Последняя неделя. Хроника последних дней Иисуса в Иерусалиме (ЛП)

"12 На следующий день, когда они вышли из Вифании, Иисус почувствовал голод. 13 Увидев вдали смоковницу, покрытую листвой, Он пошел к ней посмотреть, нет ли на ней плодов, но, подойдя, не нашел ничего, кроме листвы, — для плодов было еще рано. 14 Тогда Иисус сказал ей: «Так пусть никто не ест твоих плодов вовеки!» Ученики это слышали. 15 И вот приходят они в Иерусалим. Войдя в храмовый двор, Иисус выгнал вон тех, кто продавал и покупал в Храме, опрокинул столы менял и скамьи торгующих голубями. 16 И никому ничего не позволял проносить через храмовый двор. 17 Он учил их и говорил: «Разве не сказано в Писании: „Дом Мой будет назван домом молитвы для всех народов"? А вы превратили его в разбойничий притон!» 18 Когда это услышали старшие священники и учителя Закона, они стали искать способ расправиться с Ним. Ведь они Его боялись, потому что весь народ поражался Его учению. 19 Когда настал вечер, Иисус с учениками ушел из города." ( Мк 11:12 - 19)

Представьте, что Вы прочитали рассказ Марка о первом дне Иисуса в Иерусалиме, про тот день, который мы, христиане, называем Вербным воскресением, ничего не зная о Его происхождении в пророчестве Захарии. Вы можете полностью его не понять . Вы можете подумать, что Иисус был просто истощен, после недельного путешествия из Галилеи и нуждался в транспорте на последнюю милю. Или что он хотел сидеть достаточно высоко, чтобы все могли его видеть. Но то, что мы часто называем триумфальным входом Иисуса, на самом деле было антиимперским, антитримфальным, преднамеренным памфлетом на императора, входящего в город верхом через ворота.

Это все достаточно ясно, как только история и пророчество поняты. Символический вызов Иисуса в воскресенье, у Марка, ведет в понедельник, и это тоже требует некоторого знания истории и пророчества, чтобы избежать серьезного непонимания. Действительно, говорить об "очищении храма" в понедельник - это искажение того что было так же, как говорить о “триумфальном входе” в воскресение- это всё неверные толкования смысла этих событий. Иеремия 7 и 26 будут столь же значимы для Марка 11: 12-19 как и Захария 9:9-10 был для Марка в 11: 1-11. Кроме того, как мы увидим ниже, эти символические действия образуют диптих и должны проводиться и интерпретироваться вместе друг с другом.

РАМКИ У МАРКА

Евангелие Марка часто содержит пары эпизодов, которые предназначены для интерпретации в свете друг друга (в другой терминологии "сэндвичи" - когда один эпизод находится внутри другого). В повествовательной последовательности их надо рассматривать вместе, так как каждый из них отражает смысл другого. Это делается путем нахождения обрамляющих эпизодов , в которой эпизод A начинается, потом начинается эпизод Б , продолжается, заканчивается, и, наконец, эпизод А продолжает и завершается. В этой книге мы называем их рамочными. Вот несколько примеров:

Каждый из этих эпизодов бросал вызов слушателям первого века, а также бросает вызов возможности понимания читателями XXI века. Как именно сделать разкадровку эпизодов и найти происшествии Б, что бы пролить свет на происшествие А?

Возьмем, например, первую последовательность в Мк 3: 20-35. Эпизод касается Иисуса и его семьи. Он начинается в первом (A1) кадре 3:20-21 : "толпа собралась снова, так что они не смогли даже перекусить. Когда члены его семьи услышали об этом, они пришли, чтобы увести его, потому что люди [буквально] говорили: 'он ушел из ума". Нет никакого упоминания о ”людях" в греческом тексте - здесь просто местоимение третьего лица "они", и в контексте это означает "семья [члены]", которая является множественным числом на греческом языке. Другими словами, члены семьи Иисуса отвергают его как безумного. Не удивительно, кстати, что обычный перевод приглушает этот момент и меняет "семью" на "людей".

Открывает "рамку" эпизод А1, затем останавливается, и начинается эпизод Б - (3:22) “книжники, пришедшие из Иерусалима, говорили, что он Вельзевул, и правителем демонов изгоняет бесов". Иисус опровергает обвинение как нелогичное в 3:26 " если Сатана восстал против себя и разделился, он не может устоять, и его конец пришел”. Но он также отмечает: “если царство разделится само в себе, то не сможет устоять. И если дом разделится сам против себя, то этот дом не сможет устоять " (3:24-25). Эти опровержение идут сразу в двух направлениях: к обрамленному "царству", или владычеству Сатаны, и к «дому» или семье Иисуса. Иными словами, когда Иисус выдвигает обвинение в том, что “всякий, кто богохульствует против Святого Духа, не может иметь прощения, но виновен в вечном грехе” (3:29), оно направлено как против его семьи из Назарета, так и против книжников из Иерусалима.

ОТ СМОКОВНИЦЫ ВОЗЬМИТЕ ПОДОБИЕ

Марк начинает понедельник последней недели Иисуса в (11: 12-14) Иисус и ученики идут из Вифании в Иерусалим. Голодный, Иисус видит смоковницу и, не найдя на нем плодов, произносит проклятие, что она никогда не произведет плодов, проклятие, которое услышали ученики. Далее следует эпизод (11:15-19), который обычно неправильно называют "очищение храма“, а иногда даже как "храмовая истерика Иисуса". Наконец, во вторник, Марк завершает в (11: 20-21): "утром, когда они проходили мимо, они увидели, как смоковница засохла до корней. Тогда Петр вспомнил, и сказал ему: Равви, посмотри! Смоковница, которую ты проклял, засохла". Этот отрывок, конечно, является типичной рамкой Марка:

Эпизод A1:Смоковница проклята, и ученики это слышат. (11:12-14) Эпизод Б: Инцидент в храме. (11:15-19) Эпизод A2: Смоковница засохла, и Пётр вспомнил.(11:20-21)

Марк хочет, чтобы слушатели или читатели рассматривали эти два эпизода вместе, чтобы то, что случилось со смоковницей и что произошло в храме, взаимно интерпретировало друг друга.

Марк подчеркивает два противоречивых момента в эпизоде со смоковницей. С одной стороны, это была Пасхальная неделя, месяц Нисан, или март-апрель для нас, и в это время на дереве никогда не бывает плодов. Каждый знал, по словам Марка, “что это было не время для плодов". С другой стороны, по словам Марка, Иисус был голоден, ожидал найти плод и, не найдя, проклял дерево.

Очевидное противоречие между этими двумя аспектами эпизода - это способ Марка предупредить нас, что событие символическое, а не историческое. Фактически, Иисус дан неоправданно раздражительным, если не капризным со своей Божественной силой. Но, как притча, неудача со смоковницей - это ключ к шифру эпизода в храме. Обрамление эпизода со смоковницей предупреждает нас, что внутренний эпизод "Храм" не очищается, а символически разрушается и что в обоих случаях проблема заключается в отсутствии “плода”, который Иисус ожидал найти. Но что именно случилось с Храмом? Ожидание Иисуса от Храм было столь же странным, как и от смоковницы? Было ли действие Иисуса в храме столь же странным, как и со смоковницей?

Прежде чем продолжить историю Марка, мы остановимся, чтобы прояснить некоторые недоразумения относительно контекста храмового инцидента. Слишком часто в прошлом мы, христиане, неверно истолковывали действия Иисуса в иерусалимском Храме. Споры, часто более озлобленные, чем точные, между христианами и евреями и споры, опять же более горькие, чем точные, между Католиками и Протестантами неверно истолковали храмовое действие Иисуса как заявление против жертвоприношения или против священства или даже против самого Храма. Может быть, Иисус нападал на институт жертвоприношений - поскольку христиане больше не практикуют этого — или даже нападал на жертвоприношение как таковое - поскольку некоторые христиане избегают этой концепции? Может быть, Иисус выступал против института священства, поскольку у некоторых христиан нет священников? Может быть, действие Иисуса отвергло сам Храм, представляя христиан, отвергающее иудаизм?

На этом фоне потенциального анти-иудаизма или даже антисемитизма необходимо прежде всего взглянуть на жертвоприношения первого века в иудаизме, первосвященство и храмовый ритуал. Только тогда мы будем готовы понять действие Иисуса в храме согласно Евангелию от Марка 11: 15-19.

ЗНАЧЕНИЕ ЖЕРТВЫ

Мы сосредотачиваемся на жертвоприношении животных, потому что эта форма поклонения больше всего выходит за рамки нашего опыта и может быть наиболее вероятной причиной недопонимания действий Иисуса в храме Иерусалиме. Для вегетарианцев, по моральным соображениям, убой животных для еды является этически отвратительным. Жертва животных будет отвратительна и для них ещё более. Но большинство людей в древнем мире приняли жертву как должное как нормальную или даже высшую форму религиозного благочестия. Почему?

Во-первых, подавляющее большинство людей в древности росло в тесном контакте с животными на земле, которыми они либо владели сами, либо выращивали для других, и большинство из них убивали животных для пищу или, по крайней мере, видели, как это делается. Во всяком случае, древние знали, что для того, чтобы есть мясо на праздник, вы должны были сначала убить животное. Конечно, мы это тоже знаем, и мы едим намного больше мяса, чем когда-либо, но немногие из нас видели, как наше мясо убивали и разделывали, прежде чем оно предлагается нам в качестве пищи. Мы получаем наше мясо в пластиковой упаковке в супермаркете, и многие из нас не могли бы смотреть на кровавый процесс, с помощью которого кусок мяса попал из поля в магазин.

Во-вторых, задолго до того, как была изобретена жертва животного, люди знали два основных способа создания, поддержания или восстановления добрых отношений друг с другом - дар и еду. Каждый из этого представляет собой внешнее проявление внутреннего отношения. Предложенный подарок и общая еда, вероятно, самые древние формы человеческого взаимодействия, возможно, даже более фундаментальные, чем секс как связующее действие.

Как же тогда люди создавали, поддерживали или восстанавливали хорошие отношения с божественным существом? Какие видимые действия они могли сделать, чтобы достичь благорасположения божественного существа? Опять же, они могли сделать подарок или разделить еду. В жертву в качестве дара, предлагалось взять ценное животное или другой продукт и дать его Богу, сжегши на алтаре. В этом случае животное было полностью уничтожено, по крайней мере, по отношению к дарителю. Несомненно, дым и запах, поднимающиеся вверх, символизировали переход дара с земли на небеса, от человека к Богу. При жертвоприношении, в качестве трапезы, животное было передано Богу, пролив кровь над алтарем, а затем было возвращено жертвователям в качестве Божественной пищи для праздника с Богом. Другими словами, оферент не столько пригласил Бога на трапезу, сколько устроил совместную трапезу.

Это понимание жертвоприношения проясняет этимологию этого термина. Оно происходит от латинского sacrum вступает, “сделать” (вступает) “святое” (крестца). В жертве животное становится священным и дается Богу в качестве Священного дара или возвращается жертвователю в качестве священной еды. Это понимание жертвы никогда не следует путать ни со страданием, ни с заменой.

Во-первых, жертва и страдания. Жертвователи никогда не думали, что суть жертвы является страдание животного, или что наибольшая жертва была той, в которой животное страдает долго и страшно. Для человеческой еды или божественной еды животное должно было быть убито, но это должно быть сделано быстро и эффективно - древние священники также были превосходными мясниками.

Во-вторых, жертва и замещение. Жертвователи никогда не думали, что животное умирает вместо них, что они заслуживают того, чтобы их убили в наказание за их грехи, но что Бог принял убитого животного как замещающее искупление или опосредованное удовлетворение. Жертвоприношение кровью никогда не следует путать со страданием или заменой, не говоря уже о заменяющем страдании. Мы можем любить или не любить древнюю жертву крови, но мы не должны делать карикатуру, или клевету на нее.

К тому же, подумайте о нашем обычном использовании термина "жертва" сегодня. Здание находится в огне, и ребенок в ловушке наверху; пожарный бросается, чтобы спасти его и успевает бросить его в сеть внизу, прежде чем крыша убивает его. На следующий день местные газетные выходят с заголовками "пожарный пожертвовал своей жизнью". Мы не древние, а современные, и все же это все еще абсолютно приемлемое утверждение. С одной стороны, всё - человеческая жизнь и человеческая смерть - священны. С другой стороны, пожарный сделал свою собственную смерть особенной, священной, отдав ее, чтобы спасти жизнь другого. Пока понятно. Теперь представьте, если кто-то спутал жертву со страданием и отрицал, что это была жертва, потому что пожарный умер мгновенно и без невыносимых мук. Или представьте, если кто-то спутал жертву с заменой, говоря, что Бог хотел, чтобы кто-то умер в тот день, и принял пожарного вместо ребенка. И хуже всего, представьте, что кто-то принес жертву, страдания и замену, утверждая, что пожарный должен был умереть в агонии как искупление за грехи родителей ребенка. Такая теология будет преступлением против божественности.

Возвращаясь к древним кровавым жертвоприношениям как дару или еде, но не как страданию или замене. Как и весь остальной мир, большинство евреев принимали жертву крови как нормальный и нормативный компонент божественного поклонения во времена Иисуса. Нет никаких оснований полагать, что действия Иисуса в храме были вызваны любым неприятием кровавой жертвы или, действительно, имели какое-либо отношение к жертве как таковой. В Израиле первого века существовали и другие могущественные силы которые не доверяли, во-первых, официальному высшему священству и, через его членов, даже самому храму.

СОМНИТЕЛЬНОСТЬ ВЫСШЕГО СВЯЩЕНСТВА

Сегодня некоторые христианские конфессии имеют священников, а некоторые нет, но после Реформации напряженность из-за духовенства, либо как функции или касты, не должны мешать пониманию храмовое действие Иисуса. Вместо этого мы сосредоточимся на отношениях между первосвященником Каиафой и наместником Пилатом как на примере сомнительного статуса самого первосвященства во времена Иисуса.

В век независимости, закончившийся в 63 году до н.э., иудейские Хасмонейские или Маккавейские лидеры, через успешные войны против сирийского империи, возвели себя в первосвященники и цари, чтобы стать священниками-царями. Так, что узурпация потомственного высшего священства, вполне могла привести к тому, что более законная семья священников и ее последователи ушли в Кумран, где в середине прошлого века были обнаружены свитки Мертвого моря. Вероятно, поэтому эта группа, которую мы называем Ессеями, ожидала двух отдельных мессий, одного священника и одного царя, а не одного (и священнический Мессия имел приоритет над царским). Очевидно, что община Кумрана была не против священников или первосвященников как таковых, а только против тех современных, которые они считали недействительными. И эти диссиденты не стали бы более благосклонно относиться к высшему священству, когда Иродиане, а затем римляне захватили Иудею, нанимая и увольняя первосвященников по своему желанию. Высшее священство в любом случае стало сомнительным.

Из четырех семей священников Ханан (как и Аннас, Ананус или Анания) был самым могущественным до войны 66-74 годов нашей эры. В этой семье было восемь первосвященников, которые суммарно правили почти сорок лет. Ханан I правил 6-15 н. э., у него было пять сыновей, один зять, и один внук и все первосвященники. Также кажется, что Иисус и все те христианские евреи первого века, о смерти которых мы знаем в еврейской стране, были казнены при первосвященниках из семьи Ханана: Стефан в деяниях 6-7; Иаков, брат Иоанна, в деяниях 12; и Иаков, брат Иисуса в иудейских Древностях Иосифа [20.197-203]

В любой ситуации иностранная империя должна была сотрудничать с местным руководством. Это справедливо для любого римского правителя где угодно и, так как сам он аристократ, то он будет сотрудничать с местной аристократией. Но Иудея был особым случаем. Пилат, как наместник, подчинялся высшей власти сирийского легата, и он должен был сотрудничать с властями «храмового государства». В обычном римском обществе любой аристократ мог быть священником, но в Иудее первосвященники были взяты из нескольких особых семей. Больше не было ни одной наследственной династии, которая давала следующего первосвященника на всю жизнь; вместо этого были эти четыре основные семьи, конкурирующие друг с другом за эту верховную власть. И наместник мог поставить и уволить первосвященника и мог использовать эти семьи в классическом имперском режиме «разделить и властвовать».

Эта административная ситуация была плохой для всех заинтересованных сторон. Как мог первосвященник договориться с наместником, который мог бы его уволить? С точки зрения имперского правления наместник, опасался легата, и первосвященник, опасался наместника - это очевидный рецепт беспорядка. Но Каиафа, зять Анны, был первосвященником с 18 до 36 года, восемнадцать лет! Когда другие правили не более четырёх. Пилат был римским правителем Иудеи с 26 по 36 год. Мы должны исходить из того, что и римлянин и Каиафа хорошо работали вместе. Нет необходимости демонизировать Кайафу или Пилата, но казалось бы, что даже с точки зрения римского императорского правления они сотрудничали неразумно, не слишком хорошо. Когда Пилат был отозван в Рим, Каиафа был низложен, и Ионафан назначил вместо него.

Наконец, после того, как война разразилась против Рима в 66 году, а их лучший генерал Веспасиан штурмовал с юга и заставлял крестьянские повстанческие группы собраться в обреченном городе Иерусалиме, одним из первых действий этих «фанатиков» было нападение на правящего первосвященника, как незаконного, и выборы законного из крестьянин по жребию.

Другими словами, в Иудее первого века вполне возможно отрицать саму легитимность правящего первосвященства без отрицания еврейского священства как такового. Можно было быть против конкретного первосвященника и того, как он выполнял свою роль, не будучи против самой идеи первосвященника. Была ужасная двусмысленность в том, что священник, представлявший евреев перед Богом в День искупления, также представлял их Риму до конца года.

СОМНИТЕЛЬНОСТЬ ХРАМА

Эта двусмысленность первосвященника как основы местного сотрудничества с Римом также бросало тень на Храм. Это здание было и домом Бога на земле, и институциональным местом подчинения Риму.

С одной стороны, нет ни малейшего сомнения в том, что евреи со всего Средиземноморья с любовью и гордостью смотрели на свою родину и ее великий Храм и поддерживали его через налогообложение и паломничество. Каждый мужчина, старше определенного возраста, выражал эту лояльность, свободно платя ежегодный налог храму в половину шекеля, или два денария, в год (один денарии - это оплата за один рабочий день). И все эти небольшие пожертвования вместе составляли очень большую сумму. Например, в Апамее, одном городе Малой Азии, Цицерон говорит нам, что собранная сумма составляла почти сто фунтов золота.

Более того, евреи были готовы умереть за неприкосновенность своего храма. В 40-41 году, когда император Калигула планировал установить в храме статую самого себя как воплощенного Зевса, «десятки тысяч» невооруженных евреев были готовы умереть как ненасильственные мученики, чтобы предотвратить это страшное богохульство против их святого храма. Согласно иудейскому философу Филону в его Посольстве Гаю (22-49) и еврейскому историку Иосифу в его "Иудеской войне" (2.192-97) и "Еврейских древности"(18.263-72), огромные группы «мужчин, женщин и детей» столкнулись с сирийским легатом Петрониусом в Птолемаисе и Тверии, когда он двинулся на юг со статуей и двумя легионами для обеспечения ее установки в храме. Тысячи невооруженных мучеников умерли бы, чтобы защитить святость их храма.

С другой стороны, после того, как Ирод восстановил платформу храма и добавил гигантский Двор Язычников, который, кстати, не создал никакого противодействия, он поставил огромного орла, символа Рима и его высшей божественности, Юпитер Оптимус Максимус, на вершине одного из его ворот. Скорее всего, эти ворота были в конце западного моста из Верхнего города и домов высокородных семей. Возможно, было необходимо успокоить Цезаря Августа, что такое гигантское здание было про-римским храмом, а не антиримской крепостью. Во всяком случае, два еврейских учителя сказали своим ученикам снять его со стены, так как это противоречило их священным законам.

Опять же, эта двусмысленность означала, что верные евреи могли быть против храма, как это было в то время, но никоим образом не против теории или практики храма и существования священников и первосвященников, не говоря уже о жертвоприношений животной кровью. Мы только подчеркиваем эти элементы, чтобы оградить христианский опыт, который не включает их, от проникновения и искажения нашего понимания того, что Иисус сделал в храме.

Однако двусмысленность храма была гораздо более древней, чем любая проблема со сговором Каиафы с Пилатом в частности или сотрудничеством с Римом в целом. Она восходит более чем к половине тысячелетия назад, например, ко времени пророка Иеремии, одного из главных пророков Еврейской Библии, который говорил об Иерусалиме в течение нескольких десятилетий около 600 до нашей эры.

ИЕРЕМИЯ И ХРАМ

В Иеремии 7 Бог говорит Иеремии стоять перед храмом и противостоять тем, кто входит в него (7: 1). Говорить о чём? Об их ложном чувстве безопасности. "Вот он, Храм Господень, Храм Господень, Храм Господень!" (Иер. 7: 4) указывает, что они принимают это как должное, что присутствие Бога в Храме гарантирует безопасность Иерусалима и их собственной безопасности. Как вы думаете, обвиняет Бога через Иеремию, что поклонение Богу оправдывает вас от божественного суда? Что все, чего хочет Бог - это регулярное посещение Храма, а не справедливое распределение Божьей земли? Вот обвинение:

"5 Если вы сделаете добрыми ваши пути и деяния, если будете вершить правый для каждого суд, 6 если чужеземца, сироту и вдову не будете притеснять и кровь невинную не будете проливать на месте этом, если не будете поклоняться богам иным во зло себе, — 7 тогда навечно Я оставлю вас жить на этом месте, на земле, которую Я дал вашим отцам. 8 Но полагаетесь вы на ложь, и не будет от этого пользы! 9 Крадете вы, убиваете, прелюбодействуете, клянетесь ложно, воскуряете Ваалу, поклоняетесь богам иным, которых вы не знали, 10 а потом приходите, встаете предо Мной в этом Храме, который именем Моим осенен, и говорите: „Мы спасены!" — чтобы и дальше творить все эти мерзости. и Храм, который именем Моим осенен, вы считаете, стал притоном разбойничьим?! Я все это вижу! — говорит Господь". (Иер 7:5-11)

В этом контексте смысл фразы «логово грабителей» очень ясен. Ежедневная несправедливость людей делает их разбойниками, и они думают, что храм - это их безопасный дом, логово, укрытие или место безопасности. Храм - это не тот место, где происходит грабеж, а место, где разбойники ищут убежища. Иеремия, конечно, не изобретает ничего нового с этим обвинительным приговором. К тому времени была древняя пророческая традиция, в которой Бог настаивал не только на справедливости и поклонении, но и на справедливости больше чем поклонению. Бог неоднократно говорил: «Я отвергаю ваше поклонение из-за отсутствия вашей справедливости», но никогда, никогда, никогда не «отвергаю вашу справедливость из-за недостатка вашего поклонения».

Поскольку Бог справедлив, и мир принадлежит Богу, поклонение не может быть отделено от справедливости, потому что поклонение или союз с Богом правосудия дает возможность поклоняться справедливости.[7].

Далее, Иеремия произносит ужасную угрозу от имени Бога. Что произойдет, если поклонение в доме Бога продолжается как заменитель справедливости в земле Божьей? Вот что произойдет

«12 Идите же в Силом, на то место, где Я сперва назначил пребывать Моему имени, и посмотрите, что Я сделал с Силомом из-за злодейства Израиля, народа Моего.13 А теперь, за то, что вы творите все это, — говорит Господь, — хотя Я говорил вам, говорил снова и снова, но вы не слушали, звал вас, но вы не отвечали, — 14 за это с Храмом, который именем Моим осенен, с Храмом, на который вы уповаете, с местом, которое Я дал вам и отцам вашим, Я сделаю то же, что и с Силомом!» (Иер. 7:12-14)

Силом, который позже был разрушен Филистимлянами, был местом, где ковчег Завета был в шатре Божьем, прежде чем он был перенесён в храм Божий, построенный Соломоном. Угроза очевидна: если Божий храм используется в качестве места, где поклонение заменяет правосудие, Бог разрушит этот храм, поскольку он стал убежищем для лиц, совершающих несправедливость, и логовом для грабителей.

Что произошло дальше с Иеремей, после того, как он произнесет эту угрозу от Бога? Ничего в Иеремии 7, но много в двойном варианте текста в Иеремии 26. Там обвинение прямо ссылается на предыдущую пророческую традицию и завершается той же угрозой. Если народ не отвернется от «зла» и не «прислушается к словам» пророка: «тогда Бог разрушит этот храм подобно Силому» (26:1-6). Но теперь появляется новый элемент - яростная реакция, которая почти стоит Иеремии жизни - как он смеет говорить, что Бог может уничтожить собственный дом Бога?

Сначала и власти, и народ выступают против Иеремии и заявляют, что он «заслуживает смертного приговора, потому что он пророчествовал против этого города, как вы слышали своими собственными ушами» (26: 11), но в конце концов “чиновники и все люди говорили священникам: ” этот человек не заслуживает смертного приговора, ибо он говорил нам во имя Господа Бога нашего " (26: 16). И вот, наконец, Иеремия “не был отдан в руки людей, и не будет преданы смерти " (26:24). Помните это отношение властей и людей - казнить или не казнить Иеремию - в своем уме, когда мы возвращаемся к делу и слову Иисуса в храме.

ИИСУС И ЛОГОВО РАЗБОЙНИКОВ

Инцидент в храме включал как действие Иисуса, так и учение, которое сопровождало и предположительно объясняло его. Такое сочетание характерно для пророческих символов. Например, в 590-х годах до нашей эры пророки Иеремия и Ханания совершают противоположные символические действия в контексте растущей власти Вавилонской империи. Вопрос заключается в том, должна или не должна Иудея подчиняться этой власти.

Иеремия возложил на шею ярмо и посоветовал подчиниться Вавилонянам - во имя Бога: "служи царю Вавилонскому и живи. Почему этот город стал пустым?” (27:2, 17). Но Анания взял и сломал ярмо с шеи Иеремии и проповедует бунт во имя Бога: “я сокрушу ярмо Навуходоносора, царя Вавилонского с шеи всех народов в течение двух лет” (28:10-11). В пророческих и символических изречениях и действиях сочетается показ и интерпретация.

Так же обстоит и со словом и действием Иисуса в храме. Вот полный текст у Марка:

«15 И вот приходят они в Иерусалим. Войдя в храмовый двор, Иисус выгнал вон тех, кто продавал и покупал в Храме, опрокинул столы менял и скамьи торгующих голубями. 16 И никому ничего не позволял проносить через храмовый двор. 17 Он учил их и говорил: «Разве не сказано в Писании: „Дом Мой будет назван домом молитвы для всех народов"? А вы превратили его в разбойничий притон!» 18 Когда это услышали старшие священники и учителя Закона, они стали искать способ расправиться с Ним. Ведь они Его боялись, потому что весь народ поражался Его учению». (Мк. 11:15-18)

Обратите внимание, на контраст реакций – смертельная ненависть "первосвященников и книжников”, и положительный “вся толпа”.

Во-первых, действие. Четыре части акции (упоминаемые в Мк 11: 15-16.) Иисус (1) начал выгонять покупателей и продавцов, (2) опрокинул столы менял, (3) опрокинул столы продавцов голубей, и (4) не позволил никому ничего пронести через храм. Мы подчеркиваем, что обменщики и продавцы животных были абсолютно законными и абсолютно необходимыми для нормального функционирования храма. Все покупки и продажи происходили в огромном дворе язычников. Меняли деньги, чтобы еврейские паломники могли платить храмовый налог в единственной разрешенной монете. Покупка животных или птиц на месте была единственным способом, которым паломники могли быть уверены, что животные были ритуально чисты для жертвоприношения.

Во-вторых, учение. Марк 11:17 «он учил и говорил: разве не написано: дом мой будет назван домом молитвы для всех народов? А вы сделали его вертепом разбойников». Одно маленькое замечание о библейских цитатах Иисуса, прежде чем двигаться дальше. В евангельских сносках источники обычно обозначаются как Исаия 56:7 (для части "дом молитвы") и Иеремия 7:11 (для части «логово разбойников»), но первые приводятся в кавычках, а вторые - нет. Другими словами, это «логово грабителей» явно не указано в качестве цитаты, и это сильно повлияло на христианское непонимание действий Иисуса. Не возвращаясь к контексту Писания для этой фразы, "логово" игнорируется, и "грабители" принимается на указание, на то что происходит во внешнем дворе язычников - обмен денег и продажа животных. Но ясно, из контекста, что в Иеремии 7 и 26, "логово" - это убежище, безопасное место. Это не то место, где грабители грабят, но куда они бегут и прячутся после того, как ограбили в другом месте.

Как объясняет Марк своими "рамками" смоковницы и как подчеркивает цитата Иисуса из Иеремии, пророческое действие - это разрушение храма, символическое "закрытие" во исполнение Божьей угрозы в Иеремии 7 и 26. Нет ничего плохого в молитве и жертве - это заповедано в Торе. Это не проблема. Но Бог есть Бог справедливости и праведности, и когда поклонение заменяет справедливость, Бог отвергает Божий храм - или, для нас сегодня, Божью церковь.

ДЛЯ ВСЕХ НАРОДОВ

Как насчет первой цитаты Иисуса из Исаии 56: 7, которая предшествует "логову разбойников", и Иеремии 7: 11: «дом мой будет назван домом молитвы для всех народов»? На этом этапе необходимо провести чёткое различие между тем, что сказал Иисус, и тем, что добавил здесь Марк.

С одной стороны, трудно представить, что исторический Иисус использует эту цитату из Исайи. Причина? Потому что там, где это происходит, Ирод Великий осуществил два из величайших строительных проектов своего времени, и он сделал это одновременно. Один из них был огромный всепогодный порт на средиземноморском побережье Иудеи в Кейсарии Мариттима. Другой, очень связанный проект был новой платформой для храма в Иерусалиме, расширением, которое врезалось в Северную гору и застраивало Южный склон, пока общая Платформа не составила пять футбольных полей в длину и три в ширину. И большая часть этой платформы была новым двором язычников, отделенным, чтобы быть уверенным, от Иудейского, но занимающим большую часть пространства храма, через которое должны пройти все эти евреи. Храм Ирода был теперь священным микрокосмом мира Божьего—в его центре была Святая святых; вокруг этого были дворы еврейских священников, за которыми следовали дворы для иудейских мужчин, а затем для еврейских женщин и, наконец, огромный двор язычников.

Поэтому в 30 году не было ни Иисуса, ни кого-либо другого, кто мог бы стоять там, где сидели менялы денег и продавцы чистых животных, и говорить, что храм не был открыт для всех людей, что он не был «домом молитвы для всех народов [ethnein по гречески]». Они не могли этого сказать ни в коем случае, и уж точно, не во дворе язычников (ethnein по гречески).

С другой стороны, очень легко понять, почему Марк добавил цитату из Исайи в оригинальную цитату Иисуса из Иеремии. Он думает не об Иисусе в 30 году, а об своих собственных людях сорок лет спустя. Они прошли через мучения великого восстания против Рима в 66-74, и Марк пишет через некоторое время после разрушения Иерусалима и его храма в 70 году. Он объясняет христианским евреям, пережившим эту трагедию, почему Бог позволил этому случиться, и его интерпретация удивительно похожа на интерпретацию Иосифа. Мы увидим это же истолкование позже, когда Марк говорит о Варавве и упоминает тех, распят вместе с Иисусом.

И ещё один лингвистический момент, прежде чем мы продолжим дальше. Слово, переведенное в греческом тексте Иеремии 7: 11 и Марка 11: 17 как "грабитель", на самом деле lestes , и этот термин более правильно означает “бандит”, “повстанец” или любую форму вооруженного сопротивления существующему режиму. Это может, конечно, включать крупномасштабное ограбление (но не мелкое воровство), поскольку это был расчетливый отказ от нормального правопорядка. Для некоторых евреев, находящихся под имперским контролем, lestes может означать борца за свободу, но для всех римлян это был мятежник. В общем, тогда это означало любую форму насильственного сопротивления Римскому контролю, которая не была ни восстанием, ни обычной войной.

Теперь вернемся к Иосифу Флавию и Марку, которые говорят о разрушении храма в 70 году нашей эры. Во-первых, Иосиф. Напомним, как упоминалось ранее, те крестьянские партизаны, повстанческая группа или “зелоты” отступили в Иерусалим под давлением Римского наступления между 67 и 70 годами. Иосиф Флавий ненавидел этих повстанцев, потому что они развязали царство террора, в стиле французской революции, против своих собственных мирян и священнической аристократии, тогда когда все готовились (или не готовились!) против осады Римских легионов. Специфический термин Иосифа для них - "зелоты", но его более общий термин - это только что рассмотренное греческое слово lestes. Другими словами, Иосиф мог легко описать этот контролируемый фанатиками храм как логово разбойников или укрытие разбойников. Но, конечно, не их социальную несправедливость за пределами храма, а их гражданскую войну внутри него, которая поразила Иосифа.

Теперь обратимся к Марку и нашему предложению, что он вставил эту цитату из Исаии 56: 7 («дом молитвы») перед цитатой из Иеремии 7:11 («логово разбойников»). Иисус не мог отрицать, что Великий Двор Язычников был “домом молитвы для всех народов” в 30 году нашей эры, но Марк, безусловно, мог это сделать примерно в 70 году. Между 67 и 70 годами храм был, конечно, больше не открыт для “всех народов”, но стал оплотом для зелотоских мятежников, оплотом, первоначально против их собственной еврейской аристократии и, в конечном счете, против осаждающих римских легионов. Поэтому наш вывод состоит в том, что сочетание символического действия, как исполнение пророческой цитаты Иеремии восходит к самому историческому Иисусу. Действие Иисуса в храме было символическим исполнением пророческой угрозы Иеремии, о его божественном разрушении, если поклонение заменит правосудие.

ДВОЙНЫЕ СИМВОЛИЧЕСКИЕ ДЕЙСТВИЯ

Как Марк очерчивает последнюю неделю Иисуса, каждый из двух дней открытия содержит радикальное символическое действие, сопровождаемое более ранней пророческой цитатой. Воскресная демонстрация проходит у входа в Иерусалим, понедельник - у входа в храм. Но для Марк это не столько два отдельных инцидента, сколько один двойной. И он подчеркивает этот параллелизм тремя способами.

Прежде всего, существует общая структура воскресенья и понедельника с этими тремя основными элементами:

Во-вторых, есть тот ключевой стих в 11: 11 в конце воскресной вступительной демонстрации, который готовится и соединяется с демонстрацией в храме в понедельник: "Иисус вступил в Иерусалим и направился в Храм. Все осмотрев, Он вернулся поздно вечером в Вифанию со Своими двенадцатью учениками”.

В-третьих, этот стих также служит для того, чтобы подчеркнуть, что так же, как демонстрация входа была заранее запланирована, так и было это и с храмом - заранее запланированным действием. Утро, а не вечера, в конце концов, лучшее время для крупных демонстраций. Матфей, кстати, нашел Марка 11: 11 настолько странным, что его собственный храмовый инцидент произошел в тот же воскресный вечер, что и посещение Иисуса храма (Мф 21:12).

Марк считает каждое событие заранее запланированной пророческой демонстрацией и, более того, считает их заранее запланированными как двойными инцидентами. И в случае, если это все еще необходимо, мы вновь настаиваем на том, что ни одно из этих символических действий не было нападением на иудаизм как религию, на священство или даже на высшее священство как институт или на храм как место для жертвоприношений.

Теперь мы обратимся от того, что символические действия Иисуса не означало, к тому, что они действительно означали. Взятые вместе взятые, а они должны быть взяты вместе, эти сочетания слов - действий провозглашают уже нынешнее Царство Бога как против уже существующей Римской имперской власти, так и против уже существующего еврейского священнического сотрудничества с Римом. Иерусалим должен был быть вновь взят ненасильственным Мессией, а не насильственной революцией, и храмовый ритуал должен был расширить возможности правосудия, а не оправдать его. То, что касается Иисуса, - это абсолютная критика не только насильственного господства, но и любого религиозного сотрудничества с ним. В этой критике, конечно, он выступает с пророками Израиля, такими как Захария, за антиимперский подход против насилия, и с Иеремией за анти храмовые действия против несправедливости, но он также выступает против тех форм христианства, которые использовались на протяжении веков для поддержки имперского насилия и несправедливости.