Потерянная империя

ГЛАВА 14

Занзибар

Судно Конфедерации «Шенандоа» давно интересовало Фарго, но времени как следует покопаться в тайнах истории этого корабля постоянно не хватало. И вот судьба подкинула недвусмысленное бронзовое приглашение в виде колокола…

Крейсер «Шенандоа» водоизмещением тысяча сто шестьдесят тонн был спущен на воду под именем «Си-Кинг» с верфи «Александр Стивен и сыновья» в шотландском городе Ривер-Клайде в августе тысяча восемьсот шестьдесят третьего года. Судно имело металлический остов, тиковую палубу, черный корпус и, разумеется, паруса с вспомогательной паровой тягой. «Си-Кинг» предназначался для транспортировки чая из Восточной Азии. Однако жизнь уготовила ему иное будущее.

Через год после ввода в эксплуатацию, в сентябре тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года, корабль тайно перекупила секретная служба конфедератов. Восьмого октября, укомплектованный экипажем моряков торгового флота, «Си-Кинг» отправился в первый рейс, якобы в Бомбей. Спустя девять дней у острова Мадейра судно встретилось с поджидавшим его пароходом «Лорел», на борту которого находились офицеры и костяк нового экипажа — верные опытные моряки, как южане, так и сочувствующие британцы. Пост капитана занимал сорокаоднолетний лейтенант Джеймс Иределл Уодделл, уроженец Северной Каролины, выпускник военно-морской академии Соединенных Штатов.

Морские орудия, боеприпасы и основное военное снаряжение из трюмов «Лорел» быстро перекочевало на крейсер. Ошеломленному, разгневанному экипажу «Си-Кинга» предложили выбор: либо присоединиться к новой экспедиции (за большее вознаграждение), либо плыть на пароходе к Канарскому архипелагу на остров Тенерифе. В результате Уодделл сумел укомплектовать новоиспеченный рейдер «Шенандоа» лишь половиной обычного для такого судна состава, включая моряков из команды «Лорел». Тем не менее двадцать первого октября «Шенандоа» вышел в море, намереваясь уничтожать или захватывать все встреченные суда Союза.

За осень тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года и зиму шестьдесят пятого крейсер прошел воды Южной Атлантики и, обогнув мыс Доброй Надежды, через Индийский океан направился к берегам Австралии, истребляя и пленяя торговые суда, идущие под флагом Союза. По пути от Новой Гвинеи к северным морям его мишенью стал тихоокеанский китобойный флот противника.

За девять месяцев плавания под флагом Конфедерации «Шенандоа» уничтожил три дюжины вражеских кораблей. Второго августа тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, через четыре месяца после капитуляции генерала Ли в Аппоматтоксе, от проходящего мимо британского судна «Барракуда» команда узнала об окончании войны. Тогда капитан Уодделл приказал разоружить корабль и взял курс на Ливерпуль. В ноябре тысяча восемьсот шестьдесят пятого команда «Шенандоа» сдалась в руки правосудия. В марте следующего года судно через посредников продали первому занзибарскому султану Сеиду Маджиду бин Саиду аль-Бусаиду, который переименовал его в свою честь «Эль-Маджиди».

Вот тут, по мнению Фарго, и начиналось самое интересное. Никто толком не мог сказать, где корабль обрел вечный покой. Историки выдвигали три версии. По одной считалось, что «Эль-Маджиди», изрядно потрепанный ураганом тысяча восемьсот семьдесят второго года, затонул в Занзибарском проливе; согласно другой, судно погибло на полгода позже, при буксировке на ремонт в Бомбей; по последней версии, корабль пошел ко дну в ноябре тысяча восемьсот семьдесят девятого, налетев на риф у острова Сокотра по пути из Бомбея домой.

— Тут больше вопросов, чем ответов, — заметил Сэм. — Во-первых, кто переименовал его в «Офелию» — Блэйлок или кто-то другой?

— И с какой целью? — добавила Реми. — Почему тогда «Офелия» нигде не зарегистрирована?

— А главное — почему мы вообще нашли этот колокол?

— В каком смысле? — удивилась жена.

— После передачи судна властям оно ведь становилось собственностью Союза. Со всеми потрохами.

— Включая колокол.

— Включая колокол, — эхом повторил Сэм.

— Возможно, Союз и продал корабль султану.

— Возможно. Только это произошло в тысяча восемьсот шестьдесят шестом. Значит, судно, живое и невредимое, бороздило моря еще лет шесть или тринадцать — в зависимости от того, какой версии придерживаться. Черт! Да ведь султан назвал его в свою честь! Неужели он повесил бы на «Эль-Маджиди» колокол с названием другого корабля? Не похоже на него.

— Не похоже. Может, при переоборудовании судна колокол просто выкинули за борт? Без лишних церемоний, по-быстрому.

В их тандеме Реми всегда выступала в роли сурового критика. Часто, благодаря ее стараниям, им удавалось подставить в цепочку рассуждений недостающие звенья. Если под натиском Реми-придиры теория не разваливалась, значит, курс был взят правильный.

Сэм обдумал слова жены.

— Возможно. Я вот пытаюсь поставить себя на место парня, который переоборудовал корабль для султана. Наверное, далеко не богач — много работает, мало получает… И тут султан требует отделать корабль соответственно королевскому статусу — что неудивительно. В том числе повесить новенький блестящий колокол. Как поступил бы бедный работник, заполучив кусок бронзы весом в девяносто фунтов?

— Продал бы! — встряла в разговор Сельма.

— Ладно, остановимся на этом варианте, — согласилась Реми. — Тогда… Блэйлок сам отыскал злополучный колокол. Если тот по-прежнему висел на судне, он его купил. Или же угнал корабль, переименовав потом «Эль-Маджиди» в «Офелию». Если колокол забраковал султан, значит, Блэйлок спас эту бронзовую вещицу. Затер название «Шенандоа» и заменил на «Офелию».

— Зачем? Любоваться?

— Судя по картине, которую мы видели в музее, корабль представлялся ему под названием «Офелия».

Фарго нетерпеливо щелкнул пальцами.

— По-моему, мы слишком долго над этим думаем. Реми, включи-ка лэптоп. Сельма, отправь по электронке фотографии «Шенандоа» и «Эль-Маджиди».

Сэм тем временем подключил к компьютеру камеру. На экране появился снимок эскиза.

— Wi-Fi не ловит, — с досадой сказала Реми.

Муж заглянул под соседние столики.

— Тут нужен провод для сети Ethernet. — Он подошел к официантке, попросил провод и, вернувшись, подключил лэптоп к ближайшей розетке. — Соединение, правда, через телефон, но должно сработать.

— Фото уже в пути, — раздался из трубки голос Вондраш.

Через четыре минуты, когда файлы загрузились, Реми выстроила корабли на экране рядом друг с другом. Какое-то время они с Сэмом крутили изображения то так, то эдак, приближали, уменьшали, играли с цветом — и наконец вынесли вердикт:

— Одно и то же судно.

— Сто процентов, — кивнул муж. — «Офелия» Блэйлока — тот же «Шенандоа» и «Эль-Маджиди». Вопрос вот в чем: в каком году объявился Блэйлок и почему анналы истории не сохранили обо всем этом ни единой записи?

— Риверу и его шайку весьма интересует наш колокол, тут и гадать не надо. Но только ли колокол? Может, корабль? Или корабли, на которых он когда-либо висел?

— Есть лишь один способ узнать ответ, — отозвался Сэм. — Нужно выкрасть колокол обратно, пока Ривера его не уничтожил. Или не потерял.

Тут же оба поняли, что в их работе, как обычно, проще сказать, чем сделать. Порывшись в рюкзаке, Сэм извлек бинокль и навел его на пейзаж за окном.

— Движется на юг, — объявил он секунд через тридцать. — Вот-вот скроется за мысом Пингве. Не особенно спешит.

— А зачем? Они знают, что положили нас на обе лопатки.

— Никогда нельзя отчаиваться, — подмигнул ей Сэм и набрал номер Руба Хейвуда.

— Как раз хотел вам позвонить, — сказал Руб.

— У умных людей мысли сходятся. Надеюсь, мы намереваемся поговорить об одном и том же?

— Есть информация о яхте «Нджива».

— Да благословит тебя Господь!

— Владельца зовут Амбонисье Окафор. Входит в десятку богатейших людей в стране. В его руках львиная доля танзанийского экспорта: орехи кешью, табак, кофе, хлопок, сизаль, драгоценные камни, минералы…

— Как же на него вышел бандит вроде Риверы? — хмыкнул Фарго.

— Трудно сказать наверняка, но я кое-что накопал. За последние пять лет мексиканское правительство резко увеличило поток импорта из Танзании. Большая часть товаров — от компаний, подконтрольных Окафору. Значит, у Риверы в Мехико могущественные друзья. Сэм, вас двое против группы профессиональных наемников! Против вас правительство и влиятельнейший миллионер!

— Руб, поверь, мы все учтем, но сейчас нам нужно заполучить колокол…

— В смысле?

— Они украли наш трофей. Мы хотим забрать его и вернуться домой.

— Легче сказать…

— Мы знаем, — перебил его Сэм. — Что еще известно о яхте?

— Яхт у Окафора две. «Нджива» приписана к порту на острове Сукути, тридцать миль от Дар-эс-Салама по прямой. Остров — собственность миллионера, он там отдыхает.

— Ну естественно.

Сэм и Реми давно заметили распространенное среди миллионеров-мегаломанов отвращение к «братанию» с народом. Частный остров решал проблему в высшей степени эффективно.

— О ваших планах можно не спрашивать? — поинтересовался Руб.

— Пожалуй, не стоит.

— Как скажешь. И все-таки повторюсь: будьте осторожны!

— Отзвонимся, как выпадет свободная минутка.

Сэм отключил связь и пересказал разговор жене. Немного подумав, Реми произнесла:

— Не мешало бы проверить. Но при одном условии.

— Каком?

— Что благоразумие превзойдет храбрость. Как только начинаем увязать по уши…

— Даем задний ход.

— Если, конечно, «Нджива» направляется к Сукути.

Муж кивнул:

— Если нет… мы выбываем из игры. А если яхта идет на остров, то нужно скорее добраться до колокола, пока с ним ничего не сотворили.