Повелитель книг

4. КНИГА

Они почти неслышно подобрались к корме шхуны. Матрос махнул рукой в сторону ржавой якорной цепи. Джаг взялся за ее грубые звенья и полез наверх; это оказалось не так уж и трудно.

Конечно, подумал двеллер, редко кто пытается пролезть на борт гоблинского корабля. Он ухватился за очередное звено ржавой цепи и подтянулся наверх.

Вскоре он добрался до бортового ограждения. Руки у Джага гудели, а все тело дрожало от напряжения. Крепко держась за стойку ограждения затекшими пальцами, он высунулся и посмотрел на палубу.

У огромного штурвала никого не было; его удерживали на месте деревянная перекладина и кожаные ремни. В смутном свете единственного горевшего фонаря он увидел трех гоблинов. Гоблины наполняли миски из чана с отвратительно пахнувшим варевом и жевали, похрустывая попадавшимися им косточками.

— Ну? — хрипло прошептал снизу Рейшо.

Обхватив ногами якорную цепь и держась одной рукой за ограждение, Джаг повернулся и поднял три пальца.

— Трое охранников? — переспросил матрос, поднимаясь на ноги в ялике. — И все?

Двеллер прижал палец к губам.

— Это все, что я вижу.

Рейшо тихо выругался. Он закрепил саблю у себя за спиной, привязал ялик к якорной цепи и полез наверх.

Борясь с охватившим его страхом, Джаг перелез через ограждение, прячась за бухтами линей. Сейчас он радовался, что такой маленький и худой. Но Рейшо этими качествами не отличался, и двеллер с ужасом ждал появления своего рослого друга.

Ждать в лодке было, конечно, куда безопаснее. Но он знал, что говорил чистую правду, когда предупреждал молодого матроса, что тот может не узнать книгу, если она не в виде рукописных страниц.

А если на этом ужасном корабле и вправду находилась книга, Джаг чувствовал себя обязанным ее добыть. Древние сотворили двеллеров робкими, маленькими и слабыми, но он, Джаг, должен хранить верность своей профессии библиотекаря.

Он попытался успокоиться, вдыхая через нос и выдыхая через рот, как учил Матот Килерион, знаменитый человеческий тактик, собиравший многочисленные отряды смельчаков, оказывавших сопротивление лорду Хар-риону и его полчищам гоблинов, которые грозили завоевать весь мир.

Это помогло, но полностью избавиться от страха двеллеру все еще не удавалось. Наконец он увидел, как рука Рейшо схватилась за поручень.

Трое гоблинов-вахтенных по-прежнему поглощали пищу, лениво переговариваясь между собой.

Неслышно, как кошка, молодой матрос перепрыгнул через ограждение. Одним движением он выдернул саблю, перехватывая рукоятку поудобнее и стараясь не поднимать клинок слишком высоко. Сабля имела матовый клинок, не дававший отблесков отраженного света; это было боевое оружие, и Рейшо очень им гордился.

— В каюту капитана, — прошептал он.

Не успел Джаг возразить, как молодой матрос в два прыжка добрался до трапа и спустился по нему к основанию кормовой надстройки.

Перепуганный до смерти двеллер, не желая подвести друга, опустился на четвереньки и пополз в сторону трапа, каждую секунду ожидая услышать разъяренные вопли гоблинов, обнаруживших их дерзкое вторжение.

Рейшо уже двинулся к двери, ведущей внутрь надстройки. Как правило, каюты капитанов располагались на корме судна.

Остановившись у двери, матрос поднял голову. Двумя пальцами он указал на свои глаза, потом на гоблинов-охранников.

Джаг немедленно все понял и кивнул. Он пригнулся и замер на ступенях трапа, оставаясь достаточно высоко, чтобы наблюдать за гоблинами.

Рейшо вложил саблю в ножны, потом присел и достал что-то из-за голенища. Прислонившись к двери, он занялся замком и вскоре снова посмотрел на приятеля, ухмыльнулся и жестом пригласил его спускаться.

Двеллеру пришлось проститься с надеждой, что что-нибудь заставит его друга отступить. Он на плохо повинующихся ему ногах спустился вниз и, оказавшись на верхней палубе, подошел вплотную к Рейшо.

— Похоже, не только Херби обладает сомнительными навыками, — прошептал Джаг.

— Да это просто, — также шепотом ответил матрос, пожимая плечами. — Я этому в юности научился ради интереса. — Он снова достал саблю и толкнул дверь.

Джаг остался рядом с дверью. Сердце у него в груди стучало как бешеное; он всерьез ждал, что из темноты капитанской каюты на них кто-то — или что-то — бросится.

— Ты что-нибудь видишь? — прошептал Рейшо.

Ночное зрение у двеллеров, впрочем, как и у эльфов и гномов, было лучше, чем у людей. Это было одно из немногих преимуществ, которые Древние дали другим расам после того, как подарили людям повышенную способность к воспроизводству и интерес к исследованиям и завоеваниям. По крайней мере, так отмечал Водель Хог в своем труде «Трактат о расах: длительное воздействие войны и поэзии».

Джаг осторожно заглянул в каюту.

— Гоблинов здесь нет, — сообщил он.

— Ну и хорошо, — заметил матрос и вошел в каюту, сжимая в руке саблю. — Пойдем.

Двеллер заставил себя последовать за приятелем.

С моря ему в затылок подуло холодом, и он вздрогнул.

Рейшо поднял стекло на висевшем на стене фонаре.

— Что ты делаешь? — спросил Джаг.

— Я же не могу обыскивать помещение в темноте. — Он вытянул фитиль.

Джаг поспешно закрыл дверь и, прислонившись к ней спиной, ошарашенно наблюдал за тем, как молодой матрос с помощью своего собственного огнива зажигает лампу.

Желтый свет наполнил каюту и выхватил из темноты лицо Рейшо. Дым тоненькими ниточками поднимался к низкому потолку каюты и скапливался там, прежде чем расползтись и рассеяться по ней. Масло каргиффа не было полностью бездымным, и после многих часов в освещенных такими фонарями каютах «Ветрогона» двеллер с тоской вспоминал сладкий запах светлячкового сока, освещавшего залы Хранилища Всех Известных Знаний. Но сейчас он был даже рад сильному неприятному запаху масла, потому что он перебивал смрад, царивший в капитанской каюте.

У подножья неубранной постели капитана стояло ведро с остатками еды и другим мусором. По стенам было развешано оружие; Джаг знал по прошлому опыту, что у вождей гоблинских кланов в запасе, как правило, находилась масса историй об их оружии и о том, как его предыдущие хозяева были убиты ими в славных битвах. Однако большая часть оружия, которое гоблины подбирали, выдавая за военные трофеи, пребывала в совершенно негодном состоянии. Плащи и другая одежда были разбросаны по комнате и заполняли четыре рундука.

Рейшо обыскивал помещение, не тратя зря времени, быстро просматривая пожитки капитана.

Двеллер взялся за дело более основательно, хотя внутренний голос с тревогой предупреждал, что их могут вот-вот обнаружить. Он осматривал небольшую часть каюты, но действовал очень тщательно. К сожалению, при этом приходилось касаться паразитов, которыми кишели вещи гоблинского капитана.

— Не понимаю, как эти твари могут так жить. — Рейшо щелчком сбросил с одежды нескольких насекомых и с отвращением раздавил их ногой. — Если бы я был жуком, я бы себе местечко получше нашел — это уж точно.

— На кораблях все выглядит даже хуже, чем в домах, в которых живут гоблины, — заметил Джаг. — Дома они могут бросать и переселяться в новые, или даже жить в лесу, если вожди клана так решат; но корабли — это серьезное вложение капитала. Бросить корабль гоблины не могут: его трудно заменить. Сами они их не строят, и рабы-двеллеры тоже не сумеют это сделать.

Молодой матрос разочарованно оглядел комнату.

— Книги здесь нет.

— Тут могут быть тайники. — Двеллер встал на четвереньки. — Ты разве не заметил, что и ценностей мы тоже не нашли?

— Ты хочешь сказать, кроме собачьих костей в ведрах у кровати? — саркастически заметил Рейшо.

Джаг вздрогнул.

— Ты к ним просто не присматривался. — Он провел рукой по грязному деревянному полу.

— По-моему, я их достаточно внимательно осмотрел.

— Тут не все кости собачьи, кроличьи, кошачьи или там рыбьи. — Двеллер отодвинул новую кучу мусора в сторону, заставляя себя дышать через рот, чтобы не задохнуться от вони. — Там и двеллерские кости тоже есть.

Матрос заглянул в ведро и выругался.

Хотя Джага и не слишком удивили кости его сородичей, валяющиеся в мусорном ведре, когда он произнес эти слова, ему стало холодно и тошно.

— И мерзкое же эти гоблины отродье, — с хриплым изумлением прошептал Рейшо. — Всех бы их перерезать.

Вообще-то, если честно, даже после всего, что пережил двеллер, он не мог найти в себе столько ненависти, таже по отношению к этим отвратительным тварям. Гоблины были опасными и крайне жестокими врагами, но он бы предпочел просто отправить их куда-нибудь подальше где они не могли бы преследовать все остальные народы. До того как лорд Харрион их организовал и повел за собой, они не так сильно размножались, потому что места, в которых они тогда обитали, не позволяли прокормить большие племена.

Стуча костяшками пальцев по деревянному полу, Джаг обнаружил наконец пустое место под досками.

— Принеси сюда фонарь.

— Ты что-то нашел? — Рейшо одной рукой поднял фонарь и подошел поближе.

— Может быть. — Пытаясь обнаружить неровности в полу, Джаг ощупал доску своими ловкими пальцами, на которых годы работы писцом оставили характерные мозоли. Он научился писать и рисовать обеими руками — мало кто из библиотекарей любого уровня был на такое способен.

Матрос молча вытащил из-за голенища один из своих ножей и передал его приятелю.

Тот воткнул острый конец между двумя вызвавшими у него подозрение досками и приподнял одну из них. Раздался сосущий звук: щель выстилала мягкая смола.

— Аккуратный тайничок, — прищелкнул языком Рейшо, поднося фонарь поближе, чтобы разглядеть его со-держимое.

Тайник оказался в длину чуть короче руки двеллера, а в ширину с ладонь. Фонарь высветил горстку серебряных монет, две золотых, несколько украшений и три маленьких черных мешочка.

— Да сокровищница та еще, — прошептал матрос с ухмылкой, — но и это сгодится. — Он полез в дыру.

Изумленный Джаг схватил друга за руку.

— Ты что делаешь?

— Подбираю то, что судьба послала, — не видишь разве?

— Хочешь обворовать капитана гоблинов?

— Ну, — озадаченно протянул Рейшо, — если это не кто-нибудь другой прячет свои сокровища в каюте капитана, тогда верно, именно его. А теперь отпусти руку, я подберу эти сокровища, и мы отсюда уберемся.

— Но мы на этот корабль не воровать пришли.

— А если бы здесь книга была? — спросил молодой матрос, приподняв бровь.

— Но ведь ее нету.

— Ну, даже если про книгу просто так наболтали, не понимаю, почему бы нам не разжиться явно нечестно нажитым добром гоблинского капитана. Все это уж наверняка пару раз было украдено. Если мы заберем монеты с побрякушками себе, добро хотя бы уйдет из рук гоблинов, и это будет по справедливости.

В логике Рейшо имелись, разумеется, прорехи, но Джаг был сейчас слишком возбужден, чтобы указывать на них. Он отпустил руку приятеля.

Тот принялся выгребать содержимое тайника.

— Почему бы тебе не поискать еще один такой?

Двеллер знал, что они не могли уйти из каюты капитана, пока не обыщут ее всю, поэтому перестал обращать внимание на Рейшо и сосредоточился на поиске новых тайников, тщательно простукивая половицу за половицей костяшками пальцев.

— Смотри-ка, — удовлетворенно заметил молодой матрос, — похоже, у нас появились новые средства для коммерческих вложений.

Оглянувшись через плечо, Джаг посмотрел на драгоценные камешки на ладони приятеля, изъяны в которых были видны даже издалека.

— Это не такое уж состояние, как ты воображаешь.

Не думаю, что хоть какой-то из этих камней дорого стоит. — Рейшо, однако, сжал их в кулаке и усмехнулся, явно довольный своей наживой.

— Мы унесем с собой больше, чем имели, когда пришли. С меня и этого достаточно.

Двеллер мог только надеяться, что они и вправду смогут так легко уйти, как думал его друг. Он продолжил поиски.

— А тип этот, похоже, с предрассудками, — заметил матрос, поднимая горстку почерневших фаланг пальцев с вырезанными на них рунами.

Джаг почувствовал прилив тошноты; он знал, откуда взялись эти кости.

— Да он и предательство планировал, как погляжу. — Рейшо взвесил на ладони стеклянный флакон с голубовато-зеленым порошком. — Знаешь, что это? — Он потряс флакон.

— Крысиная гниль, — уверенно ответил двеллер. — Яд. Некоторые гоблинские капитаны отравляют им воду на кораблях, когда хотят лишить часть команды выручки от груза. Даже у гоблинов такое поведение не одобрялось.

Молодой матрос аккуратно убрал бутылочку с ядом в мешочек, из которого он ее достал.

— А ты еще расстраивался, что мы воруем у такой твари. — Он с усмешкой покачал головой.

Через несколько минут Джаг окончательно уверился в том, что тайник, который он нашел, был единственным в каюте. К его облегчению, приятель с ним согласился.

— Ну что, пошли, книгочей? — спросил он.

— Возвращаемся на корабль? — спросил двеллер с надеждой.

Рейшо усмехнулся.

— Вообще-то хотелось бы, конечно, прочесать всю шхуну, поскольку капитан и его команда явно решили всерьез прошвырнуться по тавернам.

Хотя питейные заведения в гавани Келлох никогда не закрывались, пока были открыты кошельки клиентов, Джаг знал, что невозможно было предугадать, как скоро вернутся гоблины.

— Они могут появиться в любую минуту. Может, они уже возвращаются. — Он ясно представил себе гребущих к кораблю гоблинов, и его снова охватил ужас, готовый вот-вот вырваться с воплем наружу.

— Это верно, — вздохнув, согласился молодой матрос и достал из сумки на поясе один из мешочков. — Может, перед уходом навестим хотя бы запасы воды на корабле?

От ужаса у двеллера пересохло в горле. Он страстно ненавидел гоблинов, но как только представил, как сыплет крысиную гниль в бочки с водой, ему едва не стало дурно.

— Нет, — сказал Джаг и хотел добавить еще, что важнее всего было живыми и невредимыми выбраться с корабля. Капитану Аттикусу надо было знать, что сведения бондаря не подтвердились: книги на корабле не оказалось. Они, во всяком случае, ее не нашли. Может, это была просто байка. Но он знал, что приятель моментально раскусит его отговорки. Рейшо посмотрел на мешочек с крысиной гнилью и поморщился.

— Гоблины этого заслуживают, но мне тоже как-то не по себе вот так подсыпать им яду. — Он бросил мешочек на неубранную постель капитана и задул фонарь.

Каюта снова погрузилась во тьму. Двеллер шагнул к двери; всего за пару секунд его ноздри заполнила вонь каюты, больше не перекрываемая запахом горящего фитиля.

Матрос осторожно приоткрыл дверь и выглянул наружу. Джаг тоже выглянул, высунув голову пониже головы приятеля.

На верхней палубе по-прежнему находились лишь трое вахтенных.

Рейшо молча ступил на палубу. В одной руке он держал саблю, а другой махнул Джагу.

Подавив страх, тот потрусил за матросом. В этот момент на палубу упал свет фонаря из одного ведших на нижние палубы люков.

Двеллер застыл, в ужасе глядя на то, как из люка появляется высокая фигура в мантии. Не успел Джаг прийти в себя, как Рейшо опустил свою ручищу ему между лопатками и толкнул за ящик с песком, на счастье оказавшийся рядом и послуживший им укрытием.

Длинный и тощий как скелет незнакомец медлил, будто принюхиваясь. Мантия его была украшена таинственными знаками, которые светились внутренним огнем.

Человек! Джаг понял, что это был человек, и сжался еще сильнее. Люди и гоблины иногда торговали между собой, особенно когда последние находили что-то, чем не могли воспользоваться, а людям эти ненужные на первый взгляд вещи требовались; но чаще всего с ними общались разбойники и преступники. Даже воровство не могло заставить эти две расы сойтись по-настоящему.

И путешествовать с гоблинами из всех людей мог только волшебник, занимавшийся злой темной магией, за которую изгоняли из людских поселений. Темная магия была основана на крови, и для поддержания силы у тех, кто ее практикует, требовались жертвоприношения.

С отчаянно колотящимся сердцем двеллер смотрел на тощего волшебника, надеясь, что тот не заметит их с Рейшо. Маги, как правило, обладали хорошим обонянием и всегда прекрасно чувствовали все, что происходит вокруг них. В Хранилище Всех Известных Знаний Джаг видел, как подобные способности проявлял волшебник Краф, друг Великого магистра.

Мало что скрывалось от волшебников.

Но двеллер знал, что с магами было связано кое-что еще. Где они, там были и книги — если не написанные другими трактаты, так уж по крайней мере их собственные книги заклинаний. В таких фолиантах часто попадались вставки и отрывки из других книг.

Не каждый библиотекарь в Хранилище мог читать скопившиеся там за много лет магические книги: чтение их было тяжелым и опасным занятием. Великий магистр Фонарщик и некоторые библиотекари первого уровня рассказывали истории о тех, кто по ошибке начал читать такие книги, предварительно их не опознав. Так вот, несчастные эти сгорали, превращались в жаб или просто-напросто исчезали, и никто их больше никогда не видел. Были с чтением магических книг связаны и другие неприятные моменты, но во взбудораженном сознании Джага первым делом всплыли именно эти.

Волшебник медленно, будто еле-еле способен был передвигать ноги, двинулся в сторону стражников. Гоблины слегка отступили; было ясно, что они побаивались приближающегося старика.

Маг что-то произнес скрипучим голосом и посмотрел на гавань. Один из гоблинов ему ответил. Ветер теребил длинные волосы и бороду старика; о чем бы они с гоблином ни говорили, ему явно нравилось стоять на палубе.

Рейшо тронул приятеля за плечо.

От неожиданного прикосновения Джаг едва не взвизгнул. Он зажал рот обеими ладонями, чтобы не дать звуку вырваться, и посмотрел на еле видного во тьме матроса.

— Пошли, — прошептал тот, указывая, что им необходимо сделать.

Не убирая рук — он не слишком-то доверял своим нервам, — двеллер покачал головой. Отправляться на встречу с опасностью ему хотелось меньше всего на свете.

— Это волшебник. — Рейшо указал на старика. — А у волшебников всегда есть книги.

С этим Джаг спорить не мог.

— Тогда оставайся здесь. Крикни, если кто пойдет. — Матрос обернулся к другу. — Договорились?

Несмотря на то, что внутри у него все дрожало от страха, двеллер знал, что не мог отпустить Рейшо одного. Он ведь верно рассудил, что молодой матрос может и не узнать книгу, даже если ее увидит, и это все еще оставалось в силе.

Джаг заставил себя опустить руки.

— Я пойду с тобой.

— Тогда давай живее. — Рейшо снова повернулся к кормовой надстройке. — И шагай полегче, а то тут такое начнется, будто ты грехэмского огня бросил.

Сравнение, решил Джаг, было очень неуместное. Грехэмский огонь изобрели люди, раса, известная способностью подчинять своей воле ветер и воду и почти самоубийственной склонностью изобретать оружие. Эльфам и гномам хватало навыков и некоторого количества магического оружия, гоблины тащили к себе все, на что могли наложить руки, но люди прилагали усилия к изобретению арсенала, не менее опасного для них самих и их сородичей, чем для врагов. Грехэмский огонь был отличным тому примером.

Он предназначался для катапульт при осаде замков и укрепленных городов и состоял из смолы, серы, сала и щелока. Чтобы стрелять из катапульт, его слепляли в большие шары размером с кулак, и эти снаряды поджигали и метали в противников. Когда шары грехэмского огня приземлялись на здания, огонь распространялся повсюду.

Однако снаряды иногда выгорали слишком быстро, а использовать их было опасно — огонь повреждал катапульты, и они начинали промахиваться, часто попадая в стоявших рядом соратников. Часто воины, грузившие и поджигавшие снаряды, вымокали в горючей смеси и тоже вспыхивали.

Когда Джаг встал на ноги, Рейшо был уже на полпути к своей цели. Двеллер поспешил за своим другом, пригибаясь так сильно, что иногда задевал костяшками пальцев палубу корабля.

Старый маг продолжал смотреть на город, приткнувшийся в щелях скалистого берега, а трое гоблинов исподлобья поглядывали на него.

Рейшо спустился в проем, из которого появился волшебник. Джаг последовал за ним, с привычной легкостью нащупывая ногами ведущий вниз трап. После стольких дней в море, когда ему приходилось ползать в чреве «Ветрогона», он находил дорогу почти инстинктивно.

Большинство грузовых кораблей имело сходную планировку: количество вариантов удобного расположения всех помещений было ограничено.

Гоблинская шхуна не была исключением. Груз перевозили в основном в трюмах на нижней палубе, но не гнушались забивать им и все другие свободные места. Помещения для членов экипажа располагались на средней палубе: каюты офицеров и пассажиров, если таковые имелись, находились на корме, кубрики матросов и прислуги — ближе к носовой части. Зная это, матрос, не выпуская саблю из рук, уверенно направился в сторону кормы.

Двеллер пугливо двинулся за своим рослым другом. В правильности его решения он не сомневался: волшебник наверняка занимал каюту именно там, хотя Джаг и не представлял, как он мог терпеть вонь, от которой нигде нельзя было спастись на корабле гоблинов.

Может, у него есть для этого заклятие, рассудил двеллер. Он открыл рот, чтобы вдыхать через него, но помогло это мало. Босые ноги Джага оставляли следы на слое грязи, покрывавшем палубу, и он почувствовал, насколько сильно благодарен капитану Аттикусу за неустанную заботу о поддержании порядка на «Ветрогоне».

Ни разу, какой бы груз корабль ни вез, двеллер не мог припомнить, чтобы палубы «Ветрогона» напоминали ту, по которой он сейчас шагал. Он боялся, что ему никогда не удастся дочиста отмыть ноги...

Рейшо остановился у закрытой двери. Две других он уже попробовал, и они открылись сразу. Он снова достал отмычку и потянулся к замку.

— Осторожнее, — сказал Джаг, стараясь, чтобы у него не стучали зубы. — Не исключено, что здесь не обыкновенный замок. Волшебник мог наложить на дверь охранное заклятие. Архимаг Кулкинни в «Злобном хозяине "Погибели Сердец"» часто заколдовывал дверь, чтобы она говорила ему, когда кто-то... Замок щелкнул и открылся. Молодой матрос замер.

На мгновение двеллер испугался, что заклятие ударило по его другу и пригвоздило его к палубе. Он не знал, что ему делать. Оттащить друга в безопасное место Джаг не мог, но не мог его и бросить.

Потом Рейшо пошевелился и свободной рукой толкнул дверь. Саблю он по-прежнему держал перед собой, чтобы отбить любую возможную атаку.

Ведомый врожденным любопытством, погубившим стольких двеллеров, Джаг высунулся из-за спины молодого матроса. Заглядывать в незнакомые места, особенно если этого делать не полагалось, для его сородичей было так же притягательно, как валерьянка для кошки. Небольшую комнатку освещал теплый желтый свет. Напротив двери под встроенными полками была продавленная лежанка. Справа висела одежда, в основном простая, свидетельствующая о неприхотливости своего владельца. Поперек небольшого стула лежал сильно поношенный кожаный дорожный плащ.

Слева стоял письменный стол с чернильницей, в узкой выемке лежала связка гусиных перьев.

Книг нигде не было видно, но Джаг уже глубоко заинтересовался. Где были чернила и перья, там недалеко и до книг. Позабыв обо всем от возбуждения и интереса, он собрался было шагнуть в каюту.

Матрос остановил его, положив руку на плечо. — Погоди, книгочей, — скомандовал он хриплым шепотом. — Ты еще пока не знаешь, что там в этой комнате, а сам позабыл про собственное предупреждение.

Пристыженный двеллер подавил кипевшее в нем возбуждение и замер у входа. Он с тоской уставился на стол, гадая, какие секреты скрываются в его ящиках. Но комната мага и в самом деле была небезопасным местом.

Рейшо осторожно переступил через порог и зашел внутрь. Он, казалось, был почти удивлен тем, что на него никто не набросился.

— Не думал, что будет так легко, — сказал он.

Как бы ты нас не сглазил, подумал Джаг, но отступать не стал.

— У нас мало времени. Молодой матрос кивнул.

— Чем дальше, тем меньше мне это нравится.

— Вон стол.

— Книги я тут никакой не вижу.

— Скорее всего, она в одном из ящиков. Волшебник не стал бы оставлять книгу снаружи, здесь с ней всякое может случиться.

Рейшо нахмурился.

— Так ее и в столе оставлять не стоит — не так уж трудно ее оттуда стащить.

— Гоблинам она ни к чему. Что бы они с ней стали делать?

— Продали бы. — Если матроса ничто не отвлекало, его мысли неизбежно возвращались к выгоде.

— Рискуя при этом вызвать гнев волшебника?

— А мы с тобой чем, интересно знать, занимаемся?

Двеллер решил, что напоминание было не совсем удачное, хоть и своевременное. Он посмотрел на стол.

— Давай я попробую открыть ящики. Я осторожно. Рейшо заколебался.

— Ты можешь сторожить у двери, — предложил Джаг.

— Да, так, пожалуй, лучше, — согласился тот. — Я хоть не забуду следить за гоблинами.

Двеллер на это замечание не обратил внимания. Подавив страх, он подошел к столу, сосредоточившись на том, что гоблины и их союзники представляли собой зло. Ни одна книга не должна была оставаться в руках этих существ.

Он провел пальцами по столу, ловко ощупывая каждую точку поверхности в поисках ловушек. Все маги были хитроумны и ловки, причем чем более злыми, тем хитрее и ловчее. Обнаружить ничего не удалось. Тогда Джаг молниеносным движением схватил со стола чернильницу и перья. Письменных принадлежностей на материке вечно не хватало.

Убрав позаимствованные у мага предметы в пенал на поясе, двеллер протянул руку к среднему ящику стола. Хотя ящик и застрял — его вставили как-то криво, — он все же сумел его выдвинуть.

Внутри была книга.

От ее вида у Джага перехватило дух. Книга была удивительно красивая и довольно тонкая. Лежала она на голубом платке и была переплетена в красно-коричневую ткань, а на обложке красовалась надпись на языке, которого двеллер не только не знал, но и не мог даже опознать — это было странно, потому что он хорошо знал несколько языков и умел узнавать множество остальных. В нижнем правом углу переплета красовалась черная литография с изображением небольшого домика на холме.

С минуту Джаг изучал книгу, все еще побаиваясь возможного колдовства. Если это была личная книга заклинаний волшебника — а он в этом сомневался, потому что большинство магических книг были невидимы обычному глазу или прятались в карманах иных измерений, пока волшебники их не призывали, — то, судя по ее размеру, заклинаний в ней было немного.

Наверное, сборник эссе или какой-нибудь трактат, сказал сам себе двеллер. Библиотекари в Хранилище, все еще трудившиеся над сортировкой книг, уцелевших после того, как лорд Харрион пришел к власти над гоблинами, часто начинали оценку книги на основании ее объема, если ни язык, ни иллюстрации помочь ничем не могли.

Но в сборниках эссе и трактатах тоже могло быть много чего полезного. Ученые, обладающие даром слова, могли изложить свои постулаты в немногих удачно подобранных словах.

И еще история, напомнил себе Джаг. Обычно исторические тома были большими и толстыми; бумажные книги представляли собой целую кипу бумаги, а, например, ракушечные книги акульего народа Вувельшел перевозили в тачках — такими неподъемными они были. Но иногда и в тонкой книге могли оказаться детальное описание роли какого-нибудь правителя или торговые записи за один год, которые помогали лучше понять культуру того или иного народа. Он любил историю, потому что писатели зачастую создавали удивительно яркие и живые картины потерянных земель и стран и людей, подобных каким уже не увидеть.

— Джаг! — позвал Рейшо.

Двеллер вернулся мыслями к настоящему и почувствовал, что на секунду забыл дышать. Теперь он вздохнул, и на него немедленно нахлынули звуки стоявшего на якоре корабля — биение волн о корпус, скрип досок и звон цепей.

Он потянулся за книгой.

И вдруг заметил какое-то движение и замер на месте, будто мышь, увидевшая ястреба. Потом Джаг понял, что движение шло рябью по поверхности стола.

Дерево рябилось и дыбилось, будто легкое и воздушное тесто, потом изогнулось, сдвинулось и превратилось в огромную змею с открытой пастью, такого же цвета, как темное дерево доски, столь же испачканную и поцарапанную, но с явными следами чешуи.

В пасти деревянного пресмыкающегося вполне могла поместиться голова двеллера; из мощных челюстей торчали клыки, по которым сочился зелено-голубой яд. В чернильно-черных глазах танцевали холодные отсветы.

В следующий момент змея бросилась на Джага.