Последняя тайна Консорциума. Том 1

Глава 16

На орбите Юми сразу вырубилась. Отстучала на пульте «временный допуск» для Вольфрама, оставила его рулить, а сама уковыляла в сторону каюты. Не совсем понятно, что за «допуск» такой, но получалось, что корабль распознаёт людей и слушается только капитана. Виктор как-то раньше не думал об этом.

Он остался в рубке и наблюдал за Вольфрамом. Странный четырёхрукий человек наскоро запрограммировал курс и сидел, неподвижно глядя в передний экран. Яркий шар планеты уходил всё ниже, а впереди сияли звезды.

— Сколько же лет я их не видел… — тихо сказал Вольфрам. — Как же я скучал…

— По кому? — спросил Виктор.

— По звёздам.

— Много летал раньше?

— Очень много. Я проводил на корабле больше времени чем на планетах. Но это было давно. В прошлой жизни.

— А здесь как оказался? — спросил Виктор, махнув рукой в сторону планеты на экране.

— На этой планете меня не искали, — ответил Вольфрам. — Есть неблагополучные места, про которые люди просто не хотят лишний раз вспоминать.

— В любом городе такие есть, — хмыкнул Виктор. — Это я тебе как полицейский говорю.

— Верю.

— Да, я ведь именно поэтому ушел с улиц, — продолжал Виктор. — Насмотрелся… трущобного сюрреализма. Напряг все знакомства, накрыл поляну кому надо — и перевелся в другой отдел, контрабанду ловить. Брезгливость победила.

— Вот как? — спросил Вольфрам, явно без особого интереса.

— Я к тому веду, что прекрасно тебя понимаю. Ты человек интеллигентный, образованный… я имею в виду, настоящий ты, а не Паук. А жил вот в этом всём… Я бы на твоём месте тоже хотел свалить.

Виктор откровенно пытался раскрутить Вольфрама на разговор по душам. Получалось немного косноязычно. Но так даже правдоподобнее.

— Не первая… перемена места жительства, — вздохнул Вольфрам. — И совершенно точно не последняя. Просто в этот раз пришлось собираться немного спонтанно.

— Варианты-то смотрел? Тебе явно нужно что-нибудь поприличнее.

— Смотрел. И уж после этой истории я точно стану немного… разборчивее.

Виктор рассмеялся, а потом махнул рукой в сторону главного экрана:

— Куда летим?

— Капитан…

— Её Юми зовут.

— Капитан Юми поставила задачу готовить корабль к прыжку. Значит отходим подальше от планеты. С сохранением комфортных условий для экипажа. То есть 0,2G, нос на разгон и раскручиваем орбиту по спирали.

Виктор мало что понял, но спираль на навигационном экране явно присутствовала. О чем бы не думал Вольфрам, захват корабля сейчас не в его интересах. Поэтому он будет паинькой… какое-то время.

«Кицунэ» уже третий раз нырнула в тень ночной стороны. На этот раз совсем ненадолго — планета ушла далеко вниз, да и скорость увеличилась. Вольфрам утверждал, что вторая космическая скорость осталась позади, и корабль к планете уже не вернется — улетит вперед, даже если двигатель выключить. Шли пока на 0,2G — Виктор предпочел бы побольше, даже на «Хабе-3» было 0,5, но Юми так больше нравилось.

Юми, к слову, дрыхла. А Вольфрам развил бурную деятельность. Убедился, что космос впереди пуст, поставил корабль на автопилот и заперся в душевой. Долго отмывался, истратил всю воду. Вышел оттуда замотанный в простыню, и сразу принялся запихивать старую одежду в утилизатор. Двумя руками запихивал, еще двумя — придерживал простыню чтобы не упала. Оставил только плащ и ботинки. Потом утопал в каюту переодеваться, и вышел оттуда босиком в штанах из аварийно-спасательного комплекта. Вообще-то там должен лежать безразмерный мешковатый комбинезон, но Вольфраму не хватило рукавов, и он просто завязал их вокруг пояса, оставшись с голым торсом. Принёс большую корабельную аптечку, уселся за стол и стал перебирать её содержимое. Виктор как раз разогрел консервов на обед, но, похоже, четырёхрукий пассажир собирался питаться таблетками.

Тут открылась дверь капитанской каюты, и оттуда, зевая на ходу, появилась Юми. Не глядя протопала полдороги к столу, зевнула еще раз, худо-бедно сфокусировала зрение… и замерла с приоткрытым ртом, глядя на обнаженный торс Вольфрама.

Виктор мысленно выругался. Он явно так же выглядел, когда впервые увидел сногсшибательную секретаршу Шульца. Но больно ущипнуть Юми в отместку за тот раз не получилось — пришлось бы бежать через весь отсек, да еще и с консервой в руках. Обидно получилось.

А не ущипнёшь — так в ступоре и останется. Подумалось вдруг, что Юми на своей космической станции вряд ли видела парней с рельефной мускулатурой. Сила тяжести низкая, все худощавые, чтобы иметь хоть какой-то рельеф, нужно в качалку ходить как на работу. По крайней мере Виктору «с дивана» так казалось. Юми, конечно, рисовала подкачанных парней, но референсы брала то ли в специальной литературе, то ли вообще в эротических журналах.

«Интересно,» — подумал вдруг Виктор — «в сети полно фотографий с красивыми женщинами разной степени обнаженности, на любой вкус. Но это для мужиков. А бабы что тогда разглядывают? Тоже баб? Или для них есть что-то своё?»

Он ни разу в жизни не интересовался этим вопросом. И, похоже, ответ найти будет непросто — самому при случае искать как-то стрёмно, а у Юми не спросишь. По крайней мере пока она из ступора не выйдет.

Положение спас, как ни странно, сам Вольфрам. Он встал из за стола и попытался шутя отсалютовать капитану обеими правыми руками сразу. Руки, естественно, столкнулись. Юми засмеялась, улыбнулся даже Виктор. А Вольфрам еще немного поизображал замешательство, а затем отсалютовал верхней правой рукой.

— Госпожа капитан, корабль на курсе, замечаний нет, расчетная готовность к прыжку через три часа двадцать три минуты.

— А, эм… — задумалась Юми. — Хорошо. Отлично.

— Предлагаю для начала пообедать, — вклинился Виктор, расставляя подогретые консервы на столе. — К тому же нам есть что обсудить.

Вольфрам молча кивнул и вернулся за стол. Аппетит у него был всем на зависть.

— Обсудить? — спросила художница. — Что именно?

— Например, куда будем прыгать, — ответил Виктор.

Он расставил всем по порции, а себе принёс еще и кружку подогретой гадости. При 0,2G расплескать содержимое можно одним неловким движением, но в шкафу нашлась кружка с крышкой.

Некоторое время все молча жевали. Вольфрам ел за двоих и закусывал таблетками. В основном налегал на витамины. Юми жевала крохотными кусочками — похоже, аппетита не было. Виктор первым закончил свою порцию и сидел пил гадость. Надо было с чего-то начинать.

— Итак, — сказал он вслух. — Что дальше?

— Я думаю, ответ очевиден, — ответил Вольфрам.

— То есть? — переспросил Виктор.

Юми прекратила жевать и стала слушать.

— Меня пытались убить, — вздохнул Вольфрам. — Из-за этого пришлось скоропостижно менять место жительства. А у вас есть знакомый, который богат, влиятелен и очень хочет меня видеть…

«Меня пытались убить», — подумал Виктор. — «Меня». Не «нас с тобой». Или он наврал мне, что заказали нас обоих, или не хочет, чтобы Юми об этом знала". Авторучки под рукой не было, и Виктор стал нервно крутить в пальцах ложку.

— Это не означает, что он готов к возможным неприятностям из-за моей персоны, — продолжал Вольфрам. — Но все остальные варианты еще хуже. Значит летим к вашему Шульцу.

— Он говорил, ты разбираешься в артефактах, — осторожно уточнила Юми. — Ну… которые нечеловеческие. От исчезнувшей расы с четырьмя…

Она явно смущалась. Виктор даже удивился.

— Разбираюсь, — улыбнулся Вольфрам. — Уверен, нам с ним найдётся о чем поговорить.

— Значит, Элизиум, — подытожил Виктор.

— Совсем близко. Капитан… Юми?

— Согласна. Прыгаем как только можно будет…

Она явно хотела спросить что-то еще.

— Расскажи уже ей, — вздохнул Виктор. — Не видишь, сидит ёрзает аж.

— Хорошо, — улыбнулся Вольфрам и положил на стол все четыре руки. — Готовы слушать?

Юми смотрела на него во все глаза, не мигая. Виктор поморщился и отхлебнул гадости из кружки.

— Я начну издалека. Вы, должно быть, обратили внимание, что люди на планете, по крайней мере в трущобах, немного странные?

— Непропорциональные, — закивала Юми. — Ненамного, но опытному глазу заметно.

— Опытному глазу?

— Я художница. А художнику нужно знать анатомию.

— Обязательно, — улыбнулся Вольфрам. — Замечательное у вас хобби.

— Эм… это не хобби. Я профессиональная художница, — Юми выделила голосом слово. — Неплохо этим зарабатываю.

«Ну не могла не похвастаться» — с усмешкой подумал Виктор.

— Если люди готовы платить, чтобы насладиться вашим творчеством — то это успех.

Виктор как раз в этот момент хотел отпить гадости, и вместо смеха забулькал в кружку. Едва не облился.

— Я покажу, над чем сейчас работаю, — засуетилась Юми.

— Лучше не надо, — усмехнулся Виктор.

— Позвольте, я сперва закончу рассказ, — попросил Вольфрам. — Но потом — обязательно.

Юми аж засветилась. Вольфрам поставил два локтя на стол, сплёл пальцы и начал рассказ.

— Человек как биологический вид, как хомо сапиенс, сформировался в результате эволюции в определенном, довольно узком диапазоне условий. И когда развитие цивилизации потребовало колонизировать другие миры, оказалось, что они для него не подходят. В большей или меньшей степени, но условия рознятся, и нигде не будет второй Старой Земли. Проблему… относительно успешно купировали разными способами, как правило техническими.

— Терраформирование? — спросила Юми.

— В том числе. Но это не было панацеей. И тогда ученые, несколько коллективов независимо друг от друга, стали разрабатывать медикаментозную терапию для ускорения адаптации.

— Решили ускорить эволюцию? — предположил Виктор.

— Эволюция работает совсем не так, — покачал головой Вольфрам. — Лучше понимать это как узконаправленные мутации.

— Мутации?.. — забеспокоилась Юми. — А потом что-то пошло не так, не сработало как надо, и просто ударило по здоровью людей? Сделало их, ну… мутантами?

— Вы не только очаровательны, но и умны. Мутации оказались… трудноуправляемы. Все участники и добровольцы пожалели, что согласились. Но эффект сохраняется даже спустя несколько поколений.

Юми отвела глаза. Виктор поморщился и отхлебнул остывшей гадости из кружки.

— Жаль, что всё так вышло, — вздохнула девушка. — Что не получилось.

— Не все так думали, — помрачнел Вольфрам. — Опасения высказывались в основном насчет успеха проекта. Существовала гипотеза, что направленная мутация закрепится в геноме и со временем приведет к образованию нового подвида хомо сапиенс. Который, с течением времени, может утратить генетическую совместимость с исходным. А это катастрофа.

— Всё так плохо? — осторожно спросила Юми.

— Всё ужасно, — вздохнул Вольфрам. — Представьте, что рядом с вами живут другие люди. Они дышат таким же воздухом, потребляют те же ресурсы. Но они — не вы, они другие.

— Это называется расизм, — заметил Виктор.

— Это гораздо хуже, — отрезал Вольфрам. — «Расизм» — это когда ты не любишь человека за то, что у него кожа другого цвета. А потом твой сын женится на его дочери, и ты со счастливой улыбкой нянчишь внуков. Но если новый подвид человека генетически не совместим с исходным, никаких внуков не будет. Потому что вы принципиально другие. У вас не может быть совместного будущего. Но вы потребляете одни и те же ресурсы…

«А тема его задевает,» — подумал Виктор. — «Вон как заговорил, позабыл культуру». А вслух сказал:

— И, рано или поздно, встанет вопрос: «если мы разные, то зачем делиться?».

Он попробовал отхлебнуть из кружки, но гадость предательски закончилась.

— Вот именно, — кивнул Вольфрам. — Человечество и так разобщено сверх всякой меры.

— Так было до открытия маяков, — заметил Виктор.

На самом деле он не сильно любил умничать, но разговоры «в одни ворота» немного раздражали.

— А что изменили маяки? — спросил Вольфрам и пробарабанил пальцами по столу. — Сколько вы видели планет? Настоящих, по которым можно без скафандра ходить.

— Две, — ответил Виктор.

— Ну, если выкинуть все луны и астероиды… — задумалась Юми. — Тогда тоже две. Эта вторая была.

— Серьезно? — не поверил Виктор.

— Горючее денег стоит, — проворчала Юми. — Я не могу просто так лететь куда хочу. А все заказы в основном на мелкие луны, вроде тех армкорповских шахт где мы с тобой были.

— А на планету только один раз повезло?

— Нет. Я туда летала на экскурсию, еще когда корабля не было. Хотела посмотреть на настоящий лес. Фотографии в сети — это не то. Живьём увидеть настоящее дерево, а не кустик в кадке…

Художница прикрыла глаза, явно вспоминая что-то приятное.

— А куда летали? — уточнил Вольфрам.

— Луара-2.

— Красивое место. Но самый лучший лес — это Фудзин. Весной или осенью.

— А ты там был?

— Много раз.

— Я фотографии видела. Но туда лететь далеко. Прыжков пять или шесть…

— Вы же с Хаба-3? Оттуда семь.

— Ой, — помрачнела Юми. — Ну тогда точно не судьба…

— Давайте вернемся к теме, — предложил Виктор.

Он встал из-за стола и направился к кухонным шкафам за новой порцией гадости.

— Согласен, — улыбнулся Вольфрам. — О чем мы там говорили?

Посмотрел на свои руки, будто пересчитывая их, выбрал одну и многозначительно указал пальцем в потолок:

— Итак… почему у меня четыре руки?

Юми сразу же забыла про стоимость горючего и уставилась на него. Даже наклонилась вперед через стол.

— Как я уже говорил, проектов по «направленным мутациям» было несколько. Мне известно четыре. Только один из них успел перейти в стадию широкомасштабных испытаний. Результат вы видели.

— А остальные три? — спросила Юми.

— Были прекращены на очень ранней стадии. Я знаю, вы слышали про «Отдел Рекламаций»…

— Даже так? — удивился Виктор.

Он как раз возвращался к столу с кружкой свежезаваренной гадости.

— «Технология, опасная для человечества», — вздохнул Вольфрам. — «Отдел» просто не мог не вмешаться.

— И, думаю, они не стеснялись в средствах.

— А я не думаю, я знаю.

— Ты их видел? — спросила Юми. — Этих… террористов? Ну, «Отдел».

— Да. Вот так же как тебя сейчас.

— На одном из тех трёх проектов? И поэтому ты так много о них знаешь?

— Вы очень проницательны, капитан, — улыбнулся Вольфрам.

Виктор присел на краешек стола. При 0,2G можно было и постоять, но рефлексы никуда не денешь. С мазохистским удовольствием отхлебнул гадости из кружки и тихо сказал:

— Даты не сходятся.

Юми резко развернулась к нему.

— Даты? — спросила она.

— Даты, — ответил Виктор. — Консорциума и «Отдела Рекламаций» не существует уже сто лет.

— Девяносто восемь, — поправил Вольфрам.

— Не велика разница. Ты… относишься к одному из проектов, закрытых отделом, так?

— Пусть будет так.

— И видел «Отдел» живьём. Значит, в те времена он еще активно действовал. Следовательно, этим событиям больше ста лет. А ты совсем не похож на старика.

Виктор чуть приподнял кружку, обозначая шутливый тост, и отхлебнул еще гадости. Юми села прямо и закрутила головой, глядя то на Виктора, то на Вольфрама. Но четырехрукий пассажир остался спокоен.

— Сколько живёт человек? — спросил он.

— Лет сто пятьдесят, — ответил Виктор.

— Сто сорок два в Федерации, сто тридцать шесть в Империи, — поправил его Вольфрам. — Союз утверждает, что сто сорок пять, но официальная статистика публикуется раз в пять лет, осталось четыре. По максимуму, сто сорок пять минус девяносто восемь. Получается, я вполне мог застать те события, даже будучи уже в зрелом возрасте.

— Но сейчас ты был бы стариком, — нахмурился Виктор.

— По-твоему вот это, — Вольфрам развел четырьмя руками. — Единственное моё отличие от человека?

— А есть еще? — заинтересовалась Юми.

— Ну, — улыбнулся Вольфрам. — Есть. Старею медленнее, точно не могу сказать насколько. И нестандартный организм очень плохо… отрегулирован. Я же не просто так таблетки ем.

— Ой, — отвела глаза Юми.

— Всё нормально, я привык.

«Он мало не ухаживает за бедной девочкой» — мрачно подумал Виктор. — «А она ведется».

Собрал посуду и пошел запихивать её в моющий аппарат. Просто чтобы был повод отвернуться и не смотреть, как художница хлопает глазками. Но её поток сознания всё равно было слышно. Вольфрам едва успевал отвечать на вопросы любопытной девушки.

— А ты левша или правша?

— Даже не знаю… Такой сложный выбор.

— А пожать плечами можешь. Нет, не теми. Эм… нижними плечами?

— Это так важно?

— Интересно как сустав устроен. Там же не просто вторая ключица? Не может такого быть!

— Разбираетесь в анатомии?

— Ну конечно! Я же художница. Когда только училась, всех рисовала немножко «с рельефом», даже девушек. Просто для понимания. Сейчас уже обхожусь, руку набила… Ой! Я же обещала показать свои работы!

Юми выскочила из-за стола и побежала в каюту за планшетом. Чуть потолок головой не задела — при 0,2G резко дёргаться — плохая идея. Виктор уже набил себе пару шишек и был бы не против ускорить «Кицунэ» хотя бы до 0,5G, как на Хабе-3. Но его никто не спрашивал.

Он запустил посудомойку и осторожно пошел к себе в каюту — сейчас Юми притащит планшет и начнёт демонстрировать своё творчество неподготовленному человеку. Зачем на эту комедию смотреть?