Потерянная империя

ГЛАВА 12

Багамойо

Суматошному многомиллионному Дар-эс-Саламу Фарго предпочитали другой ближайший к Занзибару город — Багамойо, микрокосм традиционной и колониальной истории Африки, с населением всего в тридцать тысяч человек.

Город основали в конце восемнадцатого века оманские кочевники. Кто только не побывал здесь за сотни лет: арабские и индийские торговцы солью и слоновой костью, миссионеры, работорговцы, колониальное правительство Германской Восточной Африки, охотники, исследователи, направляющиеся в Морогоро, к озеру Танганьика, в горы Усамбара…

Машину вел Сэм, а Реми сосредоточенно читала путеводитель.

— Хм… любопытный факт… — сказала она. — Дэвид Ливингстон ни разу при жизни не заезжал в Багамойо, хотя провел в Африке столько лет. Лишь после смерти его тело перевезли сюда, в башню местной церкви, — ждали высокого прилива, чтобы переправиться на Занзибар. Теперь она называется Башней Ливингстона.

— Интересно, — ответил Сэм. — А я всегда думал, что он как раз и выехал из Багамойо. Все ведь отсюда начинали. Ладно, мы уже на окраине. Что там говорила госпожа Килембе о музее? Где он?

Реми отклеила со страницы путеводителя цветной листочек и прочитала:

— «Два квартала от старого немецкого форта, boma».

— Какого именно? Их тут вроде два, если я правильно помню.

Жена щелкнула ногтем по записке.

— Больше ничего не указано. Придется проверить оба.

Первый нашелся в ста ярдах от трех известнейших туристических достопримечательностей Багамойо — крокодиловой фермы, развалин Каоле и пятисотлетнего баобаба. Сэм припарковал автомобиль на обочине неасфальтированной дороги у беленых стен разваливающегося форта. Мимо прошел мальчик с осликом на поводке.

— Jambo. Habari gani? — широко улыбнулся американцам юный танзаниец. «Здравствуйте! Как поживаете?»

— Nzuri. Unasema kiingereza? — ответил Сэм на скверном суахили.

— Да, по-английски немного говорить.

— Мы ищем музей Блэйлока.

— А! — понимающе кивнул мальчик. — Дом Безумца?

— Нет-нет, музей Блэйлока.

— Это тот же самый. Другой boma. Один километр вверх. Крест Ливингстона, да?

— Да. Asante sana, — поблагодарил Сэм.

— Не за что. Счастливо!

Щелкнув языком, мальчик погнал ослика дальше.

— А ты уже лучше говоришь на суахили, — заметила Реми.

— Только не проси делать заказ в ресторане. Тебе не понравится то, что принесут.

— Что он подразумевал под «Домом Безумца»?

— Скоро узнаем.

Отыскать другой boma оказалось несложно: Фарго издалека приметили белые зубчатые стены — к ним и двигались, пока не въехали на парковку, усеянную дробленым ракушечником. Тут в основном толпились местные; одни спешили куда-то по делам, другие торговали едой и всякой всячиной, как в лавках, так и с крытых тележек. Сэм и Реми принялись высматривать вывеску с надписью «Блэйлок» или «Безумец». Через двадцать минут бесплодных поисков они купили с тележки две бутылки ледяной колы и попросили показать дорогу.

— А! Дом Безумца? — Продавец вытянул руку в сторону узкой тропинки. — Через двести метров стена, затем большие деревья. Повернете направо, увидите дорожку, найдете нужное место.

— Asante sana, — сказала Реми.

— Starehe.

Как и пообещал торговец, вскоре впереди показалась низкая кирпичная стена, а за ней — акациевая роща и лавандовый луг. Пройдя вдоль ограды двадцать футов вправо, Фарго нашли в заборе пролом. Вьющаяся среди деревьев тропинка привела их от пролома к белому частоколу, за которым высилась старая школа, длинное узкое здание масляно-желтого цвета с тяжелыми темно-синими ставнями. Написанная от руки черно-белая вывеска над порогом гласила: «Музей Блэйлока и Лавка древностей». Последние три слова были выведены уже другим почерком — видимо, по некотором размышлении добавлены позже.

Фарго толкнули дверь и вошли внутрь; приветственно звякнул висящий над притолокой колокольчик. Под потолочными балками, подпертыми по центру вытесанными вручную опорными стойками, раскачивались убогие чучела африканских птиц, как будто застывших в полете. Над почившими собратьями громко ворковали рассевшиеся по перекладинам живые голуби.

Вдоль стен тянулись плетеные стеллажи разнообразных цветов и размеров — ни одной одинаковой пары. В середине залы, на определенном расстоянии друг от друга, выстроились восемь шатких карточных столиков, накрытых ветхими простынями. И полки, и столы были заставлены всевозможными безделушками. Чего тут только не было: деревянные и костяные фигурки жирафов, львов, зебр, антилоп, змей, людей; коллекции ножей — от обычных карманных до выточенных из кости кинжалов; расписные амулеты, обклеенные перьями и древесной корой; нарисованные на кусках кожи карты; портреты и пейзажи, сделанные угольным карандашом; компасы; бурдюки из желудков животных; несколько моделей револьверов «уэбли» и разнокалиберные пули.

— Добро пожаловать в Музей Блэйлока и Лавку древностей, — с неожиданно хорошим английским выговором поприветствовал гостей неведомый голос.

В дальнем углу комнаты за карточным столом, который Фарго сперва не заметили, сидел пожилой чернокожий мужчина в бейсболке «Балтимор ориэлс» и белой футболке с рекламным лозунгом «А молоко есть?».

— Спасибо, — ответила Реми.

Фарго подошли к продавцу и представились.

— А меня зовут Мортон, — сказал танзаниец.

— Простите за вопрос, но все-таки что это за место? — поинтересовался Сэм.

— Музей Блэйлока и Лавка древностей.

— Да, я понял. В честь кого он открыт?

— В честь величайшего, хоть и невоспетого, из исследователей Африки, когда-либо удостаивавших своим посещением берега Черного континента, — продекламировал Мортон, явно не в первый раз. — В честь человека, спасшего жизни сотен людей — включая жизни их внуков. В честь Уинстона Ллойда Блэйлока, Мбого Багамойо.

— Мбого Багамойо… — повторил Сэм. — Буйвол Багамойо?

— Совершенно верно. Африканский буйвол.

— Может, расскажете о нем немного? — попросила Реми.

— В тысяча восемьсот семьдесят втором году, в поисках удачи, Мбого Блэйлок прибыл из Америки в Багамойо. Ростом шесть футов четыре дюйма, весом в два раза больше среднего танганьиканца, разворотом плеч шириной с буйвола… За впечатляющую внешность его и прозвали Мбого.

— Это он?

Сэм указал на зернистый черно-белый дагерротип за спиной Мортона, изображавший высокого широкоплечего мужчину в охотничьей одежде в хемингуэйском стиле. За спиной великана сгрудилась дюжина коленопреклоненных воинов масаи с копьями-ассегаями.

— Он самый, — с гордостью подтвердил продавец. — Есть полное жизнеописание Мбого в прекрасном кожаном переплете.

Мортон кивнул в сторону плетеной полки у правой стены. Реми неторопливо подошла к стеллажу и выбрала из стопки книгу, украшенную наклейкой — копией дагерротипного портрета. Грубо сшитая скрепками обложка на деле оказалась не из натуральной, а из искусственной кожи.

— Мы возьмем две, — объявил Сэм, выкладывая книги на карточный стол.

Пока муж расплачивался, Реми как бы между делом обронила:

— Нам сказали, тут можно кое-что разузнать об одном корабле. Об «Офелии»…

Танзаниец кивком указал на рисованный углем корабль в раме три на пять футов.

— Первое великое приключение Мбого Блэйлока — охота за «Офелией»! Все подробности в книге. Я сам три года писал комментарии.

— Поразительная преданность делу! — восхитилась она. — А как вы тут… оказались? Ваша семья была знакома с мистером Блэйлоком?

Продавец улыбнулся — впервые за время разговора. Улыбка сияла гордостью.

— Мбого Блэйлок и есть моя семья. Я троюродный брат правнука Мбого.

— Что?! — удивился Сэм. — Вы родственник Уинстона Блэйлока?

— Разумеется. Разве не заметно?

Фарго растерянно молчали. Спустя несколько секунд танзаниец с хохотом шлепнул себя по колену.

— Что, купились?

— Купились, — заулыбавшись, признал Сэм. — Так вы не…

— Да нет, я и правда родственник. Хотя сходство, конечно, высмотреть нелегко. Могу показать свидетельство о рождении, если не верите.

Не успели Фарго ответить, как Мортон извлек из стоящего под столом сейфа обещанный документ и, развернув, толкнул его им под руки. Супруги внимательно прочитали бумагу.

— Потрясающе! — покачала головой Реми. — Так Блэйлок женился на танзанийке?

— Ну, тогда это место называлось Танганьика — пока не пришли немцы, понимаете? А Мбого не женился. Он обзавелся шестью наложницами, от которых у него родилось множество детей. В книге об этом тоже рассказывается.

Фарго ошарашенно переглянулись.

— И что произошло с Блэйлоком?

— Никто не знает. В тысяча восемьсот восемьдесят втором году он просто исчез, — развел руками продавец. — Его внук утверждает, что Мбого отправился за сокровищем.

— Каким сокровищем?

— Этой тайной он ни с кем не делился.

— Некоторые горожане называют ваш музей…

— Домом Безумца, — кивнул Мортон. — Тут нет ничего оскорбительного. Просто невозможно перевести на английский правильно. На суахили «безумный» не столько «безумный», сколько… «свободный духом». «Необузданный».

— Все выставленные артефакты принадлежали Мбого? — спросила Реми.

— Все до единого! — заверил танзаниец. — Он лично отыскал, смастерил или убил большую часть экспонатов. Остальное — подарки и подношения. Если предложите достойную цену… я подумаю.

— Ничего не понимаю. Вы продаете вещи Блэйлока?

— У меня нет выбора. Я последний потомок Мбого, — с грустью вздохнул Мортон. — По крайней мере, из живущих здесь. Двое моих ребятишек учатся в Англии. Я болен и долго не протяну.

— Нам очень жаль, — сочувственно проговорил Сэм. — Можно пока осмотреться?

— Конечно. Спрашивайте, если что…

Фарго отправились бродить по магазину.

— Как по-твоему, он говорит правду? — шепнула Реми мужу. — Портрет все-таки изрядно смахивает на Хемингуэя.

— Позвони госпоже Килембе, спроси.

Жена вышла на улицу и через пять минут вернулась к Сэму — тот сосредоточенно рассматривал висящий на стене посох.

— Госпожа Килембе уверяет, что тут все настоящее, — тихо сказала она. — Музей открылся в тысяча девятьсот пятнадцатом году.

Никак не реагируя на ее слова, муж продолжал безмолвно созерцать посох.

— Сэм! Ты меня слышал? — раздраженно спросила она. — Что тебя так заворожило?

— Ничего странного не замечаешь? — тихо пробормотал он.

Реми изучающе оглядела экспонат.

— Вроде нет.

— Обрати внимание на верхний конец… он металлический, закругленный…

Прищурившись, она откинула голову:

— Неужели это?..

Сэм кивнул:

— Язык колокола.

Секунд десять они разглядывали неожиданную находку, а затем Фарго обернулся к Мортону:

— Сколько хотите за все?