8. СМЕРТЬ В МОРСКОЙ ПУЧИНЕ

Джаг знал, что надо спешить, иначе его другу придется стоять на открытом месте под прицелом гоблин-ских лучников. Он ступил на ближайшую цепь с крюком и, босыми подошвами ощущая грубые звенья, пробежал по ней и спрыгнул на палубу гоблинского судна.

По цепи он двигался довольно уверенно, но на качающейся палубе «Мясной мухи» сохранять изящество было гораздо сложнее. Она пошла вверх, как раз когда он спрыгивал, так что двеллер не смог удержать равновесие и растянулся во весь рост.

Да, совсем не геройский выход, подумал он. Но сожалеть об этом Джагу пришлось недолго; перевернувшись, он обнаружил, что над ним, лежащим на спине, склоняется ухмыляющийся гоблин.

— Ишь ты, половинчик, как далеко приперся помирать, — издевательски усмехнувшись, протянул он и замахнулся саблей, которую держал обеими руками.

Джаг попытался вскочить на ноги, но палуба была скользкой от крови. Ноги его разъехались, и он сразу снова упал.

Внезапно клинок гоблина задержала другая сабля, скользнувшая под него. Двеллер был уверен, что гоблин все-таки разрубит ему череп, потому что лезвия сабли было недостаточно, чтобы остановить силу замаха. Но сабля двинулась дальше, сначала задев рукоять клинка гоблина, а потом врезавшись закругленным концом в палубу с другой стороны от Джага.

В конце концов клинок остановился в нескольких дюймах от лица двеллера — его защитник использовал палубу как точку вращения, чтобы развернуть удар гоблина Джаг тупо смотрел на торчавшую из палубы саблю и не мог поверить, что все еще жив. Гоблину тоже не хотелось в это верить; его триумфальную ухмылку после неудачной атаки сменила злобная гримаса.

Гоблин вырвал клинок и повернулся к Рейшо, но не успел он принять боевую стойку, как молодой матрос, развернувшись, ударил противника в лицо. От удара гоблин отлетел назад и, отчаянно визжа, свалился за перила. Как раз в этот момент «Ветрогон» и «Мясная муха» снова столкнулись корпусами; раздался страшный грохот.

Лежа на спине и глядя на перила, через которые перелетел гоблин, Джаг подумал о том, что быть раздавленным — далеко не самый лучший способ распрощаться с жизнью.

Рейшо схватил его за рубашку и поднял на ноги. Наклонившись к самому лицу двеллера, он громко спросил:

— Ты цел или как?

Джаг кивнул, но только с третьей попытки ему удалось выговорить слово «да».

— Ладно. — Матрос отпустил его. — Держись. Если тебя прикончат, капитан Аттикус сильно рассердится на меня за то, что я это допустил, а мне совсем не улыбается вызвать недовольство этого славного человека.

Двеллеру этого тоже не хотелось.

Вокруг них кипел бой. Команда «Ветрогона» медленно, но верно заставляла гоблинов отступать. Многие моряки были не столь искусны в фехтовании, как Рейшо, но они были отчаянные бойцы и прорубались сквозь строй врагов грубой силой и натиском, держась вместе и помогая друг другу. Гоблины падали под их ударами или отступали.

В этот момент на палубу спрыгнули смельчаки, первыми вступившие в бой на корабле противника. Двеллер с удивлением заметил, что среди них были Херби и Map. Малолетний воришка и обезьяна швыряли в гоблинов кусками такелажа, что создавало противнику серьезные помехи.

Навин посмотрел наверх, на кормовую пристройку, где стоял маг, защищаемый не менее чем дюжиной гоблинов.

— Волшебник! — крикнул он. — Достаньте волшебника!

От абордажной партии отделилась группа матросов и поспешила вверх по ступеням. Гоблины бросились им наперерез, и вскоре атака моряков с «Ветрогона» почти захлебнулась.

Рейшо издал яростный рык и топнул ногой. Джаг знал, что его другу страстно хотелось принять участие в этом бою.

Охваченный гневом и беспомощностью, он повернулся к двеллеру.

— Думаешь, книга у волшебника?

Вокруг звенела, сталкиваясь с таким же металлом, сталь, что сильно отвлекало Джага. Он взглянул на мага и вдруг понял, что тот тоже смотрит на него.

Это все мое воображение, попытался успокоить себя двеллер. Наверняка дело в этом. На корабле столько вражеских матросов, что волшебник наверняка не мог меня заметить.

Но он ошибался: тот все-таки его заметил. Более того, вытянул руку и, указывая в сторону Джага жезлом, что-то забормотал себе под нос.

— Рейшо! — Двеллер знал, что молодой матрос незаметил этой новой угрозы — он ввязался в схватку с гоблином, которому удалось прорваться сквозь строй наступавших. В отчаянии, не зная, что предпринять, Джаг ухватил Рейшо сзади за плечи и повалил на палубу.

Гоблин, сражавшийся с матросом, злобно усмехнулся думая, что теперь без труда прикончит противника. Рейшо, подняв клинок, попытался закрыться от его удара, но на мгновение двеллер в отчаянии подумал, что все-таки погубил своего друга.

Однако как раз когда гоблин замахнулся мечом, воздух на том месте, где только что стояли Джаг и молодой матрос, пронзила зеленая молния. Она попала прямо в гоблина, и от того в один миг остались только обрывки обожженной плоти да обломки костей. Кровь забрызгала лицо двеллера, и он понял, насколько близко прошла от них смерть.

Рейшо молниеносно вскочил на ноги, схватил Джага за шиворот и рывком поднял его тоже.

— Волшебник, должно быть, увидел, что против меня никому не устоять, — с удовлетворением отметил он, глядя на кормовую надстройку.

Двеллер не стал объяснять, что тот целился вовсе не в него, Рейшо просто оказался на линии огня. Вообще-то, он не представлял, зачем было магу на него нападать. Тут молодой матрос снова оттолкнул его, заслоняя от удара сабли другого гоблина.

Это нападение он отбил быстро, всего несколькими звонкими ударами добившись победы. Когда гоблин упал с разрубленной головой, Рейшо повернулся к другу.

— Думаешь, книга у волшебника? — снова спросил он.

Книга. В пылу битвы Джаг совсем забыл, зачем он сюда явился.

На кормовой надстройке небольшая группа матросов прорвалась сквозь последних обороняющихся гоблинов и бросилась к магу. Тот и не подумал сдвинуться с места, а лишь что-то прошептал и взмахнул рукой.

Воздух перед магом начал расплываться от магической энергии. Матросы попадали на палубу, и на их телах появились резаные раны, будто их всех задел один и тот же меч. Из группы яростных бойцов они превратились в кучу умирающих.

Двеллер знал их всех, и смерть товарищей болью отозвалась в его сердце. Больше никогда ему не услышать их песен и занятных историй и не рассказать им своих, понял он. На глазах Джага выступили слезы.

Рейшо выругался и бросился к надстройке, но двеллер схватил друга за руку и сказал:

— Нет, книга не у него.

Молодой матрос сердито посмотрел на двеллера; глаза его были полны гнева, боли и растерянности — его тоже не могла оставить равнодушным потеря стольких друзей.

— Откуда ты знаешь?

— Не могу сказать. Но я в этом уверен, — произнес Джаг. — Волшебник просто присматривает за книгой. Но она ему не принадлежит. Иначе тогда в гавани книга была бы у него при себе.

Рейшо поудобнее перехватил саблю; похоже было, что он собрался в одиночку штурмовать кормовую надстройку.

— Он их убил, Джаг! Он их всех убил!

Тела мертвых матросов лежали на корме; невидящие глаза смотрели в небо с искаженных болью лиц.

— Я это видел, — прошептал двеллер. — Мне очень жаль, но ты уже ничем не можешь им помочь.

— Но могу за них отомстить!

Джаг встал лицом к лицу с другом, прекрасно осознавая, какую удобную цель они собой представляли. Навин и остальная абордажная команда удерживали гоблинов, сквозь кучи упавших парусов тесня их к носу корабля.

— Отомсти за них, заполучив книгу, — сказал двеллер, посмотрев в глаза Рейшо. — Именно за это они погибли. — Он снова оглянулся на кормовую надстройку, боясь, что в любой момент маг швырнет в них молнию, которая разорвет их на мелкие кусочки.

Однако Эртономус Дрон, похоже, лишился большей части своей силы. Он прислонился к ограждению и, похоже, едва удерживался на ногах на качающейся палубе «Мясная муха» продолжала рваться с цепей, которые приковывали ее к «Ветрогону». Джаг не сомневался, что и на нем экипажу приходилось несладко.

— Волшебник совсем лишился сил из-за своих заклинаний, — заметил Рейшо.

— Или притворяется, — возвразил Джаг.

— Он же наших друзей убил, — прорычал молодой матрос.

Двеллер посмотрел на него с досадой.

— И я не допущу гибели еще одного своего друга, если сумею этому помешать. Этот корабль скоро пойдет на дно, Рейшо. Маг отсюда живым без корабля и команды не выберется.

Двое гоблинов вырвались из боя с абордажной командой Навина. Моряки закричали, предупреждая о них Рейшо. Быстро развернувшись, молодой матрос встретил клинки гоблинов ударом своей сабли и отшвырнул тварей в сторону. Переходя в атаку, он ударил ногой по колену одного из противников, с резким сухим треском ломая ему ногу, и, когда тот упал, одним движением перерезал ему горло кинжалом. Молниеносно развернувшись, он атаковал второго гоблина, и вскоре его обезглавленное тело тоже упало на палубу.

Рейшо выпрямился, тяжело дыша, весь покрытый кровью убитых им противников, и посмотрел на Джага.

— Ладно, пошли вниз. Заберем эту книгу, а потом, если волшебник будет еще жив, клянусь, он мне заплатит за жизни наших ребят.

Двеллер вздрогнул от того, с какой яростью была произнесена эта тирада. До сих пор, несмотря на то, что они столько времени проводили вместе, он по-настоящему не сталкивался с этой стороной характера своего друга.

Молодой матрос мотнул головой в сторону люка, ведущего к трапу, он находился всего в нескольких футах от линии, на которой сражалась команда Навина. Он подтолкнул Джага вперед и зашагал рядом с ним.

«Мясная муха» пролетела по гребню высокой волны, но «Ветрогон» ее удерживал, и она резко накренилась, разворачиваясь назад. Не удержавшись на скользкой от крови палубе, двеллер споткнулся и едва не упал. Только он собирался схватиться за край люка и скользнуть внутрь, как болтающийся кусок холста от упавшего паруса налетел на люк и закрыл дорогу в трюм.

Джаг потянул за влажную тяжелую ткань, но для него одного она была слишком уж большим грузом. На мгновение двеллер решил, что холст сюда швырнуло какое-нибудь заклятие волшебника, но, оглянувшись на Эртономуса Дрона, он увидел, что тот до сих пор едва держится на ногах, судорожно цепляясь за перила.

Вдруг на палубу рядом с Джагом спрыгнула Map. Мартышка заверещала и затрясла мохнатым кулачком в его сторону, потом схватилась за парусину и потянула. Не сумев ее сдвинуть, она сердито завизжала и снова замахала лапами на двеллера.

— Отойди-ка, — скомандовал Рейшо. — И ты тоже, блохастая дрянь.

Джаг беспомощно отодвинулся вбок. Map подпрыгнула и уцепилась за нижнюю перекладину такелажа, продолжая оскорбленно верещать.

Молодой матрос ударил саблей в центр парусины, накрывшей вход в трюм, и клинок легко распорол ее. Потом снова взмахнул саблей и сделал еще один разрез, так что в результате ткань, закрывающую люк, пересек большой косой крест.

— Ну вот, — сказал Рейшо удовлетворенно, убирая саблю.

Двеллер заглянул внутрь и заметил блеск металла. Он отшатнулся как раз вовремя чтобы увернуться от копья, которое едва не угодило ему в глаз.

— Берегись! — вскрикнул Джаг, когда гоблин снова взмахнул копьем.

Рейшо поднял ногу и ударил ею в лицо гоблина, так что тот с воплем полетел с трапа вниз.

— Ну что ж, — заметил он, — внизу, я вижу, тоже скучать не придется. — Он поудобнее перехватил саблю. — Держись позади, книгочей, — я расчищу путь.

Матрос перемахнул через край люка и спрыгнул на трап, цепляясь за него согнутой в локте левой рукой, из которой он не выпускал нож.

Глядя в темный проем, двеллер вдруг решил, что, может, лучше столкнуться с магом под низким штормовым небом, чем бегать по узким нижним палубам. Но Рейшо к этому времени уже стал спускаться вниз, наверняка направляясь к каюте волшебника.

Ну же, сказал себе Джаг, шевелись. Он не мог отпустить своего друга одного навстречу охранявшему книгу колдовству.

Собравшись с духом, двеллер перекинул ногу через край люка и спустился в сумрачную тьму внизу. Гоблин, упавший с трапа, сломал шею, это Джаг сразу понял по тому, как странно была повернута его голова — он прямо-таки смотрел себе на спину.

Вонь на гоблинской шхуне стояла невыносимая, двеллер у даже показалось, что она еще усилилась с прошлого их посещения. Конечно, он, как и в тот раз, разве что не трясся от страха, ожидая, что в любой момент из темноты на них кто-нибудь набросится. Джаг шагал по неровной палубе «Мясной мухи», спотыкаясь из-за качки, думал о товарищах, убитых магией Эртономуса Дрона, и все больше и больше терял уверенность.

Рейшо, ни капли не встревоженный всем случившимся, уверенно продвигался вперед. Фонари на стенах коридора выпускали в потолок тонкие струйки дыма.

И тут с другого конца коридора на них кинулся гоблин с поднятым топором. Еще один поднялся с нижней палубы, держа в руке зажженный фонарь.

Молодой матрос немедленно, издав воинственный вопль, кинулся на них. Он зацепил ножом топор гоблина и задержал его удар, а потом, продолжая движение, толкнул противника назад, на того, что шел за ним. При этом стало видно, что снизу поднимается еще и третий.

Свет фонаря упал на гоблинов, и их кожа блестела; Джаг с ужасом понял, что они были мокрые.

Они тонули! Может, этот вывод и был поспешным, но уж лучше так, чем считать, что все в порядке, когда все летит в тартарары.

Сзади послышался душераздирающий визг, и двеллер аж подскочил. Оглянувшись через плечо, он увидел, что оттуда к ним приближаются еще два гоблина.

Рейшо хватало забот: он уже сражался с тремя противниками.

Джаг знал, что в вооруженном бою с гоблинами ему не выжить, и принял единственно возможное решение: побежал. Он заметил дверь в каюту волшебника, и у него родился отчаянный план. Оставалось только надеяться, что за последние два дня Эртономус Дрон не сменил места обитания.

Двеллер схватил дверную ручку и потянул. Заперто! Он попробовал снова, но результат оказался таким же. Ну конечно, заперто — и наверняка надежнее, чем в прошлый раз.

К этому моменту первый гоблин уже почти его настиг. Джаг повернулся к твари и поднял руки, зная, что Рейшо спасти его не успеет.

— Половинчик, — ухмыльнулся, повернувшись к нему, гоблин. В этом оскорбительном словечке отражалось все презрение его сородичей к двеллерам. Он занес свой большой боевой топор и приготовился нанести удар. — Я тя на мелкие кусочки щас порублю, а из остатков супец сварганю.

Вечно они речи произносят, совершенно не к месту, подумал Джаг. Мысли в голове двеллера кружились безумным вихрем, подгоняемые страхом и уверенностью в том, что ему пришел конец. Или же имеет смысл еще побороться? Жизнь в гоблинских шахтах и путешествия на материке с Великим магистром Фонарщиком научили его брать судьбу в свои руки, когда другого выбора не оставалось.

Между тем Древние наделили двеллеров необычайной быстротой движений. Джаг заметил, как гоблин напряг торс, и стремительно присел, уклоняясь от могучего удара, который, попав в цель, наверняка разрубил бы его пополам. В отчаянном рывке он бросился гоблину под ноги и сбил его, используя инерцию движения противника.

Дверь за спиной у двеллера сорвалась с петель после того, как в нее, сшибив при этом с ног своего спутника, тяжело врезался гоблин.

Он, ошарашенно моргая, сел на палубу и окинул Джага убийственным взглядом.

— Ну, теперь тебе точно капец, половинчик. Можно подумать, все не к тому шло с самого начала, подумал двеллер, и тут же ему стало жалко времени, потраченного на эту мысль. Любые ощущения, даже инстинктивные и мгновенные, как известно, отнимают время, необходимое для того, чтобы спасти свою шкуру.

Вскочив на ноги, Джаг рванулся в комнату волшебника, потому что больше деваться было некуда, а ему так и так надо было туда попасть. При первом же шаге он споткнулся о сломанную дверь, которую выбил ударившийся об нее гоблин, и полетел на пол.

Упал он лицом вниз, сильно ударив подбородок и едва не потеряв сознание от ушиба. Застонав, он с трудом перевернулся на спину и, подняв голову, увидел, что в дверном проеме как раз появился первый гоблин.

— Это же каюта волшебника! — воскликнул один из его товарищей, оставшийся в коридоре.

— А то я не знаю, — отозвался первый. — Думаешь, я совсем дурак, что ли?

— Сюда нельзя заходить под страхом смерти. Так сказал капитан, и сам волшебник тоже.

— Ты предпочитаешь вернуться к волшебнику и сказать ему, что мы позволили половинчику копаться в его вещах?

— Ну... нет, — озадаченно ответил второй гоблин.

— Тогда давай прикончим половинчика, да побыстрее. — Первый гоблин ухватил обеими руками боевой топор.

— Помнишь тех змей в прошлый раз? — спросил второй. — Они нас едва не прикончили.

— Змеям каюк.

— Так другие какие-нибудь вылезут.

— Я не вижу никаких... — Первый гоблин внезапно завопил от ужаса. — Оно меня схватило! Схватило!

Я ослеп!

Удивленный тем, что он все еще жив, Джаг оглянулся и увидел, что в трюм каким-то образом пробралась Map. Очевидно, обезьянка увидела, в какой двеллер опасности, и решила принять меры по этому поводу. Она вскочила на плечи первого гоблина, закрыв его глаза лапами.

— Да это просто мартышка, — сообщил второй гоблин.

— Мартышка, говоришь? Ну так сними ее, пока она мне зенки не выцарапала.

Второй гоблин потянулся к обезьяне. Почуяв опасность, Map, совершив головоломный прыжок, приземлилась на спину Джага, крепко обхватив его за шею. Гоблин снова замахнулся топором. Понимая, что сбросить обезьяну с собственной спины ему так быстро не удастся, двеллер бросился к столу, где лежала книга. Чувствуя себя вполне уверенно — противниками-то у них были половинчик и маленькая мартышка, — гоблины поспешили за ним. У стола Джаг схватился за ручку ящика, почувствовал покалывание защищавшего книгу заклятия и рывком открыл ящик.

— Ну, половинчик, — издевательски хохотнул первый гоблин, — должен сказать, неподходящее ты себе на шел укрытие.

Двеллер между тем нырнул под стол; Map перебралась ему на плечо и по-прежнему цеплялась за шею, прикрывая лапой его правый глаз, так что он мог видеть только левым. Джаг прижался спиной к стене, с горьким сожалением думая о том, как же сильно ему не везет. Значит, волшебник все-таки снял защитное заклинание?

— Иди, иди сюда, половинчик, — поманил его гоблин, заглядывая под стол. — Дай-ка я тебя вытащу, да и рубану от души. Вот увидишь, я с тобой быстро разберусь...

Map испуганно взвыла прямо в ухо Джагу, явно понимая, что и ей тоже может не поздоровиться.

Как раз перед тем, как мощная рука гоблина схватила двеллера за лодыжку, тени в комнате внезапно сдвинулись. Двеллер помнил, что единственный свет шел от толстой свечи на столе, этот слабый огонек едва разгонял тьму. Тени, запрыгавшие на противоположной стене, были причудливо изломаны.

— Нет, — внезапно хрипло прошептал один из гоблинов, взгляд которого упал на стол.

Судя по крикам в коридоре, Рейшо все еще сражался со своими противниками.

Гоблин, ухвативший Джага за лодыжку, тоже поднял голову и злобно выругался. Через мгновение двеллер увидел, как змеиная голова размером с бочку опустилась вниз и заглотала его по самые плечи. Гоблин завопил от ужаса, но голос его будто доносился из пещеры.

В прошлый раз змеи были куда меньше; вместо того чтобы убрать защищавшие книгу чары, Эртономус Дрон их усилил. Все новые и новые толстые извивы огромных пресмыкающихся со стуком сползали на пол.

Змея, ухватившая гоблина, который держал Джага, вздернула его в воздух, вместе с ним вытянув из-под стола и двеллера.

— А-ааа! — Издавая жуткие вопли, два других гоблина устремились прочь из каюты, в спешке толкая друг друга, но далеко убежать не успели — одного из них схватила вторая змея. Дорогу третьему преградили извивы змеиных тел.

Джаг и сам не мог удержаться от крика ужаса; он пнул гоблина, державшего его за лодыжку, и попытался оторвать от своей шеи обезьяну — Map так крепко в нее вцепилась, что дышал он с трудом.

Пальцы гоблина железным кольцом продолжали сжимать ногу двеллера, но когда змея еще шире распахнула огромную пасть, чтобы заглотать намеченный себе обед, она оторвала руку гоблина от лодыжки Джага.

Гоблин звал на помощь, отчаянно дрыгая ногами. На глазах у потрясенного двеллера змея сначала опустила голову до самого пола, а потом подняла ее вверх и втянула свою добычу внутрь.

Джаг ухватил Map за пальцы — обезьяна как раз больно ткнула одним из них ему в глаз. Он наполовину ослеп, но все же сумел отцепить мартышку и поднял голову как раз вовремя, чтобы столкнуться нос к носу с гигантской змеей.

Нос змеи был больше, чем голова двеллера; чешуя ее в свете свечи переливалась радужным сиянием и отдавала маслянистым блеском. Джаг почувствовал на лице облачка теплого воздуха, вырывавшиеся из ноздрей пресмыкающегося, но не мог пошевелиться, загипнотизированный приближением неумолимой смерти. Map в отличие от него заворожена не была. С тревожным воплем мартышка соскочила с плеча двеллера и метнулась к двери.

Змея ухмыльнулась, или, во всяком случае, так ему показалось — челюсти ее раскрылись, открывая бело-розовую пасть и зловеще изогнутые клыки. Как раз когда Джаг был уверен, что змея вот-вот проглотит его целиком, она рыгнула, и из пасти ее вылетел целехонький гоблин.

Змея явно страдала от несварения; она захлопнула челюсти и снова сглотнула.

Происшедшее позволило двеллеру слегка прийти в себя, и он вскочил на ноги, судорожно пытаясь припомнитьпрочитанный давным-давно трактат. Два дня назад, когда он впервые столкнулся с чудовищными змеями, Джаг был не в состоянии думать об источнике защитного заклинания, но в Хранилище Всех Известных Знаний он прочел много трудов по магии. Эта тема вызывала его серьезный интерес, особенно после того, как двеллер повидал при путешествиях с Великим магистром Фонарщиком кое-какие магические предметы. Кобнер, отважный гном, входивший в воровскую банду Бранта, все еще носил магический топор, который они нашли, когда отправились в путь, стремясь разгадать загадку Кархави-анского жабьего императора. Правда, носил Кобнер и шрамы, полученные в процессе приобретения этого топора.

Двеллер знал, что защитные заклинания зависели от набора символических предметов, которые волшебник наполнял своей силой. Проблема была в том, что применяться для заклятия могло все что угодно. Однако это должны были быть одинаковые предметы, идентичные друг другу, чтобы энергия заклятия могла использовать необходимые резонансы.

Джаг быстро осмотрел комнату. Через дверь ему было не сбежать — выход перекрывала вторая змея.

— Джаг! Джаг! — позвал из дверей Рейшо.

Краем глаза двеллер увидел, как его друг с отчаянной храбростью, но без малейшего результата пытается разрубить тело змеи саблей и ножом. Ни тот, ни другой клинок не могли повредить магическим тварям, охранявшим загадочную книгу.

Огромные рептилии продолжали метаться по комнате; вторая змея схватила выплюнутого первой гоблина. Map скакала вокруг, почти обезумев от ужаса и зная, что жизнь ее зависит от того, сумеет ли она сбежать. Ее суетливые движения отвлекли внимание первой змеи от Джага.

Потом двеллер заметил яркую медную монету прямо под подбородком у змеи, которая как раз поводила взад-вперед головой, следя за мартышкой. Он оглядел помещение в поисках таких же монет, будучи уверен, что они непременно должны здесь оказаться.

Теперь, когда он знал, что искать, пламя свечи ярко их высвечивало: одна монета была у дальней стены каюты, другая — в потолке прямо над головой змеи. Для создания столь мощного защитного заклятия в каюте наверняка должны были находиться еще несколько монет, но времени на их поиск у Джага уже не было.

Змея бросилась на Map, но промахнулась; вторая ее попытка также не увенчалась успехом.

Зная, что мимо змеи к стене каюты ему проскользнуть не удастся, двеллер сосредоточился на той монете, что была на потолке. Надо было выковырять ее оттуда; к несчастью, подходящего для этого инструмента под рукой у него не было. Он глянул на своего друга, который все еще пытался пробиться в каюту.

— Рейшо, — крикнул Джаг, — мне нужен твой нож! Матрос немедленно перехватил нож, взяв его за лезвие, и быстрым движением запустил его в воздух.

На глазах у двеллера нож глубоко вонзился в толстый затылок змеи.

Гигантская рептилия отвлеклась от попыток схватить Map и, злобно зашипев, повернулась к Джагу, будто виня его за причиненную ей боль. Двеллер знал, что теперь у него не было выбора, и все его страхи куда-то отступили. Такое уже случалось с ним в шахтах, когда надсмотрщики приходили издеваться над скованными цепями двеллерами, работавшими глубоко под землей.

Змея раскрыла пасть и ударила, но Джаг был готов к этому и успел увернуться. Голова рептилии разбила письменный стол на множество кусков, а двеллер ухватился за край челюсти змеи, вспрыгнул ей на спину и побежал вперед, радуясь тому, что был босиком. Если бы на нем были башмаки, он бы непременно поскользнулся на гладкой ровной поверхности и упал; ну разве что если бы это были скалолазные башмаки Джалдеррина Липкая Нога из паутины Ванкашинского паука, обитающего далеко на юге, вывязанные волшебным сонным шипом как говорили, они могли прицепиться к любой поверхности. Змея повернулась, изгибаясь так, чтобы видеть бежавшего по ее спине двеллера. Джаг уже не мог бежать по прямой. Он уперся пальцами ног и прыгнул вперед, хватаясь за рукоятку ножа и надеясь, что чешуя не даст ему соскользнуть. Держась за нож, двеллер подтянулся и подобрался к голове отвратительного пресмыкающегося сзади.

Чувствуя, что кто-то находится у нее на голове, змея затрясла и завертела ею, пытаясь сбросить Джага. Тот изо всех сил отчаянно продолжал держаться. «Я-сейчас-умру, — билось у него в голове, — я-сейчас-умру». Крепко обхватив извивающуюся тварь ногами, он поудобнее схватился за рукоять ножа и вырвал клинок наружу. Из раны полилась желчная голубоватая сукровица, но кровотечение почти сразу прекратилось и рана начала закрываться благодаря магической природе змеи.

Высвобождая нож, двеллер потерял равновесие и все-таки свалился со спины рептилии, одновременно ища глазами медную монету в потолке. Зная, что у него только один шанс, он прыгнул вверх прямо со спины змеи, но та распахнула челюсти быстрее, чем Джаг считал возможным, и ринулась на него.

Двеллер нацелился кинжалом в монету на потолке, а навстречу ему уже летели огромные сверкающие клыки. Только бы попасть, только бы попасть... Он вытянул свободную руку, чтобы не врезаться лицом в потолок, и ударил ножом, однако промахнулся на пару дюймов, вспахав лезвием глубокую канавку в деревянном потолке.

Открытая пасть змеи под ним напоминала темную яму с клыками. Раздвоенный язык взлетел, и коснулся его уха.

Острие ножа все же задело край монеты, и она упала на пол. Но змея и не подумала исчезать, как надеялся Джаг. Сила тяжести наконец победила его и он полетел прямо в пасть рептилии, ощущая, как мимо него проносится холодная и влажная змеиная плоть, и зная, что не остановится, пока не попадет в желудок ужасной твари.

Он закрыл глаза. Вот что бывает, подумал он, с теми, кто считает себя умнее других.

Потом двеллер ударился спиной об твердую поверхность с такой силой, что у него перехватило дух. Он открыл глаза, посмотрел на потолок и только тогда понял, что находится пока еще не в брюхе змеи.

Над ним наклонилось встревоженное лицо Рейшо.

Ошеломленный неожиданным появлением друга, Джаг вскрикнул от испуга.

Молодой матрос был сильно взбудоражен как самой схваткой, так и бедой, что могла случиться с его другом; он издал клич, думая, что на него нападают сзади, и развернулся, сжимая саблю в кулаке. Именно в этот момент Map, тоже донельзя возбужденная после того, как ее гоняла по комнате гигантская змея, выбралась из-под шкафа, под которым пряталась, и вспрыгнула на плечи Рейшо. Мартышка явно думала, что тот представлял собой островок безопасности во внезапно обезумевшем мире.

Матрос снова завопил, схватил мартышку за шею и замахнулся саблей.

— Нет! — закричал Джаг, поднимаясь на ноги. — Это же Map!

Тяжело дыша, матрос все же сумел удержать удар. Обезьяна обвисла у него в кулаке, жалобно хныча и прикрывая глаза лапами.

— Глупая тварь, — прорычал Рейшо. Он разжал руку, и Map плюхнулась на пол. Она быстро отбежала в сторону и спряталась под кроватью волшебника, но потом высунулась из-под нее и затрясла кулачками, грозя матросу и ругаясь на своем обезьяньем языке.

Рейшо быстро осмотрел каюту, проверяя, не остались ли где враги или еще какие-нибудь ловушки. Потом он посмотрел на Джага, крепко обнял его и ухмыльнулся.

— Жив, как я посмотрю?

— Жив вроде бы... — Двеллер и сам был этим потрясен; он недоуменно провел руками по животу и груди.

— А змеи куда делись?

— Я снял заклятие.

— Ах, так ты теперь и волшебство ведаешь?

— Да не совсем. — Джаг поморщился, заметив, что у него по боку стекает огромная капля змеиной слюны.

— Поосторожнее с этим, — предупредил Рейшо. — Может, это яд.

Веселенькое дело, подумал двеллер. Он отдернул руку и схватил с постели волшебника простыню.

Его друг перехватил поудобнее саблю и поднял нож, который выронил Джаг.

— А твари эти еще вернутся? — с некоторой опаской поинтересовался он.

— Нет. — Двеллер повернулся и посмотрел на обломки письменного стола. Он заметил лоскуток голубой ткани, и это наполнило его сердце надеждой. — Чары разрушены, так что змеи вернулись туда, откуда волшебник их призвал.

— Что ж ты не догадался разрушить эти чары позавчера, когда мы спасались отсюда?

— Потому как раз что спасались. — Джаг подошел к тому месту, где валялся кусочек ткани, и принялся рыться в обломках. Когда он нашел наконец книгу, на лице его заиграла счастливая улыбка. Книга оказалась неповрежденной. — Стремление выжить, знаешь ли, отнимает массу усилий.

Рейшо фыркнул.

— Все-таки лучше, если б ты разрушил чары еще тогда.

— Ну, справиться с гоблинской командой нам бы это не помогло.

— Это ты верно подметил. — Молодой матрос поднял голову. — Ну что, книга твоя у нас. Пошли наверх, посмотрим, как там дела.

Двеллеру, вспомнившему о том, что наверху еще кипела битва, показалось, что ощущение успеха куда-то улетучивается. Он тщательно упрятал книгу за пазуху и последовал за Рейшо. У двери он задержался и позвал Map. Если обезьянка не вернется на корабль, Херби ужасно расстроится.

Map неохотно выбралась из-под кровати и запрыгала по комнате, а потом вцепилась в ногу Джага, обхватив ее руками, ногами и хвостом. Не в силах ее оторвать, двеллер заковылял по коридору вслед за приятелем.

Дойдя до трапа, тот полез по нему наверх. Джаг тем не менее его примеру не последовал.

— Ты куда это? — спросил матрос, остановившись.

— Трюм надо проверить, — сказал двеллер, проходя мимо мертвого гоблина к люку в грузовой трюм. — Гоблины, что за мной погнались, были все мокрые.

— Думаешь, в «Мясной мухе» течь?

— Наверняка. Ты когда-нибудь слышал, чтобы гоблины мылись?

Вопрос заставил Рейшо нахмуриться. Ему было прекрасно известно, что гоблины мылись, разве что когда попадали под дождь.

По дороге Джаг снял со стены фонарь. В этот момент гоблинскую шхуну тряхнуло, и в коридоре послышался грохот от удара корабельных корпусов друг о друга. Двеллер а бросило об стену, и он сильно ушиб плечо. Наконец он добрался до люка, опустился на колени и посмотрел в отверстие.

В двух десятках футах под ним бурлила вода, по ее поверхности плавали ящики и бочки, показывая, что корабль набрал ее уже много.

— Точно, пробоина, — подтвердил молодой матрос, глядя Джагу через плечо. — Похоже, где-то в днище, хотя отсюда трудно разобрать где. Надо сказать капитану Аттикусу. Если «Мясная муха» сильно наберет, то и «Ветрогон» за собой потянет.

Map завизжала, тряся крошечным кулачком. Рейшо хлопнул двеллера по плечу, едва не сбив его с ног.

— Ладно, пошли. Надоела мне уже эта вонь.

Джаг пошел за матросом к трапу, с беспокойством вспоминая, что в водах возле Потрепанных островов было полно неизвестных рифов и отмелей. Его друг быстро полез наверх, а двеллер по мере сил спешил за ним, хоть у него на ноге до сих пор висела перепуганная мартышка.

Добравшись до конца трапа, Рейшо остановился и отпихнул в сторону распоротую парусину.

— Все чисто, — сказал он и вылез наружу.

Джаг последовал за ним. Оказавшись на палубе, Map отпустила наконец его ногу и тут же взбежала вверх по оснастке. Двеллер, ужаснувшись, оглядел качающуюся палубу корабля.

Повсюду лежали мертвые гоблины и матросы. Паруса и оснастка «Мясной мухи» были изодраны в клочья. По левому борту выбивался из сил «Ветрогон», тащивший дополнительный вес тонущей гоблинской шхуны.

Несмотря на потери и изначально меньшие силы, пираты победили гоблинов. Уцелевшие столпились на корме с саблями наголо, окружив Эртономуса Дрона. Несмотря на то что его загнали в угол, волшебник не выказывал особого страха.

Рейшо побежал вперед, перепрыгивая и огибая тела Друзей и врагов. Джаг, не склонный к таким героическим порывам, слегка замешкался. Он сегодня уже едва не оказался в желудке змеи, и с него этого хватило. Тем не менее, пересилив свои страхи, он тоже приблизился к месту событий.

Вокруг Эртономуса Дрона полукругом лежали тела матросов, которых он убил незримым клинком. Ветер трепал седые волосы и бороду волшебника. Некоторые магические знаки на его голубом одеянии светились внутренним огнем, но большинство выглядели тусклыми и безжизненными.

Пятеро лучников на борту «Ветрогона» выпустили стрелы. Эртономус Дрон взмахнул рукой и развернул стрелы в обратную сторону, так что они ударили в лучников и столкнули их обратно на палубу пиратского корабля.

— Всякий, кто попытается коснуться меня, умрет, — посулил волшебник.

Матросы невольно попятились. По самой своей природе они были склонны к предрассудкам и не имели ни малейшего желания связываться с магией, если только она не обещала удачу.

Рейшо шагнул вперед.

— Твоему кораблю конец, маг. Он уже набирает воду и очень скоро пойдет ко дну. Если ты не сумеешь вырастить себе крылья, потонешь вместе с ним.

— А может, — угрожающе сказал ничуть, казалось, не испуганный волшебник, — вместо этого я тебя самого превращу в гигантского попугая — тебе такой облик в самый раз будет — и улечу на твоей спине. — Он поднял магический жезл.

Все матросы, включая Рейшо, отшатнулись назад.

— Ни с места! — крикнул капитан Аттикус. Он стоял на корме «Ветрогона», и из-под засевшей в плече стрелы по его фуфайке текла кровь. Джаг чувствовал, что он цепляется за поручень не только из-за качки. — Тебе некуда бежать, маг. Если пожелаешь, мы можем договориться о твоей сдаче в плен.

Волшебник зловеще усмехнулся.

— Ну уж нет, капитан. Что бы вы ни говорили, вряд ли ваше предложение окажется щедрым.

— Я предлагаю оставить тебя в живых, — произнес Аттикус резко, оскорбленный намеками мага.

— Под твое честное слово? — холодно усмехнулся Эртономус Дрон. — Это слишком старомодно. Вы знаете что такое чувство чести, капитан? Это щель в доспехах. Я никогда не старался жить по чести и от других подобного не жду.

— «Человек, знакомый с честью, узнает ее и в других», — уронил капитан Аттикус.

Цитата из Селдорна Милостивого, короля Медной Горы и автора «Искусства рыцарства», удивила двелле-ра. Он знал, что капитан был не очень-то грамотен, так что он, должно быть, повторил услышанную из чьих-то уст цитату.

— А я честью не обладаю, — отрезал Эртономус Дрон, — и, соответственно, в других это качество отыскать не пытаюсь. Я всегда сам себе прокладывал дорогу в жизни. — Внезапно он резко развернулся и ткнул магическим жезлом в Джага, выкрикивая что-то на незнакомом никому языке.

Не успел двеллер пошевелиться, как почувствовал, что его окружает кокон невидимой силы. Вихрь поднял его с палубы, протащил сквозь путаницу оснастки и рей, и через мгновение он уже висел в воздухе перед волшебником.

Глаза Эртономуса Дрона расширились от удивления.

— Двеллер, кто бы мог подумать!

Джаг задергался между удерживавшими его потоками энергии, но не мог пошевелиться. Он был в ловушке.

— Мне говорили, что одним из разбойников, пробравшихся позавчера на корабль, был двеллер, а я не поверил, — продолжал маг. — Мне даже показалось, что я тебя видел, только уверен был, что быть такого не может.

— Отпусти его! — крикнул Рейшо, отважно делая шаг вперед.

Эртономус Дрон развернулся к молодому матросу.

— Ты хочешь, чтобы я его отпустил? А если я этого не сделаю, что тогда? В наказание за свою дерзость ты умрешь прежде него.

— Если убьешь малыша, — прорычал Рейшо, — и сам сразу погибнешь.

— Повтори-ка еще раз, — велел старый маг. — Следовательно, если он останется в живых, то и я тоже?

Волшебник пользовался своим высокомерным тоном как оружием, и его голос разнесся по всей палубе, перекрывая треск досок и гудение оснастки.

— Ну что ж, — произнес наконец Эртономус Дрон, — условия суровые, но я на них соглашусь. Оставлю двеллера в живых, хоть я и терпеть не могу этих гадких созданий; чего не сделаешь, чтобы выжить. Но мне не очень-то нравится, что меня шантажом принуждают к такому соглашению люди, которые только что твердили мне о чести.

Джаг бился и сопротивлялся удерживавшей его в воздухе силе. К несчастью, добился он только того, что завертелся колесом в своей невидимой клетке. Он принялся отчаянно цепляться за воздух, только бы остановить дикое вращение вниз головой.

Волшебник снова махнул рукой, и двеллер перестал вертеться.

— А чего же вы хотели тогда ночью? — задумчиво протянул Эртономус Дрон. — Даже пиратам обычно хватает ума не грабить гоблинские корабли. Разве что им нужно спасать родных или друзей, попавших в рабство.

Сердце Джага отчаянно колотилось. Не так волшебник и обессилел, как можно было подумать.

— И с каких это пор двеллеры путешествуют вместе с людьми, а? — осведомился маг, погладив бороду свободной рукой. — Да ты, я вижу, не так прост, как кажешься.

Он взмахнул рукой, и на груди у Джага что-то зашевелилось. На мгновение он даже подумал, не заставил аи волшебник заклятием его сердце вырваться из тела. Потом он увидел, что в воздухе перед ним завертелась завернутая в голубой платок вынесенная из каюты волшебника книга.

Морщинистое лицо Эртономуса Дрона нахмурилось.

— Ты искал книгу?

Джаг стал думать, как бы соврать, но в этом деле он был не мастер. Он знал, что маг немедленно раскусит любую его выдумку.

— А ты не библиотекарь ли, двеллер? — поинтересовался волшебник.

От страха Джаг потерял дар речи. Краем глаза он увидел, что Рейшо быстро отступил назад и пригнулся, скрывшись в толпе матросов. Двеллер почувствовал себя преданным. Он не думал, что друг сможет так легко его бросить.

— Ты меня слышал? — настойчиво повторил старый маг и взмахнул жезлом. Джага затрясло и закрутило; воздух в магической сфере сделался густым, как сироп, застревая у него в легких, так что он не мог дышать.

— Годами я слышал истории о библиотекарях. — Эртономус Дрон шагнул поближе, с новым интересом рассматривая своего пленника. — О двеллерах, умевших читать и писать. Хм-м. Судя по моему опыту, пытаться научить двеллера чему-то, требующему интеллекта, — напрасные усилия. Дай им кирку или плуг или поставь перед кучей грязных тарелок, которые надо перемыть, вот такое дело им в самый раз. Если, конечно, вообще сумеешь заставить их работать.

Эти оскорбительные слова больно ранили гордость Джага. Он знал, что немало изменился под мудрым руководством Великого магистра Фонарщика со времени своего долгого рабства в гоблинских шахтах. Это у двеллеров на материке не было даже зачатков письменности, и о Хранилище Всех Известных Знаний в Рассветных Пустошах никто из них, разумеется, не знал.

— Глупые байки это все, — произнес волшебник. — Просто сказки, которые рассказывают друг другу забитые темные двеллеры, чтобы утешиться по поводу своей тяжкой доли.

Какие это двеллеры могут рассказывать сказки о Библиотеке, хотелось бы знать Джагу, но произнести хотя бы слово он не мог.

За все эти годы лишь немногие его сородичи покидали Рассветные Пустоши. Большинство из них считало, что лучше места в мире не было, во всяком случае для двеллера. Стражники, матросы, мастера и торговцы, покидавшие Рассветные Пустоши по долгу службы или другим делам, верили в величие Библиотеки и не стали бы предавать ее секреты. К тому же за всеми ними тщательно наблюдали. Если же они нарушали свои клятвы, эль-фийские стражники, чьей задачей было следить за безопасностью острова, находили их где бы то ни было и безжалостно уничтожали.

— Откуда ты, двеллер? — спросил Эртономус Дрон.

В этот момент Джаг понял, что маг все-таки верил в слышанные им истории и расставлял этим вопросом ловушку, чтобы вызнать у него местонахождение Рассветных Пустошей.

— Зачем тебе красть книгу? — продолжал тот свой допрос. — Ты ищешь ее по указанию Крафа?

Этот вопрос двеллера удивил. Он не знал, что Крафа знают за пределами Рассветных Пустошей. С другой стороны, тот несколько раз сопровождал Великого магистра Фонарщика в его путешествиях на материк — или, по крайней мере, отправлял Великого магистра через Кровавое море.

— Я разузнаю твои секреты, маленькое дрянное существо, — угрожающе посулил маг, — Есть люди, которые дорого заплатят за то, что ты можешь знать.

— Эй, — воскликнул в этот момент Рейшо, выходя из толпы с рыбачьей сетью в руках. — Эй, волшебник!

Эртономус Дрон раздраженно повернулся к матросу, но не успел он сказать хотя бы слово, как тот бросил сеть.

Маг вскинул руку, и сеть на мгновение застыла в воздухе, но все же продолжила свое движение. Джаг решил, что дело было в том, что сеть не была метательным оружием — некоторая магия действовала только на атаки острыми предметами или тем, что волшебник, применяющий заклятие, признавал как смертельно опасное. А может, дело было в том, что сеть была больше копья или стрелы.

Как бы то ни было, сеть раздулась будто медуза и упала на мага. Она была недостаточно тяжелая, чтобы сбить его с ног, но Эртономус Дрон все же пошатнулся. Пузырь вокруг двеллера слегка расширился, и тот даже смог сделать несколько судорожных вдохов. Потом магический кокон снова сжался так, что едва не сломал Джагу кости, а воздух опять превратился в густой сироп.

— Ты за это заплатишь, дерзкий глупец, — зловеще процедил сквозь зубы волшебник. Он просунул свободную руку сквозь ячейки сети и взмахнул ею, призывая темные силы, которым служил.

Сверкающая волна ударила в Рейшо и отшвырнула его прочь. Он отлетел назад и с такой силой врезался в борт кормовой надстройки, что несколько досок треснуло.

Эртономус Дрон вцепился руками в сеть, пытаясь разорвать свои путы, но та не поддавалась и все больше запутывалась вокруг него.

Трое других матросов рванулись вперед, намереваясь воспользоваться слабостью мага. Если бы густая жид-ость, булькавшая в легких двеллера, позволяла ему говорить, он попытался бы остановить их от этого смертельно опасного поступка. Эртономус Дрон согнул пальцы, потом вытянул их вперед. Матросы дернулись, будто пронзенные гарпунами. Из ран, внезапно открывшихся у них на груди, забила кровь.

— Теперь, — злобно сказал волшебник, повернувшись к Рейшо, — тебе придется...

— А вот хрена тебе! — воскликнул тот. Молодой матрос резко наклонился вперед, и в руке его словно чудом оказался метательный нож.

На мгновение двеллер решил, что усилия его друга окажутся столь же тщетными, что и предыдущие. Но Рейшо направил бросок вовсе не в старого мага.

Нож дважды перевернулся в воздухе и ударил прямо в рычаг, отпускавший кормовой якорь. От удара рычаг дернулся и отомкнулся, и с колеса начала с громким звоном отматываться цепь.

В этот же момент между магом и молодым матросом дернулся моток веревки. Совершенно ошеломленный происходящим, Джаг озадаченно хлопал глазами, но потом все-таки понял, в чем дело и чего добивался его друг.

Один конец веревки был привязан к якорной цепи и тянулся вместе с ней вниз, а другой — к рыбацкой сети, в которой запутался Эртономус Дрон. Волшебник тоже понял, что сейчас произойдет, и принялся лихорадочно разрывать сеть.

Но он еще не успел освободиться, когда веревка натянулась и вес якоря и цепи сбил его с ног. Маг хрипло вскрикнул, и Джаг почувствовал, как ему было страшно — Эртономус Дрон был похож в этот момент вовсе не на волшебника, а на обыкновенного старика, который страшно не хочет умирать.

Царапаясь, будто падающая с ветки кошка, волшебник попытался ухватиться за борт кормовой надстройки, но попытка его не увенчалась успехом. Вслед за цепью он рухнул в воду и скрылся в темных серо-зеленых волнах.

В этот момент Джаг почувствовал, что заклятие, наложенное на него магом, все еще действовало, — сфера, в которую он был заключен, стремительно сдвинулась с места. Он испуганно попытался позвать на помощь, но по-прежнему не мог вымолвить ни слова.

Рейшо подбежал к нему и обхватил невидимую сферу руками. Всем своим весом молодой матрос придавил ее к палубе так, чтобы двеллер не упал за борт. Пузырь лопнул, хотя Джаг и не был уверен, в том ли было дело, что он преодолел границу действия чар волшебника, или в том, что маг выпустил его из поля зрения. Согласно книгам по черной и белой магии, и то и другое было весьма важно.

Возможно, дело было и в том, что где-то в морских глубинах Эртономус Дрон встретил наконец свою смерть.

Двеллер знал только, что Рейшо не дал ему упасть в морскую пучину и встретить ту же судьбу, которая настигла старого волшебника. И он снова мог дышать. Джаг проверил это, глубоко вздохнув.

— Все в порядке, книгочей, — сказал Рейшо. — Теперь ты в безопасности.

— Теперь — да, — отозвался Джаг. — Ты опять спас мне жизнь.

Молодой матрос встал и протянул руку, чтобы помочь Джагу подняться.

— Эй, Рейшо, — воскликнул Навин, вытирая кровь с глубокой царапины на щеке, — а ловко это у тебя вышло с сетью. Жаль, что ты не сразу это придумал.

— Ну... — начал было молодой матрос, выпятив грудь.

Тут раздался жуткий треск ломающихся досок. «Мясная муха» вздрогнула и резко накренилась. «Ветрогон», все еще прикованный к ней абордажными цепями, врезался в гоблинский корабль. Доски снова затрещали, и палуба под ногами Джага вздыбилась.

— Рейшо, олух ты эдакий! — крикнул один из матросов. — А ты не подумал, что этот якорь устроит, когда дойдет до дна?

Судя по выражению лица своего приятеля, двеллер понял, что это Рейшо как-то упустил из виду. Правда, Джаг его в этом обвинять бы не стал. Смекалка молодого матроса спасла их всех от гнева волшебника.

Но «Мясной мухе» пришел конец.

— Всем покинуть тюрабль, — приказал капитан Аттикус.

«Ветрогон» снова и снова ударял в «Мясную муху», и каждое столкновение все сильнее ломало гоблинскую шхуну. За одно мгновение «Мясная муха» осела на добрый десяток футов — трюм ее стремительно наполнялся водой.

Палуба накренилась, и мимо Джага пролетел голубой сверток. Книга! Он в последний момент не дал загадочному тому плюхнуться в воду, плескавшуюся за кормовой надстройкой. Присев, двеллер схватил книгу и упрятал ее обратно за пазуху.

По команде капитана Аттикуса пираты забрали тела своих мертвых товарищей, подбежали к борту и стали перебираться на палубу «Ветрогона». Эту задачу одновременно и облегчал, и осложнял тот факт, что их судно продолжало биться о гоблинский корабль, пока оба они сражались с тягой якоря.

Рейшо задержался на корме ровно настолько, чтобы отломать якорное колесо и бросить его за борт, освободив тем самым оба корабля. Но к тому времени матросы на палубе уже ходили по колено в воде и «Мясная муха» опустилась ниже палубы «Ветрогона».

Когда всех погибших в схватке людей переместили с гоблинской шхуны на «Ветрогон», Джаг тоже перешел по цепям на свое судно. Когда он добрался до палубы, сил у него уже не оставалось совершенно, но он все равно помог убрать абордажные цепи.

Последние матросы, среди которых был и Рейшо, сошли с «Мясной мухи», когда ее носовая и кормовая надстройки уже погрузились в воду. К этому моменту гибнущий корабль держали на плаву только природная плавучесть дерева и, возможно, несколько воздушных карманов в трюме.

«Ветрогон» начал выбираться из водоворота, созданного тонущим судном. Он тоже сильно пострадал; а кроме мертвых моряков на палубе много было и тяжелораненых.

Капитан Аттикус, бледный и осунувшийся от боли и потери крови, скомандовал поднять паруса. Вздрагивая, будто он и сам был ранен, «Ветрогон» медленно отошел от тонущего гоблинского корабля.

Наверху, на реях, разворачивая паруса вместе с остальной командой, Джаг с болью подумал о том, сколько народу потерял экипаж пиратов. Он снова и снова виновато возвращался мыслью к книге у себя за пазухой. Какие в ней скрывались тайны? И стоила ли она жизней стольких его товарищей, защитников Рассветных Пустошей?

Загрузка...