Последняя тайна Консорциума. Том 1

Глава 10

В бывшей промзоне на окраине города, под дырявой крышей старого ангара существовал бар. Сказать, что он «работал» было бы преувеличением. Во всей округе никто и дня честно не работал. Но место было относительно тихое — заведение крышевала серьезная банда, а главарь обитал неподалёку и частенько заходил сюда «успокоить нервы». То есть нажраться до потери способности к прямохождению. Впрочем, большинство местной клиентуры редко ложилось спать трезвым. Жизнь тяжелая, перспектив никаких, а похмелье с местных напитков настолько жесткое, что лучше уж вообще не трезветь. Хотя некоторые умудрялись даже в такой обстановке встречаться и обсуждать дела. «Дело» — это всё, что приносит доход, а не расходы. Не важно, каким способом — доброму вору все в пору. И занимались «делами» люди по местным меркам серьезные.

А в самом дальнем и самом тёмном углу за некрашеным столом из старого армейского ящика обитал Паук. Высокая сгорбленная фигура в грязном плаще с капюшоном, низко надвинутым на глаза, внушала подвыпившим бандитам суеверный трепет. А еще Паук знал всё. И про всех. И мог этим знанием поделиться. Если в цене сойдетесь. Но если ему вдруг приносили что-то интересное — мог и купить. Хотя был разборчив, удивить его сложно, но попробовать стоило.

И вот однажды к Пауку за столик подсели знакомые пацаны, криминал невысокого полёта из банды Бенни. И сообщили:

— Слышь, Паучище, тут на районе какой-то мутный тип завёлся…

— А сам-то когда успел четким стать? — отмахнулся Паук.

— Не, я те стопудово базарю, тип мутный без меры. Пацаны вон говорят что коп, или из бывших.

«Пацаны» на заднем плане дружно закивали.

— Ну, тады рассказывай, — шумно выдохнул Паук. И положил на стол мятую банкноту.

Банкнота мгновенно исчезла, и рассказ продолжился:

— Значит, припёрся он с космопорта. И вместо того чтоб пройтись по наливайкам, поставить пива и перетереть за местные обычаи, ну как все четкие ребята делают, он, короче, хлопнул гопстопщика. Пацанёнка совсем мелкого, неопытного, без единой ходки, да и не за что там еще.

— Наглухо хлопнул?

— Та не, не в том смысле. Просто волыной помахал…

— … и заставил рассказывать, где тут что и кто под кем ходит? — догадался Паук и криво усмехнулся под капюшоном. — Эт похоже реально коп, ну или из бывших.

И еще этот коп не местный и торопится. Но озвучивать это вслух Паук не стал. Только спросил:

— А потом он куда попёрся?

— Потом? — переглянулись пацаны.

— Без обид, но вы тормоза по жизни. Так что истории вашей сутки, а то и больше… Я жду.

Пацаны дружно смотрели на стол — ждали следующую банкноту. Но не дождались. Никто не умел выжидать лучше Паука.

Через минуту пацаны сдались, и один заговорил:

— Еще он знающих людей искал, ну типа тебя.

— А чего спрашивал?

— Искал одного типа… Но мы такого не помним.

Пацаны на заднем плане дружно покачали головами.

— Такого — эт какого?

— Кстаааати, может ты его знаешь, вы типа в одном бизнесе, инфой торгуете…

Паук молча выложил на стол еще одну банкноту. Пацаны одобрительно загудели.

— Заковыристо как-то зовут. Вольфрам или типа того.

Паук ничем себя не выдал. Но удивился. Давно он не слышал этого имени. Примерно представлял, кому и зачем может быть интересен Вольфрам, и список был длинный. Но приходили почему-то личности с самых нижних его строк. Не сами, конечно — чаще отправляли какого-нибудь наёмника с приказом «найти и привести». Обычно их ловили ребята Бенни, и вопрос решался сам собой. Но пару месяцев назад один всё-таки добрался до аудиенции с Пауком. Заявил, что он бывший полковник с реальным боевым опытом, сыт по горло этими трущобами, и вообще у него пистолет, а поэтому подайте сюда Вольфрама, и немедленно. Тон его не терпел возражений, а пистолет был самым настоящим. Новый, армейская модель.

У Паука был пистолет попроще — затёртый «компакт» непонятного происхождения со спиленными номерами и огромной трубой кустарного глушителя. Подгон от Бенни, для «решения проблем без распугивания клиентов». Глушитель торчал выше мушки и мешал целиться, но для стрельбы под столом это и не важно. Полковник тихо отъехал с двумя пулями в животе. Осел лицом в салат, и никто даже не понял ничего, пока Паук, со свойственным ему цинизмом, не заказал «рюмочку чего покрепче за упокой моего нового друга». Понятливая официантка принесла рюмку и мешок для тела…

Конечно, вокруг каждая крыса стучала Бенни. Через пару часов он приперся лично, угостил феноменально дрянным пивом и деланно поблагодарил за решение вопроса. Оказалось, полковник успел наделать шуму, и не стеснялся стрелять если ему перечили. Четверых пацанов в могилу отправил как минимум. В общем, проблемный был.

А вот «пацаны», и совсем мелкие, и рангом повыше, с тех пор Паука зауважали. Всё из-за дурацкой импровизации с рюмкой. «Наш Паучара — самый хладнокровный засранец в городе» — говорили они. — «А то и на всей планете». Слухи разлетелись быстро, и очень подняли деловую репутацию в нужных кругах.

И вот опять, мутный залётный тип, еще и бывший коп, ищет несчастного Вольфрама. Двух месяцев не прошло. «Что-то они зачастили…» — мрачно подумал Паук. А вслух сказал:

— Эт подумать надо. Вроде слышал о таком, от одного моего кореша…

— Ну и, че за Вольфрам-то?

Паук поморщился, будто от отвращения. Лица под капюшоном видно не было, и пришлось всю глубину эмоций передавать руками. Пацаны испуганно дёрнулись и затихли.

— Зачем так громко, вакуум тебя забери? — проворчал Паук. — Дегенераты малолетние, орёте на всё округу, инфу палите, бизнес мне портите.

— А?

— Молчи, обтекай, и слушай, — Паук коротко пробарабанил пальцами по столу. — Не трепаться больше!

— Про В?.. — переспросил кто-то из пацанов, но получил локтем от соседа и вовремя замолчал.

— Вообще не упоминайте имя. Нигде. Но если этот мутный коп чего спросит, все равно о ком и о чем — скажете, что есть один торговец инфой. Дорого берет, но знает прям вообще всё.

— Типа к тебе отправить, да? — спросил кто-то из пацанов.

— Эт ты неплохо под умного закосил, — усмехнулся Паук. — Я аж почти поверил. Но да, эт типа я.

На стол легла еще пара мятых банкнот.

— Если всё понятно — валите отсюда. Вон к стойке, всем по пиву за мой счет. За труды.

Пацаны мгновенно ретировались. Конечно, Паук и не надеялся, что они смогут держать язык за зубами. Но сделал всё, что мог. На самом деле его беспокоил стол.

Бенни, главарь местной банды, хозяин бара и земли вокруг, был человеком прижимистым, эгоистичным, мелочно жестоким и ужасно небритым. Пожалуй, небритым в первую очередь. Считал, что огромная грязная борода придаёт ему свирепости. Не чурался он, увы, и «крысятничества». Держал на своей территории торговца информацией, брал процент за «крышу» — и всё равно ставил ему микрофон в стол, чтобы слушать, о чем тот с клиентами говорит. Зачем договариваться, если можно обмануть? В этом был весь Бенни.

Паук о микрофоне демонстративно не знал. Но время от времени случайно заливал его чем-нибудь. Был в меню бара замечательный коктейль, «Сорванная крыша» — настолько впечатляюще сочетание технологий местных бутлегеров и химических познаний бармена, что местные алкаши называли его не иначе как «Оторванное днище». Даже при заказе. Дивное сочетание кислот, щелочей и электролитов обладало проникающей способностью керосина и легко просачивалось как сквозь щели между досками столешницы, так и в корпус дешевой шпионской электроники. Микросхемы корродировали так, что не восстановишь.

Увы, через несколько дней появлялся новый микрофон. Паук снова абсолютно случайно заливал его коктейлем, а Бенни делал вид, что в это верил.

В тот день микрофон был еще не утоплен — только вчера появился новый, рано еще. И тут стайка «хомо эректусов» с признаками хронического слабоумия принесла ценную информацию. И стала орать об этом на всю округу. Не то что в микрофон — за дверями бара слышно было. Значит, скоро о разговоре узнает Бенни. Конечно, это рано или поздно случилось бы. Но лишний раз слышать имя «Вольфрам» посторонним ни к чему. Начнут копать, и потом Бенни заломит цену за «крышу». Или еще чего придумает.

Сначала нужно разобраться с «полицейским», кем бы он ни был. Пацаны, скорее всего, допьют пиво и сразу побегут его искать. Еще и денег заработают, за информацию о «Пауке, который всё про всех знает». Продешевят, конечно. Информация стоит дорого. А сколько стоил Вольфрам — паук даже не пытался угадывать. Но узнать иногда хотелось.

Юми всё занималась своими корабельными делами пополам с рисованием. Но на третий день не утерпела и напросилась в город за компанию. Точнее сказать, поставила перед фактом — иду с тобой и всё тут. Виктор был этому не очень рад. Лишнее внимание, лишняя нервотрёпка.

А еще художница всё время ворчала:

— В космопорту совсем офонарели — ни инфраструктуры, нифига, даже площадку бетоном залить лень…

Виктор сделал вид, что слушает.

— Зато посадочный сбор — больше чем на Хабе-3, — продолжала Юми. — И плата за стоянку не меньше. Я уже три тысячи спустила. Хорошо что Шульц заплатил вперед.

— Я истратил… десять, — грустно усмехнулся Виктор.

Девушка замолчала, открыв рот от удивления, а потом спросила:

— Куда столько?

— Информация стоит недешево.

— Ой да ладно! Гулял поди два дня по борделям? Здесь всё легально.

Юми пыталась улыбаться и неуклюже подкалывала Виктора. А на самом деле просто устала и злилась. На её родной станции 0,5G, а тут 0,8. Всё, что меньше единицы, вроде как «терпимо», но почти километр пешком — явно перебор. Виктор, к своему стыду, понял это не сразу — привык думать только за себя. Но потом стал идти медленнее и останавливаться по поводу и без. Присесть было некуда, но пусть Юми хоть постоит на месте, дыхание переведёт. Сама она об отдыхе не попросит — вредная слишком.

— Вон в ту сторону как раз есть бордель, — сказал Виктор во время очередной «случайной» остановки на перекрёстке. — Но там даже смотреть нечего.

— Эм… совсем дыра?

— Нет, по местным меркам явно дорогое место. Витрина красивая, охрану с автоматами держат. Но смотреть нечего.

— В смысле? — задумалась Юми.

— Присмотрись к прохожим, — ответил Виктор. — Есть в них какая-то неправильность. Почти во всех.

Они пошли дальше. Некоторое время Юми молчала, только вертеть головой стала намного чаще. Виктор следил, чтобы художница не нажила себе проблем — слишком пристальный взгляд в таком неблагополучном районе мог стать поводом для наезда, а доставать пистолет не хотелось.

А на следующей остановке Юми сказала:

— А знаешь, ты прав. У многих пропорции нарушены.

— Пропорции? — удивился Виктор.

— Да, пропорции тела, — уверено ответила Юми. — Немного совсем. И это тебя отталкивает.

— В смысле?

— Тело человека устроено определенным образом. Ты к этому привык и не замечаешь. А здесь подсознательно видишь несоответствие, но не можешь его объяснить. Просто чувствуешь, что где-то что-то не то. А я — художница, я все эти размеры и пропорции по миллиметрам вымеряю, чтобы было красиво.

— Прям миллиметрам?

— Ну, некоторые вещи приходится немного… гипертрофировать, — ответила Юми, старательно изображая легкое смущение. — Но исключительно для правильного кхм… акцента в кадре.

— Понятно всё с тобой, — усмехнулся Виктор. — Акцент — это главное.

— Да ну тебя, — фыркнула Юми. — Вот представь: перед тобой девушка. С грудью уровня секретарши Шульца. Но только ноги длинноваты, руки коротковаты, линия бедра какая-то не такая…

— Всё, всё, я понял, — ответил Виктор.

Он вспомнил переулок с публичными домами. Смотрел тогда в основном на автоматчика, а по путанам лишь мазнул периферийным зрением и налепил на всех скопом ярлык «так себе». А сейчас прокрутил в памяти картинку с полуобнаженными жрицами любви в витринах и понял — Юми права, что-то с ними не так. Потом на ум пришел незадачливый бандит с кухонным ножом — тот вообще был кривой и косой, даже ходил как-то странно.

Мелькнула даже мысль довести Юми до той витрины — пусть прямо пальцем покажет, что где не то. Но это еще метров триста в одну сторону. Нет, не стоит, девчонка и так устала.

— Почти у всех правя рука длиннее левой, — вдруг сказала художница. — А бывает что и нога тоже…

— Почти у всех?

— Да. Но это всё, что я вижу общего. В остальном — у всех по-разному. Ты бы сказал, что тут все кривые по-своему.

— Это странно, — кивнул Виктор.

— Это… пугает, — ответила Юми.

Улицы становились шире, в сухой земле показалась накатанная колея. Машин в городе очень мало, но сюда, похоже, заезжают. Скорее всего грузовики — здания по сторонам чем дальше, тем больше похожи на склады. Навесов, закрывавших улицы от солнца, почти не осталось, пришлось надеть темные очки. У Юми оказались те самые «консервы», которые Виктор отправил ей в подарок еще в первый день. А могла бы фыркнуть и демонстративно купить другие, это было бы больше на неё похоже. Хотя вряд ли она рада подарку, скорее просто деньги экономит.

Район не был полностью складским — кое где попадались ларьки с неаппетитного вида едой, а один из ангаров на проверку оказался баром — ворота настежь, стойка в углу, ящики вместо столиков и чем дальше от входа, тем больше мусора на полу. Скорее всего, здание было давно заброшено, а бар там появился из-за крыши — дырявой, латанной-перелатанной, но хоть какой-то.

Виктор направился как раз туда.

— Ну и запах, — сморщила носик Юми. — Что они тут готовят?

— Это не еда… наверное. С сортира несёт, — ответил Виктор.

— Тут есть сортир? Не верю.

— Есть. В любом тёмном углу на твой выбор.

— Ты всегда водишь девушек в такие культурные места? — спросила художница.

Яда в слове «культурные» хватило бы на целый серпентарий.

— У меня феноменальный нюх на приличные заведения, — усмехнулся Виктор и шумно втянул носом воздух. — Ни разу не подводил.

Он остановился, придержал девушку и развернул её лицом к себе.

— А теперь послушай внимательно. Мы идём к человеку, который лично знаком с этим Вольфрамом. Может даже и его тоже сегодня увидим.

— Уже?

— Иначе я бы тебя с собой не взял.

— Спасибо, — улыбнулась Юми.

— Я успел пожалеть об этом. Но в противном случае ты бы мне весь мозг вынесла.

Юми ну очень выразительно фыркнула и надула губки.

— Слушай дальше. Говорить буду я. Про Шульца не упоминаем вообще — я так понял, этот Вольфрам с ним в контрах, можем спугнуть.

— Ясно.

— И еще, — Виктор погрозил девушке пальцем. — Не светись. Плащ застегни, шляпу натяни по самые уши. Внимания много привлекаешь.

— Чем же?

— Ну, например, ты одетая сексапильнее, чем местные путаны голыми. А я смотрел очень дорогой бордель, уж поверь мне.

— Вот вроде бы и комплимент сделал, а сказал так, как будто это что-то плохое, — проворчала Юми. — И вообще, я взрослая и могу за себя постоять, уж поверь.

Она слегка распахнула плащ, и Виктор увидел пистолет. Достаточно пожилую железяку с остатками никелированного покрытия. Без кобуры, просто за ремнём. Как шпана носит, чтобы при встрече с полицией быстрее выбросить и сдаваться уже безоружным. Так срок дадут меньше. А кобура выдаст, что пистолет всё-таки был, и снимать её долго. Вот и таскают как попало, рискуя отстрелить себе что-нибудь. Впрочем Юми — девочка, и хотя бы это ей не грозит. Но вот умеет ли она стрелять? В тихом омуте черти водятся, но всё же вряд ли.

— Лучшая оборона — это заранее не лезть в неприятности, — ответил Виктор. — Уж поверь полицейскому.

— Ну лааадно, — протянула Юми.

В переводе с женского на человеческий это значило что-то вроде «пока соглашусь, но потом тебе припомню». Виктора такой ответ устроил.

— Ладно, вперед, — сказал он. — Мимо стойки, сразу вон за тот ящик… столик в углу.

— Там темно, но… — Юми сняла очки и поморгала. — … столик уже занят.

— Как раз этот тип нам и нужен. Пошли.