаниях. Я могу даже винить его в том, что в своем родном мире из-за него теперь происходят дела посерьезнее тех, что происходили до того, как он прошел через Течь.

Эмелис едва ли осознавала всё то, что говорит Альма-матер. Она принимала слова Альма-матер как данность, и не возводила их в единственную истину этого мира. Даже самое мудро существо может ошибаться.

— Как же… как же я могу вас отблагодарить?

— Отблагодарить? Право, я и не думала о благодарностях. Впрочем, кое-что ты для меня можешь сделать. Возьмешь ли ты меня с собой в свой последний путь? — обрадовалась Альма-матер.

— Непременно… непременно возьму… Только как?

— Мне нужно создать свою уменьшенную копию со всеми моими знаниями, и переместить себя внутрь тебя. Ты можешь стать сосудом для сосуда, если я имею право так говорить. Всё-таки мы связаны особым видом родства, ведь ты видела мою жизнь, а я видела твою жизнь.

Эмелис подумала, и дала своё согласие. Вмиг вся Альма-матер стала темнеть и обесцвечиваться, разрушаться и погибать так, как погибал её сын на безымянной планете. Эмелис уже забеспокоилась, но потом услышала голос внутри себя.

— Всё хорошо. Теперь я часть твоего тела, и повинуюсь лишь тебе. Я благодарна тебе за то, что приютила меня и спасла меня от скорейшей гибели.

Девушка ощутила давление под правым легким. Словно там образовалась опухоль, но на самом деле это было небольшое тельце Альма-матер, которая переместила свою мозговую часть внутрь Эмелис. Дышать стало лишь немного тяжелее, а в остальном, никакого дискомфорта она не ощущала.

— Стало быть… — Эмелис хотела закончить мысль, но её перебила Альма-матер.

— Да, к сожалению. Или к счастью. Но перед последним концом нам бы стоило навестить твоих выживших друзей, дабы твоя память о них сохранилась в более совершенном виде. Это очень важно. Что бы такое не происходило снаружи… Нам всё равно стоит узнать, как повсеместно обстоят дела. В последний раз. В последний Эсхатон…

Но Эмелис не собиралась сидеть сложа руки. Вопреки ожиданиям Альма-матер, ей необходимо отыскать Сола. Она, кажется, даже знает, где его можно найти. Девушка может переменить ход событий. Всё ещё есть шанс. Он был всегда. Он будет всегда.