ГЛАВА 28

— Ну конечно! — простонал Сэм. — Это было бы слишком просто, все равно что получить карту с пометкой: «Сокровище здесь».

Опасаясь повредить оставшуюся часть пергамента — или что там еще скрывали недра посоха, — Пит и Венди решили извлечь документ в архиве, чтобы в случае чего быстро законсервировать поврежденные участки.

Спустя десять минут на телеэкране всплыло оцифрованное изображение добычи Сэма.

Из хранилища вышел Пит.

— Пришлось уменьшить, — пояснил он. — Настоящий размер карты примерно шесть на десять дюймов.

— А что за пометки вдоль побережья? — поинтересовался Фарго.

— Теперь, когда мы ее оцифровали, Венди все подчистит фотошопом. Учитывая расположение этих надписей и приписанную в конце букву «R», я бы предположил, что это названия рек — и похоже, на французском. Над обрывком слова «runes» — оно в верхнем левом углу — тоже подумаем. Тут есть еще пометка, — продолжал Пит. — Видите, где я поставил стрелочку?

— Угу, — отозвалась Реми.

— На этом малюсеньком островке мы заметили микроскопическую надпись. Сейчас с ней разбираемся.

Дверь архива распахнулась — в комнату вплыла Венди с большим прямоугольником пергамента, сплюснутого между двумя листами прозрачного стекла из высокопрочной поликарбонатной смолы.

— Что там? — спросила Реми.

— Сюрприз из-за двери номер два! — весело ответила девушка. — Свиток из нижней части посоха.

Она опустила стекло на стол.

Сэм, Реми и Сельма тут же склонились над новым пергаментом и молча, секунд десять, его рассматривали.

Наконец Реми прошептала:

— Это кодекс. Ацтекский кодекс.

Теперь предстояло разобраться с двумя не связанными между собой артефактами. Силы решили разделить: ассистенты, устроившись за компьютером, занялись картой, а Фарго и Сельма с энтузиазмом взялись за новый пергамент.

Первой заговорила Реми:

— В латинском языке слово «кодекс» означало «кусок дерева». Со временем так начали называть любую переплетенную книгу или пергамент. В современном книгопроизводстве это, конечно, норма. Однако, прежде чем переплетение стало повсеместной практикой, кодексом называли все, что напоминало книгу, даже один лист пергамента или несколько сложенных вместе. Видите ли, когда испанцы в тысяча пятьсот девятнадцатом году захватили Мексику…

Тут Сэм ее перебил:

— Может, пора прочитать лекцию об ацтеках?

— Как скажете. — Она пожала плечами. — Сразу предупреждаю: историки много спорят по поводу ацтеков — и по мелочам, и по существенным вопросам. Я вкратце перескажу среднестатистическую версию. Ацтеками называют группу народов, говорящих на языке науатль, а точнее, по мнению некоторых историков, племя мешика, которое в шестом веке мигрировало откуда-то с севера в Центральную Мексику.

— Откуда-то с севера… Расплывчатое определение, — заметила Сельма.

Реми кивнула.

— Да, это один из спорных вопросов. Через минуту расскажу подробнее. Итак, ацтеки пришли в долину Мехико, вытесняя и поглощая другие племена — при этом перенимая их мифологию и культовые обряды. Так продолжалось примерно до двенадцатого века. В то время власть была сосредоточена в руках тепанеков, в городе Аскапоцалько. Вообще власть в регионе постоянно переходила от одних к другим, союзы то заключались, то распадались, ацтеки же неизменно пребывали на нижних ступенях иерархической лестницы могущества. В тысяча триста двадцать третьем году, как гласит легенда, ацтекам было видение: орел, пожирающий змею на вершине кактуса. Через несколько лет скитаний ацтеки обнаружили в западной стороне озера Тескоко болотистый, практически незаселенный остров площадью пять миль; сейчас от него и следа не осталось, на нем стоит Мехико. И вроде бы на этом острове видение «орел, змея, кактус» явилось им снова… Они решили там осесть и построить город, который впоследствии назвали Теночтитлан. Земли, отведенные под столицу, скорее напоминали болота, но ацтеки проявили чудеса инженерного искусства: проложили к материку дороги, отстроили подъемные мосты для проезда водного транспорта; протянули акведуки, чтобы подавать в город свежую воду; возвели дворцы, площади, жилые кварталы, деловые центры — и все их соединили каналами. Население росло, продукции с сельскохозяйственных угодий на большой земле уже не хватало, поэтому ацтекские инженеры создали плавучие сады, чинампы, — они отличались исключительной плодородностью. Урожай снимали до семи раз в год! Так они прожили еще пятьдесят лет. В конце двадцатых годов пятнадцатого века Теночтитлан, Тескоко и Тлакопан объединились в Тройственный союз и по мере увеличения сил поработили остальные племена. Постепенно, на протяжении века, ацтеки и Теночтитлан только укрепляли свое могущество.

— А потом явился Кортес, — резюмировал Сэм.

— Он самый. Весной тысяча пятьсот девятнадцатого года. И за два года уничтожил Ацтекскую империю.

— Какие еще есть разногласия по поводу истории ацтеков? — спросила Сельма.

— Откуда они пришли — с севера или с юга. И насколько издалека. У культур Мезоамерики классического и доклассического периодов, таких как тольтеки, майя, ольмеки, много общего с ацтеками. Словом, неясно, что появилось раньше: курица или яйцо? Произошло ли, так сказать, «перекрестное опыление» культур или один из народов древнее остальных? Многие историки считают настоящими прародителями Мезоамерики ацтеков.

Сэм и Сельма обдумали импровизированную «лекцию» Реми.

— Ладно, — заговорил Фарго, — ты говорила о кодексах…

— Точно! — вспомнила она. — После вторжения Кортеса и падения Ацтекской империи появилось множество кодексов: большую часть написали иезуиты и монахи-францисканцы, кое-что солдаты и дипломаты, а некоторые надиктовали сами ацтеки. Вот этих кодексов, надиктованных ацтеками, крайне мало. Интересоваться ими начали недавно, последние лет двести. Они, как правило, не соответствовали испанской «политике партии», которая рисовала индейцев дикарями, а свое вторжение преподносила как милость и волю Божью. Ну, вы поняли.

— Историю пишут победители, — снова проговорил Сэм.

— Правильно.

— Вы имеете в виду, — начала Сельма, — Бурбонский кодекс, кодекс Мендосы, флорентийский…

— Именно. Да этих кодексов уйма! Обычно там описывается жизнь ацтеков — до, во время и после испанского завоевания. Некоторые содержат лишь изображения сцен из повседневной жизни, в других записаны исторические хроники: прибытие Кортеса, битвы, церемонии и так далее.

Вытащив из ящика лупу, Реми склонилась над пергаментом. Минут десять она, дюйм за дюймом, сосредоточенно рассматривала изображение и наконец, выпрямившись, вздохнула.

— По тематике напоминает кодекс Ботурини. Считается, что этот кодекс написан ацтеком, имя которого для истории не сохранилось, лет через десять после падения империи. Где-то между тысяча пятьсот тридцатым и тысяча пятьсот сорок первым годами. В нем рассказывается о легендарном путешествии ацтеков из Ацтлана на территорию современной Мексики.

— Откуда? Из Ацтлана? — переспросил муж.

— Ацтлан — одна из мифических прародин народов науа, куда входят и ацтеки. Некоторые историки до сих пор спорят, легенда это или настоящий город.

— Ты сказала «одна из прародин». Есть еще?

— Да, другая называется Чикомосток, или Семь пещер. Играет важную роль в ацтекских учениях и религии. Взгляните на кодекс. Видите рисунок в правом нижнем углу — подобие полого цветка?

Сэм и Сельма кивнули.

— Обычно так изображают Чикомосток. Но этот, по-моему, несколько отличается от классического… Нужно сравнить.

— Если я правильно понимаю, — начал Фарго, — тут подразумевается путешествие через море. Каноэ, видимо, метафора?

— Трудно сказать наверняка. Заметили сбоку, на борту, рисунок — нечто вроде расчески?

— Конечно.

— Этот символ, — сказала Реми, — у ацтеков означает число сто.

— И?.. Речь о людях или судах?

— Учитывая местоположение, наверное, о судах.

— Сотня кораблей, — задумчиво проговорил Сэм. — Путь из Чикомостока… куда?

— Туда, где обитает птичка и вон та штука под ней, — предположила Вондраш. — Что это, кстати? Никак не разберу…

— Похоже на меч, — заметил Фарго. — Или на факел?

— Понятия не имею, — качнула головой Сельма. — Но птичка знакомая…

— Еще бы! — улыбнулась Реми. — Точь-в-точь как в журнале у Блэйлока. Смотрите внимательней, тут не только птичка знакомая.

Сэм постучал пальцем по грубо намалеванному изображению в верхней части кодекса.

— Тоже из журнала!

— Звезду мистеру Фарго! Ну, еще поднапрягитесь… — Реми передала мужу лупу. — Надпись.

Сэм склонился с лупой над пергаментом и медленно проговорил:

— С испанским у меня не очень, а тут как раз… «Dado este 12vo día de Julio, año de nuestro Señor 1521, por su alteza Cuauhtemotzin. Javier Orizaga S. J.». — Он поднял глаза. — Реми?

— Переведу примерно. «Двенадцатый день месяца июля тысяча пятьсот двадцать первого года Господня. Продиктовано Его высочеством Куаутемоком. Хавьер Орисага, Эс-Джей».

— Орисага… Очередная занятная деталь из журнала Блэйлока: «Бывал ли тут Орисага?»

— Где — «тут»? — уточнила Сельма. — В Чикомостоке?

— Шут его знает, — пожала плечами Реми. — Вы упускаете из виду главное!

Не говоря больше ни слова, она села за компьютер, минут пять бродила по страницам famsi.org — Фонда поддержки исследований Мезоамерики — и наконец развернулась на стуле к Сэму и Сельме.

— Если отталкиваться от имени Орисага, то «Эс-Джей» явно означает «Societas Jesu», «Общество Иисуса» — Орисага принадлежал к ордену иезуитов. Двенадцатое июля тысяча пятьсот двадцать первого года — двенадцатый день после события, названного испанцами «Ночью печали». Тогда им пришлось спешно отступать из ацтекской столицы после резни, которую Кортес с конкистадорами учинили в храме, Темпло Майор, убив сотни ацтеков и их императора Монтесуму Второго. Это был переломный момент в истории Ацтекской империи. В августе следующего года Теночтитлан сровняли с землей, а последнего императора ацтеков, Куаутемока, захватили в плен и пытали.

— Куаутемок… — Сэм вновь бросил взгляд на пергамент. — По утверждению Орисаги, он и надиктовал этот кодекс.

— Куаутемок предвидел грядущую катастрофу, — пробормотала Сельма. — Он понимал, что его народ обречен, и хотел, чтобы хоть кто-то узнал… — Она резко умолкла.

Реми кивнула.

— Если это подлинник… значит, перед нами завещание ацтекского народа.

Загрузка...