Потому что лень. Книга вторая

Глава 6

С усталым вздохом отряд сбросил тяжеленные рюкзаки и расположился на отдых под деревьями, где было чуть повыше и посуше. В лесу уже неделю назад сошел снег, и ласковое весеннее солнышко потихоньку согревало промерзшую от зимней стужи землю. Однако, было еще довольно сыро и у самой земли – холодно. В этой чащобе и жарким летом найти клочок по-настоящему сухого пространства задача довольно сложная, поэтому мы удовольствовались тем, что есть. Я поудобнее примостил свою ношу и сел прямо на нее. Насколько я понимаю, неизвестный груз не боится подобного обращения.

Устал. Реально устал. Мы шли уже двенадцатый день и все лесом-лесом-лесом… Скоро у меня это станет любимым напутствием: «Шел бы ты… лесом!» Тащились, преодолевали, перелезали, подлезали и ползли. По буреломам, буеракам и топям. Навьюченные довольно удобными, но страшно тяжелыми, мешками из прочной ткани, зачарованной на прочность и водонепроницаемость. Даже мой модифицированный организм требовал отдыха и чем дальше, тем настойчивее, а что уж говорить об остальных. Я не про разведчиков – они дяди выносливые, тертые и битые. Я про таких же, как сам. Нет, не виконтов и адептов, а гражданских парней, временно мобилизованных в разведку армии Норстоуна. Звучит гордо. Можно будет девушкам хвастаться – ходил в разведку. Во как! Главное, не признаваться, что призвали-то временно и добровольно-принудительно, причем для дел вовсе не героических. От нас не ждали подвигов.

Ни сбора важных сведений прямо под носом противника, ни проникновения на секретные объекты, например, в спальню королевы, ни долгих и мокрых засад на небольшие вражьи отряды числом не более батальона. На самом деле, как нам сразу же терпеливо объяснили, мы нужны в качестве носильщиков. Всего лишь надо доставить кое-куда – здесь недалеко, пара недель пути – груз, а дороги там нет и вьючные лошади не пройдут. Так что, мы – просто замена тех самых битюгов, которым не пройти. Важная роль. Осталось только заржать и запастись овсом. Про цель путешествия нам, разумеется, ничего не говорили – жутчайший секрет! Однако, догадаться о том, что мы проникаем отнюдь не на территорию Норстоуна, было довольно-таки нетрудно. К тому же направление движения, по-морскому зюйд-зюйд-вест, определяется в лесу элементарно, а согласно карте, которую я видел у гнома, мы уже давно в Сорокаре. Тем не менее, куда именно нам надо попасть уже там и как долго еще предстоит сгибаться под грузом, я не имел ни малейшего представления.

Вот такой получается променад – хождение за три леса, поход в незнаемое, путешествие в никуда.

Из боковых карманов рюкзака я достал флягу с водой и начатую эльфийскую пластинку. Отломил ровно четверть по вдавленной линии, специально для этого нанесенной, с настоящим гурманским наслаждением откусил и стал медленно жевать, снова и снова пытаясь, правда безуспешно, кроме удовольствия, массы полезных компонентов и калорий в организм, получить еще и состав этого кулинарного чуда длительного хранения. К сожалению, органолептическим методом разгадать удалось далеко не все ингредиенты, не говоря уж о способе приготовления. Пластинка была… все же банальный термин «приготовлена» трудно применить к подобной прелести. Правильнее сказать, волшебным образом сотворена из прессованной смеси орехов, лесных ягод и травок. Сверху облита загустевшим до состояния плотного мармелада фруктовым сиропом, на котором сделали четыре насечки, чтобы можно было ровно ломать ее на части – завтрак, обед полдник, ужин. Именно так. Одной пластинки хватало на весь день и даже с избытком, поскольку предполагала восстановление сил после интенсивной физической и моральной нагрузки. После боя, например. Только ради пластинок, выданных нам на поход с хорошим запасом, стоило не брыкаться, когда пришлось вступить в этот отряд.

Для таких же, как я, временно мобилизованных, был и еще один приятный момент – нас экипировали и вооружили.

Выдали одежду тускло-зеленого цвета: нательное бельё, носки, просторные штаны из прочной ткани, по две рубашки с длинным рукавом, кафтан, длинную теплую куртку для весенне-осеннего сезона и плащ. Обули в крепкие ботинки на толстой и, в то же время, мягкой подошве в крупный рубчик. Как я узнал позже, рисунок подошвы в точности совпадал с сорокарским и… галсорским вариантом обуви, свободно продаваемой любому желающему. Так по следам и не поймешь – охотник прошел, грибник, бортник или разведчик.

Короче говоря получили мы все, что положено настоящему разведчику вплоть до мелочей. Из оружия выдали тесак с пилкой на обухе и большой нож, клинок которого был со щучкой.

Все очень удобное и функциональное. Главное все, кроме оружия, после завершения дела оставалось нам.

Три дня весенней распутицы, пока шли к сорокарской границе, разведчики посменно, настойчиво и терпеливо, учили нас ходить по-лесному правильно. След в след ходить более или менее научили, но вот с остальными премудростями: лесным шагом, маскировкой, ориентированием и прочими, – получалось, скажем прямо, не очень. Большими достижениями похвастаться не могли ни наставники ни подопыт… э-э-э… будущие разведчики. Я тоже старался изо всех сил… не демонстрировать того, чему научил меня отец, и это выматывало почище самих тренировок.

Таким образом, мне опять пришлось притворяться и играть роль незнамо кого. Глядишь, скоро попрошусь в театр – «в лицедеи я пойду, пусть меня научат». Честное слово, живет во мне несгибаемая вера в свои таланты и ожидающий буквально за следующей кулисой оглушительный успех.

И снова обстоятельства тащат меня, бедного повара, начинающего адепта и новоиспеченного (хорошо прожаренного) виконта, в даль неизвестную. Хотя, следует признать, выбор у меня, чисто теоретически, все же был. Я ведь мог после пересечения границы не поехать дальше с обозом, а направиться, как и собирался, в столицу Норстоуна. Зачем мне теперь обоз, когда я уже почти там, где мне надо? Им налево вдоль границы постепенно разгружаться, мне – направо загружаться. Знаниями. Не совсем, правда, направо, скорее можно сказать, им левее, а мне правее. То есть им – на северо-запад а мне – на северо-восток. Однако, теория теорией, а практическое воплощение разумного плана столкнулось с некоторыми подлыми особенностями моего характера и разбилось вдребезги. Из-за своего дезадаптивного поведения вместо постепенного приближения к вожделенной цели я все дальше и дальше удаляюсь от столицы Норстоуна, да еще и мешок тащу мало того, что не мой, так еще и тяжелый. К тому же свой я вынужден был оставить хмурому сержанту, который выдавал нам амуницию, и сильно переживал за эльфийские клинки. Мои сумки опечатали и обещали хранить не менее года в случае чего, но кто их знает, этих военных? Вдруг полюбопытствуют содержимым и с вопросами потом полезут, а мне этого не хотелось бы. Лень опять выкручиваться и придумывать откуда они у меня взялись. Боюсь, версии «подарил незнакомец» никто не поверит и даже правда выглядит наглой ложью. Я же не знаю, как такое оружие могло оказаться у бандитов. Так что, и разбирательств с эльфами не избежать – всем известно, как они за каждого ушастого готовы мир вывернуть на изнанку.

В Клюкватын (ага, говорят, этой ягоды в сезон прямо пропасть), первый приграничный город Норстоуна, мы с обозом прибыли поздно вечером. Разместили нас на постоялом дворе неподалеку от въезда. Впритык с двором соседствовал явно недавно построенный трактир. Артельщики сказали, что в прошлую ездку его не было и питаться приходилось в заведении за три улицы и два переулка от ночлега, что было не очень-то удобно, особенно после качественного расслабления после поездки. Был ли у этих заведений один хозяин или разные – неизвестно, да и неинтересно.

Бросив вещи в «нумерах», все поспешили на ужин, как обычно, оплаченный нашим начальником снабжения. Там же нам выдали медные бляхи на медных же цепочках. На этом «кулоне» были выбиты: мелкое подобие вывески трактира с его названием по кругу (вроде «Свиноголова») и крупная цифра в центре. В Галсоро для этих же целей использовались крашенные деревянные на веревочках. Для того чтобы поесть достаточно показать бляху подавальщику и он все принесет. Что положено, разумеется, согласно разряду питания. Если хочется продолжения – за свой счет сколько угодно. Перед отъездом бляхи необходимо сдать трактирщику, тогда он возвращает залоговую сумму. В нашем случае за всех чохом договаривался и платил гном – ему и предстояло собрать бляхи обратно.

Артельщики, несмотря на усталость и треволнения прошедшего дня, а может как раз из-за этих самых треволнений, еще долго сидели за столом, пили пиво и возбужденно обсуждали нападение на обоз. Никто ничего толком не знал, но каждый рассказывал свои страхи-фантазии, будто самую настоящую быль. Артели перемешались. Скоро уже стало трудно различать, кто из какой, да никого это на самом деле не интересовало. Некоторые, особо азартные, бродили между столами с кружками пива в руках и тарелками с закусью, влезали в споры, порой до крика, потом вставали, переходили к следующему столу и так по кругу, находя удовольствие в смене компании и темы обсуждения.

Я быстро поужинал – кстати, довольно неплохо – и сразу пошел спать в маленький чуланчик, которой ошибочно назвали номером. Впрочем, все обозники ночевали в «апартаментах» ничуть не роскошнее моих. Что делать – нам достался отель, прямо скажем, не высшего класса.

Завтрак настолько не задался, что я даже подумал, а не был ли ужин в другом трактире. Будь я пьян вчера, так бы наверняка и подумал. Но нет. Спиртосодержащие продукты я употреблял в довольно мелких дозах и, в основном, по праздникам.

Я пришел рано, но не настолько, чтобы это оказалось для трактира чем-то необычным. Показал бляху какому-то парню за стойкой и сел за столик в ожидании завтрака. Ждать пришлось недолго, но это была единственная хорошая новость.

Можно не обратить внимания на затрапезный вид заспанной хмурой девки в грязном переднике, уныло перемещающуюся меж столиками, словно пьяная муха по стеклу. Можно с философским спокойствием отнестись к тому как она швырнула на стол кривобокую глиняную миску и ложку сомнительной чистоты. Скорее всего, она ночью на постоялом дворе по номерам передком подрабатывала, а тут пришлось вставать в эдакую рань и работать другим местом… э-э-э… имеется ввиду руками. Мелочи. Однако содержимое миски… В этой емкости, весьма далекой по красоте от фируанского прозрачного и звонкого фарфора, пучился продукт непонятной консистенции, цвета и запаха. Меня прямо-таки насквозь пронзила острая тоска по нашим балахонам, маскам, очкам, фильтрам в носу. Боюсь, без алхимической лаборатории, невозможно разобраться в рецептуре этого смертельно опасного зелья. На вид и не поймешь, что там такое – то ли каша вся в комках из о-очень экзотической крупы, то ли – переваренные в клейстер овощи деликатесного сорта «Кормовые», то ли и то и другое вместе с добавками старых помоев, нагло стыренных у ближайшей хрюшки. Запах, увы, тоже никак не мог поспособствовать идентификации, поскольку разило от местного кулинарного шедевра сразу многими подгоревшими ингредиентами, соединить которые в одном блюде не решился бы и рехнувшийся экспериментатор. Просто невозможно поверить, будто некоторые, особо ядовитые, можно достать в этой дыре, а если их все же добавили в блюдо, тогда стоимость поданной мне единственной плошечки превзойдет небольшое баронство.

Ну, возможно я и приврал немного из-за паршивого настроения. Просто чувствовал какую-то неправильность в своем плане покинуть обоз прямо здесь, но никак не мог сформулировать, что же в нем не так.

Если кто-то думает, что я побежал на кухню, повязал фартук и рьяно взялся исправлять ошибки трактирного убийцы продуктов, то он ошибается с особой жестокостью. Во-первых, мне лень, а во-вторых, все уже оплачено и вряд ли хозяин, уже просчитавший прибыль, спокойно вычтет из нее стоимость новой партии продуктов, которую с поклоном предоставит пришлому мальчишке, чтобы тот приготовил взамен испорченного варева нечто съедобное.

Если кто-то думает, что я рванул закатывать скандалы с истериками, битьем посуды и наглых морд хозяина, повара и заодно подавальщицы, то ошибается… просто ошибается. Я сделал проще и надежнее. Во-первых, потому что лень, а во-вторых, потому что нет у меня веса ни в физической массе, ни в моральной. Короче говоря, с битьем портретов получится, с авторитетом – нет. Кто меня будет слушать? Мне-то может и дадут потом что-нибудь съедобное, а моей артели? А другим возчикам? Я сделал проще. Натянул налицо образ бледной немочи, включил в глазах вселенскую тоску-печаль и принял соответствующую позу – левая рука бессильно опустилась вниз, правая упирается в лоб, а в пальцах расслаблено, вот-вот упадет, висит ложка. Якобы, подобное размазывание белой каши по чистому столу для меня дело насквозь обычное, а чахнуть над завтраком – занятие с младенчества привычное. Эвон жирком ни на гран не обзавелся. Таких личностей в светских салонах экзальтированные дамы, томно вздыхая, называют меланхолическими юношами, восторгаются интересным цветом лица (больным и бледным), ждут от них усталости от жизни, трагических историй любви, стихов предельно туманного содержания и собачьего подвывания при гнусавом прочтении. В деревнях, напротив, о них говорят проще и гораздо точнее – худобушка. Жалеют, вздыхают и стараются особо работай не нагружать, ибо переломится убогий, а вроде человек.

Дождавшись появления за столом части возчиков нашей артели, особо голодных или неспособных более после вчерашнего вливания принимать реальность без поправочной дозы алкоголя, сначала убедился в том, что им подали то же, что и мне, затем предупредил, чтобы не вздумали съедать, тихо выскользнул из-за стола и побежал в гостиницу, где остановились офицеры. Благо недалеко.

Гном на мой вежливый стук сначала кулаком, потом ногами, открыл довольно быстро. Минут через пять. Ругательства складывать в замысловатые конструкции он начал загодя и к моменту открытия двери уже и сам запутался в сложносочиненных предложениях, причастных, деепричастных и совсем непричастных оборотах. После потери партии персонального пива его глаза теперь постоянно пылают красным пламенем. Горят неугасимым огнем неутоленной жажды убийства, и не просто убийства, а уничтожения с особой жестокостью. Дескать, дать бы кому-нибудь по голове ледорубом… или киркой… или молотом… или просто кулаком в морду. Не выспавшийся, растрепанный и злой.

Шахтиштрек, набычившись, встал на пороге. Он та-а-ак глазом зыркнул, что я прямо воочию увидел, как демоны в бешеном темпе, не жалея сил, подбрасывают уголька в ревущую от жара топку его ярости.

Это же как раз то, что мне и надо!

– Посмотрите, как вас обманывают! – кликушески возопил я, не дав гному прорычать любимое ругательство. – Это унижение галсорской короны! Это наглый грабеж средств, вверенных вам, честнейшему из честнейших гномов, его величеством! Что о вас скажут разумные от западного океана до восточного моря?! От северных снегов до южной пустыни?! Я-то знаю! И все мы знаем! Я не про то, что скажут, а про то, как вы радеете о благе самого последнего кашевара в караване, доверенном самим его величеством своему преданнейшему слуге!

Ключевые слова: «обман» и «грабеж», – тут же перенаправили ярость гнома в нужное русло.

– В чем дело?! – рявкнул он.

– В-вот! – с нажимом произнес я, излил гному в глаза океан грусти и тоски, затем жестом театрального трагика, вручающего цветы злобному критику, обожающему комедию, сунул ему под нос плошку с г… «завтраком».

– Эт-то что-о-о?! – отшатнувшись, взревел наш начальник снабжения, вчера честно оплативший приличное питание для всех на три дня.

– Это, уважаемый, завтрак ваших подопечных! Кто увидит обязательно подумает – галсорская корона жалится даже медяшку дать на прокорм своих возчиков, честно исполняющих свой долг перед государем.

– Стой здесь! – палец гнома, словно рапира точно нацелился на мою сердце (поразить меня захотел?). – Никуда не уходи!

Как было велено, встал и стою.

Гном через пять минут вышел из номера умытый, подтянутый, хладнокровный и готовый к бою. Его ярости наконец-то показали достойную цель и она тут же переплавилась из горячей и абстрактной в холодную и конкретную.

Мы пришли в «тошниловку», откуда я только что уходил с образцом продукции, и дальше началось представление под названием «Как жадного трактирщики возили носом по стойке и требовали сожрать поданную возчикам кашу».

Впрочем, не одному трактирщику, но и повару тоже. Последний криком кричал, дескать, его заставили, он не по своей воле… и так далее и тому подобное, но я подло добавил свежего масла на сковородку, буркнув про профессиональную честь и совесть кулинара. Треск и шипение немедленно усилились и местному кашевару влетело по полной.

На вопли трактирщика прибежала городская стража и… со своей стороны подала несколько советов, настолько служак вдохновил вид блюда, предлагаемого людям к употреблению.

Зрелище понравилось всем. Особенно, когда трактирщик поклялся всем, что ему дорого, компенсировать моральный ущерб, за счет заведения повысив вдвое расходы на наш прокорм, подавая только качественно приготовленные блюда.

Еду нам моментально заменили на нечто гораздо более приличное. В частности, мужикам-простолюдинам, пожалуй, впервые в жизни довелось попробовать блюдо для благородных – мясо, предварительно выдержанное в сорокарском пряном маринаде (есть у них чему поучиться) и запеченное на углях. Блюдо явно готовилось для благородных посетителей, но досталось нам.

Свой разговор с артелью я отложил, пока все не насытились и не напробовались. Когда последний и самый ненасытный, отдуваясь, откинулся спиной на стенку, благо сидел на лавке со стороны стены, я и сказал о своем желании расстаться с обозом. Воплей и криков с обвинениями я так и не дождался, хотя и опасался больше всего, но то, как резко помрачнели мои попутчики, как завздыхали разом и печально посмотрели на меня, заставило устыдиться почище слов.

– А як добра было. Як жа мы далей без кашавар? Давай мы табе больш заплатим? – с надеждой посмотрел на меня артельщик с юго-востока.

Вот тут мне характер и подгадил, не дав бросить этих людей, которые помогли мне, когда я в этом нуждался. А какие планы были!

Двигаться дальше напрямую в столицу я собирался уже в облике виконта. А что? Документ в мешке. Тренировочный костюм есть. Полушубок, что мне выдали орки, со мной, да и не понадобится он в скором времени – весна как-никак идет.

Что касается главного, поведения и манер, так и с ними нет проблем. Один из многих вариантов этикета основных рас и королевств галактики, качественно вбитых в мое сознание «конфеткой», почти точно соответствовал принятым в моем мире. Небольшие отклонения всегда можно списать на иностранное происхождение и личные причуды, которые считаются даже милыми, если не скатываются в эпатаж и не шокируют светское общество. Так что, сыграть роль благородного, думаю, мне не составит труда.

Короче говоря, идея была замечательная и план был продуман до деталей. Основной расчет на то, что у короля Галсоро нет лишних ресурсов, чтобы по заграницам отслеживать беглого адепта, виконт Никобар! Звучит?! Звучит. Но негромко. Никобар далеко не редкое имя. Уверен и в Норстоуне моих тезок хватает, вторую часть имени – это про вэ Хантаги – можно же и не говорить всем и каждому.

«Да, был виконт», – скажут, если спросят. «А как зовут, мы и не упомним. Мно-о-ого виконтов каждый день приезжают, да уезжают, вот если бы он не заплати-и-ил… или был бы он сам Его величество король, или, там, какой-никакой герцог… Тогда бы мы со всей душой прямо на трактире крупно написали – Здесь был Его величество такой-то!»

Немного пришлось бы побороться с собственной жадностью и на время (не навсегда же) слегка придушить излишнюю бережливость, но с такой, не скрываю, трудной, задачей я справился бы совершенно точно.

Такой вот был выдающийся план – с комфортом доехать до столицы, найти временное, недорогое, жилье, не спеша осмотреться на месте и подготовиться к вступительным экзаменам.

Хотя вроде готовится незачем – в нашу академию поступил без вопросов, измерили уровень энергии в ауре и тут же приняли. Изобразить любой уровень, хоть архимага, мне теперь нипочём, благо было время освоиться с необходимостью постоянно держать в ауре излишнюю энергию и не забывать поддерживать тонкую буферную область, предотвращающую доступ этой энергии к вещественным структурам моего тела. Однако, кто знает этих норстоунцев, вдруг кроме ауры надо проявить еще какие-нибудь знания, кроме грамоты? Хотелось бы иметь немного времени в запасе, чтобы подготовиться. И этот план прямо за столом трактира приграничного городишка осыпался под стол прахом.

Ну не мог я после таких взглядов повернуться и уйти. Не мог!

В результате еще месяц почти тащился с обозом, который постепенно все уменьшался и уменьшался, оставляя груз и освободившиеся повозки вместе с частью охраны в маленьких приграничных крепостях и городках. Охрана, кстати сказать, за исключением одного подразделения состояла теперь из норстоунских кирасир. Так что, в гарнизоны поступало не только продовольствие, но и подкрепление на теплое время года, когда вероятность конфликтов на границе наиболее высока.

Мы договорились о том, что я сопровождаю обоз только до полной разгрузки артели. Дальше наши пути расходятся.

После того, как дороги подсохнут и станут проходимыми для экипажей, им предстоит путешествие в Хромсталь, город металлургов и кузнецов, загрузка оружием и амуницией, потом следование по обратному маршруту на Родину, в Галсоро.

Разумеется, согласно закону богов о наибольшей вероятности реализации самого неприятного сценария, наша артель разгрузилась последней и застряла в городишке с незатейливым названием Западный. Названием своим город обязан своим расположением на самой западной оконечности королевства. Практически он находился в центре некоего клина, словно вбитого в соседний Сорокар, и со всех сторон находился в окружении густых, труднопроходимых лесных массивов. Проезжая дорога в него вела только одна – со стороны Норстоуна. К границам с Сорокаром, примерно по пятнадцать километров до каждой, не пролегало ни тракта, ни мало-мальски наезженной колеи. Со снабжением самым необходимым дело обстояло, мягко говоря, не очень хорошо. За сезон успевали завести практически все необходимые товары с запасом, но «все» – это с точки зрения чиновников из департамента территорий. Однако, чиновники не распоряжаются торговцами, а те не очень хотят везти товары в Западный. Далеко, население не велико и не богато. На большие прибыли рассчитывать смешно. Заезжали конечно, но было их мало и приезжали они не часто. Зато всех контрабандистов местное население знало в лицо. Они свободно разгуливали по улицам, праздновали удачный поход, здоровались, встречаясь на улицах с благовоспитанными гражданами и патрулями.

– А за что их брать под стражу? – удивился офицер пограничник, с которым мы обедали в харчевне за одним столом. – Тех кого поймали с поличным, ты здесь не увидишь. Отбывают свое наказание. А если ты говоришь про тех, кто сейчас вовсю бахвалится своими подвигами в соседнем шинке, так на тропе они не пойманы, следовательно, с точки зрения закона, не виновны. Слова ведь к делу не пришьешь. Они ото всего отопрутся. Скажут, мол, по пьяной лавочке наговорили глупостей, хотели перед девушками форс свой показать. И что ты им сделаешь? Да их жены за такое превышение власти ко мне в очередь выстроятся, чтобы глаза выцарапать, а моя будет стоять рядом и скалкой по заднице добавлять. Зато если уж поймали в лесу – все! Они наши.

– Но ведь можно же принять какие-то меры…

Я замолчал, увидев выражение лица пограничника. Он скривился будто в сотый раз вынужден объяснять простейшие вещи неразумному дитяти.

– Меры, конечно, принять мо-о-ожно, – растягивая слова начал он. – Только законные и так применяются, а незаконные ради решения такой незначительной проблемы применять никто не будет. Ты знаешь сколь велики объемы контрабандного товара? И что это за товар? – спросил пограничник и сам же ответил. – Не знаешь. А я тебе скажу. Объемы – незначительные. Товары – исключительно законные, вели так можно сказать про контрабанду. Отличаются от тех, что свободно продают в лавках любого города страны, всего лишь отсутствием штампа таможни в накладной.

Кстати, торговцы, скупающие контрабанду, налоги с прибыли платят исправно. Весь ущерб – в недополученных таможенных пошлинах. При этом обустройство таможни и прокладка дороги (не на тропах же лесных ставить пункты) обойдутся казне гораздо дороже, чем можно собрать с этих товаров. А эксплуатация и содержание таможенных чиновников – прямые убытки. Тракт строить здесь не имеет смысла. Торговые пути пролегают в стороне и менять их никто не собирается. Значит нужен он будет исключительно для снабжения Западного, а тут на месте не так уж много надо. Вот и подумай – захочешь угостить девушку сорокарским мармеладом, а где возьмешь? Ваш обоз привез то, что нам жизненно необходимо. Спасибо, с голоду не помрем и может даже жирку подкопим. Но людям всегда хочется немножко больше. К примеру, сладостей, хорошей чибы, качественного алкоголя… ничего из этого вы нам не привезли.

Почему – понятно. Эти продукты не относятся к товарам первой необходимости. Так где их взять? Завозить из того же Сорокара приходится фактически вкруголя, то есть далеко и долго. Цена соответственно растет с каждым километром. А уж в распутицу их не везут вовсе. То же самое и с другими товарами. Про нецелесообразность постройки мощеного королевского тракта я уже говорил, повторяться не буду. Что тогда остается?

Офицер вопросительно посмотрел на меня. А что я? Светило торговли? Пожал плечами.

– Вот так и живем.

– А-а-а… простите, вы мне так откровенно обо всем говорите. У вас не будет неприятностей?

– У меня? – пограничник усмехнулся. – Во-первых, я уже говорил – слова к делу не пришьешь. Во-вторых, как меня могут наказать? Сослать в дальний гарнизон, где всегда снег, холодно и из компании одни медведи? Так уверяю вас – Западный считается дырой не менее дремучей, чем пресловутый север. Еще не известно, где лучше. В-третьих, уж не думаете ли вы, будто о положении дел здесь не знают в столице? Знают, но такой порядок устраивает абсолютно всех.

Во всяком случае, можно не беспокоиться о снабжении горожан, и для служивых ловля контрабандистов полезна. В тонусе держит, знаете ли.

Подтверждения его рассказа ждать долго не пришлось. Забегая вперед скажу сразу – вел наш отряд в Сорокар контрабандист Фартик Кривой. Кстати, ничего кривого в нем не было, кроме любимой фразы: «Нас на прямой не возьмешь, нас на кривой не объедешь!» Между прочим, Фартик не имя, а прозвище. В младые годы, в самом начале своей карьеры контрабандиста парнишке повезло провернуть выгодную сделку. И дешево купил, и доставил товар без проблем, и дорого продал. Когда его представили, как и всякого новичка старейшине местного цеха, кто-то сказал, что ему сопутствует удача, фарт, на что старейшина засмеялся и произнес фактически новое прозвище нового контрабандиста:

– Это пока не фарт, а фартик. Посмотрим, как дальше дело пойдет.

Вот так к парнишке и прилепилось прозвище Фартик. Ну, а уже потом через некоторое время, когда его любимую фразу услышали все, да не по одному разу, он стал Фартиком Кривым.

В общем, угораздило меня пойти туда, неведомо куда, в направлении прямо противоположном тому, в котором я шел уже почти три месяца. Однако, в последние дни стали меня посещать мысли – может это веление судьбы и мне все-таки надо было попасть именно в Сорокар, а не в Норстоун?

В Воськах, планируя сбежать из Галсоро, где меня загоняли в угол сразу несколько партий охотников, я много думал о своих дальнейших планах на жизнь, раз за разом перебирая варианты. В первую очередь, хотел решить, в какой стране легче всего спрятаться беглецу, во вторую – где учиться? Думал не только о Норстоуне, как возможном месте обитания и обучения, но и о Сорокаре. Последний, учитывая напряженные отношения между нашими странами, в качестве укрытия был даже предпочтительнее. Если бы подвернулся случай, я ведь всерьез готов был туда пойти (вот и иду, кстати сказать). К тому же с этой страной несмотря на множество конфликтов и обид вроде бы намечается мир, хотя и раньше никто не запрещал свободный въезд и выезд Вообще-то почти во всех странах на территории бывшей Империи так и осталась неизменной свобода перемещений. Главное, не провозить запрещенное к ввозу и товары без пошлины, а в остальном поезжай куда хочешь.

Тем не менее, для меня главным было получить максимум знаний по магии, устранить однобокость своего образования и все-таки заполучить в свои руки полноценную профессию. А где получить эти знания, так ли уж важно?

Говорят, академия в Сорокаре дает очень качественную подготовку. Это же, кстати, подтверждают и военные успехи сорокарцев. Я же не обязан буду служить в армии этой страны и убивать своих соотечественников. Если попытаются припрячь, так и сбежать можно… м-да, «я от бабушки ушел, я от дедушки ушел»… Казалось бы зачем все это? Мне же нравится кулинария и даже очень нравится. Так бы и работал поваром всю жизнь, но… после академии, после лекций и семинаров, после лабораторий и полигонов, после обширной библиотеки и общения с шебутными однокурсниками…

Кира! Мне не хватает твоего уютного сопения у моего плеча, когда мы вместе штудировали фолианты, серебряных колокольчиков твоего смеха и пухлой губки, которая так трогательно поджимается, когда ты обижаешься.

Дили! Веселая, шебутная, страстная. Энергичная и подвижная словно цепкое пламя на ветру. Может быть мне удалось бы еще разок затащить тебя в постель? Хотя такая девушка, как ты, никогда не останется одна. Скорее всего, у тебя уже кто-то есть, но… Но! Не могу удержать немного горделивой улыбки – я у тебя был первым и тебе явно понравилось!

Искренне рад, что сумел показать тебе, какая бывает страсть и одна из важнейших сторон любви – соединение с мужчиной.

Лика! Я давно простил тебя и твое предательство. Я сам был неправ, когда предположил, что в тот пакостный момент, когда ты равнодушно позволила благородному подонку возить мордой по столу своего друга детства, в тебе проявилась скрытая гниль. На самом деле злую шутку с тобой сыграла банальная наивность провинциалки, поверившей в искренность тех, кого истинно благородные сами презирают.

Лима! Прости. Я не смог тебя уберечь. Не ожидал, растерялся и… потерял. Надо было не носиться со своей маскировкой, как дурень с писаной торбой, а сразу бить на поражением всем арсеналом, что у меня есть. Все равно в итоге живых свидетелей не осталось, а меня, поглядев на последствия, наверняка расшифровали.

Угу. Понял, что потерял, когда был уже от потери очень далеко, но хуже всего – исправить уже ничего невозможно. Не получится вернуться в академию и, как ни в чем не бывало, приступить к занятиям.

Короче говоря, быть только лишь кулинаром мне уже маловато. И… дело даже не в девчонках.

Военная карьера, несмотря на превосходную, как показала боевая практика, подготовку и навыки, переданные мне отцом, совершенно не прельщает. Пусть за моей спиной уже кучи трупов, но эти кучи я навалял исключительно в силу острой необходимости, защищая свою жизнь и жизнь своих друзей. При этом убийство бандитов в Кололесе и самый последний бой в лесу у границы с Норстоуном, хоть и не вызвал особо сильных эмоциональных переживаний, но добавил еще одну порцию горечи в душу. К тому слою осадка, что уже успел там накопиться. Как бы вся моя жизнь не стала горькой.

Вот почему так? Кто-то живет себе спокойно, занимается любимым делом, имеет жену, детей, уютный дом, хорошую работу и самое страшно для него событие – кража кошелька с парой медяшек на рынке. А мне приходится убивать, бежать, прятаться, скрываться. Может и правда – «кому много дано, с того много и спрашивается»? Я не просил, но мне дали, и теперь приходится выполнять веление богов. Но в чем оно – веление?

Я мог бы стать магом-лекарем. Благороднейшая профессия. Мои знания и навыки, в целом, намного превосходят местные, но не лежит душа к этому делу. Мне больно смотреть на страдания людей. Их травмы, раны, болезни. Боль каждого я переживаю, как свою, а отстраняться так толком и не научился. Смешно слышать подобное от убийцы?

Смешно. Но так оно и есть.

Таким образом, если я хочу заниматься магомеханикой… О! Вот оно! Кажется, я понял, что меня так привлекло на факультете алхимии и, значит, в академии в целом. Не боевые огне- и криошары, не силовые лезвия и не телепорта… нет телепортацию для изучения оставим, и боевую магию тоже. Практика показывает (опять и опять), что без этого раздела искусства мне банально не выжить. А уж с телепортацией будет еще проще – меньше убивать для самозащиты придется.

Так значит, если я уже здесь, может быть Сорокар? Ладно. Посмотрим. Если прямая не доведет, так может кривая вывезет? Ага. Может пора уже изменить прозвище и стать, например, Бером Кривым? Ну да. «Косолапый» – еще куда ни шло, но криво-о-ой… Ой-ё-ёй!

Короче говоря, обоз застрял в Западном до теплых дней и делать стало совершенно нечего. Все оплачено. Кормежка в трактире – кашеварить не надо. Мужикам заплачено и они не теряют время даром, распивая целыми днями пиво. Я отдохнул пару дней, тоже попил пивка, а дальше заскучал. Весь городок я обошел всего за день, два раза осматривать в нем нечего, значит осталось придумать себе занятие. Сразу признаюсь, перечитывать мысленно учебники за первый курс, которые проглотил в академии, посчитал занятием малоинтересным, поскольку для понимания некоторых моментов мне требовались пояснения преподавателей, а они почему-то даже на отдых сюда не едут. И даже если поедут, то исключительно летом, когда в академиях всех стран начинаются каникулы.

Все же я придумал, чем себя занять, хотя бы на некоторое время.

Мне захотелось перенести копию сплетений с эльфийских мечей на другое оружие. Понятно, что копия – не оригинальная выдумка, которую еще проверять и перепроверять, но если бы все было так просто, то любой магомеханик мог бы, пару раз увидев, сотню раз повторить сплетения в других клинках. Да и эльфийские маги на глупцов не похожи, чтобы несколько лет растить и столько же лет магически обрабатывать заготовки. Следовательно, вывод может быть только один – надо экспериментировать и вникать, потом опять вникать, анализировать и снова экспериментировать.

Как только мысль сформировалась, я мигом развил бурную деятельность, в стиле тайфун в Западном или незапланированное извержение вулкана. Очень уж засвербело у меня в одном неприличном месте. Нестерпимо захотелось, срочно, немедленно, не сходя с места, прямо сейчас и здесь, проверить – получится у меня что-нибудь или нет?

Первым делом следовало решить проблему с заготовками. На деле с ними не все так просто, как хотелось бы. Кто ж мне за просто так выдаст хорошие клинки для экспериментов? И даже плохие. Кто я такой? Кашевар артели возчиков.

О-очень авторитетная фигура. Прям так всех и начнет сгибать в позу «чего изволите?» при виде моей персоны. Тем более, я никого ни про свои магические способности, ни про эксперименты извещать совершенно не собирался. Можно было бы, конечно, использовать клинок, купленный еще в столице по совету гвардейца, но сразу чаровать, как говорится, «на чистовик», я откровенно боялся. А вдруг испорчу? Не бывает, чтобы сразу р-р-раз и получилось. Что с ним станет, если у меня что-то пойдет не так? Явно ничего хорошего. То есть, скорее всего, останусь без шпаги. Ну да, эльфийские клинки, не в пример более дорогие и качественные, никуда не убегут, но просто так по сути выбросить годную вещь мне не позволяла бережливость. Причем, не только она, но и некоторые другие соображения. Могут же так сложиться обстоятельства, что выставлять напоказ столь приметное оружие, будет нельзя, а статус благородного демонстрировать придется. Вот тут-то и пригодится та шпага. Неважно, что дешевая, важно то, что позволит соблюсти приличия в одежде и, в то же время, не даст усомниться в соответствующем статусе. Во всяком случае сходу, без углубленной проверки.

Выход из положения я нашел, сходив на задний двор постоялого двора, где прихватил несколько никому не нужных (наверное) палок подходящего размера, и, навестив пару-тройку местных кузниц (все, что были в городке), где купил у мастеров молота и горна по бросовой цене несколько кривых, ржавых, железяк. Нашел, основательно перекопав кучи металлолома, предназначенного на переплавку и перековку.

Палки обстругал. Без фанатизма и не заботясь о полном подобии оружию. Железяки не трогал – все равно придется формовать магически. При этом весь мусор уйдет и так.

Задача оказалась настолько интересной, что я забросил все, даже обеды, сидел у себя в номере, и занимался изготовлением артефактов. Ну как изготовлением – правильнее сказать, попытками изготовления.

Положил на стол эльфийский ятаган, рядом с ним первую попавшуюся палку, сел, подпер голову кулаком и… задумался. Надолго. Ятаган положил не просто так, а на всякий случай. Вдруг что-то пропустил, не обратил внимания, не разглядел или не так понял.

Сверяться с оригиналом сплетения потребности у меня не было, поскольку всё до последней, самой мелкой, завитушки прямо с первого просмотра уже заняло свое место в структурированном хранилище памяти. Кстати сказать, великолепная вещь! Не устаю радоваться и восхищаться наукой «конфетки». Все запоминается с первого взгляда, потом обрабатывается, усваивается и укладывается в это самое хранилище. Его можно в грубом приближении представить в виде некой картотеки, в которой все разложено по своим папочкам, папочки по ящичкам, ящички по полочкам, те по стеллажам-шкафам, а последние по помещениям-категориям. Все пронизано ссылками, связями и отношениями. То есть это не библиотека цитат для попугаев, а структура способная не только хранить факты, но и строить гипотезы, версии, теории на основании знаний из самых разных, порой вроде совершенно далеких друг от друга, сфер. Причем некоторая пустота в «картотеке», объективно являющаяся недостатком знаний и умений соответствующих способностям и талантам личности, субъективно переживается, как тяга. Порой нестерпимая, к этим самым знаниям. По аналогии с желудком – пустой очень хочется наполнить. И наполнить не абы чем. Думаю, подобное чувство всем знакомо, иначе профессия повар была бы совершенно невостребована.

Собственно, именно «голод» и гонит меня в академии. Все равно какие, лишь бы набить брюхо-мозги. Да. С одной стороны, у меня кроме целого «шкафа» базовых элементов есть обширная «картотека» готовых магем и формул, но с другой стороны – только из категории «лекарское дело». Имеются алхимические рецепты, однако только для кулинарии и опять же лекарского дела. И практически пусто в разделе боевой и пространственной магии, за исключением вспомогательных магем из фехтования и рукопашного боя. Совершенно ничего из строительства и архитектуры.

Практически отсутствуют магемы и формулы по магомеханике (в широком смысле). Все, что туда попало, я узнал уже здесь, а узнал я крайне мало. Ничего из усвоенного или придуманного на полноценные магемы, пусть простейшие, даже близко не тянет.

Короче говоря, ятаган рядом положил не потому, что не помнил сплетения, а потому, что чувствовал (самым чувствующим местом тела) – не все так просто здесь и дело не только в сплетении, но и в чем-то еще, крайне важном.

Иначе зачем бы столько лет эльфы тратили именно на выращивание клинков. Настругали бы палок, вогнали бы туда нужную структуру и, пожалуйста, – знаменитые, уникальные, элитные, супер-сверх дорогие клинки готовы.

Еще один вопрос уже из области общей магомеханики заставил задумчиво почесать затылок, дабы «путем механического усиления кровообращения стимулировать повышенную эффективность работы мозгового субстрата».

Короче, мне показалось или так оно и есть – сплетение представляет собой единое целое, и ни о какой блочно-модульной архитектуре речь не идет в принципе? Те функциональные блоки, которые я сумел вычленить в общей структуре, эффективнее, на мой взгляд, было разделить, связав каналами передачи модулированной магической энергии. Так связанное сплетение могло бы через один канал получать и энергию и управляющие сигналы. При этом пространственное расположение отдельных блоков могло быть гораздо более гибким и не так сильно зависимым формы заготовки. Возможно именно необходимостью подгонки схемы под форму они и созданы несколько нерационально, теряя в эффективности работы при повышенной энергоемкости. Это я только про совершенно очевидные случаи, а сколько, если основательно покопаться, выявится не очевидных?

Перелопатил мысленно ту учебную литературу, что успел взять в библиотеке академии и усвоить, но ничего похожего на магомодем (модулятор-демодулятор магии) не нашел. Даже намека. Не говоря уж о магемах или близких, пусть очень примитивных, аналогах разветвителей-сумматоров, способствующих плавному и равномерному распределению магической энергии в сплетениях и магемах.

Однако, если представить себе, что я далеко не все знаю, на первом курсе все же изучаются самые простые материалы, то вполне предположить варианты: эльфийские мечи выращены давным-давно, когда магическая наука еще не была настолько развита, или изделие это – времен недавних, но ввиду сложности сплетения его просто не стали оптимизировать.

На всякий случай эксперименты с оптимизацией сплетений решил оставить на потом, когда разберусь с более простым, как мне кажется, делом – копированием один в один. Тупо, в лоб, без выдумки и фантазии. Не то потом поди разбери – с копированием что-то не так или с фантазией?

Ну что я могу сказать. Правильно я задумал начать с простого и правильно сделал, выложив ятаган на стол. Моя деревяшка рассыпалась, не дождавшись окончания установки сплетения. Понятно, что обычные предметы из органики плохо подходят к преобразованию в амулеты и артефакты. Есть довольно узкая область применения, где они – лучшие.

Это создание оберегов для тела. Понятно почему, живое – к живому. Сплетения установленные в оберег предполагают как раз-таки защиту живого организма от повреждений, в том числе распада, органической ткани и, разумеется, в защитный круг включается и сам оберег. Как правило, в иных случаях дешевое дерево используется для изготовления одноразовых и простых по структуре амулетов. Например, палочка с внедренной структурой огня очень удобна в походе для разжигания костра. Отломил головку (активировал), дождался когда противоположный конец разгорится и сунул в заготовленные дрова – и вся забота. Шибко экономные могу воспользоваться кремнем и кресалом, до посинения вышибая искры на сухой трут. Не уберег, отсырел трут – так дрожи всю ночь без костра.

Можно конечно, попробовать добавить в эльфийское сплетение блоки из оберегов, но включать их в существующую схему просто некуда или надо много и долго думать, а мне лень. Отдельно вписывать – они будут взаимодействовать непредсказуемо и вообще, это уже будет эксперимент, и, мне представляется, он мало, что даст. Тщательно просмотрев материал ятагана я убедился в очевидном – древесина там была о-о-очень непростая. Фактически она сама по себе представляла собой полумагическое образование, некую опору для внедренных сплетений, вместе они создавали удивительно устойчивый и прочный тандем. Примитивно можно представить себе как домик из двух плоских поверхностей (плотная бумага, например), опирающихся друг на друга под определенным углом. Обе поверхности все время как бы падают и только опора на иную поверхность не позволяет обеим упасть, вот такую же примерно опору образуют материал клинка и магическое сплетение. Естественно, без магической подпитки такая структура долго не протянет и понятно, почему требуется обязательно хоть каплю магии, но оставлять в накопителе. Не уследил – получил вместо эффективного оружия игрушку для детей, в бою бесполезную, для игр безопасную.

Деревяшки я выбросил. Сказал парнишке слуге оттащить палки на кухню, он и уволок несостоявшиеся артефакты для растопки печей, в этот день я больше не брался за работу, решив, что еще разок подумать будет не лишним, а уж утром на свежую голову…

У меня оставались еще заготовки. Причем из железа, а они покрепче дерева будут. И значительно крепче. Должны выдержать не только внедрение, но и работу в активном режиме. Правда, вопрос – надолго ли их хватит? Металл – вещь более благодатная для артефакторов, чем что-либо другое. Об этом даже в учебнике магомеханики расписано крупным шрифтом прямо с первой страницы. Лучше любого металла держат сплетения драгоценные и полудрагоценные камни, но им не придашь нужную форму, например, меча или стрелы. Поэтому применение камней ограничено сплетениями, которым форма не требуется, в той же магомеханике, как я понял, кристаллы используются, в основном, либо в виде накопителей, либо в качестве разнообразных датчиков.

Судьба деревянных заготовок подсказывает, что и с обычным железом не все так просто. Похоже, натурных испытаний явно не понадобится, чтобы прийти к выводу – в активном режиме обычный меч, пусть даже из гномьей стали долго работу с активными сплетениями не выдержит.

А из какой стали выдержит? Я знаю несколько сплавов, которые не совсем сталь и не очень-то сплав, но способных спокойно выдержать магическую нагрузку. Металл, точнее квазиметаллополимер идет на изготовление холодного оружия в галактике. Называется просто: «Оружейный композит». Клинки получаются прочные, легкие, в нужной степени гибкие и очень острые, в руках мастера высокого уровня и при наличии толики везения способны даже без магии пробивать броню тяжелого космопехотинца штурмового подразделения, в обучающем сне крошить штурмовиков мне не довелось. Не та, скажем так, специализация. Однако, все образцы холодного оружия с магической начинкой были изготовлены именно из этих сплавов, состав и структура которого мне известны из курса фехтования. Там непременно надо знать, чем машешь, какие есть ограничения и какие параметры следует использовать в формуле восстановления после небольших повреждений. К сожалению, курс рукопашного боя включает в себя всего лишь самый минимум знаний и магем для восстановления. В нем, естественно, не предусматривались знания и магемы оружейника. Исходя из этого, можно предположить не очень долгий срок эксплуатации. Зачем делать на века то, что легко и дешево (для галактической цивилизации, разумеется) можно наделать в любых количествах?

Поковырявшись среди своей железной добычи, выкопал один из бывших мечей с односторонней заточкой. Весь побитый, ржавый, зазубренный, похожий на корявую пилу с гигантскими зубьями, неравномерно распределенными по полотну. Фактически от полноценного клинка по весу осталось немногим больше половины металла. Еще и трещины змеились по бывшему лезвию, хамски ухмыляясь миру. Достал еще один примерно такой же. Часть материала пойдет на преобразование в магическую энергию для трансмутации, а то, что останется, должно хватить на нормальный клинок.

Процесс продолжался около трех часов при полной моей концентрации и беспрерывной накачке энергией, при том, что «сжигание» материала требовало всего лишь поддержки «факела». Добытая таким вот нехитрым образом энергия имела преимущество перед закачанной всего лишь в удобстве использования. Она не требует канала к месту доставки, а тот ведь и сам потребляет энергию.

Фу-у-ух! Я откинулся на спинку стула, поерзал, разминая мышцы и с удовлетворением посмотрел на результат. На столе лежал… нет, не клинок. Нечто на него отдаленно похожее. Скорее, слиток из двух сплавленных вместе обломков бывшего оружия. Заготовка радовала глаз поверхностью ртутно блестевшей под лучами солнца. М-да. Проблема. Не видел здесь чего бы то ни было с подобной чистотой обработки. Будь заготовка более плоской и широкой, можно было бы в нее смотреться, как в зеркало. Впрочем, можно тонкий поверхностный слой преобразовать во что-нибудь наподобие гномьей стали. О! Точно! Сделаю воронение. А что там под ним, кто станет докапываться?

Но сначала мне пришлось заниматься ручной формовкой заготовки, сделать материал пластичным и лепить из него, как из глины. Делать нечто особо загибулистое я не стал, изобразив что-то похожее на сэшхуэ – однолезвийный клинок, слабо изогнутый, у боевого конца двулезвийный, длиной менее одного метра. Затем сделал воронение и купил у ювелира недорогой, но приличный по размерам и емкости накопитель из горного хрусталя бриллиантовой огранки.

Рукоять за тридцать медяшек мне приделал местный кузнец, соорудив в навершии гнездо, в котором «паучьими лапками» укрепил кристалл-накопитель. За пару серебрушек он мне подогнал простые и незатейливые ножны.

Оставшееся время я довольно медленно и аккуратно копировал эльфийские сплетения. Выделил кусочки схем, которые можно относительно безболезненно «оторвать» друг от друга, и стал переносить копии на заготовку. После соединял и внедрял новый кусочек. Так по чуть-чуть, кусочек за кусочком, проверка с перепроверкой и начал создавать артефакт.

Закончил работу через пять дней после обеда. Точнее, время обеда уже прошло, а я только закончил и соответственно не обедал. Нешуточный голод, вцепившись в кишки, заставил их взвыть и громким бурчанием напомнить мне о необходимости чего нибудь съесть. Можно быка и без специй и даже не очень хорошо прожаренного. Надо поддержать силы организма чем-нибудь более съедобным, нежели свежий воздух с примесью запаха ржавчины от хлама в углу.

Обедал я вопреки страстному желанию проглотить все разом и, не жуя, очень неторопливо. Не только, исходя из рекомендаций о правильном питании, но и предполагая маету, которая начнется после него. Заниматься ничем не хочется, зато прямо страсть как охота пойти на задний двор и проверить получилось у меня хоть что-нибудь или все мои усилия были напрасны? Но пока не стемнеет идти нельзя. Не положено, понимаете ли, скромному кашевару галсорского обоза, явно в армии по младости лет не служившему, демонстрировать знание фехтования. Но еще более интересно, что этот кашевар сможет рассказать о том, где взял такой необычный и явно дорогой клинок, довольно редкого в настоящее время вида. Пока еще кто-то носит в бою доспехи, не утихают споры сторонников чисто колющего оружия, как раз против брони заточенного, и их оппонентов, увлеченных чисто рубящим. Отвечать кому бы то ни было просто лень.

Увы, обед, как бы я его не растягивал, все же закончился, а времени до вечера оставалось еще прилично. Ждать становилось с каждой минутой все тоскливее и тоскливее. Прямо невмоготу. Пришлось рухнуть в койку и пинками загонять себя на медитацию и прочистку естественных каналов передачи магической энергии организма. И все равно мысль так и норовила выпрыгнуть проказливым демоненком на передний план сознания и напомнить о предстоящих испытаниях сэшхуэ.

Ночь, улица, фонарь… ворота. Фонарь тускло освещает ворота со двора. Вокруг ни души. Гости и хозяева, за исключением дежурного слуги, благополучно спят. Я спокойно прохожу мимо полусонного работника, не вызывая ни малейшего интереса, выхожу в дверь, потом за ворота, но по улице не иду – сразу сворачиваю в переулок, который ведет меня к забору, огораживающего хозяйственную территорию постоялого двора. Там я приметил закуток, достаточно просторный, чтобы в нем можно было полноценно разминаться и выполнять упражнения с оружием.

Я спокоен-спокоен-спокоен-спокоен-спокоен… Подумаешь, не сработает. Железа еще полно, на пару заготовок хватит.

Отрицательный результат – тоже результат. Учтем ошибки и повторим. Что нам стоит? Учтем и повторим.

Ага. Все сначала? Опять? Ну до чего же ле-е-ень.

Вдо-о-ох! Вы-ы-ыдох! Взмах! Активация режущей кромки… теперь усилителя удара… укрепление обуха… Две минуты – норма. Клинок работает! Ведь не хуже эльфийских работает!

Сэшхуэ получился на загляденье. Приятно в руках подержать и полюбоваться. А как в руке лежит! Сказка! А чего скрывать? Я счастлив и горд! И пусть не я разрабатывал сплетение, без которого ценность оружия была бы на много порядков меньше, не я продумывал, что там должно быть, а что нет, все равно сам факт, что я могу в любой момент из кучки хлама сделать себе что-то стоящее, греет душу. В конце концов, можно же потихоньку наделать клинков и на продажу. То есть получить некоторую финансовую независимость. Для меня – парня из простой семьи, не обремененной роскошью и большими деньгами, знающего, как зарабатываются средства на самое необходимое, это много значит.

Прошло еще два дня маеты. Утро и вечер скрашивали тренировки, но днем делать было совершенно нечего. Однажды зашел в лавку одежды и увидел… тренировочный костюм адепта академии. Он висел слева от входа на плечиках и грустно колыхался от сквозняка. Заметив мой интерес, хозяин стал расхваливать товар, упирая на столичную моду и уникальность костюма, который: «Есть только у нас и ни у кого другого! Адепты академии магии все ходят в таких!»

Ну, если все адепты ходят… На самом деле я сам заинтересовался костюмом. Мне пришло в голову, что старый уже немного поистрепался и неплохо бы мне иметь что-нибудь ему на смену.

– Хм. Адепты, говорите, – со скучающим видом переспросил я, но хозяина не ввел в заблуждение. Он каким-то чутьем уловил мой интерес и также приняв скучающий вид молча пожал плечами. Дескать хочешь – верь, хочешь – нет, а я все сказал. – Даже и не знаю. Хотя раз он у вас такой уникальный, то размерчик точно мне не подойдет. Вы же не купили его специально для меня.

– Специально не покупал, а то, что размерчик можно и подобрать для заинтересованного покупателя, это факт, наличие коего не опровергает наука.

Эк, заковыристо выразился! Где только нахватался? Все же торговец оказался мастером своего дела и начав с малого – «только примерь, за примерку денег не беру», – сумел-таки всучить мне одежду. Он же предложил прямо так, не переодеваясь обратно, идти гулять:

– Ты, паря, не понимаешь, – со значением ткнул он пальцем в потолок. – Ты не местный. С обозом недавно прибыл. Значит наши красотки тебя еще не знают в лицо. Пройдешься в этом, глядишь, и подцепишь кого. Девки они на благородных и адептов па-а-адки. Усекаешь момент в соответствии с философией исторического параллелизма?

Ага. Усекаю. Ловим легкий флирт, переходящий в серьезные отношения… со стороны девушки во всяком случае, затем вплотную осваиваем скоростной забег на длинную дистанцию, который может закончиться борьбой в грязи. Грязь может оказаться и первым пунктом, учитывая кто, скорее всего, папа с мамой красавицы. И-мен-но! Либо пограничник, либо разведчик, либо контрабандист. Те и другие друг друга стоят. Кстати, видел я местные посиделки по вечерам. На одного парня приходится аж три девицы на выданье. Мне и без костюма уже столько недвусмысленных взглядов прилетело, что хоть беги на ближайший сеновал, строй претенденток ровными рядами и выбирай. Правда, не ошибусь, если предположу, что с сеновала без ущерба для здоровья выйти удастся исключительно женатым человеком. Хорошо, если только на одной красотке. При опасном дефиците мужского населения брачного возраста в данной глухомани количество жен регламентируется всего лишь финансовыми возможностями семьи. А работу зятю найду-у-ут. Куда он денется? Будет, как миленький, обеспечивать кровиночке достойную жизнь. Бездельничать не получится. Либо пойдет служить короне, там паек и женам положен, либо в контрабандисты, тогда, ежели что, сообщество поддержит. Есть еще и мирные профессии, но вакансий практически не бывает. Чтобы работать здесь поваром, к примеру, придется сначала освободить место, выкинув на улицу местного кулинара, что возможно только при условии его крайне раздолбайского поведения и систематического манкирования своими обязанностями. В городе, в котором почти нет безопасной работы, такое бывает раз в сто лет. Можно на пять голов быть выше в искусстве, но местный свой и надежный, а пришлый чужой и неизвестно останется ли надолго.

У нас в Галсоро я с многоженством почти не встречался. Жил правда в нашей деревне кузнец с двумя женщинами, но вторая была скорее в роли прислуги, работавшей по дому за еду и скромную одежду. Кузнец время от времени баловал ее подарками, но в храм вроде бы не водил. Правда, тот случай особый. Женщина была вдовой и родни не имела, собственно, как и выбора. Жить ведь на что-то надо, а она ни травница-знахарка, ни повитуха, ни рукодельница. То есть кроме работы по хозяйству или в поле ничего не умела. Так что, ей повезло – нашлась добрая душа, приютила.

Надо ли говорить насколько мне нужно внимание местных прелестниц? Да на кой… Как представил себе четырех жен и всех одновременно на моей койке, так и худо стало. Что ж я с ними делать буду? Нет. Технически, что и как делать я знаю. С одной. Может придумаю сходу, с двумя… А действительно, интересно, как оно может быть сразу с четырьмя?

Воображение подкинуло образ сладкого процесса и что-то ниже пояса с вожделением шевельнулось.

Цыть, ретивое! Стоять… то есть лежать! Ткань тонкая – стыда не оберешься.

Надо смотреть на вещи реально. Ладно на один раз как-нибудь хватит… ну, может, и на второй-третий-четвертый. Но потом ведь упахаюсь вусмерть.

Тем не менее, из лавки я вышел в новеньком костюме и тут же мой внешний вид оценили. Да еще ка-а-ак! К сожалению, не обещанные девки. Хотя, откровенно признаюсь, воздержание уже сказывалось на моем организме и настроении. Весна все же! Коты на крышах уже давно до хрипа наорались, и не без успеха, думаю, а я хожу-брожу и некому мне пышную грудь подставить, чтобы прижать головушку мою буйную.

Опять не туда занесло. Только что ведь здраво рассуждал о целесообразности обходить местных красоток десятой дорогой и снова – здравствуй сеновал? Весна, однако.

Опасность все же мне не грозила.

– О! Лыска, ты гля! Это ж наш кашевар! – наш артельщик, глядя на меня с веселым удивлением, разговаривал с лошадью, запряженной в неказистую телегу. Лошадь фыркала и мотала головой, будто понимала. – Причипурился, тить! Ну прямь, бла-ароднай фуфрик-муфрик! Все девки, тить, яго! Гы-гы-гы…

Я равнодушно и с интересом смотрел на ржач возчика, не делая ровным счетом ничего. Стоял и смотрел. Дескать, что это с уважаемым мужчиной? Аль съел чего не то? Тот еще немного погыгыкал, заметил, что моя реакция как-то вот не соответствует ожидаемой, и на очередном «гы»… смущенно замолчал. На его лице медленно проступало сомнение – может и впрямь ничего смешного, а он тут умничает?

Тут ведь как, стоит только дать слабину, показать смущение или неуверенность, а еще хуже – начать оправдываться, и все. От смешков и подначек всего обоза не избавишься очень долго.

– А ва-абче, ничё так одёжа. Красивая, тить. Я ж с понятием. Дело, тить, молодое. Нешто мы без понятнее?

Потупив глазки он вдруг заметил у себя в руках узелок, завязки которого в данный момент непроизвольно теребил.

Взор прояснился, в нем даже мелькнула радость, плечи приподнялись и на волне вдохновения возчик разродился речью:

– Тут паря, такое дело, тить. Обчество просит снести гостинчик Рыбаку из седьмой артели. Он, тить, сёдни так рвался на жрачку, что прямо у порога… того… спотыкнулся и… кряк! Эта… ногу сломал. Мы телегу спроворили и я вот к лекарю, тить, свез. Так что. Рыбак-то теперь, тить, лежит себе и жрать просит. А до больницы не ближний свет, тить. Я б и сам, да делов у меня делать-непеределать. Тить, два воза с походом. Так ты, тить, снес бы гостинчик от обчества. Дело-то молодое. Ать-два и тама. А мы тута хлебца ему, колбаски, лучку положили. Я, тить, пару петушков на палочке ему, тить, от себя купил. Болезный же. Сладость, она ж ему пользительно шибко будет. Ну как? Снесешь? Порадеешь для обчества?

Ну что тут поделаешь, коль «обчество» такие надежды на меня возлагает? Взял узелок и побежал. Пробежка – штука полезная, да и все равно собирался размяться где-нибудь в лесочке.

В местном «храме скорби», то бишь в больнице, раньше мне бывать не доводилось, но вряд ли там запутанная планировка – по лабиринтам болезных, особенно тех, кто сам передвигаться не может, не натаскаешься. Возчик мне смог сказать только про приемную, где страдальца положили на каталку и увезли за широкие двери, куда посторонним вход воспрещен. Но я, думаю, найду без проблем. Скорее всего, кости мужику вправили, в лубки сложили, перевязали и отвезли в палату.

Приемный покой был пусть и… покоен. За столом единою сидела пожилая женщина внушительных форм и что-то сосредоточено писала в толстый журнал. На ней была униформа зеленого цвета, просторные штаны и туника с двумя нагрудными карманами без клапанов. Над левым карманом вышит знак лекарской службы, капля алой крови в круге из черной змейки, кусающей себя за хвост, а над знаком три серебряных галочки домиком. Что означает, насколько мне известно, принадлежность к младшему персоналу, помощникам лекаря. Золотые галочки – у лекарей, а у магов-лекарей – золотой полукруг, который по мере роста профессионального мастерства все больше огибал символ лекарской службы, пока не замыкался в кольцо. Какие там звания соответствуют галочкам – не знаю, а полное кольцо, то есть высший ранг, имеют всего ничего магов-лекарей. Говорят, их всех можно по пальцам пересчитать.

Я не успел даже подойти к столику, как женщина с усилием оторвала лицо (ага, именно так мне и показалось) от своего журнала и грозно спросила:

– Ку-уда?

– Да мне к возчику, что сегодня привезли…

– А-а-а, – не дала мне договорить помощница. – Так тебя Мухомор прислал осмотреть новенького! Топай на второй этаж. Палата восемь.

Она как ни в чем не бывало, снова углубилась в свои записи и кажется тут же забыла про меня. Я не стал уточнять, за кого она меня приняла, пожал плечами и потопал, как сказано, на второй этаж в палату восемь.

Там действительно лежал искомый больной, причем кличку Рыбак уже оправдывал вовсю, с энтузиазмом вещая соседям по палате, сколько рыбы наловил он прошлым летом. К его счастью сломал он ногу, а не руки, потому мог свободно раздвигать их в стороны на всю длину, демонстрируя размеры добычи.

Гостинчик принял с удовольствием, но долго разговаривать со мной не собирался. Его рассказов ждали восторженные слушатели, а где он в обозе найдет таких? Там-то его уже раз по двадцать выслушали. Я было подумал помочь ему с ногой, но оставил эту мысль. Рыбак недвусмысленно высказал пожелание остаться в больнице подольше. А что? Забот никаких, кормят, поят, на чистом белье спать укладывают, да не кто-нибудь, а красивые помощницы лекаря – женщины образованные и понимающие.

Я распрощался и, не спеша, спустился на первый этаж в приемный покой. Покой… м-м-м… потерял покой. Из помещения, кажется его называют «смотровой кабинет», выносили носилки, на которых прикрытое простыней лежало чье-то тело.

Посреди приемного покоя стоял старичок в униформе с тремя золотыми галочками над эмблемой. Он устало сутулился, скорбно поджимал губы и с болью в глазах сопровождал взглядом носилки, которые аккуратно выносили в двери коридора первого этажа два дюжих помощника с одной серебряной галочкой над эмблемой. Лекарь сделал все, что мог, но, похоже, этого было слишком мало для спасения жизни. При моем появлении он развернулся и подслеповато (ага, «сапожник без сапог») прищурился:

– Молодой человек! – громко и неожиданно басовито обратился ко мне старичок. – Мало того, что опоздали, не представились… Понимаю, был занят, но это не оправдание! Повторяю, мало того, что заявились на день позже, так еще имеете наглость дефилировать по лечебному учреждению руки в брюки, задрав нос в потолок, словно чистый бездельник по бульвару! Мухоморы тебе в уши! Здесь вам не столица, стажер, а погранзона! И раненые могут поступить в любой момент. Ночь, за полночь, завтрак, обед… для лекаря не имеет значения! Все бросил, собрался и пошел работать! Имейте в виду – пока вы девок охмуряете, умирают люди! Что молчите?! Сказать нечего?! – мне и правда сказать нечего, потому что про долг медика старичок говорил, наверное, правильно, но причем тут я? – Вам заняться нечем? Быстро в первую палату! – скомандовал он непререкаемым тоном. – Там трое тяжелых. Наблюдать, помогать, быть им папой, мамой и лучшим другом. Девушке пить не давать – у нее ранение брюшной полости. Позже подойду, посмотрю. Чего стоим? Марш!

Лекарь отвернулся и пошел в смотровую. Я пожал плечами и совсем было собрался уходить, когда меня цепко подхватила под локоток давешняя помощница, сидевшая перед этим за столом со своим ненаглядным журналом, и уверенно потащила к дверям, за которыми только что скрылись носилки с раненым.

– Ты на Мухомора не обижайся, – на удивление мягко с нотками печали в голосе говорила она, неуклонно таща меня по коридору. – Он не злой. Просто, видишь, доставили троих разведчиков. О-очень тяжелых. Разведчики в лесу нарвались на засаду. Едва ушли. Двоих насмерть, а этих вот довезли. Так неизвестно, выживут ли? – вздохнула помощница. – Девушка такая молоденькая, такая красивая, если выживет рожать уже не сможет, а значит и замуж ей не судьба, – могучая помощница печально вздохнула. – А наш-то ничего сделать не может. Не маг он, а там только маг и может помочь. Так где ж его взять, мага-то? Есть один в Хромстали. Так не одни мы у него. Если и согласится, то все одно не успеет. Вот и мучается наш-то. Уже и сердце не то и видит плохо. На себя вечно времени не хватает. Совсем загнал свой организм. Как еще держится?

Под ее причитания мы подошли к дверям палаты под номером один. Помощница доверительно наклонилась к моему уху, сильно сжала локоть и почти нежно сказала.

– Мальчик. Мы любим нашего Мухомора и не хотим его огорчать. Особенно по пустякам. Поэтому ты сейчас войдешь в эту палату и будешь о-очень добросовестно выполнять распоряжения нашего лекаря. Ты меня понял? Не огорчай нас и не огорчишься сам!

Я кивнул, совершенно механически развернулся, вошел, как было велено, в палату и остановился на пороге. Однако, попал. Дверь за мной плотно закрылась и через минуту послышались тяжелые шаги. М-да. И не уйдешь ведь теперь.

Путь на выход я знаю только один – через приемный покой, а там… меня явно не выпустят просто так. Доказывать, что никакой не стажер и меня с кем-то спутали, боюсь, бесполезно. Скорее всего, воспримут как попытку отвязаться от порученной работы с соответствующими выводами по ливеру и голове. Не драться же с женщиной?

Палата, наверняка, была двухместной, но в нее поместили еще одну кровать. Было тесновато, но не для обитателей помещения – вставать они не могут, следовательно, и места много им не требуется. То есть не было тумбочек для личных вещей, стола и стульев для больных, как в палате Рыбака. Очень похоже, что эта палата предназначена для самых тяжелых больных. Тех, которые практически на грани, поскольку на отдельном столике стояли склянки с жидкостями, специальная посуда для кормления лежачих и некоторые приспособления для экстренной помощи, чего как раз и не было у Рыбака. Видимо, здесь не опасались любопытства больных, способных испортить что-нибудь из приспособлений или даже попробовать зелья на вкус. Бывали же такие «умники», считавшие будто эффективность лечения напрямую зависит от количества выпитых зелий.

Вздохнув я подошел к койкам. Итак, понятно, что совесть мне не позволит уйти и не помочь раненым. Все прочие рассуждения – не более чем отговорки.

Лекрасия лежала на койке в полном сознании, что ее отнюдь не радовало. Лучше уж беспамятство – так во всяком случае не придется терпеть эту выматывающую боль. Хотя она и оставалось единственным напоминанием, что тело еще живо. Не прибавляло оптимизма и осознание утекающей, слово вода сквозь пальцы, жизни. То, что ей не долго осталось, девушка понимала со всей отчетливостью. Ей удалось еще во время боя с засадой бросить взгляд на свой живот, куда прилетел ледяной снаряд сорокарского мага. Кольчуга и остатки щита немного сдержали удар, но последствия все равно оказались страшными. Увидев подобное, на ком-то из своих ребят, не удержала бы в желудке скудный завтрак. А на себе, так вроде и ничего. Дикая боль и не на такое заставит смотреть без содрогания. Куда уж содрогаться, когда каждый вздох – подвиг, достойный монумента в центре города.

Девушка сквозь полуприкрытые веки смотрела в потолок палаты и ждала, когда, наконец, придет мрак забвения, унося с собой и эту боль, и мечты о семейном счастье с командиром, и о мира, в котором и не пожила толком.

Вдруг за дверью послышался голос старшей помощницы лекаря. Через минуту в палату неуверенно вошел совсем молодой парень в одежде адепта академии. На нем была не парадная мантия, конечно, а тот костюм который используется на тренировках по развитию тела и боевых навыков, но адепты обычно ходили в ней постоянно. Кроме алхимиков, у которых была специальная защитная мантия и шапочка, защищающие кожу от вредного воздействия ядовитых ингредиентов. Лекрасия об этом прекрасно знала, поскольку сама отучилась два курса в столичной академии.

Бросила после того как погостила у родни здесь, в Западном, и встретила командира отряда разведчиков. Интерес молодых людей оказался взаимным и девушка вступила в армию штатным магом, чтобы быть поближе к любимому.

Ох, как ее жених кричал, ругался, запрещал. Очень уж переживал за нее и, как теперь выяснилось небезосновательно.

Однако девушка умела настоять на своем, и под отчетливый скрип мужских зубов была зачислена в отряд.

Стажер, поняла Лекрасия. Ну что ж? Только и остается послужить наглядным пособием смерти от ран будущему светилу лекарского дела. Хоть не без пользы придется оставить этот мир. И хорошо, что на глазах незнакомого паренька. Очень трудно было бы умирать на руках любимого. Исстрадается ведь.

Стажер между тем подошел к соседним койкам, немного наклонился, чтобы достать до обеих, положил руки на плечи ребят, одному и второму, затем прикрыл глаза и застыл в таком положении. Лекрасия с удивлением наблюдала за действиями парня. Очень похоже на магический транс. Минут через пять парень медленно убрал руки и подошел к ее койке. Положил руку на лоб и снова прикрыл глаза. Девушка ощутила воздействие магии. Что она делала разведчица не поняла, поскольку училась на факультете воды, а не лекарском. За два года учебы на боевой кафедре их успели обучить только несложным кровоостанавливающим сплетениям, которые им приходилось не раз применять на себе. Боевая кафедра почему-то не может обходится без травм адептов. Однако, здесь ничего похожего не ощущалось, вскоре.

Лекрасия с удивлением поняла, что не чувствует боли. Точнее, вообще не чувствует ничего ниже грудной клетки. Стажер открыл глаза и медленно пошел в сторону стола с зельями. Такое впечатление, что он продолжает оставаться в состоянии транса и не собирается из него выходить. По крайней мере в ближайшее время.

Подойдя к столу, стажер перебрал флакончики, удовлетворенно хмыкнул и отставил некоторые в сторону. Остальные, явно ему не нужные небрежно сдвинул в сторону и… присел на столешницу. Девушка обратила внимание, стульев в палате не было ни одного.

В палате установилась тишина. Парень сидел на столе, отрешенно глядя в пространство, друзья-разведчики тихо посапывали, а Лекрасия почувствовала вдруг прилив сил. Она не удержалась и сформировала сплетение магического зрения. Если она умирает, то заботиться о магическом резерве смысла уже нет – продлевать агонию с помощью магии она не собирается. Единственное, что ей удалось разглядеть – какие-то слегка светящиеся нити, три штуки, шедшие от парня к койкам, в том числе и к ней. Что за нити, разглядеть невозможно – слишком уж тонкие. Девушка о таких даже не слышала, да и увидеть смогла, скорее всего, только потому, что ее организм, в данный момент активно подпитывался магической энергией. Вероятнее всего, именно по этим нитям-каналам.

Прошло примерно три часа. За это время никто в палату не заходил и раненых не тревожил. Стажер все также сидел на столе и медитировал. Ну так, во всяком случае, показалось разведчице – что медитировал. Вдруг Лекрасия на мгновение почувствовала тянущее томление внизу живота. Такое у нее возникала, когда она самозабвенно целовалась с любимым. Но это было на порядок сильнее. Оно тянулось, тяну-у-улось, и закономерно разродилось сильнейшим оргазмом. Будь у девушки силы, она бы не одержала крика восторга. Но сил не было и к лучшему. Жар пламенем охватил ее щеки и она прямо не знала, куда деваться от смущения. А главное, от непонимания – почему и от чего такое с ней случилось?

Пока девушка терзалась и лихорадочно придумывала, куда спрятать стыд стажер встрепенулся, шумно вздохнул и спрыгнул со стола. Подхватив флаконы, один из них, несмотря на вычурную, чисто лекарскую форму, был емкостью чуть ли не в литр, стал подходить к койкам, поить раненых и что-то там бурчать спокойным тихим голосом. Когда дело дошло до девушки она услышала, что же он там бурчит, поскольку теперь бурчали персонально для нее:

– Ну во-о-от, выпьем теперь это снадобье, – приподняв голову девушки он влил ей в рот один флакончик (горько, бэ-э-э!). – Разгоним кровушку по жилочкам, – влил второй. – Этот, чтобы регенера-а-ация шла полным ходом и победным ма-а-аршем. А из этой милой бутылочки надо выпить не меньше ча-а-ашечки. Надо восстановить баланс микроэлеме-е-ентов.

Лекрасия послушно пила все, что вливал ей в рот этот удивительный стажер. Не будет же он ее травить, после того как исцелил. Да! Она чувствовала свое здоровое тело. Причем, если бы не слабость она с уверенностью могла бы сказать, что стала еще более здоровой, чем была до ранения. Даже легкая боль в поврежденном на тренировке локтевом суставе прошла.

Маг-лекарь! Во всяком случае будущий. Лекрасия никогда их не встречала, хотя, говорят, в академии учились трое или четверо, но те свои способности не афишировали и понять, кто просто лекарь, а кто маг, было невозможно. Тем более, на вечеринках никто не рассказывали про свою работу. Теперь девушка с восхищением и некоторым благоговением могла прочувствовать на себе, как же это здорово получить помощь от такого специалиста. А ведь парень еще не лекарь! Всего лишь стажер! Что же с ним будет, когда он закончит обучение и приобретет опыт? Станет мертвых воскресать?

В коридоре послышался шум и громкие голоса. Старшая помощница категорически отказывалась впускать кого бы то ни было в палату, а несколько мужчин настойчиво стремились туда попасть. Среди знакомых голосов был и его голос. Любимого!

Двери распахнулись и в палату влетели несколько человек из отряда во главе с командиром.

– Дайте хоть попрощаться с невестой! – рыкнул мужчина, и у Лекрасии на душе стало светло.

Любимый пока не делал ей официального предложения и девушка в последнее время стала сильно нервничать, накручивая себя всевозможными страхами и переживаниями, фантазия в этом отношении у девушек работает на полную мощность.

Через секунду разведчица увидела глаза командира близко-близко. Они смотрели с любовью и беспредельной тоской.

– Как ты, любимая? Счастье мое! Сердце мое! – в голосе довольно жесткого и сурового разведчика явственно слышались слезы.

– Хорошо-о-о! – тихо из-за слабости ответила, улыбнувшись, девушка.

– Хорошо? – с беспокойством посмотрел на нее любимый – не бред ли предсмертный он слышит?

– Правда-правда! Меня маг-лекарь исцелил.

– Маг-лекарь? – шепотом спросил командир. – Откуда он взялся?

– Стажер из столицы, – уверенно ответила Лекрасия. А откуда еще он мог быть. – И знаешь что? В рейде ведь не помешает маг-лекарь? Тем более, ты говорил на такое задание по штату положено. Почему бы тебе не мобилизовать его временно?

– Заботишься обо мне, любимая? – счастливо улыбнулся командир и крепко поцеловал девушку. – Выходи за меня замуж.

– Что? – растерянно переспросила девушка, распахнув глаза на пол-лица. – Куда?

– Не куда, а за меня! Ты… кхм-м-м… – сглотнул, волнуясь разведчик, – согласна?

– Да, – слабым шепотом и немного хрипло, едва протолкнув комок в горле – от счастья, а не от горя – ответила Лекрасия. – Милый! Обещай, что ты возьмешь в рейд этого парня. Если бы тогда он был с нами, ребята были бы живы. Обещай мне! Я очень за тебя боюсь!

– Не надо бояться! Нам дают отдохнуть, а в рейд уйдет отряд Зубра. Он берет с собой носильщиков. Еще один, да вдобавок маг-лекарь, будет очень кстати.

Вломившаяся толпа задвинула меня в самый угол. Из-за тесноты я даже не мог выйти из палаты. Ни тихо, ни громко.

Старший из этой банды ринулся к девушке и о чем заворковал с ней. Его сопровождающие стояли тихо и только поглядывали из-за плеч впередистоящих на своих… подельников, коллег, соратников?.. Те, в отличие от девушки, уже спали сладким сном, а девушка тоже должна бы, но видимо встреча взбудоражила ее и не дала заснуть. Эх-х, надо было с нее начинать. Тогда бы эти громилы постояли бы, потоптались, оставили гостинчики и спокойно ушли. Так ведь нет. Оставил напоследок.

Командир знаком подозвал к себе одного из вояк, тот его выслушал и… направился прямиком ко мне. Тут же взвыло, заныло и забило в набат нехорошее предчувствие, которое моментально сбылось. Меня временно призвали для выполнения какого-то задания. Сопротивляться и брыкаться попросту не дали. По законам Норстоуна любой гражданин – не гражданин, оказавшийся на территории королевства, не зависимо от чинов и званий, мог быть временно мобилизован в случае чрезвычайных обстоятельств. Ссориться с государством, в котором собирался учиться, мне было не с руки, к тому же вояки обещали, что задание не опасное, рассчитано на месяц, и я вполне успею в свою академию. Да еще и бонусов разных нахватаюсь по самую маковку.

Моментально соорудили бумагу, заставили подписаться в ознакомлении и в сопровождении двух хмурых парней отправили на склад экипироваться и сдавать на хранение вещи с постоялого двора. Снова я иду туда, куда не хочу и снова два воина по бокам и что там будет дальше – неизвестно.