Последняя тайна Консорциума. Том 1

Глава 1

Михаил Винников. Последняя тайна Консорциума

Аннотация:

Всё началось с дела об инопланетных артефактах. Виктору удалось найти и арестовать крупнейший склад. Контрабанде конец, впереди триумф и может быть даже… премия? Что могло пойти не так? Да всё.

Во-первых, мафия потеряла на этом кучу денег и слегка… осерчала.

Во-вторых, контрабанда никуда не делась. Откуда артефакты, да еще в таком количестве — никто не знает. Мафия тоже.

И Виктор получает предложение, от которого нельзя отказаться. Впереди глубокий космос, древние тайны, и худший кофе в галактике. Тридцать дней сроку, отсчет пошел.

Старый бетонный пирс уходил в сумерки, огни голографической рекламы на другой стороне залива сияли так ярко, что освещали низкие рваные облака. В разрывах, будто падающие звезды, мелькали огни космических кораблей, идущих на посадку. У берега плескались мелкие волны, плавал мусор. На пирсе стояли стул, стол и побитый жизнью мятый жестяной тазик. А ногами в тазике стоял Виктор.

Час назад, вряд ли больше, он был триумфатором. Слушал поздравления коллег, предвкушал заголовки в новостях… «Отважный детектив раскрыл банду», «найден крупнейший склад контрабандистов», ну или что-нибудь в этом роде. А потом, внезапно, мешок на голову, и вот он уже стоит на рассыпающемся пирсе в старой гавани. Ногами в тазике. «Если сразу не убили, то, наверное, поговорят и отпустят» — подумал Виктор. Но два амбала рядом не выглядели разговорчивыми.

Неожиданно появился третий. Он явно торопился. Пробежал мимо и аккуратно, двумя руками, установил на столик тщательно отмытую фарфоровую пепельницу. Так боялся уронить, что аж вспотел. Зашарил по карманам, вытащил носовой платок и стал торопливо протирать стол и стул. А потом где-то за спиной хлопнула дверь автомобиля, и все три амбала подобрались чуть ли не по стойке смирно.

Невысокий человек в костюме и шляпе медленно прошел мимо, со вздохом опустился на стул, снял шляпу и положил рядом с пепельницей. Потом достал портсигар, зажигалку, и неторопливо прикурил. Огонёк зажигалки осветил морщинистое лицо с седой бородой, отразился в массивных золотых перстнях на пальцах. И Виктор понял, что знает этого старика. Не знаком лично, но наслышан. Поговорить — поговорит, он это любит. Но вот отпустит ли потом — никогда не угадаешь.

— Здравствуй, Виктор, — сказал старик и выдохнул кольцо дыма.

— Здравствуй, Дон. Чем обязан?

— А то ты не знаешь? — ответил Дон, аккуратно стряхивая пепел в пепельницу. — Хотя чего это я… Вы, молодежь вечно куда-то торопитесь, летите сломя голову. «Причинно-следственные связи» — это не про вас. Вы даже не знаете что это…

Он снова затянулся, выпустил дым в сторону и продолжил:

— Вон эти мордовороты тоже не знают. Воспитываю их, воспитываю — а без толку. Эх!.. — он слегка ударил кулаком по столу.

Амбалы дружно вздрогнули и опустили глаза. Вид у них был напуганный и виноватый.

— Но ты-то, Виктор! — продолжил Дон. — Образованный же человек, и в армии служил. Неужели не привили тебе уважение к чужому труду?

Виктор примерно понял, куда идёт разговор, но предпочел еще немного помолчать. По слухам, Дон на старости лет решил, что простым бандитом быть несолидно, стал изображать «мафиози». Театр одного актёра, а у зрителей нет выбора. Правда, спектакль мог быть и не для Виктора. И вот тогда всё плохо.

— Склад в портовом районе помнишь? — спросил Дон. — Память у тебя, по глупой молодости, коротковата, но, несомненно, помнишь.

«Так вот чей был склад…» — подумал Виктор. И молча кивнул.

Дон аккуратно стряхнул пепел в пепельницу и пристально посмотрел на Виктора.

— А ты гордый. Другой бы уже извинялся, предлагал бы всё исправить, компенсировать, вылизать мои ботинки…

Виктор молчал. Два амбала по бокам хмуро косились на него, а третий вдруг засуетился и убежал к машинам. Виктор стоял в ту сторону спиной, потому мог только слышать, как открылась крышка багажника. Дон хмыкнул в бороду, снова затянулся сигаретой и продолжил:

— … но ты не из таких. И мне это нравится. Однако сколько в этом достоинства, а сколько глупого подросткового гонора? Или надежды, что пронесет?

Третий амбал вернулся с мешком в руках, и грохнул свою ношу на бетон у ног Виктора, прямо рядом с тазиком. Надпись на мешке гласила: «смесь строительная быстрозатвердевающая». Виктор не смог скрыть удивление.

— «Если хотят поговорить, то отпустят»? — спросил Дон, улыбаясь в бороду. — Признайся, думал об этом? Что всё обойдётся, и таз останется пуст?

Под пирсом тихо плескались волны. Дон еле слышно стучал сигаретой о край пепельницы.

— А кто бы на моём месте не думал? — наконец ответил Виктор.

— Показное спокойствие и риторические вопросы, — вздохнул Дон. — Но хороший ответ. Для бестолковой молодёжи так вообще отличный.

Сигарета закончилась, он достал следующую и клацнул зажигалкой.

— Предлагаю перейти прямо к делу, — сказал Виктор.

Убивать уже явно не будут, а театр одного актёра ему уже слега поднадоел.

— Торопишься, — ответил Дон. — Ёрзаешь, ждёшь развязки. Но кто бы на твоём месте не ждал? Так что слушай и не перебивай.

Он затянулся, выдохнул кольцо дыма и начал рассказывать:

— Пару лет назад я приобрёл выгодный бизнес. Товар редкий, но дорогой, заниматься им сложно, но выгодно. А потом одно… юное дарование решило отнять у меня крупный склад. На многие вещи уже были покупатели. Мне теперь деньги возвращать, неустойку платить, извиняться. Такой позор на мои седины! А всё ты и твоё детское желание выслужиться!

Даже амбалы, казалось, смотрели на Виктора с искренним осуждением.

— И так не лучшие времена были, — продолжил Дон. — С полгода назад появились ловкие конкуренты, стали сбивать цену. Товар у них отличный, его много, и дешевле моего. Я даже думал, что ты работаешь на них. Вбиваешь гвоздь в крышку гроба…

— Если б денег предложили — я бы взял, — ответил Виктор. — Но вот что-то не предлагали.

— А не врёшь ли ты мне в лицо? — сквозь зубы процедил Дон.

Один из амбалов ткнул Виктора под дых, второй придержал, не дал выпасть из тазика.

— Тихо, ребята! — сказал Дон и махнул сигаретой. — Сколько мне вас вежливости учить? Совсем распустились! А ты продолжай, Виктор. Послушаем твою версию. Хотя бы из вежливости.

Амбалы вытянулись по стойке смирно. Казалось, они боятся. Хотя и не стоят ногами в тазиках. Виктор бы не сказал, что они сильно ошиблись — он ожидал намного худшего. Но, похоже, Дон прививал своим амбалам «вежливость», долго и упорно. И жестко спрашивал за малейший выход из роли.

«Надо бы с ним повежливее», — подумал Виктор. — «Целее буду».

— Никто мне за склад не платил, — начал он. — На премию надеялся, не скрою. Хотя, между нами говоря, начальник у меня — жмот, если кому что и выпишет — то себе любимому.

Дон хмыкнул в бороду и снова затянулся сигаретой.

— Возможно, есть и другие каналы поставок, — продолжал Виктор. — И конкуренты нашли их раньше. В бизнесе такое бывает.

— А если головой подумать? — спросил Дон и хитро прищурился.

Виктор в этом понимал немного. На его дилетантский взгляд, Дон мог бы «приобрести» и бизнес конкурентов — он явно вкладывал в это слово очень широкий смысл. Но умничать, стоя в тазике для цемента, было опасно. Осталось только пожать плечами.

— Ладно, — проворчал Дон. — Объясню, чтоб время на тебя не тратить. У тебя его пока много, а мне уже экономить приходится. Что за товар был на складе?

— Антиквариат, — ответил Виктор.

— Точнее! Как вы там в своих отчетах пишете?

— Предметы… Эм… «Предметы материальной культуры нечеловеческого происхождения».

— Вот именно, — Дон улыбнулся и выдохнул кольцо дыма. — А они все откуда берутся?

— Только в одной системе есть, — вспомнил Виктор. — Там колонисты руины какие-то нашли.

— Ну хоть школьную программу ты помнишь.

Дон затушил сигарету в пепельнице, но следующую закуривать не стал.

— Поэтому товар редкий? — спросил Виктор.

— Ты думаешь, но ленишься, — ответил Дон.

И снова ударил кулаком по столу, на этот раз посильнее. Амбалы стали угрюмо коситься на Виктора.

— В той системе война была, — продолжил Дон. — Атомная. И сейчас там никто не живёт. Всего один прыжок отсюда, мог бы и знать. Но там висит флот федералов. Охраняет все, что осталось, в том числе и «нечеловеческие» артефакты.

— Ни себе, ни людям?

— Именно. Поэтому такая редкость, поэтому такая цена.

Виктор не первый год служил в полиции, и в общих чертах представлял себе схему. Всё продаётся и всё покупается. А Дон, если верить слухам, очень щедр с теми, кто на него работает. И с теми, кто всё покрывает. Но что-то в этой картине не складывалось. Откуда у «конкурентов» дешевый товар, и сразу много?

— Кто-то из федерального флота придумал себе подработку? — подумал вслух Виктор. — Кто-то высокопоставленный. Служебное положение, труд подчинённых…

Хотел еще добавить «отсутствие посредников», но сдержался. А Дон всё равно уже смотрел неодобрительно:

— Упускаешь, упускаешь детали. Думаешь, я не знал бы, если бы федералы начали работать сами? Да у них там все стучат на всех, вопрос цены. И клиентура вся у меня.

Он всё-таки достал портсигар и закурил новую сигарету. Потом глянул на Виктора и спросил:

— Вот скажи, зачем я на тебя время трачу? Я старый, уже экономить надо… Ты же не понимаешь очевидного!

Виктор думал совсем о другом. Например, удастся ли сигануть с пирса без тазика. Получалось, что не очень. Или поймают, или расстреляют в воде.

— Федералы, — продолжал Дон, — работают как раньше, через меня и только со мной. Откуда берется новый товар в таких количествах — не знаем ни я, ни они. И ты тоже не знаешь. К тому же, за тобой должок…

Амбалы подхватили Виктора под руки, чтобы не сбежал из тазика.

— Бестолковый ты человек, — вздохнул Дон. — Ни денег, ни уважения. Только жалкие потуги на вежливость, да пустая бравада. Но можно извлечь пользу, можно. Или добавляем в таз цемента, и ты идешь ко дну наглядым пособием…

Амбалы как-то нервно переглянулись, но хватку не ослабили. Двое держали, а третий уже возился с мешком.

— … или… — продолжил Дон.

— Или? — удивился Виктор. Его уже устроил бы любой вариант, лишь бы без тазика с цементом.

— Если нашел один склад — найдешь ли второй? — хитро улыбнулся Дон.

— Не знаю, — рефлекторно ответил Виктор и тут же мысленно отругал себя последними словами. Соглашаться надо, соглашаться!

— Только без полиции, — добавил Дон. — От них много шуму. Сам со всем разберусь.

— И мы в расчете?

— Если впредь никуда не полезешь сломя голову — то да. Но времени тебе — месяц.

— Месяц… — задумался Виктор.

Времени маловато. Но всё лучше, чем дурацкий тазик. Хоть какая-то надежда.

— Ровно месяц, — повторил Дон. — Тридцать дней между тобой и цементом в этом тазу. И не думай сбежать — у меня везде глаза и уши. А попробуешь — до цемента дело может не дойти. Не побегу же я за тобой сам, стар уже для такого. Придётся людей отправлять. А у них обычно ни намёка на культуру общения.

Виктора отпустили очень деликатно — надели мешок на голову, загрузили в машину, а потом отвезли и поставили туда же, откуда забрали. Ногами точно в то же место. Мешок сдёрнули с головы, и когда проморгался — рядом уже никого не было. Сразу видно — культурные люди, воспитанные.

Виктор обшарил карманы джинсов и куртки — ничего не пропало. Проверил кобуру под мышкой — оружие на месте. Он только сейчас понял, что пистолет забирали перед разговором, а потом вернули обратно. Дон своих амбалов дрессировал как надо.

Уже рассвело, низкое солнце пробивалось между домами, рассекая улицу полосами света. Можно было идти на работу, тем более до участка два шага. Но Виктор не торопился. Время теперь даже не деньги, а куда дороже, но иногда надо просто остановиться и спокойно подумать. Увы, чем больше он думал — тем страшнее становилось.

В участке Виктор постарался придать себе бодрый и рабочий вид. Проклятый опенспейс, зал узкий и длинный, а стол как раз посередине — пока добрался, пришлось целой толпе народу руку пожать. Паникующий мозг уже прикидывал, к кому из коллег можно обратиться за помощью. Были там и нормальные ребята — пива вместе выпили немеряно, и денег до получки занять можно. Но кто из них ради него, Виктора, под пули полезет? Получалось, что никто.

А были и стукачи. Их не могло не быть. Пару человек Виктор давно подозревал. Но кто на самом деле человек Дона?

Виктор грохнулся в своё кресло, и не глядя, привычным движением выудил кружку из нижнего ящика стола. Утро в участке всегда начиналось с болтовни у кофемашины, но сейчас кофе не хотелось — адреналин всё-таки добрался до мозга. После минутного раздумья кружка отправилась обратно в ящик. А Виктор нехотя потащился в противоположную от кофемашины сторону — на ковёр к Шефу.

Ковёр у Шефа действительно был. И стол хороший, и дорогущее удобное кресло. Но главным предметом всеобщей зависти были стены — перегородки из полупрозрачного стекла отделяли кабинет начальства от простых смертных в опенспейсе.

Виктор всё никак не мог привыкнуть, что Шеф лысый. Многие годы весь участок наблюдал борьбу с неизбежным при помощи расчески и лака для волос. Но вот пару месяцев назад Шеф всё-таки сдался и решил проблему радикально — побрился налысо. Единственной растительностью на голове остались усы. Некоторых детективов, не исключая Виктора, это смешило. И осложняло общение с начальством.

— Явился, — проворчал шеф. — А я уж хотел за тобой посылать.

Ворчал он на всех и всегда. А вот сесть не предложил — и это плохой знак.

— Шеф, тут такое дело… — начал Виктор.

— Да в курсе уже! — рявкнул начальник. — Есть… источники.

«А вот это уже точно плохой знак» — подумал Виктор.

— У кофеварки вашей дурацкой никому не разболтал? — продолжил Шеф.

— Да нет.

— Хоть на это ума хватило. Кто из этих бездельников кому стучит — даже я не знаю. Так то язык за зубами держи. И кофе пей у себя за столом. Эта дурмашина просто притягивает болтунов. Как на пенсию соберусь — прикажу убрать с глаз долой, хоть что-то полезное после меня останется.

Был, конечно, вариант, что у начальства есть информатор в окружении Дона. Но чем больше Виктор об этому думал, тем меньше верилось. Шеф, тем временем, пошарил в столе, достал пачку сигарет, вынул одну и засунул в рот, не поджигая. Он всегда так делал, одной сигареты хватало где-то на неделю.

— Так что мы будем делать? — осторожно спросил Виктор.

— Мы? — нахмурился Шеф. — А сам задницу вытереть не можешь? Ты вот мне скажи, для начала — какого рожна ты туда вообще полез?

— Куда?

— Да на склад на этот проклятый!

— Столько контрабанды в одном месте глупо было упускать, — ответил Виктор.

Получилось как-то вяло. Он уже знал, что скажет Шеф, и был даже в чем-то с ним согласен.

— Много, — это да, — проворчал Шеф и перекинул сигарету из одного угла рта в другой. — Криминалисты до сих пор всё описывают и раскладывают. Очень много всего. И оно стоит хороших денег на черном рынке. А значит что?

— Что?..

— Что ворочают этим серьезные ребята, дурья твоя башка! — рявкнул шеф.

Сигарета выпала у него изо рта и улетела под стол. Шеф достал новую, закусил фильтр, протёр носовым платком вспотевшую лысину и продолжил:

— Вот скажи мне, Виктор, зачем ты туда полез? Выслужиться хотел? Да за тобой столько косяков, что не поможет. Премию? Живешь один, баба от тебя свалила — куда деньги девать будешь? Одни проблемы себе нажил с этим складом.

— Оказалось, там Дон заправляет, — вклинился Виктор.

— Оказалось, блин! Да кому он нафиг нужен? Дон Панталоне, комедиант недоделанный… А с кем он за руку здоровается — ты знаешь? За кем замужем его дочери? С чьими отцами он вместе в школе учился и в универе дружил?

Виктор отрицательно помотал головой.

— Не знаешь, — продолжил Шеф. — А я знаю. И это очень серьезные люди. Думаешь, почему этого комедианта еще терпят? Его и без твоей идиотской выходки было за что взять.

— Влиятельные покровители?

— Да он у них в кармане во всеми потрохами. И свою игрушку они в обиду не дадут. Ни ты с ним ничего не сделаешь, ни я. Мне уже звонили насчет тебя…

И Виктор понял, что нет никакого информатора. Всё намного проще и циничнее. Дело принимало совсем скверный оборот.

— Я старый человек, — тихо продолжал Шеф. — Хотел до пенсии дожить, внуков понянчить. Есть что терять, не как ты — перекати-поле. Можно, конечно, поставить весь отдел в ружьё, навести шороху — но тогда меня отсюда попросят на следующий же день.

«Еще и оправдывается,» — подумал Виктор. — «А сам продался с потрохами.»

— В общем, стул возьми, садись, бери бумагу, пиши «по собственному», — сказал Шеф. — Тебе деваться некуда, мне тоже, так будет проще для всех.

Виктор не торопился. Он хорошо понимал, что это значит. Действующего сотрудника полиции может быть и не тронут — его коллеги, в случае чего, перетряхнут всё городское дно. Еще и со столицы подтянется какой-нибудь «следователь по особо важным» в немалых чинах, с группой поддержки. Это плохо для бизнеса и никому не нужно. А уволенного можно просто списать на бытовуху. Употреблял алкоголь непонятно с кем, и «на почве внезапно возникших неприязненных отношений»… Случай банальнее некуда, глубоко копать никто не будет. Действительно «проще для всех». Просто подписать себе приговор. Все кругом уже подписали, пришли к соглашению. Подписывай, не парься! Соглашайся! И сиди жди конца.

Виктор не был храбрецом. Но тут дело было даже не в храбрости, а в человеческой натуре. Не хотелось идти на убой, будто скотина. А вот вмазать рукояткой пистолета по кое-чьей лысине — хотелось очень. Шеф теперь — однозначный враг, щадить его смысла нет. А вот использовать еще можно…

— А если откажусь? — спросил Виктор наконец.

— Пойдешь «за несоответствие должности». За что-нибудь из длинного списка твоих художеств.

— И припрётся отдел собственной безопасности, — криво усмехнулся Виктор. — Потребуют кучу бумажек, в том числе объяснительную с меня. И что я там понапишу…

— Чертов сопляк, ты мне еще угрожать будешь? — закипел Шеф.

Виктор шагнул к столу, оперся на него обеими руками и навис над Шефом. Шеф попытался отъехать на кресле назад, но врезался спиной в перегородку.

— Н… ничего мне не будет! У меня всё схвачено!

— Есть еще журналисты, — спокойно добавил Виктор. — Терпеть их не могу, конечно, но… Слетятся как мухи, шум поднимут. А еще расследование. И старое больное сердце…

Шеф был бледен. Сигарета опять выпала изо рта, капли пота катились по лысине. Виктор терпеливо ждал. Церемониться больше не было смысла. Выбор сделан.

— Ты не думай, что я тебе зла хочу, — наконец сказал Шеф. — Но мне тоже деваться некуда, и помочь не знаю как…

— Так придумай, — ответил Виктор.

Он был уже морально готов прейти к более серьезным аргументам.

Шеф отчаянно потел, да и дышал тяжело. Дон и его покровители — где-то далеко, а Виктор — вот он, здесь и сейчас. И, похоже, настроен очень серьезно. А еще — вооружен, и терять ему нечего.

— Сколько времени тебе дал этот комедиант? — вдруг спросил Шеф.

— Тридцать дней.

— Тридцать дней, тридцать дней… А отпуска ты сколько не отгулял?

— Отпуска? — удивился Виктор.

— Да, отпуска! Вспоминай давай, мне лень в кадры звонить.

— Тридцать два должно быть.

— Тогда сделаем вот что, — провозгласил Шеф. — Садись пиши… На отпуск пиши, не смотри на меня так! Пока ты в отпуске, я тебя уволить не могу. А компенсацию не заплатили, потому что ваш дебильный профсоюз мне плешь проест. «Человек по закону обязан отдыхать», и так далее тому подобное. Это прокатит, профсоюзы у всех уже вот где.

Шеф выразительно чиркнул ребром ладони по горлу. Виктор пододвинул поближе простецкий «гостевой» стул, уселся и выудил из кармана ручку.

— Дату ставь — прошлый понедельник, — напомнил Шеф. — За десять дней до, как положено.

— А бухгалтерия не зарубит?

— Задним числом-то? Может. Но я к этому серпентарию уже подход знаю, отнесу кому надо коробку конфет. С коньячком.

Шеф снова протёр лысину. Платок был мокрый от пота, хоть выжимай. Но вроде бы кризис миновал.

— Спасибо, — неожиданно для самого себя сказал Виктор.

— То есть морду мне бить ты передумал?

— Практически.

Виктор закончил писать и протянул лист Шефу. Тот бегло просмотрел и поставил в углу размашистую подпись.

— Готово. Иди, изображай бурную деятельность. В обед чего-нибудь притащишь, проставишься за отпуск.

— И вот еще что… — вспомнил Виктор. — Насчет конкурентов Дона. Якобы есть где-то еще один такой склад.

— Так вот чего от тебя хотят теперь?

— Ну да.

— Я слышал что-то такое, — задумался Шеф. — Но без подробностей. Кто занимается, где товар берет — никто не знает. А иначе этот старый комедиант бы всё знал, а ты кормил бы рыб на дне залива. Если там еще есть живые рыбы. Так что тряси информаторов, рой носом землю. Выхода у тебя всё равно нет. Не справишься за месяц — и я буду писать тебе представление на медаль. Посмертно. И речь на похоронах толкать, «какой ты был хороший коп и замечательный человек». А я этого терпеть не могу. Так что вали отсюда, с глаз моих долой, пока я добрый!