Потерянная империя

ГЛАВА 37

Голдфиш-Пойнт, Ла-Хойя, Калифорния

— Уж больно много вопросов возникает, — недоверчиво заметил Сэм.

Он схватил блокнот с ручкой и принялся записывать:

Фарго взглянул на остальных:

— Еще есть вопросы?

Вместо ответа Реми забрала у мужа блокнот и приписала:

Она подтолкнула блокнот в сторону Сэма.

— Хм… У меня есть кое-какие соображения по поводу одного пункта… — сказал он. — Что они ищут? Как мы подозреваем, Ривера работает на мексиканское правительство, верно?

— Тут и спорить не о чем.

— Нынешнее правительство, партия «Мешика-теночка» во главе с президентом Гарсой, выиграло выборы благодаря ультранационалистическим настроениям. Ну, сами знаете — великие предки, истинное доколониальное наследие Мексики и так далее. В прессе это назвали «ацтекской волной народной поддержки». А головорезы из шайки Риверы носят индейские имена, равно как лидеры партии и члены кабинета министров.

Он оглядел слушателей — все дружно кивнули.

— Может, загадочный наниматель Риверы знает об ацтеках правду? Может, знал и до выборов?

— Кроме того, — добавила Реми, — за семь лет на Занзибаре погибло девять туристов. Мы полагаем, их убили. Если так, значит, уже в то время караул не дремал.

— А находка Блэйлока, если наши подозрения верны, поставит историю Мезоамерики с ног на голову, — сказал Фарш.

— Разве это повод для убийств? — с сомнением проговорила Венди.

— Еще какой! — ответила Реми. — Стоит общественности узнать, что нынешнее правительство победило ценой обмана — и его с позором выставят вон. Возможно, даже арестуют лидеров. Вот представь: Джордж Вашингтон становится первым президентом Америки, а потом выясняется, что он — предатель. Пример не очень удачный, все равно что сравнивать яблоки с апельсинами, но суть понятна.

— Фактически мы подразумеваем, что в деле замешан президент Гарса, — заметил Пит.

— Фактически да. Он, несомненно, «моторчик предприятия», Ривера действует с его подачи, — усмехнулся Сэм. — Итак, вернемся к журналу и письмам. Нутром чую, разгадка где-то там.

— С чего начнем? — деловито поинтересовалась Сельма.

— Со стихотворения. Где оно?

Перелистав несколько страниц в блокноте, Вондраш начала читать вслух:

— Первые две строки мы уже расшифровали — там речь о колоколе и спиралях Фибоначчи. Осталось расшифровать остальные…

Они разделились на группы. Сельма, Пит и Венди принялись выискивать возможные зацепки в переписке Блэйлока с Констанс Эшворт, а Фарго, вытянувшись в шезлонгах на застекленной террасе, среди комнатных пальм и раскидистых папоротников, занялись журналом — Вондраш загрузила им его на айпэды. В окна террасы били солнечные лучи, на плиточный пол неровными пятнами ложились тени.

Спустя час Сэм пробормотал себе под нос:

— Лжец Леонардо.

— Что?

— Строчка из блэйлоковского журнала: «Лжец Леонардо». Он явно намекает на Леонардо Фибоначчи.

— Прославившегося, благодаря последовательности чисел и спирали…

— Верно. Но почему он называет его лжецом?

— Вот и мне интересно, — задумчиво проговорила Реми.

— Последовательность чисел открыл не Леонардо — просто с его подачи она стала известна в Европе.

— Значит, он солгал, что открыл последовательность?

— Да нет же! Никогда даже не претендовал на лавры первооткрывателя. Блэйлок ведь математик, должен знать. Может, этой строкой он хотел о чем-то себе напомнить?

— И?..

— Насколько мне известно, открытие последовательности чаще всего приписывают индийскому математику Хемачандре, жившему в двенадцатом веке. Вот так сюрприз! Он же написал эпическую поэму «Жизнеописание шестидесяти трех замечательных мужей».

— Очередная строчка из журнала!

— Ага, она как раз напротив слов «Лжец Леонардо».

— Уж явно неспроста, — согласилась Реми. — И что тогда получается?

— Я пока не уверен в выводах. Нужно снова взглянуть на страницу.

— Можно посмотреть крупным планом участок вокруг слов «шестьдесят три великих мужа»? — обратился Сэм к Венди, когда все опять собрались у Сельмы.

— Сейчас устроим. Минуточку! — Девушка открыла изображение в фотошопе и, подкорректировав его, объявила: — Готово. Теперь должно появиться на экране… ага!

Фарго, прищурившись, всматривался в картинку.

— А можно вырезать и увеличить участок вокруг цифры?

Через полчаса на экране возник очередной рисунок. Сэм вновь пригляделся.

— Мутновато. Меня в основном интересуют крошечные пометки над и под числом.

Венди еще раз поколдовала над изображением.

— Ну как, лучше?

Кадр сменился.

— Пришлось немного изменить цвет, но я уверена, что пометки…

— Превосходно… — пробормотал он, впившись глазами в картинку.

— Не желаешь поделиться сокровенным знанием с остальными? — с улыбкой поинтересовалась жена.

— Как мы полагаем, Блэйлок зашифровал послание в колоколе, используя спираль Фибоначчи. Вопрос только, каков размах спирали? Каков масштаб? Первая клетка может быть любого размера. Но теперь у нас есть недостающая величина!

— Объясни же! — попросила Сельма.

— Слова «Лжец Леонардо» служили указателем к строчке «шестьдесят три великих мужа». Обратите внимание, что у нас над цифрой три.

— Кавычки, — уверенно сказала Венди.

— Еще так обозначаются дюймы, — добавил Пит.

— В яблочко! А черточку под числом видите? Это знак минуса. Если «дюймы» опустить, а «минус» поднять, то получим… — Сэм что-то быстро накарябал в блокноте и показал страницу остальным.

— Блэйлок подсказывает нам, что размер первого квадрата составляет три дюйма!

Вскоре они поняли, что воссоздать спираль не так-то просто, не хватает знаний по математике — как-никак Блэйлок «чертил» ее на колоколе, имея богатый опыт в области топологии. Тут требовался настоящий специалист, поэтому Сэм позвонил в университет своему бывшему преподавателю Джорджу Милхаупту. Профессор, как оказалось, вышел на пенсию, переехал на гору Паломар, расположенную в семидесяти милях от Ла-Хойи, и, увлекшись на досуге астрономией, не вылезал теперь из близлежащей обсерватории.

Краткое объяснение бывшего студента так заинтриговало Милхаупта, что, подхватив старый кожаный портфель, через два часа после звонка он уже примчался в особняк Фарго.

Сэм провел в кабинет низенького старичка лет семидесяти пяти, с бахромой седых волос вокруг лысой макушки. Тот огляделся по сторонам.

— Великолепно!

Все по очереди пожали профессору руку.

— Ну где же она? Где загадка? — нетерпеливо спросил он.

Не желая чересчур запутывать дело, Сэм ограничился историей о «Шенандоа», колоколе и касавшихся их сведениях из блэйлоковского журнала. Милхаупт задумчиво поджал губы, сам себе покивал и наконец высказался:

— Не могу не согласиться с вашими выводами, Сэм. Очень хорошо, что вы мне позвонили. Вы прекрасно успевали по математике, но вот топология… да, никогда не была вашим коньком. Будьте добры, принесите колокол, расчеты Фибоначчи, большой альбом и оставьте меня одного. Поборемся с мистером Блэйлоком… Посмотрим, что можно придумать.

Спустя полтора часа профессор вышел на связь через интерком.

— Алло?.. Я готов, — раздался скрипучий голос.

Все вернулись в кабинет. На столе, среди россыпи циркулей, карандашей и рулеток, рядом с исписанным блокнотом, лежал чертеж.

Словно играя в «музыкальные стулья», они медленно брели вокруг стола. Наклоняли головы то так, то эдак… Все взгляды были устремлены на чертеж. Наконец Сэм сказал:

— Ну вы нас озадачили!

— Видите пометку в верхнем правом углу и нумерацию вдоль кривой?

— Видим.

— Это, разумеется, писал я. Однако то же самое вы найдете внутри колокола. Первая пометка, видимо, означает «верхний правый».

На лицах Фарго застыло удивление.

— А мы и не заметили! — растерянно проговорила Реми.

— Не расстраивайтесь. Они ведь крошечные. Без увеличительного стекла я бы тоже проглядел. Пометки, кстати, выбиты на самом краю устья.

— Пометки? — переспросила она. — Их много?

— Две. Есть второй чертеж, но уже без подписей. Они, собственно, идентичны. Когда я заметил две одинаковые пары букв, то предположил, что это ориентиры, точки отсчета двух спиралей. А почему их две… Наверное, ответ кроется в нерасшифрованной части стихотворения. Обратите внимание, рядом с крестиками стоят указатели — каждый соответствует определенному символу. Я записал систему обозначений.

— Потрясающе! — воскликнул Сэм. — Сколько же на это нужно терпения.

Милхаупт с улыбкой потер руки:

— А теперь я бы с удовольствием взялся за стих мистера Блэйлока.

Сельма прочитала стихотворение вслух.

— Совершенно согласен с вашим объяснением первых двух строк! — одобрительно кивнул профессор. — А что касается остальных… Есть у меня кое-какие догадки. До чего же абстрактное мышление у этого парня! Для математика — просто удивительно!

— Да уж, тот еще оригинал, — подтвердил Фарго. — К тому же у него, кажется, крыша поехала…

— Понятно. Это многое объясняет. Итак, третья строка — «Сверху видно, разбита земля на квадраты». По-моему, речь о спиралях — если смотреть на них сверху. На такую мысль наводят пометки внутри колокола. Согласны?

Все дружно кивнули.

— Четвертая строка — «Две стрелы полуночных на четверти день рассекут» — уже сложнее. Но поскольку мы уверены, что смотреть нужно сверху, «стрелы полуночные» могут означать стрелки часов, указывающие на цифру двенадцать. «На четверти день рассекут» — значит, Блэйлок поделил «циферблат» на четыре секции: двенадцать, три, шесть и девять. Таким образом, слова «Gyrare раз, gyrare дважды», вероятно, намекают, что первую спираль следует повернуть на «три часа», а вторую — на «шесть часов».

Милхаупт продемонстрировал свою мысль, повернув оба чертежа: конец верхней спирали указывал теперь вправо, конец другой — вниз.

— Есть какие-нибудь соображения? — Профессор обвел слушателей выжидающим взглядом.

Никто не ответил.

— Вот и у меня нет, — развел он руками. — Что там с последней строкой?

Сельма зачитала:

— «Слова Древних — слова отца Альгаризмо».

— По поводу первой части, — начала Реми, — у нас есть догадки, на что намекал Блэйлок.

— Вы об ацтекских символах внутри колокола? — точно Чеширский кот, расплылся в улыбке профессор. — Понятия не имею, как они переводятся. Но вы, похоже, знаете?

— Знаем, — ответил Сэм. — Символы взяты из ацтекского календаря, соответствуют тринадцати месяцам.

— Мистер Блэйлок увлекался ацтекской культурой?

— «Увлекался» — мягко сказано, — усмехнулась Реми.

— На «отце Альгаризмо» мы, признаться, застряли, — сокрушенно вздохнул Фарго.

— Могу вас обрадовать. Не зря я, выходит, интересовался столь малоизученной наукой, как история математики! Нет никакого отца Альгаризмо. Очередная уловка мистера Блэйлока! «Альгаризмо» — это производное от слова «алгоритм», только по-португальски означает слово «цифра».

— Если перевести целиком, получается: «Слова ацтеков в сочетании с цифрами», — подвела итог Реми. — Сэм, ты у нас знатный шифровальщик. Ничего в голову не приходит?

Фарго кивнул.

— Может быть… Вроде припоминаю испещренную точками страницу в журнале. Никакого текста, одни точки. Или померещилось?

— Нет-нет! Я тоже ее помню, — встрепенулась Венди. — Сейчас найду.

Девушка убежала в архив.

— Ага! Вижу, заработали шестеренки, — улыбнулась Реми мужу. — Что скажешь?

— По-моему, сочетать ацтекские слова с числами не нужно. Их нужно перевести. Например, взять символ, означающий «вода», и заменить буквы соответствующими цифрами.

Жена быстро набросала в блокноте ряд чисел: «3,16,5,1».

— Простой подстановочный шифр, — заметил Милхаупт.

— Верно, — согласился Сэм. — Я думаю, спирали тут, так сказать, для красоты. Взгляните на развернутые чертежи. Если спирали выпрямить, то получим две линии символов: горизонтальную и вертикальную.

— По сути, система координат, — проговорила Реми.

Из интеркома раздался голос Венди:

— Я нашла нужную страницу! Вывожу на экран.

Сельма быстро включила пультом телевизор. Страницу действительно усеивали «архипелаги» как будто бессистемно сгруппированных точек — ряд за рядом, колонка за колонкой.

— Сколько групп? — поинтересовался Фарго.

Реми как раз занималась подсчетом.

— Сто шестьдесят девять. Тринадцать вдоль, тринадцать поперек, — объявила она. — То же количество, что и на твоей «спиральной» системе координат, Сэм. Столько же месяцев и в ацтекском календаре.

— Итак, у нас победитель! — улыбнулся профессор. — Теперь остается лишь подставить точки в систему координат и разгадать, что это все означает.

Иногда Сэму казалось, что на распутывание блэйлоковской головоломки ушло уже несколько месяцев, поэтому теперь, когда до развязки было рукой подать, он не без удовольствия, с новыми силами ринулся в бой, посвятив обдумыванию «Тайны системы координат» весь вечер и несколько утренних часов следующего дня.

Сначала пришлось записывать значения ацтекских символов на английском, а потом заменять буквы цифрами — процесс простой, но трудоемкий. Следующим этапом стала подстановка «архипелагов» точек в соответствующие ряды и колонки. Получившаяся в результате картинка напоминала судоку, составленное объевшимся ЛСД наркоманом. Теперь осталось это раскодировать. Фарго перебрал всевозможные шифровальные способы в надежде, что хоть какой-то подойдет. Около полуночи один наконец сработал: система двоичного типа, где позиции точек определяют, какие числа используются в сетке координат.

— Ты сам это подобрал? Опробовал? — спросила Реми, выслушав теорию мужа.

— Да. За исключением «пустых» групп, все они обозначают широту и долготу. Это карта.