Повелители Владений

Глава девятнадцатая

Уничтожив Серафа, Кетраксис взбудоражилась. Как только пепел Каменного Стража развеялся по ветру, огромный смерч распух, вырос и начал непрерывно плеваться во все стороны молниями и пламенем. Ярость стихии плавила камни, калила и крошила валуны, выплескивалась в небо, заставляла серые тучи кружиться вслед за собой. При этом бушевавшие над ущельем ветра, как ни странно, больше не дули в какую-либо сторону света, а словно втягивались в бешеную воронку магического смерча.

Кетраксис явно вознамерилась поглотить весь мир и упиться его страданиями.

Ферендир посмотрел на остальных и сказал:

— Идите!

— Остаться здесь будет самоубийством, парень, — говорил Таурвалон. — Пойдем лучше с нами!

— Никуда я не пойду! — заявил Ферендир. — А если вы попытаетесь меня увести силой, узнаете, на что способен настоящий аларит!

Лишь пару секунд спустя до него дошло, что он выразил твердое намерение отправиться навстречу разбушевавшемуся чудовищу и усмирить его, а если надо, то погибнуть. Удивительно, но Ферендиру было совсем не страшно. Вернее, страх больше не был безотчетным и всепоглощающим, он не подстегивал бурление эмоций, а просто лежал холодной липкой массой где-то на глубине и с терпением стервятника ждал момента слабости, чтобы вновь завладеть разумом Ферендира.

Нет, прямо сейчас юноша был исполнен только мрачной решимости и желания отмстить за своих наставников — сделать то, что они не сумели. А еще — несмотря на ничтожность его личных умений и способностей, он должен был встать на защиту царства Хиш.

«Да, я не очень подхожу на роль героя: не самый смелый или сильный, — подумал Ферендир. — Не самый быстрый, не самый хитрый и ловкий, не самый умный… Однако так уж вышло, что здесь есть только я. Придется довольствоваться этим. Меня должно хватить».

— Полное безумие! — заявил Таурвалон сестрам-воительницам. — Этого нельзя допустить!..

— А что мы можем поделать? — воскликнула Фальцея. — Аларит сам решил. Он будет поступать так, как ему велели наставники. Мы можем только принять его выбор.

Ферендир встретился глазами с Фальцеей и увидел в них понимание. Она знала, на что он шел и почему, но, самое главное, поверила в него — и в его великое предназначение, которое даже он сам не до конца осознавал. В благодарность за поддержку Ферендир молча склонил голову, а Фальцея понимающе кивнула ему в ответ.

— Кетраксис приближается! — заявила Меторра, показывая на скалы.

Ферендир повернулся и убедился, что Кетраксис действительно надвигалась, оставляя после себя на дне долины глубокий ров из расплавленного камня и спекшегося песка. Ветер задувал в ее сторону все сильнее — приходило ощущение, что скоро весь мир засосет в какой-то бездонный колодец.

— Идите! — поторопил друзей Ферендир. — Ступайте в самый конец ущелья, заберитесь повыше и смотрите оттуда. Если я погибну, поспешите к войску Хирвы и предупредите обо всем.

— Ты останешься один! — настаивал Таурвалон. — Что тут можно сделать в одиночку?

Он получил на это единственно возможный ответ:

— Я — Ферендир из горного храма аларитов. Я — ученик Серафа и Дезриэля. Я служу горе, а она — моя мать и заступница. Наши сердца и наша отвага сотворены из камня, который древнее всех Владений Смертных. Мой наставник Сераф считал, что во мне есть что-то способное тронуть Кетраксис, обуздать, успокоить и даже переубедить ее. Он верил в это, и значит, я буду поступать так, как он хотел.

С этими словами Ферендир обвел всех теплым прощальным взглядом и произнес:

— Мне выпала честь сражаться вместе с вами, но теперь идите и расскажите всем о том, что здесь увидите.

С этими словами Ферендир повернулся и пошел навстречу Кетраксис и своей неизвестной судьбе.

Живой смерч, воплощение разрушительных сил, ошибка, совершенная некогда высокомерными люминетами, Кетраксис возвышалась перед юным аларитом, заслоняя собой небо. Она была похожа на гибкую вихреобразную колонну, переходящую в воронку мрачных облаков. Время от времени ее озаряли яркие вспышки всех алементорных природных цветов: раскаленно-красного, льдисто-синего, сумрачно-фиолетового, бирюзово-зеленого, огненно-оранжевого и тепло-золотистого. Пока Ферендир шел к Кетраксис, из нее вылетали струи пламени и молнии, которые били в землю совсем рядом с ним. От этих мощных разрядов плавились камни и земля с обеих сторон от тропы, в воздух взлетали клубы дыма и тучи пепла, в ноги отдавала ударная волна. Ферендир даже подумал, не совершил ли он ошибку, идя напрямик… Впрочем, нет. Почему-то сейчас это казалось правильным.

«Пожалуй, Кетраксис похожа на того лесного червя, — размышлял Ферендир. — Она зла и напугана. Ей кажется, что опасность — со всех сторон… Не надо ее еще больше пугать. Пусть твоя сила идет рука об руку с твоей добротой, а несгибаемая воля соседствует с пониманием!..»

В землю прямо перед Ферендиром ударила молния. Он застыл на месте и закрыл лицо руками. Налетела волна горячего воздуха, и посыпал дождь из мелких, добела раскаленных камешков, от которых остались ожоги на коже. Юноша ждал, что вот-вот будет испепелен и тогда все закончится, но этого не произошло.

Опустив руки, он посмотрел на возвышавшуюся над ним огромную Кетраксис — ревущий столп энергии и древнего огня, воплощение бушевавших эмоций. Она жаждала уничтожать и разносить в клочья все сущее.

Ферендир поднял руки ладонями наружу, словно показывая мирные намерения.

Bсe! Пора! Сейчас или никогда!

Он опустился на колени, не сводя глаз с бури цветных огней и вихря чистой кинетической энергии перед собой. При желании Кетраксис легко могла его уничтожить — хватило бы одной-единственной молнии или языка пламени. Можно было просто направить на него ураганную силу смерча и разорвать на куски.

Юный аларит задышал медленно и ровно, глядя на Кетраксис, и надеялся, что она в этот момент так же пристально изучала его. Потом он закрыл глаза и склонил голову.

«Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…»

Мысленно Ферендир повторял защитные заклинания и мантры против всего темного и злого, а также заговоры против видимых и невидимых напастей. Излучать миролюбие и запрет на насилие — так его когда-то учили.

«Любой момент может стать последним. Она тебя просто задавит… Впрочем, неважно! Сосредоточься на том, что происходит прямо сейчас. Это и есть последняя надежда», — думал он.

Сознание и сущность Ферендира стали истончаться. Окружающий его мир сделался приглушенным, а потом и вовсе исчез. Ветер больше не дул, молнии не сверкали, огонь не полыхал. Не было ни жарко, ни холодно, а смерч больше не пытался затянуть его внутрь. Ферендир перенесся из реального физического мира в мир мыслей и идей, природных сил и чистой, ничем не ограниченной воли.

Он врос в гору под бескрайним небом. От него отрывались частицы, которые сразу же поглощала бездна внутри вечно голодной Кетраксис. Душе Ферендира приходилось нелегко — ее почти полностью истерли и истрепали алчные ветра, дувшие сзади. Краем глаза он еще видел своих убегавших спутников — три полупрозрачных силуэта, которые явно хотели убраться подальше отсюда.

На что же походил он сам? Какое-то черное пламя внутри запертого помещения… Он был сразу всем и ничем: духом и волей в чистом виде.

А вот у Кетраксис была форма. В этом измерении она предстала не просто каким-то кружащим смерчем, а совершенно определенным существом, твердо стоящим ногами на земле, в центре бури. У нее, как и у Ферендира, были тело и самосознание.

Точнее, у Кетраксис было не одно тело, а целых два. Первое — ребенок: маленький, беспомощный, слабый, вместилище бурных страстей и смутных желаний. Второе — взрослый: высокий альв, похожий на товарищей и наставников Ферендира, но только надломленный и истерзанный. Детская сущность — желания и потребности, взрослая — сплошные травмы и шрамы. Скорбь, отвращение к себе, злость и страх смерти отравляли существование Кетраксис! Стоя перед ней на коленях, Ферендир заметил, что обе половины ее природы мерцали — то и дело сменяли друг друга. Видимо, они боролись за право находиться здесь и сейчас, потому что не могли сосуществовать одновременно. Каждая из двух форм жаждала взять верх и подчинить другую.

Тут Ферендир вспомнил, что Сераф говорил о происхождении Кетраксис:

«Лариэль впустил Кетраксис внутрь себя и попытался укротить ее. Однако она практически сразу преодолела все естественные и магические преграды… Так Лариэль, поглощенный Кетраксис, стал проклятием царства Хиш. В его поврежденной душе разрушительные силы дремали до поры, а потом внезапно высвобождались и опустошали край, который были призваны защищать…»

Значит, внутри Кетраксис жил поглощенный Лариэль! И теперь его неустойчивая психика могла управлять разрушительными силами стихии!

Две души противоборствовали. Одна — воплощение природного очищающего разрушения — была, по сути, ребенком, знала только страхи и желания, легко впадала в гнев и во всем подозревала опасность. Вторая — душа Лариэля — успела осознать масштаб своего злодеяния и практически обезумела.

«Ты кто?!» — спросила Кетраксис. Она общалась не словами — Ферендир скорее почувствовал ее жгучее желание, потребность знать, что за дерзкая букашка осмелилась бросить ей вызов.

Ферендир вспомнил доброту Дезриэля и нащупал в глубине себя нечто подобное. Он даже представил себе добрые глаза наставника, приятную улыбку и то, как нежно прикасались его руки, когда залечивали рану. Ферендир собрал все эти образы воедино и постарался как можно точнее донести их до Кетраксис.

«Я тебе помогу! Позволь мне тебя исцелить! Я чувствую твою боль, знаю, чего ты хочешь…» — мысленно проговорил он.

Буря усилилась. Даже здесь, в эфирном пространстве, вокруг Ферендира бушевали страшные силы. На какое-то мгновение ему показалось, что стихия сейчас сотрет его в порошок и безвозвратно уничтожит его сознание, но он не сдавался и по-прежнему был сосредоточен на цели.

Он держался за образы наставников.

«Негодяй! — зазвучал в темноте чей-то голос. — Не тяни свои грязные руки к Кетраксис! Она моя! Это я нашел ее и выпустил!»

Явился бывший хозяин и создатель Кетраксис, Лариэль. Он все еще страдал от своих неудач, потерь и ошибок! Он так ненавидел себя и не мог простить за содеянное, что практически утратил разум.

Ферендир представил сильного, гордого, невозмутимого Серафа, который всегда держался отстраненно и был всем недоволен. Второй наставник очень страдал из-за своей ошибки — а точнее, из-за того, что он за нее принимал. Его терзали чужие промахи, которые он воспринимал как свои собственные. Он не мог себя переубедить и простить.

Ферендир постарался поведать об этом Лариэлю. Он рассказал ему не только о сильном и гордом Серафе, но и о том, как тот страдал.

Это не пошло на пользу. Две души Кетраксис снова сцепились в битве за главенство. Ледяной ураган чужой воли опять грозил развеять дух Ферендира в эфире до полного исчезновения. Молодой аларит видел в глубине смерча отчаянную схватку двух начал, которые то бились, как борцы, то вертелись, как плясуны под звуки призрачной музыки, то переплетались, как истекающие смертельным ядом змеи, стараясь задушить друг друга в объятьях.

Ферендир вновь постарался врасти в землю, хотя сделать это под усиленным напором было совсем непросто.

Доводы Ферендира только сильнее разожгли войну внутри Кетраксис.

«Для испуганного ребенка у меня нашлись доброта и вера Дезриэля, а для снедаемого чувством вины взрослого — сила и решимость Серафа… Что же не так?» — подумал Ферендир.

Внезапно юноша ужаснулся и мысленно воскликнул: «О Тирион и Теклис, простите меня за глупость!»

Он вспомнил встречу с червем и слова Дезриэля: «Стань связующим звеном. Пропусти через себя обе идеи — как два луча света через линзу!»

«Но ведь Дезриэля и Серафа уже нет! — подумал Ферендир. — Дезриэль пронзен мечом, а от Серафа остались одни воспоминания и пепел! Как мне объединить силы моих мертвых наставников?!»

Кетраксис гневалась все больше и больше. Смерч, форму которого она приняла, крутился все быстрее и быстрее, беспорядочно осыпая все вокруг дождем молний, не заботясь о том, куда они попадут и какой урон нанесут.

Ферендир почувствовал приближение сомнений и страха. Он знал, что, если не поборет эти чувства, всему конец. Кетраксис его тут же испепелит какой-нибудь шальной молнией или поджарит в столбе огня, а может, затянет в смерч и разорвет на куски.

«Спокойно! — скомандовал сам себе Ферендир. — Дыши ровно!.. Обратись за помощью к горе! Она тебя не покинет. Она здесь. Это же ее кряж! Да, каждый момент может стать последним, но я не буду бояться! Не погибну из-за своих же сомнений и дурацкой паники! Мой долг — сражаться до самого конца, как учили Сераф и Дезриэль!»

Дух Ферендира погрузился на самое дно. Он направил призыв по подземным рекам и по невидимым тектоническим потокам, соединявшим в недрах царства Хиш все горы друг с другом.

Сражающиеся души внутри Кетраксис разделились, их стало лучше видно. Оказалось, что ни одна из них не была сама по себе дурной, злой или безумной. Обе просто сильно пострадали от ран и терзаний, а теперь срочно нуждались в лечении и умиротворении.

«Мать Гора! — воззвал Ферендир к темным глубинам. — Объясни, ради мира во Владениях Смертных, где мне найти сущности двух моих мертвых наставников и как объединить их в одно целое?»

Ответ был довольно тихим — Ферендир вполне мог его пропустить, отчаянно умоляя гору о помощи.

«Они внутри тебя самого, — ответила гора. — Они всегда были там».

Разгадка оказалась такой простой, что Ферендир чуть не выпал из транса.

«Теперь они оба живут в тебе. Их далеко искать не надо».

Ферендир погрузился на дно своего сознания — казалось, глубже было некуда, но он устремился вниз, пробил насквозь это дно и попал в собственное подсознание. Там он словно открыл неведомый источник энергии — два отдельных начала, унаследованных от наставников. Доброта Дезриэля и непоколебимая решительность Серафа здесь буквально фонтанировали и изливались бурными потоками — не чета тем ручейкам, которые нужно было слить воедино при встрече с лесным червем. Впрочем, только Ферендир обладал достаточной силой, чтобы направлять эти потоки.

«Они несутся, бурлят, впадают друг в друга, объединяются, и из двух потоков возникает один — это я. Я обрыв, с которого они низвергаются. Я пруд, где они смешиваются. Я река, которая несет их воды. Я берега, изрытые этой рекой», — осознал юноша.

И тогда в сердце Ферендира две противоборствующие силы, унаследованные у наставников, слились в единый мощный поток, прозрачный и чистый. Молодой аларит направил его на Кетраксис и мысленно обратился к ней:

«Вижу, что без мудрого руководства ты боишься собственных бурных порывов. Не бойся — я буду руководить тобой. Чувствую твое горе, вину, постоянную нелюбовь к самой себе и непрерывные страдания. Успокойся — я тебя прощу и исцелю».

Она ответила страшным ревом, который было слышно во всех измерениях сразу:

«НЕТ!»

В землю перед Ферендиром и по бокам от него ударили молнии. Камни раскалились докрасна и мгновенно расплавились, но юноша не дрогнул.

«Меня нельзя напугать и прогнать, — объяснил он. — Убей, если хочешь. Мне все равно. Я тебя прощаю».

«НЕТ!»

Живой смерч стал бушевать и изрыгать пламя. Раскаленные камни и пепел посыпались сверху, закружились клубы дыма, однако Ферендир остался невредим.

«Я здесь, с тобой, — заявил Ферендир. — И никуда не денусь. Я нужен тебе и не брошу тебя».

«НЕТ!»

«Я многому у тебя научился…»

«НЕТ!»

«И многому могу тебя научить…»

«НЕТ!»

«Я твой наставник».

Кетраксис разбушевалась. Теперь смерч упирался в облака и глубоко зарывался в камни под ногами, швырял щебень и выворачивал валуны. Ветра хлестали тело Ферендира, молнии плели вокруг него сверкающую паутину. От яростных вспышек пламени шел резкий запах серы и гари. Вокруг и снизу все ходило ходуном. Груды камней рушились со всех склонов сразу на многострадальное дно ущелья. Плоть Ферендира подвергалась такой встряске, что он еле удерживал себя в состоянии транса.

Придется потерпеть! Кетраксис должна была понять, что он сдержит слово.

«Я буду всему у тебя учиться и многому тебя учить. Я буду твоим наставником, а ты… моим. Пока я жив, я тебя не брошу».

Потом, как по волшебству, все прекратилось. Ферендир будто пробудился от страшного кошмара: земля и горы перестали содрогаться, ветер больше не завывал, молнии не сверкали, пламя погасло. Тишина воцарилась так внезапно и неожиданно, что Ферендир на мгновение решил, что погиб и попал на тот свет.

Внутренним оком он взглянул на Кетраксис: смерч никуда не делся, но теперь замедлился и казался каким-то задумчивым. Внутреннее око позволяло видеть сразу несколько миров, поэтому Ферендир различил две души Кетраксис, которые еще совсем недавно яростно боролись одна с другой, а ему угрожали уничтожением.

Только теперь раздвоения не существовало. Души примирились и начали друг с другом объединяться. Слияние еще не было завершено, но полное исцеление наконец стало возможным.

Ферендир вышел из транса. Он встал, открыл глаза и осмотрел уединенное ущелье перед Берлогой Кетраксис. Прямо перед ним мерцал огромный энергетический столп, в толще которого медленно переливалась вереница разноцветных огней. Ни огня, ни молний, ни грома. Буря улеглась.

— Ну, покажи мне, где ты живешь, — сказал Ферендир. — Теперь я поселюсь тут вместе с тобой.