Позвольте ваше сердце

Глава 12

Просыпаясь, я попыталась привычно потянуться, но сдвинуться не смогла. Будильник, пропищав положенные пятнадцать секунд, замолк, более не тревожа.

Двинула рукой, чтобы потереть глаза, но на середине пути замерла. Под ладонью ощущалась слишком уж странная для одеяла текстура. А ещё надо мной что-то завозилось, но бессознательно, сонно и лениво.

Подавила зевок и разлепила глаза. Мягкий утренний свет, включаемый будильником, чем-то напоминал пасмурное утро, отчего сонливость нападала с новой силой.

И накириец, прижимающий меня к кровати, просыпаться совершенно не хотел.

— Вставай, — негромко позвала.

Отстранённо отметила, что мои руки удобно покоятся на его шее, а под ладонью ощущается шелковистость волос. Немного поиграла спутавшимися за ночь прядями, пока ждала, что он проснется. Это успокаивало, а в голове медленно сновали отрывки недоработанного вчера кода.

Наверное, прошло где-то с минуту до того, как мужчина всё же поднял голову с подушки. Мне было всё равно. В сознании крутились шестеренки, подбирая решение к поставленной задаче. И сказать, где сейчас меня больше — в постели или в стране вычислений, — было бы очень сложно.

Накириец плавно перенес вес на предплечья, нависая теперь прямо над лицом в каких-то жалких сантиметрах, да так и замер, уставившись на меня сонными глазами. Это вернуло к реальности.

Пожалуй, я впервые внимательно рассмотрела его внешность. Очень необычную, словно сборную. Широкий лоб, как у всех, в ком больше шестидесяти процентов славянской линии. И тут же слегка приподнятые уголками к вискам глаза, как у потомков азиатов. Но не узкие, нет. Красивой миндалевидной формы в окружении обсидиановых вееров ресниц. Золотистый цвет в контрасте с чёрным и тёмно-зеленым — результат искусственно разработанных генов. Губы полные, капризные. Улыбаюсь характеристике. Накириец какой угодно, но не капризный, а губы именно такие. И нос крупный, с лёгкой горбинкой, по которой хочется провести пальцем. Вот нос и губы у него от латинских линий. Брови. Брови заслуживают отдельного внимания своими чёткими контурами, ровным, словно выведенным кистью, уголком. Интересно, в них тоже можно увидеть темно-фиолетовый отсвет? У бровей слишком идеальная форма, что дает эффект ненатуральности. Очаровательной ненатуральности, впрочем. Но больше всего мне нравятся его высокие острые скулы. Я такие только у актеров видела, как результат многоразовой магической и хирургической коррекции. Сама мысль, что лев ходил в клинику лепить лицо, мне абсурдна. Нет, вот у него — наследие природы. Наверное, поэтому меня постоянно тянет погладить их рукой. Он такой весь… словно сплетен из противоречий.

И, боги, какая у него утренняя эрекция!

Только сейчас осознала, что мужчина лежит ровненько у меня между ног, будто так и надо. И он такой горячий и твёрдый, что я ощутила это даже через бельё и его штаны, хотя что там, этих миллиметров ткани? Жар разлился по телу, как сироп карамели.

Сонные глаза, без настороженности и угрозы, растрёпанные после сна волосы. Новая порция кипящей карамели по коже. Убрала одну руку с его шеи и прикоснулась указательным пальцем к скуле. Он слегка подался навстречу.

Внимательный взгляд в мои расфокусированные глаза и вдруг — движение бедрами с сильным нажимом. Звон пощечины разнесся звучным эхом по комнате.

Замер. А у меня дыхание перехватило. От сладкого давления между ног. От ощущаемой там же пульсации. Не моей, его. От понимания, что накирийца прёт от этой игры не меньше, чем меня. От вибрации сильного тела, что передаётся и мне.

Он медленно повернул откинутую ударом голову. И я плавилась под льющимся из его глаз золотом.

— Хочешь меня поцеловать? — прошептала, снова прикасаясь к скуле.

Нежно-нежно, так, наверное, бабочки собирают пыльцу с цветов.

Он промолчал. Да мне и не нужны его слова. Зачем? Слова могут врать, а тяжелое дыхание, загнанный стук сердца — нет. Вплела руку в волосы. Мне так нравится их шелковистость…

Лёгкий нажим, и он подался, да так рьяно, что пришлось силой останавливать, дергая за пряди до боли. Что снова отдало сахарной дрожью между ног. Зачем ты позволяешь мне это? Зачем даешь над собой власть? Меня это так опьяняет…

Ему не хватило каких-то миллиметров до моих губ.

Мягко стёрла пальчиком выступившую у мужчины на виске капельку пота. Подразнила улыбкой и, несмотря на покалывающее губы желание, выдохнула категоричное:

— Сходи в душ. Остынь.

Провоцировать льва? Да-а-а… Могу, умею, практикую…

Откинула голову на подушку, отворачиваясь, выпутала из волос руки. Ясно давая понять: игра окончена. Уходи. Раунд за мной. Пускай и дрожь от удовольствия не меньше.

И вдруг жаркое касание губ на шее, на груди, на животе… и ниже, в самом чувствительном месте, от чего я едва не взорвалась. Кровь ударила прямо в голову, окрашивая маком щеки. Ладони скомкали простынь. Спина как у кошки выгнулась. А чёртов накириец уже выбрался из-под одеяла, добравшись до края кровати.

Откинул с лица волосы. Подарил мне дьявольски сексуальную усмешку. И ушёл.

Сингулярность ему в печень!

С улыбкой покачала головой. Лев. Хищный, дикий и опасный.