Последняя глушь

ГЛАВА XII УДЖУРАК

Уджурак лежал на полу пещеры, над его головой колыхались тени. Острая боль пульсировала в горле, а смертельная усталость неумолимо разливалась по телу. Он беспомощно пошевелил лапами, но у него не хватило сил, чтобы подняться. Все чувства смешались. Внезапно тьму прорезал яркий луч белого света. Уджурак моргнул, пытаясь вернуть себе зрение. Внезапно в пещеру вбежал заяц-беляк и остановился перед ним. Белоснежная шерсть животного светилась так ярко, словно луна упала на землю и озарила его шкуру.

— Уходи, — сказал заяц. — Ты должен уйти отсюда.

— Я не могу, — прохрипел Уджурак, и от этого боль в горле стала еще сильнее. — Я устал.

— Ты должен! — властно приказал заяц.

Он отвернулся от Уджурака и сделал несколько прыжков в дальнюю часть пещеры. Здесь он остановился, обернулся и мрачно сказал:

— Тебе нельзя здесь оставаться.

В этом зайце было нечто такое, что заставляло Уджурака повиноваться, словно они двое были связаны невидимой нитью. Уджурак снова попробовал подняться, на этот раз ему это удалось. Лапы отказывались повиноваться, а тело было слишком тяжелым: Уджураку хотелось лечь и снова провалиться в блаженную тьму.

— Иди за мной, — приказал заяц. — Если ты сумеешь выйти из пещеры, все будет хорошо.

Пошатываясь и превозмогая боль, Уджурак пошел вперед, следуя за зайцем. Вход в пещеру становился все ближе, и вскоре Уджурак увидел свет, просачивавшийся снаружи.

Чем ближе он подходил к выходу, тем ярче становился свет, и вскоре золотистое сияние ударило в глаза Уджураку, так что он перестал видеть зайца. Ему стало холодно. Он был совсем голый, и его тело обдувал свежий ветер, несший с собой теплые запахи лета.

Наконец Уджурак сделал последний шаг и вышел наружу, оставив за спиной темную пещеру. Золотой свет слепил ему глаза, но он услышал радостный голос невидимого зайца:

— Отлично! Теперь тебе нечего бояться. Здесь ты в безопасности.

Уджурак моргнул и открыл глаза. Он лежал в каком-то уютном гнезде в берлоге плосколицего и был плотно замотан в теплые шкуры. В одном углу берлоги ярко горел огонь. Оттуда тянуло душистым дымком, щекотавшим ноздри запахом целебных трав. Принюхавшись, Уджурак узнал траву, которую нужно разжевать и наложить на рану, и еще одну, которая успокаивает боль. Другие запахи были ему незнакомы.

Несмотря на огонь и шкуры, его бил озноб. Горло горело огнем, словно обожженное. Уджурак попытался вспомнить, что с ним случилось и решить, что делать дальше, но у него ничего не получилось. Это было все равно, что искать дорогу в густом тумане.

Через какое-то время Уджурак стал различать тихие слова, раздававшиеся с другой стороны лежбища, почти неразличимые из-за треска поленьев в очаге. Слова были незнакомые. Повернув голову, Уджурак увидел сидевшего рядом с собой плосколицего. Это был широкоплечий самец со старым морщинистым лицом и длинной серой шерстью на голове, которая была убрана со лба и заплетена в длинные косы, перехваченные на концах перьями и бусинами. Лапы у старого самца были сильными и плоскими. Уджураку показалось, что он уже где-то видел этого плосколицего. Он напряг память и вспомнил, что этот старик выходил из берлоги, куда отнесли раненого плосколицего детеныша.

— Ты проснулся, — медленно проговорил плосколицый. Он произносил каждое слово медленно и отчетливо, и лицо его расплылось в доброй улыбке. — Добро пожаловать в мой дом. Меня зовут Тиинчу.

— Что случилось? — хрипло спросил Уджурак. — Почему я здесь?

— Ты проглотил рыболовный крючок, — охотно пояснил плосколицый. — Он едва не убил тебя. Но я посетил твоего духа, приняв облик зайца, и вернул тебя обратно. Твой дух очень силен, малыш.

«Посетил меня?» — Уджурак растерянно посмотрел на старика.

Значит, этот плосоклицый такой же, как он, Уджурак? Но разве заяц может быть плосколицым?

Уджурак попытался сесть, и с ужасом понял, насколько ослабел. Он даже не сопротивлялся, когда плосколицый мягко положил руку ему на плечо и заставил снова лечь.

— Лежи спокойно, маленький медведь, — ласково проговорил Тиинчу. — Очень скоро ты снова станешь здоровым и сильным.

Уджурак снова попробовал что-нибудь вспомнить, но удушающий запах дыма мешал думать. Перед глазами у него все расплылось, комната начала медленно раскачиваться, словно он смотрел сквозь толщу воды. Яркая маска, висевшая на стене, хитро подмигнула Уджураку, прежде чем ее заволокло густым туманом.

— Не надо разговаривать, — раздался голос целителя. — Я вытащил крючок и леску у тебя из горла, но должно пройти время, прежде чем рана заживет.

Сунув руку куда-то в темноту, он показал Уджураку небольшую чашку, в которой лежала длинная полупрозрачная леска с ужасным зазубренным крючком на конце. Крючок и леска все еще были в крови. На Уджурака нахлынули воспоминания: боль в горле, удушье, отчаянные попытки глотнуть воздух.

— Все уже позади, — заверил его Тиинчу. — Я дал тебе пастушью сумку, чтобы остановить кровотечение, и эхинацею против заражения.

Встав с края лежанки, он исчез из поля зрения Уджурака. Через несколько мгновений он вернулся, держа в руках чашу, на дне которой Уджурак заметил несколько мелких белых камешков.

Сморщившись от боли, Уджурак еще плотнее вжался в шкуры.

— Для чего это? — шепотом спросил он.

— Не бойся, — снова улыбнулся Тиинчу. — На свете есть много способов исцелять болезни, а эти таблетки, сделанные из трав, помогут тебе поправиться.

Он бережно приподнял Уджурака, обняв его за плечи. Уджурак понял, что старик ждет от него чего-то, но не знал, чего именно.

— Возьми таблетку и положи ее на язык, — объяснил Тиинчу после недолгого молчания. — Так ты сможешь легко проглотить ее, запив водой. — Он взял чашку со столика, стоявшего возле лежанки.

Уджурак с опаской взял одну белую таблетку. Это оказалось не так-то просто, ведь он еще не научился пользоваться своими новыми пальцами.

— Проглотить ее будет непросто, — сказал Тиинчу, видя, что Уджурак в нерешительности замер, разглядывая таблетку. — Но ты должен это сделать, если хочешь почувствовать себя лучше.

Уджурак неуверенно кивнул. Он положил таблетку на язык, а Тиинчу поднес чашку к его губам и осторожно влил воду в рот. Превозмогая режущую боль в горле, Уджурак кое-как проглотил лекарство.

— Молодец, — сказал Тиинчу. — Ну, все, пока хватит. Остальное я дам тебе позже.

Он сказал, что от лекарства Уджураку станет лучше, однако медвежонок не почувствовал ничего особенного после того, как проглотил таблетку. Может быть, нужно подождать? Наверное, эта таблетка сделана из какого-то незнакомого ему растения, на котором растут твердые белые ягоды? Хорошо бы узнать, как выглядит это растение, чтобы найти его в будущем.

Тиинчу помог Уджураку лечь и отошел от его лежанки. Уджурак слышал, как старик расхаживает по своей берлоге, и звук его шагов звучал то громче, то тише, по мере того, как волны холода и жара прокатывались по его измученному телу.

«Что со мной творится?» — думал Уджурак.

Это место было ему чужим. Он хотел поскорее очутиться снаружи, под открытым небом, чтобы идти вдаль, вместе с другими…

«Другими? Какими другими?»

Он впервые понял, что забыл что-то очень важное.

«Я не плосколицый. Я… я…»

Он попытался вспомнить, но его воспоминания таяли, как снежинки на воде. Уджурак знал, что его жизнь началась до того, как он очнулся в этой теплой, душистой берлоге. Но что было с ним до этого? Кто он такой? Ответ на этот вопрос растворялся в тумане боли и усталости.

Тиинчу вернулся с новой чашкой в руке. От чашки поднимался душистый пар.

— Выпей это, — сказал целитель, снова садясь возле лежанки Уджурака. — Это чай из зимолюбки. Он успокоит боль и позволит тебе уснуть. Я добавил в отвар ягоды бузины, чтобы снять жар.

Он приподнял Уджураку голову и поднес чашку к его губам. Теплая жидкость оказалась очень приятной, но Уджурака пугала близость плосколицего.

— Вот так, — прошептал старик, когда Уджурак отпил из чашки. Он помолчал недолго, а потом задумчиво спросил:

— Ты ведь не из наших краев, малыш?

Уджурак отрицательно помотал головой.

— Я так и подумал. Скажи, кто-нибудь заботится о тебе? У тебя есть родители или друзья?

Этот вопрос отчего-то страшно встревожил Уджурака, и он снова собрал все свои силы, чтобы побороть наваливающуюся сонливость. Он чувствовал, что этот плосколицый подошел совсем близко к разгадке его тайны. Правда, он пока сам не знал, в чем заключалась эта тайна, но все равно испугался.

Уджурак открыл было рот, еще не зная, что хочет сказать, но Тиинчу предупреждающе поднял руку.

— Не надо говорить, отдохни, — велел он. — У нас будет время поговорить, когда ты окрепнешь.

Отставив чашку, он помог Уджураку лечь на подушки и плотно подоткнул под него одеяло.

Уджурак почувствовал, как целебное тепло разливается по его телу, а веки наливаются тяжестью.

— А теперь поспи, — сказал Тиинчу. — Но сначала я хотел бы дать тебе вот это. Эти амулеты помогут тебе выздороветь.

Он вложил в руку Уджурака три маленькие резные фигурки. Уджурак с усилием разжал пальцы и посмотрел на них. Три медведя — черный, белый и бурый, совсем маленькие, но так искусно вырезанные, что казались живыми — смотрели на него испуганными встревоженными глазами. Уджурак знал, что у этих медведей были имена. Эти имена кто-то тихо нашептывал ему в уши. Воспоминания выступили из тумана, застилавшего его разум: три фигуры на фоне горизонта; едкий дым, струящийся по склонам гор; огромная черная река, которая тянула ко дну, а сама была маслянистой и горькой на вкус; охота, сон и долгие переходы через бесконечные знойные дни и ночи, проносящиеся в одно мгновение.

«Токло».

«Каллик».

«Луса».

«И Уджурак — бурый гризли».

Это он вел их всех вперед, идя за голосами, которые нашептывали, что их путешествие еще не закончено и им предстоит многое сделать для спасения дикой природы.

«Я — медведь».

Уджурак посмотрел на целителя.

«Он знает об этом?»

— Ты… ты назвал меня маленьким медведем, — прошептал он.

Тиинчу улыбнулся и кивнул на окно берлоги. Повернув голову, Уджурак увидел трех медведей, прижавшихся носами к стеклу.

— Я так понимаю, это твои друзья? — спросил Тиинчу.

Уджурак расплылся в улыбке, глядя на встревоженные морды Лусы, Токло и Каллик. Какое счастье, что они не оставили его в беде!

Он сжал в кулаке три фигурки и сонно подумал о том, как непривычно иметь тонкие кожаные пальцы вместо тяжелых лап. Согретый близостью друзей, Уджурак легко провалился в сон.