Потерянная кровь дракона. София

Глава 3

Стены академии я покидала с легким сердце. Сперва миновала громоздкие ворота, затем оставила за спиной острые шпили башен, а еще через некоторое время академия совсем скрылась с глаз, отгораживаясь зеленым холмом, за который я свернула. Тогда-то на горизонте начали маячить очертания знакомого города.

Сердцу сделалось радостно. Я иду почти домой! К женщине, что добра и ласкова ко мне, в дом, где у меня есть своя комната с кроватью, на которой сплю только я, и небольшим столом, за которым провожу долгие вечера. Все такое привычное и родное. Пусть ненадолго, но нужно жить сегодняшним днем. А завтра будет видно.

В городские ворота зашла уже с вечерними лучами солнца. Теплый вечер, красное зарево неба, легкий ветерок и тихая суета столичных жителей. До дома миссис Кастиньи чуть ли не бежала, улыбаясь как ненормальная. И не зря торопилась. Наставница сидела в легком цветастом платье на лавочке у широкого дуба, что рос перед изгородью, и грустно смотрела себе под ноги. Ждала, как ждут возвращение только дорогого сердцу человека.

Захохотав в голос, я понеслась к женщине. Нужно было видеть радостные глаза наставницы, услышавшей знакомы смех. Вмиг распрямились сутулые плечи, исчезли с лица мелкие морщинки, и глаза засияли счастьем.

— Софушка, — поднялась наставница, а я подскочила, и, не говоря ни слова, обняла так, если бы это была родня мама.

— Миссис Кастинья, как же я скучала! — пищала я, не отпуская ее из объятий.

— А как я скучала, с обеда маюсь. Уже в голову всякое полезло. Дай хоть посмотреть на тебя.

Я отпрянула, все еще широко улыбаясь.

— Какая ты красавица Софа, я прямо не узнаю тебя год от года! Скоро женихи ко мне толпами попрут, и что мне им говорить?

— Тоже скажете, никто не придет. А если такие найдутся, то чаем их буду поить, тем самым, что от застоев в организме помогает, — подмигнула я и мы засмеялись.

До самой полуночи мы сидели за столом в маленькой, но уютной кухоньке, с приоткрытым во двор окном, и пили чай. Я рассказывала об академии, экзаменах, и новых методах в целительстве, про соседок упомянуть не забыла, особенно про Линку. А наставница все кивала, кажется, совсем не слушая моего бубнения. Ветер тихо колыхал ее с проседью волосы, а глубоко посаженных глаз не покидало счастливое умиротворение.

— Миссис Кастинья, вам не интересно? — спросила я. Может женщина спать хочет, а я мучаю ее надоедливыми рассказами.

— София..3наешь, я ведь тебя всю зиму ждала..-целительница сделалась такой печальной, что в груди тревожно заныло сердце, — Детей у меня своих нет, и муж давно покинул этот мир. Одна я осталась на этом свете, а годы берут свое.

— Вам только чуть за пятьдесят, — подбодрила я.

— И все же не твои двадцать. К чему я это говорю. Я много лет думала, на кого оставлю свою лавку и этот дом..

— Нет, Миссис Кастинья, не продолжайте. Не хочу о грустном, — мне сделалось не по себе. Разговор явно обещал быть неприятным.

— Ты неправильно меня поняла, не собираюсь я умирать в ближайшее время, — улыбнулась женщина, — Я только хотела сказать, что очень к тебе привязалась за эти годы, надеюсь и ты ко мне. И хотела предложить тебе переехать в мой дом после окончания академии и помогать в лавке, которая со временем полностью перейдет к тебе.

У меня чуть не открылся рот. Я. Дом. Лавка. Вот это новости на сон грядущий. Неужели все мои проблемы и переживания могли решиться вот так, в одночасье, да еще и человеком, который стал мне поистине дорог. Мне казалось, что я сплю, и весь разговор мне только снится, потому что я забыла, когда в последний раз судьба преподносила мне такие бесценные подарки.

О таком раскладе я тихо грезила по ночам, чтобы после выпуска все осталось на своих местах, чтобы те, кто пришел в мою жизнь, больше не уходили, а судьба не истязала мое израненное сердце. Мне итак пришлось нелегко, и только небесным магом известно, как я не сломалась окончательно.

— Если тебя, конечно, не пригласили на более привлекательное место работы, — чуть погодя замялась наставница.

— Что вы, миссис Кастинья, я так… это предложение стало лучшим, и пусть единственным. Я с благодарностью приму его.

Я все-таки прослезилась. Не смогла сдержать слез, чувствуя в сердце столько теплоты и благодарности к человеку напротив. Как же удушающе горько мне было все эти три года, не меть даже призрачной тени на нормальное будущее, и как солнечно и радостно стало внутри теперь.

— Больше никаких миссис, можешь называть меня тетя. Давно пора, — бодро сказала наставница, радуясь моему согласию не меньше чем я сама.

— Хорошо, тетя Кастинья, — я протянула руку и сжала лежащую на столе ладонь с припухшими суставами — опять собирала травы в одиночку, — Я так вам благодарна, что не могу выразить словами..

— Это я тебе благодарна, Софушка. Ты заменила мне дочь и стала моей семьей. Теперь мы есть друг у друга и этого не отнять.

Утро выдалось восхитительным. Первые лучики солнца крадучись, проникали под коротенькую занавеску в горошек, за окном чирикали птицы, рассевшись на зеленых деревьях, а по комнате плыл аппетитный запах свежей выпечки и травяного чая.

— Доброе утро, — сказала я как только вошла на кухню. Миссис Кастинья как раз ставила железный поднос с булками в небольшую печь.

— Доброе, София, — наставница распрямилась и обтерла мучные руки об фартук, — Я сегодня тороплюсь. Нужно киринку собрать в лесу, пока еще осталась. А на тебе хозяйство и лавка. Булочки как спекутся- вынешь, настой по бутылькам разольешь- скляночки я уже приготовила, потом до швеи сбегаешь, платье я тебе заказала летнее..

— Ну что вы, тетя Кастинья…

— Сильно не радуйся, я из твоей зарплаты за него вычту. Так вот платье заберешь, и надевай сразу, не береги. В полдень люди придут, кому и что отдать я на листочке расписала, ну вроде и все, — Наставница нахмурила брови, бесцельно смотря сквозь стену. — Ах да, еще мне сереницу принесли. Ты ее на вязанки разбей и в подсобке подвесь, она свежая совсем. Ну все, Софа, побежала я.

— Может, я с вами пойду?

— А за лавкой кто следить будет? Нет уж, ты тут, а я там. А как место тебе новое покажу, то сама ходить будешь, тебе полегче.

Наставница поспешила на выход, но обернулась напоследок.

— Готовые булочи на столе под тряпицей, чай там же, масло в подполье. Ну ты и сама все знаешь.

И меня оставили одну. Вот так, с ходу, будто я тут всегда и жила.

Рассиживаться не стала, позавтракала быстро, и пошла в подсобку раскидывать траву. Пока развешивала импровизированные венички, два раза сбегала посмотреть в печь, а на третий раз уже стала вынимать румянощекие булочки, выросшие в объеме в несколько раз.

Дела спорились быстро. Когда с вениками и настоем было покончено, я взяла шитую сумку и пошла к мисс Ростии, местной швее. Мастерская ее находилась неподалеку и пользовалась большим спросом у небогатых горожан и приезжих из ближайших деревень. Шила эта женщина на славу, но ткани у нее были дешевыми, а модели простыми. Мисс Ростия делала это осознанно, потому что дорогие ткани и сложные модели требовали больших денег и немалого времени, что сказывалось на цене товара. Такие одежды могли бы себе позволить только богачи, а для них она работать не хотела. С детства не любила зазнаек с толстыми кошельками, и старалась только для небогатых людей, таких же как и она сама.

Прикрыв калитку, я двинулась в нужном направлении, внутренне радуясь предстоящей обновке.

— Софочка, София! А я тебя ждал.

Соловьиный голос заставил меня остановиться и выругаться себе под нос.

— Томир, мы, кажется, еще в прошлом году все выяснили. Прекрати меня преследовать, — сразу пошла я в атаку.

Высокий, русоволосый парень, в простой рубахе все улыбался. Ну за какие грехи судьба поселила его в соседях. Не почему он не жил на другой улице города?

— Софочка, не кипятись ты. To было в прошлом году, а в этом мы еще ничего не выясняли.

Я закатила глаза.

— Все осталось в силе, — сказала я и пошла дальше.

— Ну Лунка, — простонал он, а я остановилась. Лункой называл меня только брат. Сразу настроение скатилось в яму, тут уж не радости. Медленно повернулась к «жениху».

— Почему ты меня так назвал? — грустно спросила я.

— Из-за волос. Цвета луны вроде, — ответил он. Увидел в моих глаза печаль и сделался серьезным. — Я что-то не то сказал?

— Все то, только не называй меня так больше, грустные воспоминания наводит.

— Хорошо. — Томир подошел ближе, наконец, отлипнув от ворот своего дома, — Ты куда идешь? Тебя проводить?

— К мисс Ростии. За платьем.

— Можно с тобой?

— Приставать ведь будешь? — подняла я бровь.

— А можно? Да шучу, знаю, что не приглянулся, просто привык к тебе очень. Даже скучал в этом году.

Я улыбнулась. Ну и актер.

— И я к тебе привыкла, особенно к дружкам твоим, что в полночь галдят как стая сорок. А что большего между нами не будет, так не от того что ты не красив. Красив, даже очень, но..

— Но у тебя в сердце другой?

— Нееет! Просто не мой ты, и все. И вообще не для меня эти дела любовные. Для меня главное учеба.

— А я и не забыл, что ты у нас птица важная. Но насколько я знаю, и образованные люди чувств не лишены, а ты у нас просто каменное сердце.

— Томир, ну хватит уже. Есть у меня чувства, только любить я никого не люблю.

— Так ты ни с кем не знакомишься, вот и не нашла подходящего. Знаешь какие у меня друзья есть, один..

— Знаю я всех! Ты со мной или я одна пошла, а то к миссис Кастиньи скоро люди придут, а я с тобой языками чешу.

— Пошли, вредина. Как хорошо, что ты мне не нравишься, а то я был бы разочарован.

— Что?!

Он подшучивал надо мной всю дорогу. Это раздражало. А если честно, то я только вид такой делала, на самом же деле мне было приятна его компания. Томир умел развеселить, быть галантным и обходительным, даже манерным, что редкость для простых горожан. С ним никогда не было скучно, и он заставлял чувствовать себя особенной, нужной и красивой. А мне этого не хватало.

Оставшись в жизни одна, я изменилась. Была легкая и непринужденная, чувствуя сильное братское плечо рядом. Иногда горделивая, иногда самонадеянная. Была центром компании, заводной бесшабашной девчонкой, не боящейся мужского внимания. Но сейчас надеяться я могла только на себя, отчего пришлось выкинуть из головы дурость и строить будущее своими руками. Романтика ушли на последний план, а вперед вышла учеба, от которой зависела вся моя жизнь. Приоритеты поменялись, а с ними и характер.

Когда в первый год проживания у миссис Катиньи за мной стал бегать Томир, я ему дала отворот поворот, на другой год он осмелел и полез целоваться, отчего безжалостно была оттоптана его нога и сказано много гадких слов. Парень немного обиделся, но подтрунивать не перестал. И в этом году я ожидала чего-то подобного, но сильно ошиблась. И поняла почему лишь когда мы оказались у мастерской швеи. К моему провожатому подошла девушка, скромная и очаровательная, с каштановыми волосами и тонкими плечиками. Нежный цветочек на фоне немаленького Томира. Когда они взялись за руки, что-то в воздухе поменялось, словно две искры столкнулись с невероятной силой, образуя единое целое, название которому- любовь.

Обратно я шла одна, задумавшись над жизнью. Вспомнила про Амона и Милису. В очередной раз представила их свадьбу, красивую и веселую, на которой я бы плакала от счастья, а потом танцевала до упаду. Жаль, что я этого не увидела. Буду просто наслаждаться тем, что была с ними в момент их помолвки, там у костра. Обидно, что со временем детали размываются и остаются лишь общие очертания. Мне бы так хотелось помнить все до мелочей.

У порога меня уже ждала старушка Маривия, и очень обрадовалась завидев меня.

— Ой, Софочка, ты уже приехала?

— Уже, — улыбнулась я седовласой бабушке.

— Какая радость! Теперь мне не придется ходить больными ногами в вашу лавку. Ты же сможешь приносить дряхлой старухе мазь для коленей?

— Конечно миссис Маривия, и никакая вы не дряхлая. Очень даже молодо выглядите для своих лет.

— Спасибо, моя дорогая. Пока держусь.

Я открыла дверь в лаву и пропустила старушку вперед.

— А вот и мазь, — я выставила на прилавок небольшую склянку с темно-зеленой смесью. Старушка оплатила покупку и довольная ушла восвояси, не забыв сделать очередной заказа, который уже надеялась получить с доставкой на дом.

Следом потянулись остальные покупатели миссис Кастиньи, пришедшие за готовыми лекарствами. Приходили и те, кто только делал заказ и те, для которых не требовалось отдельно что-то готовить- на полках и подполье целительницы имелись не малые запасы различных настоев.

Наставница пришла уже после обеда, и выставила передо мной корзинку с ягодами. Это означало перебрать, перемыть и просушить плоды, а после оправить на сушку. Мне ничего не требовалось говорить, я уже многое знала сама и кое-где даже больше необходимого.

Так пролетел первый день «дома».

Второй и третий мы с наставницей провел в подсобке, подготавливая травы к зиме. Летом говорят: день-год кормит, вот мы и не теряли ни минуты, отвлекаясь лишь на приход посетителей, о котором оповещал колокольчик над дверью.

Так прошла неделя- в заботах и хлопотах, и к выходным мы так устали, что решили не открывать магазинчик хотя бы один день, чтобы наконец нормально выспаться и отдохнуть. Но правильно говорят, не стоит загадывать наперед- случилось так, что всю ночь выходного дня я провела на окраине города, куда пришлось срочно выехать, чуть на небе показалась луна.

Гулкие, пугающие удары кулаком в дверь послышались, когда я уже спала около часа. Тарабанили сильно и настойчиво, отчего по коже побежал мороз, а на душе сделалось неспокойно.

— Иду, иду, — ворчала тетя из соседней комнаты, впопыхах накидывая халат.

Я сразу надела платье, потому что в отличие от тети, не могла позволить себе появиться в ночном пеньюаре.

Как только замок был отперт, в комнату влетел взрослый мужчина и сразу кинулся к наставнице.

— Миссис Кастинья, беда приключилась с Томиром.

Дальнейших слов я уже не слышала. В голове загудело с такой силой, что взорвись рядом огненный заряд, я бы ничего не услышала, да и не обратила внимания. Все мои мысли сейчас кружили вокруг соседа, всегда улыбчивого и веселого, жизнь в котором не текла, а бурлила горной рекой.

— Где он? — перебила что-то рассказывающего наставнице мужчину.

— Так за городом.

— Но как?! — не поняла, — Ворота же закрывают на ночь!

— Я же только что все объяснил, — оправдывался ночной гость.

— Извините, не услышала. Так он ранен?

— Серьезно, боюсь, не доживет до утра, — от этих слов по мне пробежал холодный озноб, — Последняя надежда на помощь целительницы.

— Я поеду! — быстро выдала я, и тут же одернула себя. — Если наставница позволит?

— Извините, конечно, я со всем уважением, но там опытный человек нужен, а вы еще юны, — как можно любезнее сказал мужчина, а глазах горела паника. Он ждал не моей помощи, а миссис Кастиньи.

— София, отойдем в комнату, — позвала наставница. Взгляд у нее был хмурый и суровый. Я даже испугалась слегка за свое самоуправство.

Оказавшись в комнате вдвоем, миссис Кастинья строго посмотрела на меня.

— София, там, видимо, не шуточное ранение! — она шумно вздохнула, — И я знаю, что ты с ним справишься. Только обещай не выдавать себя. А как прикрытие я выдам тебе мазь, бинты и на крайний случай нитки с иголками.

Я опешила. Едва удержалась на ногах. Про мой дар знают! Давно ли?

— Вы знаете?! Но как?!

— Обо всем потом поговорим, сейчас нужно жизнь спасать. Не забудь. Действуй тайно и не бойся отгонять любопытных, говори «вы меня отвлекаете» или «мешаете мне» и только после как оставят одну- принимайся за работу. Хорошо?

Я кивнула, а наставница, обхватив мою голову руками, наклонила к себе макушкой и поцеловала в темечко.

— Пусть хранят тебя небесные маги, дочка!

И только уходя второпях, под недоверчивым взглядом мужчины, я подумала о последних словах наставницы, особенно об одном. Дочка. Это означало, что меня взяли под крыло как родную кровиночку, и приняли в маленькую, состоящую всего из одного человека семью. Нет, теперь из двух. Какой трепетный момент. Был бы трепетным, если бы я не неслась в ночи в темной карете за город, где с каждой секундой все ближе подбиралась смерть к близкому мне человеку.

Кучер сильно торопился, не обращая внимания на ухабы, потому трясло нас не шуточно. To и дело подбрасывало под потолок, скидывало с сидушек, в общем мотыляло по кабине так, что у самой парочку синяков к утру выявится. Но это не было важно, важно было добраться вовремя к пострадавшему.

Под перестук колес сидящий рядом мужчина рассказал мне, что произошло с Томиром. Оказывается, они с друзьями забрались на крепостную стену, хотели подшутить над стражниками, любящими поспать в карауле. Но что-то пошло не так, и убегая от обругивающих крепким словцом служителей закона, они наткнулись на стаю птиц, так некстати взлетевшую с крыш домов. С высокой каменной кладки, возвышающейся на несколько метров вокруг города, Томир и упал. Он бежал первым, прокладывая в ночи путь по неровной стене и не удержался, напоровшись на вспорхнувших перед самым лицом птиц. Упал за крепостную стену прямо у каменных глыб и разбился. Ребята тут же прискакали к моему попутчику, старшему брату Томира, живущего поблизости от стены. А он прямиком к целительнице.

— Так вы старший брат? — спросила я.

— Да. Помогите, чтобы так и осталось, — с надеждой в глазах посмотрел на меня провожатый.

— Сделаю что смогу. А вы не знаете характер повреждений? Не видели что с ним?

— Нет, сразу к вам побежал, но ребята сказали Томир без сознания, голова разбита и кость из ноги торчит. Большего не знаю.

— Ничего, лишь бы дышал, — я отвернулась и прикрыла глаза. Посчитала внутренний резерв сил. Не густо. Последние дни много работала и мало отдыхала. Еще и нескольким больным помогла, поделилась жизненной энергией. Нужно прекращать без надобности исцелять, не растрачивать силы понапрасну, а держать все в себе на случай вот таких происшествий.

Ворота из города открыли специально для нас, и потом мы понеслись совсем по бездорожью. Кажется, было легче и безопаснее дойти пешком, но нельзя терять ни минуты.

Не успели мы окончательно затормозить, как мне уже открыли двери. Знакомые лица, все друзья Томира с перепуганными глазами и осунувшимися щеками. Отругать бы их сейчас за дурость, не смотря, что старше на несколько лет. Но позже, когда спасу главного зачинщика, с него и начну воспитательную беседу.

— Где он? — обратилась к ближайшему парню.

— Там, я покажу, — и он направился к отвесной крепостной стене, перепрыгивая через здоровые булыжники, наваленные вдоль всей ограды. Я замялась на секунду, представляя, как в платье полезу через препятствия. Да никак, только рвать подол или задирать его же по самые бедра. Выбрала второй вариант, платье мне еще нужно, а на ноги никто смотреть не будет, ночь вокруг.

Быстро перепрыгивая с камня на камень и держа юбки в руках, добралась до стены, и чуть не взвыла. Освещенный слабой лампадой, весь перекошенный у камней лежал Томир. Кровь на голове, ноге, руки под неправильными углами.

— Маги, — сглотнула я. Если он еще жив, это чудо.

— Дай мне мою сумку и уходи отсюда, — скомандовала провожатому. Тот отдал легкую поклажу и сиганул за камни, оставляя меня одну.

Я быстро подползла к почти бездыханному телу и попыталась внимательнее осмотреть раны, но света оказалось слишком мало. Оглянулась по сторонам, убедившись, что меня никто не видит, и создала маленький светящийся шар, зависший в воздухе над телом. Теперь лучше.

Грудная клетка едва вздымалась, редко и медленно. Еще жив, слава небесным магам.

— Томир, ну что же ты так, — пробубнила я, задирая его рубашку на животе. Сразу обнаружились несколько гематом, расплывшихся большими фиолетовыми пятнами. Понятно.

Порылась в сумке выискивая бинты, и поняла, что узкие они очень, с ними долго буду возиться, а времени нет. Нужно для таких случаев придумать что-то другое, но об этом потом.

Посмотрела печально на платье- жаль его, но оно хотя бы не новое- и рванула шов на подоле, поддавшийся мне с треском. Полоска получилась неровной, но широкой, и этого оказалось достаточно чтобы в два обхвата перевязать ногу из которой торчала кость. Хорошо, что на голени, а то помер бы давно от кровопотери. Дальше положила руки на оголенный живот и прошлась по телу магическими потоками, выявляя нарушения. Рана на голове серьезная, но кажется не проникающая, отбиты внутренние органы, все с кровоподтеками, руки вывихнуты и сломаны, хорошо, что кости не наружу, одна нога переломана в тонкой кости голени, другая вывихнула в лодыжке. Вот вроде и все, хотя куда больше, итак неизвестно как дышит.

Исцелять начала с солнечного сплетения- важнее всего там. Собирая нити земной магии, потихоньку начала вплетать их в наиболее поврежденные участки тканей. Корпела долго и усердно, покрываясь потом и чувствуя еще больше навалившуюся усталость. Закончила не скоро и перешла к голове, там рана приходилась больше на кожу, оттого и много крови вокруг. Ох, ну и шрам останется и волосы расти не будут, ну и ладно, Томир у нас итак красавец, его ничем не испортить. Лишь бы жив остался, а там..

Смахнула со щеки слезу, запрещая себе плакать, пока не закончу, и продолжила латать раны.

Как только справилась с серьезными проблемами, стала больше внимания уделять коже- залечивала ее полностью, не оставляя рубцов. Знала, что делаю неправильно, что стоило сделать упор на внутренние раны, но иначе вопросов ко мне появится слишком много, и главный — почему же человек с такими увечьями смог выжить. А так оставлю шрам на голове, ноге, где торчащую кость видели все, но может еще несколько наиболее приметных, а остальное спрячу. Я итак сильно рисковала раскрытием, выдергивая жизнь человека из лап смерти.

После перешла к ноге, ослабляя плотный узел тряпицы, повязанный на открытой ране. Попыталась вспомнить курс лекций по теме открытых переломов, но в голове как назло ничего не осталось, а с наставницей этим я не занималась. Но медлить было нельзя, а потому я собрала всю волю в кулак и надавила на кость, вправляя ее на место. Саму чуть не стошнило от вида крови мяса и голой кости. Томир дернулся, хоть и не пришел в себя.

— Чщщщ, — успокоила я, — Нельзя двигаться. — Я приложила руки к окровавленной ноге и посмотрела на бледное лицо, — Вот починю тебя, и будешь снова бегать, по стенам. Хотя, наверное, с тебя хватит, должен уже повзрослеть. Жениться… Кстати жду приглашения на свадьбу, иначе долечивать не буду, будешь всю жизнь хромать как подкошенный, — я разговаривала сама с собой, но так было легче и меньше хотелось свалиться и уснуть.

Теперь главное, чтобы не было заражения, но об этом позаботятся мази из целебной травы. А мне осталось только заняться руками.

— Терпи, мой надоедливый сосед, — сказала я и дернула за руку- уж как вправлять кости я знала на личном опыте. На этот раз Томир пришел в себя и заорал, а за камнями послышались счастливые возгласы нерадивых дружков.

— Больно, — сказал он сухими губами. А я рассеяла светящийся шар, скрывая следы своей необычной личности.

— Томир, ну ты и балван! Ты зачем на стену полез!?

— Голова болит, — простонал он вместо ответа.

— Нечему там болеть, пусто там! — не могла угомониться я, хотя и понимала, что парню сейчас не до моих истерик. — Повезло тебе, что не умер!

К нам подоспели бравые товарищи непутевого скалолаза.

— Томир, жив ворон недоделанный! — завопил самый первый из подошедших.

— Жив, — огрызнулась я и без предупреждения дернула вторую руку пришедшего в себя парня. Тот завопил, и слабо попытался вырваться из моей стальной хватки.

— Софа, ну и сила у тебя. Не женская, — отрывисто простонал Томир, корчась от боли.

— Профессия требует. — Повернулась к парням, примостившимся на камнях. — Палку прямую найдите, ногу привязать. Я еще руки обмотаю и можно уносить домой.

Справилась с последними манипуляциями быстро и встала чтобы уйти. Но голову крутануло так, что думала упаду. Но нет, не упала. Просто потеряла сознание, уходя с головой в непроглядную черноту.

Проснулась в своей кровати, когда за окном вовсю светило полуденное солнце. Вставать не хотелось, но пустой желудок заставил сесть. В голове сразу зашумело, а перед глазами заплясали черные точки.

— Чего встаешь? — заругалась наставница, вошедшая с подносом в комнату.

— А чего лежать? Обед на дворе, а я в постели. Узнают- засмеют.

— Проходили мы уже это с тобой. Неделю теперь не поднимешься, пока силы не наберешься.

— В этот раз быстрее все. Я ведь не каждый день истощала себя, а всего раз высвободилась, хоть и полностью. Да и не могу я лежать, мне к Томиру на перевязку нужно.

— Лежи уже, без тебя все сделала, — наставница прошествовала к маленькому столику, на который опустила поднос, — Садись, есть будем.

— Как он там, — потянулась за ложкой. Тарелку у рта миссис Кастинья держала сама.

— Хорошо. Только синяки по телу. Шрамы некрасивые еще останутся, но это не беда. Главное жив и уже ходит.

— Быстро он, только вчера ночью умирать собирался, — пошутила я.

— Не вчера. Позавчера.

— Позавчера? — переспросила я. — Это я второй день лежу?

— Да..- наставница загрустила, — Больше не пущу тебя ни к кому. Иначе в другой раз мне твое бездыханное тело принесут, глупая ты девчонка. Совсем ты, Софа о себе не думаешь, нельзя ведь так, ценой своей жизни спасать чужую.

Я потупила глаза и есть престала.

— А я по-другому не умею. Могу спасти, значит спасу.

— Ешь, не останавливайся, — проговорила женщина, а у самой глаза слезами наливаются, — Напугала ты меня снова.

Я взялась за ложку и зачерпнула наваристого супа.

— Тетя Кастинья, а что вы про меня знаете? — задала мучающий меня вопрос.

— Знаю, что магией лечишь, силами своими. Я же не глупая, заметила, что при тебе посетители лавки в разы быстрее выздоравливают, да и у совсем безнадежных шанс появляется. Вот и весь вывод.

— Да, есть такое… Только вот рассказывать про меня нельзя, сразу с мранами свяжут и казнят как преступницу.

— Известное дело, но никто не узнает, если сама себя не выдашь. Я с семьей Томира поговорила, они удивлены очень таким счастливым спасением, но поверили, что раны были поверхностные, от того и жив парень. Но больше тебе показываться нельзя, не то слухи нехорошие пойдут.

Миссис Кастинья улыбнулась широко.

— Ты ведь платье свое изодрала, а Томир мать попросил для тебя новые купить. Оплатил из собственных сбережений, и сказал, чтобы самые красивые выбрала. Обещался как выздоровеет, на поклон придет. Хороший парень, — наставница сделалась серьезнее, — Присмотрелась бы ты к нему, ведь жених то отличный, живет в достатке, работящий, да и сам видный.

— Тетя, невеста у него есть. Опоздала я, — сказала притворно грустно.

— Ну вот те на, — махнула рукой женщина, отставляя опустошенную мной тарелку, — Еще в том году надо было думать, ведь бегал за тобой, все видели.

— Не судьба значит, другого подожду. Но! Только после того как академии закончу, — важно заключила я.

— Далась тебе это академия, когда тут парни такие по пятам ходят. А целительница ты и так славная. И магией лечишь и в травах разбираешься.

Наставница оставила на столе чай с булочкой и ушла работать в подсобку. Разговоры разговорами, а настои и мази сами себя не сделают.