Последний реанорец. Том VIII (СИ)

Глава 20. Да начнется хольмганг! Да прольётся кровь! Да явит себя миру безжалостный Жнец Бездны...

С каждым моим шагом к центру арены тишина действительно казалась мёртвой, потому как единственное, что произвольно улавливали реанорские чувства, это были щелчки фотоаппаратов, зум бесчисленного количества камер, тихий хруст льда и снега под ногами, а также мерное дыхание Владимира Романова и тихое сопение Балинта.

В чем-то одежда Габсбурга была идентична моей, вот только вместо рубахи тот обошёлся обычной светлой футболкой, а вечно распущенные волосы оказались собраны на затылке в конский хвост.

Даже выбор оружия у нас оказался чем-то схож, два набора его метательных ножей были накрепко прикреплены к бёдрам, в то время как у меня перевязи игл крепились чуть выше лопаток. А в ножнах у него в данный момент покоились две запредельно модифицированные артефактные сабли. Боюсь такие я буду ломать своими джадами очень и очень долго.

Причем изрядно изумлял эмоциональный фон Австрийского. Тот был спокоен, невероятно собран и осторожен. Ни грамма преждевременной радости. Однако высокомерие, гордость и жуткое нетерпение из него прямо сейчас били родниковым ключом.

Сучья кровь! Ну надо же. Я честно считал, что меня вновь будут держать за говно. А тут что-то приблизительно пятьдесят на пятьдесят. Удивил, так и быть. А может он на пару с Кандеймом смог что-то обо мне разузнать? Скорее всего, накопал что-то о гидре. Ладно, похоже мозгов у отца больше, чем у никчёмного сына.

Остановились мы друг от друга метрах в двадцати под звенящую тишину «Вавилона», точнее перед нами вырос силуэт Романова, который намерено или же нет, козырнул мощной аурой и заставил нас остановиться.

‒ Правил объяснять не буду, но напомню, ‒ спокойно заговорил Владимир, глядя то влево на меня, то вправо на Балинта. ‒ Никакой химии. Никакого яда на клинках. Никакой брони. Никаких артефактов, кроме как на вооружении. Магия. Дух. Сталь. А также… никакой пощады! С арены сегодня уйдет только один. Таков судебный поединок. Таков хольмганг. Сказать есть что напоследок? ‒ спокойно осведомился отец Ростислава.

‒ Нет, Владимир, ‒ бесстрастно отрезал Габсбург. ‒ Всё что нужно я скажу ему без лишних ушей.

‒ Захар?

‒ Нет, ваше высочество, ‒ спокойно обронил я со слабой улыбкой.

‒ Коли так, то… В таком случае, государь скажет пару слов, ‒ спокойно заметил мужчина, а после повернувшись и подняв голову выше, взглянул на императора и учтиво кивнул.

На несколько секунд «Вавилон» вновь оказался под влиянием гнетущей тишины, но уже вдох спустя над ареной разнесся громкий баритон Всеволода.

‒ Моё почтение, дамы и господа. Приветствую как поданных Российской Империи, так и прибывших к нам издали гостей. Такое событие как хольмганг не часто проводится в нашем государстве, но как видите, бывают и такие исключения из правил как сегодня. Ни для кого не секрет, что на международной арене между многими землями происходят опасные трения. Но именно сегодня, благодаря этим двум храбрым столпам большая часть из нынешних бед будет улажена. Улажена с помощью крови, смерти и… жертвы! Великой жертвы! Как во времена наших далёких предков. Во времена наших дедов и прадедов. Ведь ничего в жизни человека нет важнее его крови и его наследия, ‒ Романов говорил резко и рублено, будто наносил удары секирой, мощь его силы разносилась далеко за пределы «Вавилона», а присутствующий люд слушал его затаив дыхание. ‒ Имена сегодняшних непримиримых соперников ни для кого не секрет. Каждый из этих уникумов по-своему известен в родном для себя государстве и каждый многого достиг. Будущий император Австро-Венгрии сойдется в поединке с молодым имперским князем Российской Империи. Вскоре весь мир узнает имя победителя и имя поверженного. Ведь судить данное противостояние будет… сама смерть! ‒ затихающим голосом молвил император. ‒ От себя же скажу, что победит сегодня сильнейший и… достойнейший!

После речи государя всё также некоторое время стояла гробовая тишина, правда, в следующий миг она была оглушена пронзительными аплодисментами и громким свистом. Всё же нельзя было отнять у Романова главного: он умел складно и располагающе говорить. Настоящий верховный оратор во всей красе.

Однако насколько громкими были рукоплескания людей, настолько же быстро весь «Вавилон» вновь погрузился в полнейшее молчание и обратил свои взоры на нас.

‒ По моей команде, ‒ буднично сообщил сегодняшний распорядитель. ‒ Как и сказал отец… Пусть победит сильнейший!

Кратко кивнув обоим, тот спокойно повернулся к нам спиной и неспешно зашагал за грань поприща. А переступив необходимую черту, дал молчаливую команду и более двух десятков артефакторов принялись за слаженную работу по возведению купола, потому как схватка между двумя уникумами ожидалась совсем не рядовой. Матово-призрачные барьеры наслаивались друг на друга подобно волнам, а глаза в этот самый момент самопроизвольно закрылись и всё реанорское естество провалилось куда-то вниз. В самый непроглядный мрак моей холодной и омерзительной души.

В данный момент не было ни путеводного света, ни какого-либо светлого зарева, ведь совсем скоро всё обагрится обжигающей кровью. Об этом явственно твердило сознание. Однако было что-то еще. Что-то на далёких задворках сознания. Что-то чужеродное, но и в то же время нечто родное и тёплое и прямо сейчас оно попросту сгорало в опаляющем пламени нетерпения. Вот только я сам ждал этого больше всех. Слишком долго я сдерживался. Слишком давно я терпел. Пора выпустить скопившееся напряжение…

Тем не менее, всё так же резко прекратилось, а моё сознание возвратилось обратно в реальность, и я медленно разлепил веки, потому как холодный и отрезвляющий голос Австрийского вывел меня из уютного небытия.

‒ Ты достоин сотен смертей, Лазарев, ‒ обыденно заговорил Балинт, с равнодушным видом наблюдая за стремительно формирующимся барьером. ‒ Ты столько раз вставлял нам палки в колёса. Убил столько магов и воителей. Мешал нашим планам. И честно сказать, совсем скоро многие выдохнут с облегчением. Ты даже представить себе не можешь, сколько врагов у тебя по всему миру. Амерская Империя. Моя Империя. Прусская Империя. Хунхузы. Святоши. Ты даже разозлил российскую знать. Тебе нет места среди живых. Надеюсь, мой сын услышит, либо увидит, как я прикончу тебя самым жестоким и низменных образом, оскверню твой труп всеми доступными методами! ‒ резко заключил Габсбург, а в глазах у того начали вспыхивать огни праведного гнева.

Ох, Бездна-матерь, сколько злобной экспрессии! Если бы слова либо взгляды могли умерщвлять, то я давно должен был сдохнуть в самых страшных страданиях несколько сотен тысяч раз.

Однако на все разглагольствования Балинта, я лишь тихо рассмеялся и вновь прикрыл глаза, неспешно начиная готовиться к схватке и концентрироваться.

‒ Поверь мне на слово, жалкий обиженный пёс, ‒ тихо изрёк я. ‒ Мёртвые не могут слышать, не умеют говорить и проклинать своих убийц и уж тем более не видят нас. Поверь мне на слово, об этом я знаю как никто другой. Потому как если бы это было так… я бы давным-давно сошел с ума.

‒ Так или иначе, но ты сдохнешь! ‒ прошипел с ненавистью в голосе горе-папаша. ‒ Сдохнешь в самых ужасных мучениях! Я отомщу за сына и обелю достойное имя Оттона Габсбурга-Австрийского!

‒ Твой никчемный сын был полнейшим ничтожеством, трусом, дерьмом, слабаком и глупцом, ‒ продолжил насмехаться я, не обращая внимания на все угрозы. ‒ Когда я резал его медленно на куски, он визжал как бесполезная вшивая дворняга, и не было в той куче презренного мяса, что осталось от твоего семени, ничего достойного, поверь мне. Я казнил ту беспардонную тварь вот этими вот руками, ‒ с надменной улыбкой добавил я, шевеля медленно пальцами. ‒ Я давал ему шанс. Давал возможность забиться в самую глубокую и грязную дыру в вашей вшивой империи, но он меня не послушал. Твой папаша посмел мне угрожать, а твой сучий сын посмел тронуть моё. Отныне он пожинает в Аду то, что посеял. Жил как собака и умер как собака. Совсем скоро уже твой отец поймет, какую ошибку он совершил. Вы дерзнули противостоять не тому существу…

С каждым моим словом гнев Габсбурга всё меньше поддавался контролю и выплёскивался подобно вулкану во время извержения, а грудь его вздымалась подобно кузнечным мехам.

О-о-о-о-о! Если бы он только знал, скольких животных в человеческом обличие я запытал до смерти! Но в данный момент даже таких отцовских эмоций мне показалось мало. Язык у меня как скверное помело, этого не отнять. В одном патриарх Александр был прав — порой я бываю злом во плоти. Вот только Оттон… Однажды Оттон перешел непозволительную черту.

И разлепив веки мне пришлось состроить свою самую мерзкую рожу и вновь заглянуть в глаза Балинта, из которых уже выплёскивались ярость, злоба, гнев и бешенство.

‒ Надеюсь, у тебя есть жена, Габсбург, ведь стоит мне с тобой закончить, как я отправлюсь в гости и славно с ней развлекусь. Даю слово, ей понравится! За грехи твоего отброса сына расплатишься не только ты, но и она. Постараемся заделать Габсбургам нормального наследника.

‒ Ты труп, выродок! ‒ с сочащейся ненавистью проскрежетал сквозь зубы тот. ‒ Без пяти минут оскверненный труп! Я убью тебя! Я ТЕБЯ ПРИКОНЧУ!!! ‒ завопил тот, перейдя на звериный рык.

‒ Зарезал никчемного сына, ‒ весело рассмеялся я, начиная заводиться и кладя свои ладони на джады, ‒ зарежу и никчемного отца. Ведь на всё воля… воля Бездны, ‒ шепотом заключил я на реанорском языке.

Миг спустя многослойный купол захлопнулся с громоподобным лязгом, и в ту же секунду прозвучали самые долгожданные слова за сегодняшний день:

‒ ДА НАЧНЕТСЯ ХОЛЬМГАНГ!!! К БОЮ!!!

Странно, но на моё удивление Габсбург не рванул стремглав за моей драгоценной головой, как ожидалось поначалу. Не стал сходу утолять свою жажду крови. Даже невзирая на океан различных негативных эмоций, выдержки всё-таки ему было не занимать. Похоже, он и в самом деле решил казнить меня всеми имеющимися на Земле способами. Видимо, бой будет занятным и очень долгим.

Правда, уже секунду спустя всё начало меняться с неуловимой глазу скоростью. Сила из моего противника хлынула бушующим и нескончаемым потоком. Однако это была отнюдь не магия. Дух. Алая дымка, рвавшаяся из тела Габсбурга, заполонила треть, если не половину арены. Вначале тот сделал обычный шаг, после шаг преобразился в рывок, руки его легли на рукояти сабель, а затем тот самый стремительный рывок уже походил на смертельный выпад.

Первый этап судебного поединка начал свой отсчет!

‒ Да будет так, ‒ тихо обронил я. ‒ Я с тобой сыграю…

Старший сконатель, если не младший воевода. Вдобавок еще и первый спектр духа. Так и быть. Битва действительно будет занятной и интересной.

Постулат реанорского берсерка…

Пришлось поступать в аналогичной Габсбургу манере. Джады беззвучно покинули ножны, а сила духа наряду с конской дозой адреналина в мгновение ока заструилась по жилам и окутала тело с ног до головы защитным покровом.

Во время движения с пальцев Балинта на одном дыхании сорвались раскалённые до красна и напитанные духом ножи, но в данном случае это был лишь детский лепет. На одних инстинктах тело совершило скольжение влево, резким кувырком также просто ушел от очередной порции метательного оружия, а под конец мои сорвавшиеся иглы отклонили остальную выпущенную шелуху, но взгляд уже не видел более ничего, только своего противника. Ноги и какофония скопившейся энергии сами несли меня в нужную сторону, чтобы мельчайшую долю спустя сталь схлестнулась со сталью. Даже не схлестнулась, а с зубодробительным скрежетом, лязгом и жестокостью начала вгрызаться друг в дружку.

Вихрь…

Вихрь…

Вихрь…

Габсбург отступал и нападал, преодолевая заслон моих сил и напирая своими. Мастерски уворачиваясь и в то же время используя призыв духа, чтобы заблокировать технику, либо же просто заслониться.

Вихревая Гильотина…

При каждом столкновении, при каждом выпаде и блоке, сокрушительная ударная волна, что разносилась и ударялась о барьер ошеломляла защитный купол и всех зрителей. Барьер сотрясался так, словно каждый удар сопровождался безумным толчком тектонических плит. А дребезжание и звон оружия под ухом с каждой секундой в чутких реанорских ушах отзывался оглушающим набатом. За мельчайшую долю мгновения накал поединка пробил все мыслимые и немыслимые предположения. Битва же шла не на одном жалком куске земли. Нет! Вовсе нет! Она шла по всему ристалищу. Десятки фантомных силуэтов. Десятки обманок. Сотни ложных манёвров. И сотни таких же смертей. Две неуловимые тени сражались на пределе физических сил. Любое неверное движение. Один неверный шаг мог привести с смертельному ранению или же к гибели. Вавилон сегодня сотрясался от происходящей ошеломляющей битвы. И сотрясался он не только на словах, но и на деле.

Интенсивность боя пробила все мыслимые и немыслимые рамки и устремилась высоко ввысь. Земля под ногами, непроницаемое покрытие арены, под взмахами и ударами разбушевавшихся клинков, под их разрушительными волнами, под рывками, а также силой ног и используемых техник, всё это стремглав стало приходить в негодность. Вавилон пел, вопил и дрожал. Люди нервничали и ужасались, а моё сердце с каждой пройденной секундой распалялось лишь сильнее и требовало больше.

Больше крови! Больше отнятых жизней! Прибавить еще одного глупого смертника к огромному сонму существ, истребленных Жнецом Бездны.

Выпотрошить! Разорвать! Уничтожить!

Реанорский транс, реанорские навыки, реанорское безумие, вся суть требовала продолжать. Мир под напором духа и эфира в моих глазах стал окрашиваться кровью. Животный оскал самопроизвольно исказил лицо. Звон орудия, дребезжание силы духа, смертельные выпады в опасной близости от лица и тела лишь подстёгивали сына Реанора требовать всё больше и больше.

Битва продолжалась!

Обороты судьбы и сражения не утихали ни на один миг. Краем глаза мне даже удалось увидеть, что половина арены уже оказалась на ногах, а сердца многих готовы были вырваться из груди от столь шокирующей войны, что предстала перед их глазами.

Мощь духа из тела Габсбурга выплёскивалась настоящим гейзером, каждая атака сабель Австрийского походила на смертельный ураган и лишь скрестив с ним клинки я смог понять, что сила его уже была на ранге младшего воеводы. Будущий император Австро-Венгерской Империи оправдывал свой авторитет.

Скорость, ловкость, выносливость, сила, восприятие, воинское мышление. Балинт славился всеми этими данными. С каждым разом, с каждой пройденной секундой, с каждой пролитой каплей пота его натиск только продолжал увеличиваться. Горе-папаша наступал. Алый оттенок его духа стал скапливаться и насыщаться, начиная преобразовываться в багровые тона, а туман всё сильнее сгущался. Сначала вокруг его тела, а затем стал заполонять и арену, и в тот же миг множество смертельных лоскутов силы лавиной вырвались из призванного марева. Вначале единицами, после уже десятками, а затем и сотнями. Силуэт же Австрийского с неуловимой глазу скоростью стал бесноваться по всему Вавилону во множестве мест, пытаясь с нескончаемой жаждой добраться до моего бренного тела.

Покажись алая дрянь!

Рокочущая и ревущая алая молния устремилась к барьеру, в очередной раз сотрясая и поражая тот безумной и яростной силой стихии. Сражение уникумов поражало и разрушало своей силой и мощью всю округу.

Плащ алой молнии Реанора…

Пагуба дома Нор-Ата… Рассекающий вал…

Но этого оказалось мало…

Пагуба дома Нор-Ата… Разрубающий вал…

Впервые с начала боя арена оказалась обагрена кровью. Нет! Вовсе не теми жалкими каплями, что пропускал духовной покров. Кровь была серьезна. Она принадлежала как мне, так и Балинту.

Изо рта у того вырвался слабый рык, мне же пришлось хоть и на секунду, но скривиться и резко выдохнуть. Причем случилось это одновременно. Рассекающий вал смог напрочь смести технику Габсбурга, но и на несколько секунд развеять призванный туман, а разрубающий вал не только ощутимо приложился по защитному покрову духа, но и стерев туманную вуаль тот добрался до тела моего противника. Для него это было весьма ощутимо.

Вот только и мне пришлось подставиться под туманную технику. Плащ под сокрушительным напором силы продержался пару секунд, и остатки сизых лоскутов растерзали мою рубаху, оставляя от неё лишь дрянные лохмотья. А стоило протяжно выдохнуть и невольно взглянуть вниз, как на теле стали проявляться несколько рассеченных полос собственной кожи и плоти, из которой немного ниже вначале неспешно засочилась, а после начала быстро вытекать живительная кровь.

Арена вначале ахнула, после охнула и, наконец, начала пробуждаться, словно от глубокого сна. Затем же как по волшебству всех присутствующих на ногах напуганных людей разом стало больше. Гораздо больше.

‒ Значит, ты грандмагистр! ‒ безумно хохотнул я, глядя на то, как мой разрубающий вал оставил на Габсбурге почти аналогичное ранение, которое простиралось диагонально от плеча и до самого бедра. ‒ Грандмагистр второй степени… против архимагистра третьей степени! Чудесно! Нет! Прекрасно! ‒ внезапно рассмеялся я, всё глубже поддаваясь реанорскому трансу и своему безмерному безумию. ‒ Просто замечательно! Надеюсь, мы только начали, не правда ли?

‒ Да, безродный щенок! ‒ просипел яростно Балинт, левой рукой срывая с себя обрывки одежды и утирая ладонью хлынувшую из тела кровь, пока во второй у того стала сгущаться двуручная тёмно-сизая стихийная секира, а его туман вновь пришел в сумбурное движение и в очередной раз начал заполонять всю арену, миг спустя голос уже разносился с различных сторон обширного Вавилона. ‒ Тут ты прав! Мы только начали! Пора нам сразиться не как воителям и магам! А как столпам!

Да будет так!..

Плащ алой молнии Реанора!

Постулат реанорского берсерка…

Джады со стремительным и свистящим шелестом оказались в ножнах, а пальцы обхватив пустое место, вырвали из пространства заревевшее громовое копьё-глефу, которое не только озарило на несколько мгновений всю местность, но и смогло разогнать на пару вдохов сгустившийся туман Австрийского.

‒ Знай одно, Габсбург! ‒ безумно хохоча, прошелестел я, начиная медленно шагать вперед и раскручивая собственное оружие, отчего то греметь стало еще громче. ‒ Совсем скоро я забью тебя как животное...

Однако ответом мне был надменный и громкий смех сотен глоток, а затем несколько десятков туманных силуэтов нескончаемой лавиной двинулись из эпицентра силы Габсбурга.

‒ Знакомый трюк! Поэтому предлагаю повысить накал! ‒ усмехнулся весело я, полностью отдаваясь в пучины реанорского транса и теряя всем знакомые человеческие очертания. ‒ Тот мусор использовал нечто похожее. Однако это тебе не поможет! Я давал вам шанс! Теперь уже поздно…

Мир на долю секунды померк и возродился вновь, вот только отныне не было более никаких иных цветов и красок, кроме одной. Вся арена, небо и земля окрасились в тёмно-кровавые цвета.

Естество Жнеца Бездны явило себя новому миру. А ужас и страх стал терзать сердца слабых духом людей.

‒ Да прольётся и обагриться кровью всё живое… ‒ зашептал я себе под нос реанорским языком былую мантру, которую всегда стремился забыть, попутно с этим истребляя одного за другим приставучих клонов. ‒ Да явит себя Линчеватель Мерраввина… Ведь на всё воля её…

А теперь…

Пиршество алой молнии Реанора…

Истребление алой молнии Реанора…

Всё живое и враждебное обратится пеплом и кровью.

И в заключение…

Рассвет династии…