Повелитель Теней. Том 5

Глава 21

Это место невозможно.

Вне времени, вне пространства, как божественные осколки, оно одновременно существовало и нет. Ничто сущее, ничто живое не могло пробраться сюда или даже обнаружить это место.

В небытие, вдали от глаз людей, богов, всесильных сущностей и могущественных магических созданий, оно все же существовало. Здесь и сейчас, и никогда раньше, никогда позже.

Если бы его не существовало, то ничто не могло было бы объяснить причину, по которой все вокруг было сущим. Таким же осязаемым, видимым и материальным, как если бы все было реальностью.

Но в то же время, стоит пройти мгновению, и это место пропадет, исчезнет, канет в лету.

Каким образом Бог-Изгой сумел создать свой собственный божественный план не статичным, как у других богов, а динамичным, существующим там и тогда, когда желал его обладатель, оставалось загадкой. Которую разгадать не под силу даже тому, кто был рядом с ним.

Вероятно, чтобы обладать хотя бы пониманием тех сил, какими владел Искариот, нужно было нечто большее, чем быть рядом.

Возможно, следовало пройти тот же путь, который прошел он. Но, маловероятно, что по причине изменчивости восприятия и множественности понимания даже самых простых вещей, рискнувший пойти тем же путем, смог бы добиться тех же впечатляющих результатов.

Она молча, даже кротко, восседала на краю простого каменного фонтана, что размещался в главной зале единственной постройки в этом божественном осколке.

Огромный, мрачный, вселяющий суеверный страх, но в то же недвусмысленно указывающий на величие и могущество своего создателя, замок занимал огромное пространство. От края до края, божественный осколок Бога-Изгоя был застроен этой неделимой структурой.

С первого взгляда резиденция Бога-Изгоя напоминала Обитель Демонов и Практиков, Дуар Мар’Тун. Те же массивные стены, величественные колонны, гротескные своды и готические статуи магических животных, высеченные из единого куска камня. Те же арочные проходы, те же бесконечные коридоры, все те же пустые помещения. Этаж за этажом, крыло за крылом…

Здесь было пусто, одиноко, тихо… Как в склепе.

Единственное, что нарушало непререкаемую тишину этого места, был хрустальный звон капель воды.

Раз за разом, прекрасная статная женщина, чьей фигуре, лицу, грации и великолепию могли бы позавидовать все когда-либо рожденные красавицы Аурхейма, да и всех миров Мироздания, черпала тонкой кистью прозрачную воду в фонтане.

Сложив ладонь «лодочкой», она пристально смотрела на мрачные безжизненные воды.

Ее величественное в своей красоте и неподдельном холоде эмоций лицо оставалось безучастно каждый раз, когда она нарушала покой безмятежных вод. Всматриваясь в воды, которыми она завладела, женщина разводила пальцы, позволяя влаге утекать меж них, возвращаясь в чашу фонтана.

Не сколь защищающие, сколь подчеркивающие ее неземную красоту одежды, казалось, отлитые из металла, не двигались, как если бы являлись частью ее собственной плоти. Ни малейшего звука, ни лязга, ни шороха…

Этот мир был столь же безучастен, как и она сама по отношению к воде, которую продолжала черпать раз за разом. Было ли в ее действии какой-то смысл, возможному наблюдателю оставалось только догадываться.

Но никто не мог наблюдать за ее действиями.

Она была здесь одна.

Здесь, сейчас.

Одна и безразлична даже к тому, что она делала. Несомненно, как и все живое имело цель в своих действиях, так и ее движения имели какой-то смысл… И, будь здесь сторонний наблюдатель, который не онемел бы от внеземной красоты женщины, чьи волосы черны как ночь, а внешность прекрасна, что даже самые красноречивые разумные не смогли бы подобрать слов, он, возможно, смог бы справиться у нее о причинах…

Причинах, по которым это восхитительное существо не одаривало Мироздание своей красотой, а скрывалось здесь, во мраке одиночества.

Звон хрустальных капель нарушил звук резкого хлопка, с которым разорвалась ткань мироздания, выпуская в пустоту мрачных стен фигуру импозантного мужчины средних лет.

В тот же момент, тьма центрального зала заполнилась множеством приглушенных звуков вспыхивающих факелов. Гирлянды казалось бы каменных макетов факелов, опоясывающих сверху донизу каждую из ста колонн в этом помещении, в один момент ожили, напитавшись светло-зеленой энергией.

Вот только несмотря на мнимый свет, излучаемый магическими светильниками, они оказались бессильны перед тем, чтобы осветить темные углы необъятных размеров зала.

— Вернулся.

Впервые за много времени, прекрасная женщина нарушила свое молчание.

Ее голос, пленяющий слух любого, кто мог бы его услышать, небесной песней разнесся по пустому помещению. Отражаясь от каждой стены, он усиливался. Наверняка он мог бы хоть немного привнести живительных нот в это мрачное место…

Вот только даже голос красавицы был безучастен.

— Остальное не требует моего участия, — ответил Аггел так же равнодушно, как если бы мужчину не могла заинтересовать прекрасная женщина, одежда которой подчеркивала и лишь кокетливо прикрывала места, что обещали блаженство каждому, кто был достоин к ним прикоснуться. — Твой юнец сделал то, что должен был. Дуар Мар’Тун очнулся ото сна. Лилит на свободе. Связь с Адом установлена, а Харон откликнулся на мои слова.

— Итак, мой мальчик оказался не бесполезен.

Любой, кто мог быть свидетелем этой сцены, под любой присягой подтвердил бы, что в голосе женщины появились нотки удовлетворения. Даже немного гордости, с какой учитель говорит о своем лучшем ученике.

Так радуются за себя, когда усилия по воспитанию приносят свои плоды, ибо воспитанники побеждают.

— Первый из тысяч, кого ты обработала, Геката, — Аггел явно не разделял оптимизма, высказанного демоницей.

И она тоже это поняла.

Едва Бог-Изгой оказался рядом с ней, Геката неуловимым движением сместилась в пространстве, встав перед ним.

Ее величественная и еще долю мгновения назад равнодушная красота приобрела суровые оттенки.

Ее одежды налились металлическим блеском, давая понять, что они не только лишь украшения, дабы прикрыть срам, но вычурная броня, которую демонесса готова пустить в дело.

Ее волосы, что чернее самой ночи, украсил шлем с парой строгих крыльев, что могли бы принадлежать хищному животному… Но единственный хищник, что продемонстрировал свои крылья здесь и сейчас — это была сама Геката.

За ее спиной, с металлическим звоном, расправились тускло поблескивающие серостью стали крылья, вокруг которых возгорелся пламенный ореол.

Ее наручи ощетинились металлическими шипами, что жаждали крови.

Ее глаза, как отражение демонической души, утратили свой цвет, став в тон волосам и мраку в этой зале, бесконечной тьмой тоннелей, что вели в саму Преисподнюю.

Бог-Изгой, что не изменился ни в лице, ни в одежде, даже не потрудился смерить демонстрирующую ему свое возмущение демоницу.

Он смотрел на нее, но видел сквозь нее, как будто перед ним было пустое место.

И Геката это прекрасно понимала, отчего пламя вокруг нее становилось ярче и ярче, откликаясь на клокочущую внутри служительницы Ада ярость.

— Решил еще раз упрекнуть меня?

Третий раз за столь короткое время, голос демонессы изменился.

Если сперва он был безучастным, а позже наполнился толикой любви, то сейчас он звучал так, как если бы змея научилась не шипеть, но говорить.

Каждый звук, что источал прекрасный рот, был наполнен такой концентрацией яда, что могла бы отравить все колодцы в Аурхейме. Ее взгляд, что чернее самой Бездны, мог смотреть в самое ядро души…

Но Богу-Изгою было наплевать на все это.

Ибо у него не было души.

^{Собственно, Геката.}

— Я констатирую факты, — безучастно произнес Бог-Изгой. — Из всех твоих попыток взрастить Практиков, лишь этот добился хоть чего-то. Вкупе с тем, что я буквально вел его за руку все это время, дал все необходимое, чтобы достичь Дуар Мар’Туна гораздо быстрее и более сильным, его нынешнее состояние, его сила… Это пшик.

— Впервые за две тысячи лет у нас есть Практик, — звенящим от ярости голосом, отчеканила демонесса. — Не некромант, не обезумевший ментальный маг, не один из твоих провальных проектов, а настоящий Практик!

— Зародыш, что едва окуклился, — поправил Аггел. — Глупый, закомплексованный, привязанный к инструментам…

— Практик!

— Грязь под ногтями, не более, — отмахнулся Аггел. Его рука сделала жест, от которого все пламя ярости и гнева, а так же металлические крылья за спиной демонессы развеялись. — Невежливо угрожать хозяину в его же доме. Впрочем, ты и сама знаешь, что не смогла бы победить меня в бою.

В глазах Гекаты, что утратили первозданную тьму, блеснуло пламя.

— План продвигается, — отрезала она. — Это главное!

— План продвинется тогда, когда мальчишка устранит конкурентов, — возразил Аггел, обойдя демонессу. — Воль Де Мар имеет гораздо больше поддержки и ресурсов, чтобы добиться цели.

— И он неконтролируем! — рявкнула в спину хозяина копии Дуар Мар’Туна Геката. — Он превратит Аурхейм в некрополь!

— И что? — равнодушно произнес Аггел, подходя к ступеням, что вели на простой каменный трон. Угловатый, но с тщательно соблюденными пропорциями, прямой высокой спинкой, он до сих пор скрывался в темноте, но по мере приближения своего хозяина, приобретал все больше четких очертаний. Собственно, как и безжизненный фонтан рядом с Гекатой начал наливаться зеленоватыми оттенками, бьющими из самой глубины небытия. — Одним миром больше, одним меньше… Все едино. Все ждет один конец.

— Нет, если Глеб справится! — настойчиво произнесла Геката. — Ты не смеешь отрицать, что он наша лучшая надежда на победу!

— Твоя, — подчеркнул Аггел, усаживаясь на троне. — Но не моя. Я был против людей из других миров с самого начала. Вы же с Бахусом решили, будто только так все сложится как должно быть. Лишь из уважения к твоему отцу я пошел навстречу и позволил тебе жить, участвовать в моем плане. Сейчас же я вижу, что это просто ошибка. Мальчишка неплох, но в то же время он слишком… человечен.

— Человечен? — скривилась, переспросив, Геката. — Разве не в этом вся суть? Получить силу, что недоступна людям, но остаться человеком?

— Суть для кого? — упершись рукой в массивный подлокотник, Аггел положил на ладонь подбородок, подпирая голову с таким видом, будто ему слишком скучно. — Для тебя и твоей игрушки? Может быть. Для меня — все едино. Что некромант, что ментал, что Практик, который не может переступить через свои оковы и прийти к могуществу. Первые двое хотя бы идут к своей цели. Твой же мальчишка блуждает вокруг да около.

— Это новый для него мир…

— Не первый, если все удастся. Ему должно быть плевать на все вокруг, кроме его цели. Таким ты должна была его воспитать. И таким, — в голосе Аггела прозвучали угрозы, — ты мне его обещала. Такова цена твоего спасения!

Геката, поджав губы, отвела взгляд в сторону, не выдержав пристального взора хозяина божественного осколка, что не может существовать.

— Я сделала то, что будет лучше для всех, — произнесла она. — Практик — это не зверь, не боевой голем. Это человек с силой, способной…

— Достаточно, — оборвал Аггел. — Тысячи попыток и единственный, сколько-нибудь подающий надежды, результат. Не меч ты выковала, но отлила заготовку. А теперь я должен тратить время, чтобы отшлифовать эту неподатливую болванку.

— Ты сам знаешь, что влияет на него, — змеиный шепот Гекаты вернулся. — Твой некромант избавился от эльфийской принцессы, и теперь, эльфы охотятся за ним!

— Лучший способ заставить зверя бежать вперед — пустить по его следу гончих, — философски произнес Аггел. — Любой маг на его месте понял бы, что следует скорее добраться туда, где есть шанс получить защиту и знания, необходимые для победы. Вместо этого он растратил время на свои никчемные приключения, потерял инструменты, за утрату которых намерен мстить. Слишком много человечености мешает плану.

— План до сих пор в действии, — возразила Геката. — Глеб прибыл в Дуар Мар’Тун! Он нашел Лилит!

— И, вместо того, чтобы воспользоваться временем и возможностями, дабы изучить Магию Теней самостоятельно, он освободил ее, — сказал Аггел. — Мне было забавно смотреть на то, как истинный демон встретил истинного Практика. Скажи мне, Геката: что было бы с твоим планом, если б твоя игрушка оказалась неспособной спастись от Голода? Что бы мы делали, если б Лилит поглотила его душу?

— Даже став таким образом архимедемоном, она не смогла бы помешать нам, — заверила Геката. — Я хорошо знаю ее. Теперь она будет осторожнее…

— Ее осторожность — это ничто, — отмахнулся Аггел. — Голод — есть проклятье, которое должно было уничтожить истинных Практиков. Лилит может быть гением в любых начинаниях, ее месть может преодолеть любые преграды, но заклинания, что старше половины Мироздания, ей не то, что пересилить — увидеть нет никакой возможности!

— Глеб не просто так заинтересовался Голодом, — сказала Геката. — Магия Теней подскажет ему…

— Твоя надежда на общие конструкты Голода и Магии Теней — смехотворна, — устало сказал Аггел. — Еще одна проблема там, где ее не должно было быть. Проблема, из-за того, что Бахус убедил меня довериться тебе! Из раза в раз, из раза в раз! Один мир за другим мы теряем из-за того, что ты ошибаешься!

— Каждая новая попытка дает нам бесценный опыт для следующего раза! — возразила Геката. — С каждым разом они все лучше…

— Эта попытка — другой случай, — покачал головой Аггел. — В других мирах Светлые не прибегали к помощи ангелов. Здесь же Аминасифаль сумела бросить клич о помощи.

— Ангелы не стали для тебя большой проблемой…

— Для меня, — подчеркнул Аггел. — Большая часть Мироздания для меня — не проблема. Но чем чаще я вмешиваюсь, тем сильнее последствия для новых попыток. Земля уничтожена, люди обращены к Свету. Те, что остались, конечно же. Думаю, будь у него такая возможность, Люцифер бы пожалел, что сделал тебя демоном. Провал на провале…

— Оскорблять союзника, твоего единственного союзника после смерти Бахуса, не лучший способ продолжать реализацию плана, — с угрозой произнесла Геката. — Там где ты не в силах хоть что-то сделать, работали мы с отцом!

— И в результате твоей «работы», мне приходится вмешиваться, — напомнил Аггел. — Мое вмешательство ведет к нестабильности. Нейтралитет богов под сомнением. Бог Туманов уже вошел в игру.

— С каких пор тебя интересует какой-то мелкий местечковый бог? — усмехнулась Геката. — Он даже не Старший.

— Зато Семеро — старшие! — рявкнул Аггел, впервые демонстрируя свои эмоции. — И их вмешательство сейчас — крайне неправильно! Их паства еще существует, их силы в наличии!

— Значит ли это, что предусмотрев запасные планы к моим планам, ты не подготовил резерва для себя? — усмехнулась Геката. — Некромант — твоя работа. И, сейчас, когда моя часть работы выполняется, оказывается, что твоя игрушка еще не в силах устранить источник магии Семерых. Как же ты намеревался избавиться от них, если они до сих пор получают подпитку от людей? Думается мне, что критикуя мои действия, ты пытаешься скрыть свои собственные просчеты. Ведь твоя марионетка тоже вышла из-под контроля. Аурхейм не завоеван, вера в Семерых сильна как никогда.

— Это часть плана, — возразил Аггел. — Воль де Мар движется к намеченной цели.

— Цель была в обращении людей в другую, нужную нам веру, а не превращать Аурхейм в некрополь! — возразила Геката.

— Моя цель, — подчеркнул Аггел, — в том, чтобы лишить Семерых подпитки людей. Заменив божество или лишив людей жизни — не важно. Способы не важны, цель — приоритетна.

— Мертвые не могут молиться или делиться магией, — покачала головой Геката. — Ты не получишь из некрополя дополнительных сил.

— Я сильнее любого из Семерых, — напомнил Бог-Изгой. — А теперь, когда Дуар Мар’Тун напрямую связан с Адом, люди не так уж и важны.

Геката молчала всего несколько секунд.

— Так вот в чем твой запасной план, — протянула она. — Ты подстраховался не только на предмет того, что Глеб не сделает в Обители Практиков то, что ты запланировал, но и на случай выхода Воль де Мара из-под контроля. Заменил подпитку магией людей, энергией Ада?

— Подходящая замена, — флегматично ответил Бог-Изгой.

— Люциферу это не понравится.

— В таком случае, он может лично прийти ко мне и потребовать сатисфакции, — предложил Аггел. — Но, боюсь, у него будут большие проблемы с этим. Возможно, по причине того, что он или мертв, или на самом дне Ада. Что равносильно смерти.

— Он не мертв!

— Демоническая вера в то, что Люцифер жив, не заменит фактов его двухтысячелетнего отсутствия, — с равнодушием произнес Аггел. — У нас были планы на Ад и гораздо более амбициозные, чем этот. Но он никак себя не проявил. Значит, ему или все равно, или же он мертв. Любой из вариантов меня устраивает.

— Тебе настолько все равно, что происходит? — спросила Геката. — Есть только ты, план, а все остальное не важно?

— Не будь глупее, чем ты есть на самом деле, — посоветовал Аггел. — Важен только план. Все остальное — лишь копание муравьев под нашими ногами.

— Твоими ногами, — поправила Геката. — Я не вижу смысла в победе ценой всего.

— Если будет нужно, то я заплачу такую цену, — заверил Бог-Изгой. — Если ты не готова, если тебя снова поразил приступ жалости — можешь снова отправить мальчишку в другой мир. Я скептически отношусь к тому, что он внемлет моим предупреждениями и начнет качественный рост.

— А я думаю, что именно на это и был твой расчет, — выпалила Геката. — Я думаю, что Искариот, которого я знала, не стал бы церемониться с тем, кто идет поперек его воли. Если б ты хотел остановить Глеба или Воль Де Мара, то уже вмешался бы…

Демонесса прервала себя на полуслове.

Слова, которые готовы были вот-вот сорваться с губ, так и замерли на устах.

Потому как увиденное ею, сбивало с толку и пугало.

Впервые за две тысячи лет, прошедшие с тех самых пор, как Восьмой Король, Искариот, стал Аггелом, Богом-Изгоем, равнодушным к делам людей и прочих тварей Создателя, на его губах появилась улыбка.

В последний раз, когда Геката ее видела, она предшествовала уничтожению его собственных детей и смерти всех Высших Демонов.

А вот что именно задумал Бог-Изгой на этот раз, ей оставалось только догадываться.

И надеяться на то, что ее возлюбленный не намерен уничтожить ее избранника.

ПыСыСы.

Мальчики и девочки, пятый том приключений Практика Глеба закончен.

Если вам понравилась книга, наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/315738