Повесть о Ферме-На-Холме

12 Оглашение завещания мисс Толливер

Пока сбежавшие питомцы мисс Поттер наслаждались неведомой им ранее свободой, Димити Вудкок с братом собирались в Хоксхед. Димити рассчитывала сделать кое-какие покупки, а у Майлса были дела в адвокатской конторе «Хилис и Хилис». Они с сестрой договорились встретиться в полдень, чтобы вернуться в Сорей к обеду.

— Ты ведь как раз будешь у Хилиса, когда состоится оглашение завещания мисс Толливер? — спросила Димити, садясь в ожидавший кабриолет.

— Вполне вероятно, — ответил Майлс, беря в руки вожжи. Яшма, молодая кобылка Майлса, навострила уши и резво взяла с места.

— Надеюсь, у тебя будут новости, — заметила Димити и решительно надвинула поглубже фетровую шляпу. — Все это так загадочно. Я безумно хочу наконец узнать, заполучит ли Дом-Наковальню этот тип из Кендала.

Майлс рассмеялся.

— Не только ты — вся деревня сошла с ума. Эльза нынче дала мне особое поручение на этот счет, ее не меньше, чем тебя, волнует судьба дома мисс Толливер. И Грейс Литкоу не давала мне покоя, пока я тебя ждал. Она хочет, чтобы я разузнал, куда подевалась миниатюра Констебла, которая висела в гостиной Дома-Наковальни.

— Констебл? — удивилась Димити. Экипаж свернул на дорогу, ведущую к Хоксхеду. Утро было восхитительным, солнце сверкало так, что резало глаза, кроны деревьев сплетались изящной золотистой аркой над узкой дорогой. — Неужели у мисс Толливер был подлинный Констебл? Право, не припомню, чтобы я его видела. Где она его прятала?

— Чего не знаю, того не знаю, — сказал Майлс, жестом руки приветствуя Спагги Причарда, который вел по дороге своего козла по кличке Сухарик. — Никогда его не замечал, хотя теперь припоминаю, что в углу там висела какая-то грязноватая картинка в позолоченной раме. Насколько я понял, Констебла в ней разглядела наша наблюдательная мисс Поттер, когда гостила у мисс Толливер несколько лет назад. Она-то и указала Грейс на пропажу.

— Не думаю, что мисс Поттер ошиблась, — рассудила Димити, — она ведь художница. Но когда же картина пропала? И главное — как? После смерти мисс Толливер этого не могло произойти, ведь дом был заперт.

Майлс направил Яшму и кабриолет на поросшую травой обочину, чтобы уступить дорогу встречному тяжеловозу, впряженному в доверху нагруженные сеном дроги.

— Доброе утро, мистер Эверет, — приветствовал Майлс правившего дрогами фермера с грубоватым обветренным лицом, заросшим седой бородой. Затем, обращаясь к сестре, он продолжал: — Грейс не имеет представления, как и когда исчез Констебл. Ей кажется, что в день рождения мисс Толливер миниатюра висела на своем обычном месте. Впрочем, вчера вечером она послала Хилису записку, где сообщает о пропаже. Грейс полагает, что мисс Толливер могла оставить ему перечень своего имущества.

Димити сложила на коленях руки в белых перчатках.

— Ну что ж, — сказала она тоном, не терпящим возражений. — Ты и об этом все разузнаешь.

— Будет исполнено, мэм, — коротко ответил Майлс. — Я включу это в свой список неотложных дел. — Его тон стал строже. — Ты забыла упомянуть о вчерашнем разговоре за чаем, из которого следует, что мисс Толливер отравили.

— Отравили? — Димити испуганно вздрогнула, но затем вспомнила, как обстояло дело. — Ах, да, это были слова Роуз Саттон. По-видимому, начиталась Шерлока Холмса. Если кто-то умирает неожиданно, то следует изучить все возможные причины — она сказала что-то вроде этого. — Димити помолчала. — По-моему, довольно безобидное замечание. Насколько я знаю, никто не принял его всерьез. — Она нахмурилась. — А почему ты заговорил об этом?

— Да потому, что констебль Брейтуэйт явился ко мне сегодня чуть свет. Вчера вечером он был в пабе и слышал, как об этом вели разговор несколько человек. Похоже, в деревне сложилось единодушное мнение, что мисс Толливер умерла от избыточной дозы наперстянки, которую либо приняла сама, либо… — Он переложил вожжи, и Яшма пошла резвее. — Либо это сделал кто-то другой.

— Боже правый! — воскликнула Димити. И добавила уже спокойнее: — Но ведь этого не может быть, ты согласен?

— Говоря по чести, я не думаю, что мы когда-либо сможем докопаться до истины, — ответил Майлс. — Доктор Баттерс не нашел оснований для токсикологического анализа. — Капитан искоса глянул на сестру. — Послушай, Дим, ты знала мисс Толливер лучше, чем кто-либо другой. Она действительно регулярно пила настой наперстянки?

Внезапно Димити ощутила тревогу.

— Как-то раз в разговоре со мной она действительно упомянула о наперстянке. Она ее выращивала у себя в саду и, как сама выразилась, «взбадривала» ею сердце. Впрочем, хорошо зная мисс Толливер, я уверена, что она проявляла крайнюю осторожность. — Димити тяжело вздохнула. — Майлс, Майлс, это просто ужасно! Если мы не выясним, от чего она на самом деле умерла, эти пересуды никогда не прекратятся! — Тут ей в голову пришла еще одна мысль, и состояние тревоги стало еще ощутимее. — А в этих разговорах упоминаются имена… подозреваемых?

— Судя по словам констебля, люди в пабе склонны считать, что к этому делу причастен племянник мисс Толливер. Да это и понятно, ведь все полагают, что именно он оказался в выигрыше от ее смерти. — Майлс криво усмехнулся. — К сожалению, он вполне соответствует общему представлению о том, каким должен быть настоящий злодей. Вот и вчера, как говорят, он вел себя весьма вызывающе при разговоре с Грейс Литкоу и мисс Поттер.

— Да-да, он требовал у Грейс ключ, — сказала Димити. — И что ты намерен делать?

— Мои возможности невелики, — ответил Майлс. — Сегодня у меня встреча с судьей, и я изложу ему суть дела. Ну и Хилису, конечно, тоже. — И капитан прикрикнул на лошадь: — Давай, Яшма, прибавь-ка ходу!

Димити всегда считала Хоксхед (названный так по имени своего основателя, викинга Хокра, жившего в десятом веке) восхитительным городком, такой он был чистый, аккуратный и дружелюбный. Ей нравилось бродить по его узким улочкам, носившим вполне говорящие имена — Кожевенная, Тряпичная, Шерстяная — по названиям средневековых ремесел, процветавших здесь в прежние времена. Особое место в жизни города занимала шерсть — здесь ею бойко торговали, здесь же ее обрабатывали с тем, чтобы везти в Кендал на ткацкие мануфактуры. Именно шерсть принесла благополучие городу и окрестным селениям.

Дома Хоксхеда также сохранили средневековый облик: здесь глаз не встретит краснокирпичных кичливых, претенциозных викторианских зданий, вместо этого повсюду беленые стены, сложенные из гладких камней, и на каждом подоконнике — горшки с хризантемами, астрами и лобелиями. Над южной окраиной города главенствует церковь Св. Михаила, которая, говоря словами поэта Уильяма Вордсворта, сидит на холме, как «Богоматерь на троне»[10]. Направляясь к магазину шляп мисс Стэнли, Димити миновала классическую школу, все еще открытую для городских детей, где некогда учился и сам Вордсворт и где он вырезал свое имя на парте.

Мисс Аннабел Стэнли держала крошечную лавку-мастерскую между башмачником и торговцем свечами. Деревянная вывеска с выцветшим изображением кружевного чепца появилась здесь еще при матушке нынешней хозяйки, миссис Аде Стэнли. Эта почтенная женщина, скончавшаяся лет десять тому назад, открыла магазинчик в тот самый год, когда королева Виктория взошла на престол. Несколько ее еще вполне сохранившихся скромных соломенных шляпок лежали на полке где-то в недрах магазина, зато модные шляпки мисс Стэнли, в изобилии снабженные тесьмой, кружевами и шелковыми цветами, красовались на витрине, утопая в волнах тюля.

Являя миру черный парик, нарумяненные щеки и два золотых зуба, мисс Стэнли, одетая по последней моде, вынесла поднос с атласными лентами и отвела глаза от немодной фетровой шляпы мисс Вудкок. Димити выбрала два ярда узкой желтой ленты и ярд зеленой, и хозяйка магазина завернула покупку в мягкую бумагу. Вручая сверток Димити, она, манерно пришепетывая, заметила:

— Вы конечно же слышали о завещании мисс Толливер.

— О завещании? — Димити вздрогнула. — А что такое? — В том, что мисс Стэнли водила знакомство с мисс Толливер, не было ничего удивительного. В конце концов, мисс Стэнли и ее матушка изготавливали шляпки и чепцы для трех поколений хоксхедских дам. Но Димити понятия не имела, что завещание мисс Толливер привлекает к себе внимание столь далеко от Сорея. Разумеется, по лондонским меркам, где люди в мгновение ока переносятся с места на место в подземке, три мили — сущий пустяк, но в деревне вам приходится тащиться по дорогам, которые то взбираются на пригорок, то сбегают вниз, то петляют меж каменистых холмов, и там эти три мили кажутся весьма приличным расстоянием.

Мисс Стэнли наклонилась к Димити, обдав ее мощной волной сиреневых духов.

— Моя сестра держит гостиницу «Айви-хаус», — сказала она таким тоном, будто делилась с Димити важной тайной. — Так вот, вчера из Манчестера приехала мисс Сара Барвик. По ее словам, она должна присутствовать при оглашении завещания мисс Толливер, назначенном на сегодня. — Мисс Стэнли выдержала многозначительную паузу и добавила авторитетно: — Не думаю, что Сара Барвик отправилась бы в такую даль, не будь она наследницей.

Димити шагнула назад, чтобы сделать глоток чуть менее ароматного воздуха.

— Из Манчестера? — Она не знала, что у мисс Толливер были родственники в Манчестере, да и вообще где-либо, кроме Кендала.

— Именно, — подтвердила мисс Стэнли. — А на вопрос, не состоит ли она в родстве с мисс Толливер, мисс Барвик ответила отрицательно, хотя, по ее словам, могла бы с ней породниться, сложись обстоятельства иначе. — Мисс Стэнли сдвинула брови. — Вы это можете объяснить?

— Увы, нет, — ответила Димити. — А она… пожилая? — Учитывая то положение, которое в обществе занимал Майлс, она обычно избегала разного рода сплетен. Однако в данном случае, почти при полном отсутствии сведений, приходилось добывать их по крупицам, и такого рода расспросы казались ей оправданными.

— Сестра говорит, что она очень молода, лет двадцати с небольшим. Очень миленькая, живая такая, сорванец, но из современных.

Последнее слово мисс Стэнли произнесла с явным осуждением.

Димити положила сверток в сумку и отступила назад, пытаясь понять, какое значение вкладывала мисс Стэнли в слова «сорванец» и «современная».

— Я уверена, что мисс Барвик очень славная женщина, — сказала мисс Вудкок сухо, вспомнив о том, что приходится сестрой мировому судье и должна вести себя соответствующим образом.

— Да, но кто же она такая, эта мисс Барвик? настаивала мисс Стэнли, делая шаг вперед. — Я всегда думала, что у мисс Толливер есть только один родственник — этот торговец мануфактурой из…

— Ленты очень милые, мисс Стэнли, — сказала Димити, направляясь к выходу. — Благодарю вас.

Оказавшись на улице, она сделала глубокий вдох, освобождая легкие от сиреневых духов, и возблагодарила Бога за то, что мисс Стэнли ничего не сказала о возможном отравлении.

Выпив чаю и выполнив несколько мелких поручений, Димити с полудюжиной свертков и пакетов различных размеров подошла к конторе «Хилис и Хилис». Из дверей, небрежно помахивая тростью и что-то насвистывая, показался Майлс.

— Все улажено, — сказал он сестре, когда они свернули к конюшням Холтби, где в ожидании хозяина лакомилась овсом Яшма.

— Что именно? — потребовала объяснений Димити. — Что улажено? Ты присутствовал на оглашении завещания?

— Присутствовал, — сказал Майлс, протягивая конюху полшиллинга, чтобы тот запряг кобылу и вывел экипаж на дорогу. — И сидел на очень жестком стуле, смею тебя заверить. Уилли Хилис попросил меня быть свидетелем. Зачем это ему понадобилось — ума не приложу. В завещании всего два пункта, причем оба совершенно ясные.

— Ну что, получил этот племянник дом? — с нетерпением спросила Димити. — И кто эта Сара Барвик? И как насчет Констебла?

Майлс удивленно поднял брови.

— Откуда тебе известно про Сару Барвик?

— Она остановилась в «Айви-хаусе», — ответила Димити, опуская подробности. — Так получил или нет?

— Робертс? Из Кендала? — Майлс усмехнулся. — Ты знаешь, нет, не получил.

— Ну надо же, — еле слышно произнесла Димити.

— Можешь себе представить. — Майлс снова усмехнулся. — Видела бы ты, в какую ярость он пришел! Хилис еще дочитывал завещание, а Робертс уже вскочил со своего места и принялся орать как сумасшедший. Я думал, этот парень вот-вот лопнет от злости, он прямо весь дымился. Он бы и лопнул, если бы Хилис не прервал чтение и его не урезонил. — Майлс замолчал: конюх вывел лошадь, запряженную в кабриолет. — А вот и Яшма, посмотри, как ее причесали и вычистили — блестит словно новый пенни. Залезай, дорогая, и едем. Я уже проголодался.

— Я тоже начинаю дымиться и вот-вот лопну, — не унималась Димити, садясь в экипаж, — если ты сию же минуту не скажешь, кому достался дом!

Когда Майлс хотел что-нибудь рассказать, он умел делать это быстро и без излишних деталей, и, сгорая от желания услышать главное, Димити не прерывала брата. Завещание мисс Толливер было кратким, простым и весьма своеобразным в том, что касалось раздела ее имущества между наследниками. Дом-Наковальня со всем его содержимым отходил к мисс Саре Барвик из Манчестера; мистеру Генри Робертсу из Кендала, согласно завещанию, досталась сумма в один фартинг — самая мелкая монета, имевшая хождение в стране, — а также шкатулка с письмами, которые мать мистера Робертса писала мисс Толливер, и медальон с волосами его матери. Был и список, составленный завещательницей год назад, в котором значилась живописная миниатюра в позолоченной раме без указания автора и стоимости. Уилли Хилис сообщил мисс Барвик, что соседка мисс Толливер уведомила его о возможной ценности картины и о том, что она исчезла. Он также предложил мисс Барвик незамедлительно предпринять поиски пропавшей картины и вызвался отвезти ее в Сорей сегодня же, чтобы срочно приступить к делу.

— Но кто же такая эта мисс Барвик? — спросила Димити, чувствуя, что на месте раскрытой тайны тут же возникает другая.

— Друг мисс Толливер, — сказал Майлс, — и это все, что мне известно, Дим. Больше я ничего о ней не знаю.

— Но если она была другом мисс Толливер, — настойчиво продолжала Димити, — почему она не…

— Тебе придется спросить у нее самой, — прервал сестру Майлс. — А что касается слухов об отравлении, я сказал о них и судье, и Хилису. Оба они сходятся во мнении, что это вряд ли имело место, поскольку доктор Баттерс такой возможности не рассматривал. И оба полагают, что давать ход этой версии можно только при появлении веских улик.

— А это означает, — с сожалением сказала Димити, — что разговоры об отравлении не прекратятся.

— Боюсь, ты права. — Майлс слегка пожал плечами. — Люди будут болтать об отравлении, пока у них не появится новая тема для пересудов.

Димити поежилась. Ей очень не хотелось думать о том, что́ может стать такой темой.