Позволь мне любить тебя

Глава девятая

Энцо

Надев треники, я пошел на кухню и запил два «Адвила» черным кофе, ненавидя резкую боль в висках, вызванную тем, что вчера вечером я выпил гораздо больше обычного. Хоть раз в жизни я хотел потерять контроль над собой. И я чуть не потерял его с Марией.

Заметив на тумбочке телефон, который оставил, я нерешительно перевернул его. На экране высветилось слишком много сообщений, к которым я не был готов.

Я пролистал уведомления, затем выключил экран, решив, что хочу еще раз увидеть женщину своей мечты, спящую в моей постели, прежде чем мой мир перевернется с ног на голову.

Убрав телефон в карман, я вернулся в спальню, вооружившись кофе и смешанными эмоциями. Как же я оставлю ее потом?

Я прислонился к дверному косяку, изучая ее. Часть ее лица закрывали длинные густые волосы. Должно быть, ей было жарко, потому что она откинула одеяло, и моя белая футболка задралась на бедрах, показывая длинные загорелые ноги и намек на трусики.

Она перевернулась набок, положив руку под щеку, но оставалась мирно спящей, и мое сердце сжалось при виде ее в моей постели, где я хотел, чтобы она проводила каждую ночь до конца наших дней.

Было слишком больно видеть ее здесь, знать, что у меня могло бы быть, если бы только…

Я отступил назад, тихо прикрыл дверь и устроился в кресле у камина, чтобы позвонить Константину.

— Я не был пьян, — первое, что я сказал, когда он взял трубку. — Тебе не стоило волноваться. — Но сон с Марией в моих объятиях был именно тем, что мне было нужно, хотя я и не понимал этого, пока она не появилась с такой решимостью в глазах, готовая сражаться плечом к плечу в моих битвах. Моя шаровая молния.

— Ты заставил меня поволноваться, — проворчал Константин. — Ты не из тех, кто так заливается виски.

Я отставил кружку с кофе в сторону, но мой взгляд задержался на надписи CHEF’S KISS с парой красных губ возле надписи. Это был один из моих подарков Марии на день рождения.

— А ты? — Я прочистил горло. — Что ты делал после того, как я рассказал тебе о том, что узнал, и отправил тебе файлы чистильщика?

Алессандро, вероятно, занимался сексом всю ночь, чтобы попытаться справиться со своим напряжением, как это почти сделал я.

Но Константин? Мой брат временами вызывал вопросы, и я не всегда понимал, как ему удается сохранять спокойствие и не взрываться, как это делал я.

— Я работал, — ответил он ровным тоном.

— Отлично. Слияния и поглощения важнее, чем наша…

— Я работал над делом Бьянки, — ответил он на мой дерьмовый сарказм. — Я просмотрел все старые файлы по расследованию. Потратил на это всю ночь.

От его слов у меня опустились плечи. Мой гнев, вызванный новой информацией по делу, возвращался обратно, без Марии, которая могла успокоить меня.

— И что?

— И это не имеет смысла. У нее не было врагов, о которых мы знали, и она бы сказала тебе, если бы что-то было не так. Вы были близки. — Он сделал небольшую паузу. — В то время у нее не было парня. Даже любовника не было. Даже если бы она скрывала кого-то от нас, были бы фотографии, когда мы собирали вещи в ее квартире. Или парень пришел бы на похороны, верно? — Он глубоко, разочарованно вздохнул в трубку. — Что касается работы, то она написала несколько рассказов и статей для журнала, но она не была Эрин Брокович⁶, чтобы оказаться с мишенью на голове. И никто не был бы настолько глуп, чтобы преследовать одного из нас, зная нашу фамилию.

— Не все в США знают, что с нами нельзя связываться, — напомнил я ему. — Но мы явно что-то упустили.

— Если только… ее убийство не было преднамеренным, и это все-таки было преступлением на почве страсти, как мы первоначально полагали. Но его совершил кто-то другой, и у него были достаточно денег или власти, чтобы оплатить услуги чистильщика, который помог ему посреди ночи скрыть преступление.

— А что, если она куда-то пошла после того клуба? Прежде чем отправиться домой?

— Она ввела код безопасности своего дома около полуночи. Вскоре после ее ухода из ночного клуба, что зафиксировано камерой, — напомнил он мне. — Если только чистильщик не подделал и это.

— Если этот парень так легко обманул нас тогда, то вполне возможно, что он изменил не только тот момент, когда она отключила сигнализацию, чтобы войти в свою квартиру.

— Я знаю, что ты сейчас винишь себя, но мы были молоды. Неопытны. Мы не могли ничего этого знать.

— И ты не провел всю ночь, обвиняя себя? — ответил я, и его молчание было мне ответом. Да, он чувствовал всю тяжесть вины, как и я. Потому что убийца Бьянки все еще был на свободе.

— Руководители компаний, грязные политики, преступные группировки и…

— Алфавитный список правительственных агентств — все они используют чистильщиков. — Я закончил его мысль. — Это большой массив, который нужно прочесать.

— Вот почему нам нужно самим допросить чистильщика. И я не думаю, что босс твоего друга подпустит нас к нему.

— Почему у меня такое чувство, что ты знаешь босса Джесси? — Когда он выругался по-итальянски, мое тело напряглось. — В чем дело?

— Я знаю его, и, скажем так, он не самый большой мой поклонник. — Константин вывалил на меня дерьмовую новость. — Его зовут Картер Доминик. Бывший военный Delta Force. Потом офицер ЦРУ. Сейчас один из руководителей Falcon Falls.

Я не нуждался в представлении. Мне нужно было, чтобы он перешел к сути проблемы.

— И?

— Когда я учился в колледже, перед тем как бросить учебу и поступить на флот, отцу понадобилась от меня одна услуга. У меня не было особого выбора. — Он сделал паузу, чтобы дать понять, что приближается буря. — Одна компания пыталась враждебно поглотить наш семейный бизнес. Мы тогда были меньше, а эта другая корпорация была безжалостна. Ее владелец по размеру своего банковского счета не уступал Уоррену Баффету. — Еще одна пауза, от которой мне стало не по себе. — Папе нужно было, чтобы я попытался выиграть время и предотвратить поглощение.

— А что ты мог сделать?

— Я учился в школе вместе с дочерью конкурента, и папа попросил меня начать с ней встречаться. Чтобы она влюбилась в меня, и мы могли отсрочить захват и разработать стратегию, как его предотвратить.

Но как, черт возьми, Картер оказался частью этой истории? И о чем еще в жизни моего брата я не знал? Как старший сын, сколько дерьма он сделал, чтобы сохранить бизнес нашей семьи?

— Я был молод и делал то, что говорил мне отец. Делал то, что считал правильным, — объяснил он. — Это сработало. И они отступили, полагая, что мы можем пожениться.

— Скажи мне, что ты не спал с ней. — Я ущипнул себя за переносицу, опасаясь, что мне придется выбить все дерьмо из моего старшего брата за то, что он сделал два десятилетия назад.

— Нет, я не до такой степени мудак, — шипел он. — Но ее лучшим другом был Картер Доминик. Когда Ребекка узнала, что я сделал это только для спасения компании, она расстроилась. И, скажем так, Картер набросился на меня, жаждая возмездия.

— Удивительно, что ее семья не затаила обиду и не сделала все возможное, чтобы уничтожить нас из-за всего этого.

Константин на мгновение замолчал.

— Вскоре после этого произошел несчастный случай, и Ребекка осталась единственной из всей семьи. Хотя она вышла замуж за Картера. А потом… эм…

Мой брат никогда не говорил «эм». Что, черт возьми, он собирался сказать мне сейчас?

— Ребекка была зверски убита во время вторжения в дом в Вашингтоне, и Картер ушел из Агентства, не веря, что это случайность. Я предложил ему помощь, все еще чувствуя вину за прошлое, а он сказал, чтобы я шел на хрен, и, если он когда-нибудь увидит меня снова, один из нас останется там навсегда.

— Константин… — Что еще я мог на это сказать?

— Картер был зол, и, хотя он отомстил за убийство своей жены, я все же уверен, что он не захочет сотрудничать. Увидев меня, он будет вспоминать о плохом.

— Я знал, что отец безжалостен в бизнесе, но не думал, что он будет использовать одного из нас, чтобы получить то, что хочет.

И если я ничего об этом не знал, то что, если в жизни Бьянки было что-то еще, чем она не поделилась? Что, если она не рассказывала мне обо всем, пока я служил в армии, опасаясь, что любое отвлечение может оказаться смертельно опасным на войне?

Я вспомнил свою службу. Я завербовался на четыре года и не собирался продлевать этот срок, но война была жестокой, и армия была в отчаянии. Они умоляли меня остаться служить дальше. Чувствуя себя виноватым, я согласился еще на два года. И каждый день я жалел, что не могу изменить решение, принятое тогда, ведь если бы я вернулся домой, может быть, Бьянка была бы жива?

— Если отец готов пойти на такое, чтобы его собственный сын манипулировал студенткой, чтобы защитить свою компанию, то что, если он разозлил кого-то еще, и они в отместку начали охотиться за Бьянкой? — спросил я, ненавидя эту мысль, ведь когда-то мой отец был поборником справедливости, мы с братьями почитали его.

— Он бы нам сказал. Он бы позаботился о том, чтобы разобраться с настоящим человеком, виновным в ее смерти, — как же иначе?

— Если только он не чувствовал себя виноватым?

— Я в это не верю, но мы должны поговорить с ним об этом, несмотря ни на что.

А как бы восприняла новость наша сестра Иззи? Она наконец-то была счастлива, у нее наладилась жизнь. Я не хотел, чтобы это заставило ее повернуть вспять.

Я включил громкую связь с Константином, чтобы перечитать последний зашифрованный текстовый обмен с Джесси, который я вел до того, как Мария пришла вчера вечером.

Я: Мне нужно его имя.

Джесси: Ты получишь его. Я обещаю. Но не забывай, что справедливость нужна и другим.

Я: Когда я закончу, от него ничего не останется.

Джесси: Значит, я должен был прислушаться к своей команде, но теперь уже слишком поздно.

Я: Тринадцать лет слишком поздно.

Джесси: Просто держись. Пожалуйста. Я буду на связи завтра.

— Убедись, что Джесси будет у тебя, когда мы приедем сегодня днем, — сказал Константин, как будто зная, что я читаю переписку с ним. — Я вытащу из него информацию, раз уж он, похоже, не хочет тебе ее давать.

— Джесси — не тот человек, на которого можно надавить, уж поверь мне.

— И я тоже, — ответил Константин, и я поднял глаза, чтобы увидеть, как открывается дверь спальни.

— Мне пора. До встречи. — При виде Марии я отключил звонок и положил телефон на столик у кресла. — Что ты слышала? — Я включил громкую связь меньше минуты назад, так что, надеюсь, не так много. Ей не нужно было знать мрачные подробности того, что должно было произойти.

— Недостаточно, чтобы что-то понять. — Она одернула подол моей белой футболки, которая доходила ей до бедер, и медленно пошла в мою сторону. — Как спалось?

— Лучше, когда ты рядом со мной. — Я наклонил голову в сторону ее соседней квартиры. — Удивительно, что никто не ломится в дверь, чтобы проверить, как ты.

— Они знают, что ты никогда не причинишь мне вреда, — мягко сказала она, оказавшись на расстоянии вытянутой руки.

— Никогда. — Я потянулся к ней, на мгновение забыв о том, что должен был стать тем мужчиной, которым был до переезда в Шарлотту. Скоро мне придется разрывать Нью-Йорк на части, пока я не найду нужные мне ответы.

Она села мне на колени и обхватила мою шею руками, а ее ноги свесились в сторону.

Мой взгляд оценивающе блуждал по ней. От ее сосков, проступающих сквозь белую хлопковую футболку, до ее стройных ног. Я провел пальцем по ее гладкому бедру, и она раздвинула колени от моего прикосновения.

Боже, как же я хотел ее прошлой ночью и чуть было не поддался желанию подрочить, пока она смотрела. Но я знал, что в итоге потащу ее к себе в душ. А я был слишком зол, слишком расстроен, чтобы быть с ней нежным.

— Спасибо тебе за вчерашний вечер. Ты очень помогла мне, а я даже не подозревал, что мне это нужно, — поделился я, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

— Для этого и нужны друзья, — пробормотала она, когда я обхватил ее задницу другой рукой, и она прильнула ко мне.

— Мария?

— Да? — Она посмотрела на меня своими большими карими глазами. Такие невинные. Такие красивые.

— Если ты когда-нибудь покажешь свою грудь какому-нибудь другому своему «другу», — начал я, скользя рукой по ее нежному горлу и затем большим пальцем по соску, — то после этого он не сможет видеть, — объявил я спокойным голосом, не в силах сдержать слов, потому что, когда дело касалось этой женщины, я знал, что пути назад нет. Никаких свиданий. Я ни за что не буду ее ни с кем делить.

— Вот как? — Она откинулась назад, сохраняя зрительный контакт, затем провела своими короткими ногтями по моему прессу.

— Да, так. — Моя рука, лежавшая на ее груди, быстро сменила курс, найдя ее задницу, и я сжал ее, возможно, немного грубовато. Но она еще больше раздвинула ноги от этого прикосновения, и с ее губ сорвался тоненький стон. Учитывая все происходящее, было безумием хотеть отвести ее трусики в сторону, чтобы как следует рассмотреть ее киску, не так ли?

Я приблизил свои губы к ее рту, готовый поцеловать ее, несмотря на то, что вчера вечером на парковке я сказал ей, что она должна сначала узнать мое прошлое, прежде чем наши губы соприкоснутся.

За несколько секунд до того, как я переместил ее так, чтобы она легла на меня, а я погрузил язык в ее рот, меня остановил стук в дверь.

Мария застонала от того, что нас опять прервали.

— Наверное, Наталья проверяет, проснулись ли мы. — Она уткнулась носом в мою шею, и мой член дернулся. — Мы можем притвориться, что не слышим ее?

— Мы не должны ее волновать. — А я должен вести себя хорошо.

Мария отодвинулась от меня и встала, когда постучали еще раз.

— Наверное, ты прав.

— Дай мне секунду и просто побудь здесь, — сказал я, вставая. — Если ты не хочешь, чтобы твоя сестра увидела тебя в моей футболке.

Она покраснела и стала возиться со свободной футболкой, а я заставил себя выйти в фойе, чтобы встретиться с Натальей.

Я не был уверен, что скажу ей после того, как она увидела мое катастрофическое состояние прошлой ночью, и я повел себя как мудак, чуть ли не умоляя ее мужа подраться со мной, чтобы выпустить пар.

Я подошел к двери, когда раздался звонок. Я не стал проверять глазок, да и зачем?

Поэтому, распахнув дверь, я меньше всего ожидал увидеть трех мужчин в масках, один из которых был с битой.