Повелители Владений

Глава двенадцатая

«Меня уже однажды хоронили заживо, — подумал Ферендир. — Сколько же можно!»

Он попробовал пошевелиться, но не смог. Попробовал вздохнуть — воздуха не было. Хотел позвать на помощь — не вышло.

Вокруг были только земля и холодные камни. Совсем как в могиле. Приступ паники и отчаянья сковал судорогой тело, грозил поглотить разум и сокрушить дух.

«Нет! — мысленно запротестовал Ферендир. — Только не это! Разве мы зря страдали? Зря так далеко забрались? Неужели ничего не вышло?»

«Так постарайся, чтобы вышло», — сказал внутренний голос.

«Я же не могу двигаться! Мне нечем дышать! Не могу говорить! Сейчас я, наверное, потеряю сознание и умру…»

«Где ты очутился? Соображай».

«Меня завалило землей!»

«Откуда взялась эта земля?»

«Она с горы… С какой-то чужой горы, не с моей!»

«Разве все горы не в родстве друг с другом? Разве корни не соединяются в сеть теллурических потоков? Разве эта гора не способна связаться с твоей родной горой и передать твою мольбу?»

Ферендир попытался вдохнуть хоть немного воздуха, сохранившегося под завалом.

«Спокойно. Нельзя бояться, отчаиваться и дергаться — это теперь не поможет. Дыши ровно: быстро и неглубоко. Бережливо. Успокойся…»

Так Ферендир и поступил. Он вспомнил упражнения по медитации, с помощью которых в храме учили освобождать сознание. Надо на время покинуть тело и пуститься на поиски теллурических потоков, текущих к его родной горе…

Что-то сместилось. Положение тела тоже, кажется, поменялось: видимо, слой земли, в котором был похоронен Ферендир, еще немного сполз по склону. Потом движение прекратилось, и юноша уже не понимал, где верх и где низ. Ему снова стало страшно, но он справился с паникой.

«Это мой последний шанс. Нельзя его упустить…»

Вот оно! Глубоко внизу, под толщей скалы, обнаружился пульсирующий светом поток теллурической энергии. Дух Ферендира затрепыхался и устремился туда, как рыба, плывущая против сильного течения. Он видел, а точнее, чувствовал теллурические каналы, по которым мог связаться со своей родной горой, но они находились слишком далеко, и чем больше он к ним приближался, тем сильнее его отталкивала исходящая оттуда энергия.

«Вперед! Или тебя ждут смерть и мрак! Сосредоточься! Вперед!..»

Ферендир уже плохо соображал, его дух стремился вперед, пробивался, несмотря на противодействующую силу. Его отбрасывало, но он совершал новый рывок, и так без конца.

Потом внезапно он ворвался в теллурический поток и оказался окутан светом. Стали слышны — впрочем, скорее, ощутимы — рокочущие и гулкие разговоры извечных исполинов. Между собой они обсуждали философские темы: о медленной, но нескончаемой эрозии пород под воздействием воды и ветров, а также о шнырявших здесь малюсеньких проворных существах, которые поклонялись горам и искали древней мудрости.

«Мать Гора! Я твое дитя! Ты нужна мне!» — воззвал Ферендир.

Горы не услышали или не обратили на него внимания. Они по-прежнему что-то бурчали, от их невероятно низких «голосов» бестелесный дух Ферендира трясло с такой силой, что он боялся рассыпаться, как песчаный куличик при землетрясении.

«Мать Гора! Где ты? Ты мне нужна! Помоги!»

«Кого ты зовешь?» — вдруг раздался чей-то голос. Это говорила какая-то чужая гора. Другая под хватила:

«Зачем шумишь? Как смеешь нас тревожить?»

«Нас завалило, — стал объяснять Ферендир. — Мы можем погибнуть!»

«Не вы первые, не вы и последние, — заявили горы. — Как-нибудь переживем и эту потерю…»

«Однако мы здесь не просто так! — настаивал Ферендир, чувствуя, что слабеет. — У нас важное дело. Мы преследуем Эзархада Уничтожителя Судеб — он украл у нас… Эйдолит… и хочет разбудить им… Кетраксис…»

При звуках этого имени все теллурические потоки содрогнулись. Беседовавшие горы заволновались и в один оглушительный голос воскликнули: «Кетраксис?!»

«Умоляю вас!.. — сумел выдавить напоследок Ферендир. — Мы ведь хотим как лучше!.. Прошу!.. Где моя мать?..»

«Мы поможем! Все мы — твоя мать».

Толща земли опять пришла в движение. Тело Ферендира снова перевернулось. Когда его перестало крутить, молодой аларит, к собственному удивлению, понял, что теперь все изменилось.

Земля стала рыхлой.

Дух Ферендира вернулся в тело. Юноша попробовал пошевелить одной рукой — она не двигалась. Тогда он начал осторожно двигать другой рукой в рыхлой, сыпучей земле и старался дышать как можно ровнее. Хотелось копать поскорее, чтобы не задохнуться, но нужно было действовать аккуратно.

Уже лучше! Теперь пространства под рукой хватало, чтобы начать выкапываться. Ферендир рыл, лез и протискивался. Вскоре он почувствовал, что толща земли и камней стала поддаваться напору. Внезапно рука пробилась на поверхность, и он ощутил холодный свежий воздух и капли дождя у себя на коже.

Дождь!

Ферендир продолжил прокладывать себе путь к спасению. Он работал руками и ногами, а потом ерзал всем телом, расширяя вокруг себя свободное пространство, потом находил точку опоры и повторял все заново.

Все это время он задыхался, боролся с паникой, ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Держать себя в руках помогали мысли об очередной маленькой задаче. Надо согнуть ногу… Надо сдуть носом рыхлую землю… Надо просунуть вторую руку… Еще чуть-чуть, ближе и ближе к поверхности, где идет дождь! Надо копать, копать — и наконец освободиться!

Лицо Ферендира показалось из земли, и он глубоко вдохнул открытым ртом свежий воздух, самый приятный воздух в его жизни! Юноша нашарил опору, уперся локтями и, медленно извиваясь, стал выползать из своей могилы на поверхность огромной кучи, образованной обвалом.

Выбравшись наружу, Ферендир от изнеможения упал.

Всего несколько мгновений — ибо юный аларит знал, что дело еще не доделано, — он пролежал на спине, жадно ловя ртом холодный и влажный горный воздух. На грязное лицо падали приятные капли дождя. Ферендир открыл глаза и посмотрел в серую даль бескрайнего пасмурного неба — громадной бездны, под которой он ощутил себя былинкой.

Прямо сейчас эта одинокая, крошечная и ничтожная былинка была очень счастлива.

«Надо спешить!» — подумал Ферендир, встал и устремился на поиски остальных.

Он увидел чью-то торчащую из земли руку и начал копать. Рука дрогнула и ухватилась за него. Ну и отлично! Значит, там не труп! Рядом с ним еще кто-то медленно, но верно откапывался. Ферендиру хотелось помочь и ему, но хозяин торчавшей из-под земли руки нуждался в экстренной помощи. Очень скоро Ферендир увидел, что самостоятельно из-под земли выбирался Сераф. Когда наставник полностью выполз на поверхность, то покрутил головой, пришел в себя, сориентировался и бросился помогать Ферендиру.

Они откопали Фальцею и Дезриэля. Таурвалон откопался сам. Последней из-под земли извлекли Меторру.

Работая вшестером как проклятые, с ног до головы перепачкавшись в земле, они наконец нашли безжизненное тело Лувериона. На его бледном загадочном лице застыло выражение безмятежности. Трудно было сказать, когда он умер: в момент обрушения или позднее, когда иссяк воздух.

Они искали еще два часа, но так и не нашли дуардина Ялгрима. В конце концов поиски прекратили, потому что никакого смысла в этом уже не было.

Лувериона похоронили, исполнив те обряды материка Зайтрек, о которых им было известно. Никто не знал Хранителя Знаний достаточно хорошо, но все выразили восхищение его мужеством и благодарность за его самопожертвование.

— Покойся с миром, брат, — сказал Таурвалон. — Пусть тебе откроются все тайны Теклиса, Селеннар и Владений Смертных.

— Воссоединись там со всеми, кто ушел раньше тебя, с родными и предками, — проговорила Меторра.

— Поделись с ними своей мудростью, — закончила Фальцея.

Дезриэль преклонил колени и положил руку на курган из камней, который они сложили, чтобы хищные звери не добрались до тела.

— Ты был из нас самым мудрым, — негромко произнес Дезриэль. — Для нас это большая потеря.

— Спи спокойно, — сказал суровый Сераф, стоя над могилой. — В бою ты сделал все, что мог, и заслужил вечный покой.

Ферендир смотрел на курган. Луверион всегда был для него загадкой, но, когда тело стали закапывать в простую неглубокую могилу, юноша испытал столько разных чувств, что не мог определить, какое из них переполняло его по-настоящему: грусть или восхищение? Горечь утраты или слепая ярость? Благодарность или раскаяние? То ли все это вместе, то ли нечто совсем другое?

Мучаясь от растерянности, Ферендир не знал, что сказать.

Невольно ему вспомнились самые первые слова, произнесенные Луверионом:

«Рад познакомиться с тобой, Ферендир… Постараемся же сделать приятным то короткое время, которое нам суждено провести вместе».

Неужели Луверион с самого начала знал, как и когда все закончится? Невероятно!

«Какое прихотливое переплетение случайностей и чрезвычайностей. Тут слепой случай столкнулся с суровой необходимостью… — говорил как-то Хранитель Знаний, а еще: — Луна Селеннар нашептала мне…»

Наверное, Луверион предвидел это — и все равно пошел с ними!..

— В последнее время моя жизнь состоит из одних потерь, — сказал наконец Ферендир. — Что-то из утраченного было знакомо мне с детства. Ты же появился в моей жизни недавно. Я плохо знал тебя, но наше знакомство стало для меня честью. Мне больно терять тебя…

Отдав должное погибшему товарищу, отряд наконец ушел с места обвала.

Они оказались у подножья склона, возле извилистой реки, протекавшей через укромную долину дуардинов. Высоко над головой виднелся край обвалившегося уступа. Казалось, там не осталось ничего живого. Им предстояло потратить много часов, а может, и остаток дня, чтобы взобраться обратно, но другого выхода из долины, похоже, не было.

— И что теперь? — спросил Таурвалон. — Очевидно, нашей боевой мощи недостаточно, чтобы остановить Эзархада Уничтожителя Судеб. Стоит ли дальше упорствовать, если он имеет такое преимущество?

— Мы уже значительно проредили его войско, — заметил Сераф.

— Можно вернуться, — предложила Меторра, — и попросить у Хирвы Ветроходной еще подкрепления. Да, чуть больше времени займет, зато будет легче победить…

— Нет, — оборвал ее Сераф.

Все посмотрели на него.

Мрачный наставник Ферендира восседал на валуне как на троне: с прямой спиной, уперев руки в колени. Он какое-то время смотрел в землю перед собой, а потом обвел спутников горящим взором и изрек:

— Нельзя сейчас возвращаться. Эзархад снова на пути к своей цели, и мы должны остановить его, пока он не пробудил Кетраксис.

— Как же это сделать? — воскликнула Фальцея. — Схватка с демоном очень дорого нам обошлась! Луверион уничтожил его лишь ценой собственной жизни! Поймите меня правильно, я не трусиха, но давайте смотреть правде в глаза: нашими силами невозможно победить Эзархада!

— Мы должны его победить, — проговорил Дезриэль, который сидел, скрестив ноги, в стороне от остальных, на каменистом берегу реки и уже долго смотрел на бегущую воду, словно искал там какой-то новый путь. Обращаясь к товарищам, он повернул голову вполоборота, но сам не сдвинулся с места.

— Твое упорство заслуживает восхищения, аларит, — сказала Меторра, — но факты суровы, а истина горька. Пылать жаждой мести и кидаться в безнадежный бой способны люди или дуардины. Люминеты так себя не ведут.

— Он не имел в виду безнадежный бой из жажды мести! — воскликнул Ферендир.

Когда все взгляды обратились на него, он понял, что пока был не готов высказаться. Несколько мгновений он обдумывал свое отношение к происходящему, подбирал слова, а потом заговорил:

— Вы прекрасно знаете моих наставников. Сераф с места не сойдет и не отступит перед врагом, если это поможет отбросить силы Хаоса и спасти царство Хиш, его народы и всех вас. Дезриэль кажется мягким, как ветерок, и податливым, как вода, но все его поступки продиктованы точным расчетом. Если эти два аларита, учителя и наставники, которых я знаю всю свою жизнь, говорят, что надо идти вперед, — значит, надо идти вперед. В свете последних событий они не настаивали бы на этом, если бы существовал какой-нибудь другой выход.

— Однако Эзархад сильно опередил нас! — возразил Таурвалон. — И у него еще много воинов!

— Это не должно нас останавливать, — мрачно проговорил Сераф. — Цена нашего провала будет слишком высока.

— Да что это за Кетраксис такая? — спросила Фальцея. — Хирва только сказала нам, что Эзархад похитил у вас какой-то могущественный волшебный камень, а вы постоянно твердите, что он еще должен куда-то дойти!

— Да! — подхватила Меторра. — О чем вообще речь? Командующая сказала, что наши умения очень пригодятся вам, а о большем мы не спрашивали ни ее, ни вас. Однако теперь нам пора бы узнать, что за штуку этот Эзархад у вас похитил и зачем она ему.

Дезриэль встал, повернулся ко всем лицом, вздохнул и вкратце повторил свою историю:

— Когда-то один из аларитских Каменных Стражей по имени Лариэль задумался о том, как справиться с угрозой Хаоса. Он создал — или, скорее, придал имманентную форму — Кетраксис, живое воплощение разрушительной алементорной силы, с помощью которой природа царства Хиш поддерживала баланс внутри себя. К несчастью, Кетраксис преодолела все магические преграды, которые сдерживали ее, поглотила своего создателя и уничтожила почти всех его друзей. Теперь она — наполовину природный дух, наполовину душа живого люминета. В ней смешались боль утраты и неукротимая жажда разрушения. Короче, получилась ходячая катастрофа.

— Что-то не верится! — фыркнул Таурвалон.

— Это правда, — отрезал Сераф. — Люминеты всех Десяти Раев ломали голову над тем, как бы обуздать Кетраксис, и ни у кого ничего не выходило.

— Это сумели сделать только алариты — основатели нашего храма, — продолжал Дезриэль. — В отчаянной попытке обуздать или пленить Кетраксис они забрались глубоко в горы и нашли ее логово. Там они сплели свои разумы с высвобожденной Лариэлем алементорной силой и постарались умиротворить ее при помощи знаний о природе гор, об их безграничном терпении и искусстве медленных изменений. В конце концов из всех смельчаков выжила лишь одна люминетка: она пожертвовала своей свободой, стала хранительницей Кетраксис и вот уже много веков не позволяет ей проснуться и начать бесчинствовать в царстве Хиш.

— А зачем тогда похищенный из вашего храма камень? — поинтересовалась Меторра.

— Он называется Эйдолит, — ответил ей Сераф. — Его изготовили из эфирокварца и наделили силой, способной погрузить Кетраксис в сон или управлять ею, если она проснется. Эзархад Уничтожитель Судеб как-то прознал о существовании не только самой Кетраксис, но и Эйдолита. Он украл его и теперь считает, что может пробудить Кетраксис и повелевать ею.

— Только Эзархад не в курсе, что даже мы сами, алариты, не уверены, сработает ли камень как надо, — добавил Дезриэль.

— Божественный Теклис и небесная Селеннар, безусловно, сумеют обуздать Кетраксис, если та пробудится, — перебил его Таурвалон. — Надо только обратиться к Теклису со смиренной просьбой…

— Никто не сомневается во всемогуществе Теклиса, особенно если рядом с ним будет Селеннар, — сказал Дезриэль. — Однако, видишь ли, Таурвалон, у нас тут идет война! Мудрость и сила великого архимага сейчас находят себе применение и в других местах. Чтобы совладать с пробужденной Кетраксис, потребуется много сил и средств, которых и так не хватает… Нет! Нам все придется делать самим. Мы должны остановить Эзархада Уничтожителя Судеб, пока он не принес наше царство в жертву своим неуемным амбициям.

— Значит, — подытожила Фальцея, — нас в любом случае ждет катастрофа. Если Эйдолит сработает, то Эзархад подчинит Кетраксис и с ее помощью уничтожит царство Хиш…

— …А если она будет неуправляемой, то просто сама все разнесет, — добавила Меторра.

— Да, именно так, — сказал Дезриэль.

Воцарилось длительное молчание. Все обдумывали услышанное. Даже Ферендир задумался о том, какое непростое будущее их ожидало. Имело ли смысл вообще надеяться на победу?

— Эзархад нас намного опережает, — вздохнула Фальцея.

— Это так, — ответил Дезриэль, — но у нас еще есть возможность его нагнать.

Он вытянул руку и указал вдаль: там река поворачивала и пропадала среди лесов на дне долины.

— Нам туда, — сказал он. — Переправимся на тот берег и пойдем через одно узкое и извилистое ущелье, вход в него как раз в конце долины. Собственно, туда и направляется Эзархад. Если будем идти быстро и не останавливаясь, мы его догоним.

— Узкое извилистое ущелье… — повторил Сераф и прищурился. — Это то, о чем я подумал?

— Именно! — подтвердил Дезриэль.

— А ну-ка объясните, о чем речь? — потребовала Меторра. — Это вы местные, а нам здешние горы незнакомы.

— Узкое извилистое ущелье, о котором я говорю, на самом деле называется Шрам Миталиона. Холодное и мрачное место, неприятное во всех отношениях. Одни говорят, что оно пропитано древней черной магией, а другие — что там водятся злые духи. Впрочем, дело попросту в том, что царство Хиш живое: на вершинах нам хорошо, а в темных уголках страшно. Пройти сквозь Шрам Миталиона — дело выполнимое, и все же для впечатлительной натуры оно может оказаться смертельно опасным.

Вновь воцарилось молчание. Впрочем, Ферендир догадался, что друзья замолчали не от страха и сомнений. Просто им надо было трезво поразмыслить о том, что ждало их впереди.

— Тогда нет смысла рассиживаться, — сказала Фальцея. — Вперед!

Меторра и Таурвалон закивали.

Дезриэль посмотрел на Серафа и Ферендира — они тоже кивнули — и произнес:

— С вами, братья, мне ничего не страшно.

И тогда шесть люминетов двинулись по берегу реки вглубь долины.