Позывной «Хоттабыч»

Глава 17

— Взвод, подъем! Построиться во дворе!

«Черт! Но за что мне это, Господи?» — Мысли, взбаламученные резким и противным голосищем старшего наставника Силового отделения Московского Краснознаменного училища имени Верховного Совета СССР[40] по фамилии Болдырь, выдернувшего меня из сладкого ночного забвения, не отличались ни радостью от того, что я еще не помер, ни дружелюбием — поскольку именно сейчас мне хотелось удавить своего ненавистного мучителя. — А ну, пошевеливайтесь, тюлени ластобрюхие! — продолжал надрываться наставник, стоя с донельзя начальственным видом в проходе между двухъярусными кроватями нашей казармы.

Какие, нахрен, ластобрюхие? Из какого источника он черпает эту «вселенскую мудрость»? Но наставника эта несуразность нисколечко не смущала!

— Последний, вышедший на построение, сегодня чистит общественный уличный нужник! — прокричал напоследок Болдырь, выходя из казармы.

Что ж, вполне себе мотивация, поскольку именно общественным, да еще и уличным нужником пользуются кто ни попадя, но в основном курсанты. Сами понимаете, как они им пользуются! Общественный нужник, это вам не нужник для комсостава и преподавателей! Вот там все действительно чинно-благородно! И прицел ни у кого не сбит, и мимо цели при бомбометании никто промахивается, и подступы к вожделенному «очку» никто и не подумает минировать!

— Ох-ох-ох! Что ж я маленьким не сдох? — уже привычно проворчал я, погружаясь в шум и гам, в тяжелый запах кислых портянок и сапожного крема. Здравствуй, казарма, как же я по тебе «скучал»! Вокруг вскакивали со шконок, стремительно натягивая на себя форму, молодые курсанты военного училища, отныне — мои «верные соратники» по Силовой «учебке».

Как же со мной такое произошло? — спросите вы. А я вам отвечу — пить меньше надо, дорогие товарищи! Посидели мы надысь, отмечая мое просто «триумфальное» возвращение на службу. По-тихому посидели, тесным кружком: я, да командир, да товарищей Мозголомов пригласили — полковника Капитонова и майора Мордовцева. Отличными мужиками оказались ребятки, даром, что день через день в чужих «черепушках» копаются.

А посторонние мыслишки переворачивать-перетряхивать, эт, я вам скажу, похлеще, чем в чужом исподнем рыться! Чаянья, надежды и проклятия, самоотверженность и предательство — все для искусного Мозголома как на ладошке! Сам-то я сколько раз себя ловил на всяких крамольных думках… О руководстве, о справедливости, о жизни… Как в своем прошлом, еще в том, родном мире, когда на нары присел, в принципе ни за что… были мыслишки разные… чего скрывать-то! Так и сейчас… И если бы вместо Капитонова с Мордовцевым гад какой попался — так бы можно было все повернуть-вывернуть, что на тех же нарах и пришлось бы остаток жизни куковать! А то, еще и лоб зеленкой! Так-что понимаю я их — служба! Неприятно, противно подчас, а то и тошно! Но долг, он превыше всего! Терпи боец!

Звали на отметку и профессора Виноградова. Наш великий эскулап как ярый хранитель клятвы Гиппократа, ессно, не одобрил сие веселое мероприятие, однако, быстро согласился. Чем меня несказанно порадовал! Хотелось отблагодарить этого замечательного человека, столько для меня сделавшего. За время, проведенное в его «лаборатории», мое здоровье неслабо так поправилось! Я уже себя не столетней развалиной ощущал, а минимум этаким девяностолетним «живчиком»! А то восьмидесятидевятилетним! Хоть сам Владимир Никитич и утверждал, что такое в принципе невозможно. Просто мое физическое состояние постепенно достигает оптимального значения для моего реального возраста — болячки-то он мне подлечил, а дальше сам организм начал работать несколько эффективнее. Ну, да Бог с ним! А вот чувствовал я себя на самом деле лучше с каждым днем!

Но обрадовался я рано — перед самым началом нашей дружеской попойки, уважаемого профессора неожиданно дернули на самый «верх» по личному распоряжению товарища Сталина. Вот ведь незадача! Но отряд не заметил потери бойца… На самом-то деле очень даже и заметил, но жизнь-то продолжается! Виноградов заверил, что как только освободиться — сразу к нам… Однако, что-то у него там не срослось, и лицезреть «великого и ужасного» Медика, поддавшегося искушению «зеленого змия», нам так и не довелось. Возможно, что будь он рядом, и не произошло бы того самого конфуза… Ведь именно из-за него, я и оказался на сегодняшний в солдатской казарме в роли банального «духа» и был вынужден состязаться в скорости «подъема» с курсантами военного училища, прямо-таки пышущими молодостью и здоровьем.

В общем, нажрались мы вчера с товарищами офицерами в хлам. Ну, поймите и вы, робяты, стресс снимать нужно! А служба у парней — не сахар! Врагу такой не пожелаешь! Война ж! Общий градус подозрительности зашкаливает, так что жопу некоторым неслабо так припекает! А ответ на вопрос: вражина ты, аль вредитель-диверсант, или просто не в то время «погулять вышел», может только опытный и сильный Мозголом дать! Из тех, в ком у руководства нет никаких сомнений. Вот и мечутся ребятки и ночь-полночь, и день-полдень, не зная отдыха и сна. Ведь таких спецов на весь союз — раз-два и обчелся! А сегодня им отдых решили дать в виде поощрения за нашу «совместную работу». А так глядишь, может и орден какой вручат… И, как по секрету сообщил мне командир, «связка» полковника Капитонова и майора Мордовцева — вообще лучшая! Они просто ювелиры Мозголомного процесса! Смертность при работе этой связки — практически нулевая! А вот у других товарищей с этим процессом не все так гладко выходит. Вот поэтому и боится «простой народ» Мозголомов до желудочных колик и нервной трясучки. Боится и ненавидит этих «улыбчивых» ребят со стилизованной металлической эмблемой в форме головного мозга на петлицах.

А водочка в роли седативного препарата очень даже и недурственно зашла! Даже, «ошень и ошень» неплохо. Где-то в обед нашу орденоносную компанию, в том числе и вашего покорного слугу, облаченного в новенькую отутюженную полковничью форму со всеми восстановленными в этом мире регалиями, отвезли в какой-то приличный ресторанчик. Все на высоком, можно сказать «номенклатурном», уровне: отдельный кабинет, молоденькие симпатичные официантки, выпить-закусить… Хот я сомневаюсь, что в это заведение пустят обычного смертного, тут даже от метрдотеля за версту НКВДешной «выправкой» несет! Я-то знаю, у меня глаз наметан, пусть и один, но зато — алмаз! А второй, за который Аннушка взялась, как и обещала, тоже постепенно прозревать стал! Так, глядишь, скоро буду зырить в оба! Берегись, кто не спрятался — уже смогу рассмотреть!

В общем, потихоньку-помаленьку, под холодное и горячее, под душевный разговор, и не рассчитал своей дозы дедушка, как, впрочем, и остальные участники сего приятного процесса. Ну, приятного до поры до времени — следующее утро, бесспорно, расставит все по своим местам… А в тот момент — эх! Понеслась душа в рай! И когда уже все окончательно окосели, полковник Капитонов неожиданно поинтересовался между делом: какая-такая дальнейшая судьба, ждет такого колоритного «свежеиспеченного» полковника контрразведки, за которого обязательно надо выпить! Выпили.

Ну и оснаб сказал: «что полковником я хожу до завтрашнего… ладно, до послезавтрашнего дня», поскольку завтра мы всем калганом будем помирать! Если, конечно, не подтянем какого-нибудь Медика для снятия похмельного синдрома, либо Владимир Никитич сжалиться. Выпили и за Владимира Никитича, и за всех Медиков — спасибо большое, что они есть!

— А потом, — поднявшись со своего места, произнес командир, слегка покачиваясь, — достопочтенный дедушка-полковник Гасан Хоттабович Абдурахманов отправится курсантом в Силовую спецшколу Красных командиров! Где будет постигать все «тайны мироздания» нового мира и обретать Силу…

Майор Мордовцев, если и удивился, то вида не подал, а вот полковник Капитонов неожиданно мне «посочувствовал» заплетающимся языком:

— Та… рищ ос… наб… Петя (после совместной работы и общей попойки всеми присутствующими решено было перейти на «ты»), не совестно ли… тебе…

— Не понял? — Оснаб перевел осоловелый взгляд на полковника. — Какие претензии?

— Не совестно ли… тебе… — продолжил Вячеслав Романович, сделав усилие по сводению разбегающиеся глаза в кучу и беря себя в руки. — Такого дряхлого старца, да на общих основаниях с молодыми лоботрясами в учебке по плацу гонять?

— На каких общих? — Вяло отмахнулся от полковника командир. — С чего ты взял? Ты за кого меня вообще принимаешь, Слава? Никогда… слышишь, никогда во мне не сомневайся! На общих… он подумал… Да что я… совсем бездушный злодей… чтобы немощного дедушку непосильными упражнениями… н-насмерть у-у-морить?

— Извини… Петя… — повинился полковник.

— Завтра… Ах, да — уже послезавтра, — продолжил оснаб, — зайдем с Хоттабычем к начальнику училища — генерал- майору Семен Иванычу Младенцеву и все вопросы на месте решим… Все с Хоттабычем нормально будет! Не переживай, Слава!

Полковник тоже встал и, перегнувшись через стол, обнял Петрова.

— Ты мужик… Петруха! Уважаю! Мы все тут мужики! — И троекратно поцеловал его в бритые щеки. — И Младенцев — тоже мужик! Поймет…

— Знаю, его, — расслабленно кивнул майор Мордовцев, вмешиваясь во взаимные признания. — Иваныч — вот такой мужик! — И он оттопырил большой палец на руке. — Не зря звездой героя награжден! Он в самом начале войны со своими курсантами на подступах к Москве так уперся… Хрен фрицы скровырнули! А ты, Хоттабыч, действительно по плацу свое давно отбегал — не выдержишь такой нагрузки! — Все собравшиеся согласно закивали. — Учись лучше потихонечку Силой управлять…

— И чо? В меня тут, похоже, никто не верит? — Струящийся в венах алкоголь сделал свое дело — я, да и все собравшиеся окончательно утратили рассудок и «чувство меры». — Думаете, отойдет дедушка в мир иной на полосе препятствий? Думаете, не сдюжит старый солдатской муштры? А вот хрен вам всем! — Я скрутил из пальцев фигу и показал её персонально каждому сидящему за столом. — Дедушка еще любого молодого за пояс заткнет!

— О, как Хоттабыч раздухарился! — заржал оснаб. — Не наливайте ему больше! А то еще…

— А забъемся? — Я протянул ему через стол свою раскрытую ладонь. — Сколь там времени ты мое первоначальное обучение планировал?

— Не меньше месяца, — ответил оснаб, — а в идеале пару-тройку…

— Спорим, что выдержу не менее месяца на общих условиях!

— Да ты, Хоттабыч, реально охренел! — хохотнул Капитонов. — Помрешь же!

— Посмотрим! — с воодушевлением, подпитанным изрядной долей горячительно, ничуть не сомневаясь, произнес я. — Что нас не убивает — делает сильнее! Не так ли, товарищи офицеры? Ну, командир, принимаешь? Или слабо!

— А и принимаю! — Звонко хлопнул меня по руке оснаб. — Выдержишь неделю… Нет, хотя бы три дня — признаю, что был не прав! Что ты все еще орел!

— То-то же! — довольно ухмыльнулся я, падая на свое место за столом.

Да, если бы я был трезвым, да и остальные тоже, никогда бы этой ситуации не случилось. Ну а потом — не съезжать же? Или мы не мужики?

Я откинул грубое одело в сторону и поднялся с кровати. Соперничать с молодыми здоровыми лбами, мне было не то, что тяжело, а просто нереально. Да, дал маху дедушка, когда подписался на эту авантюру! Никогда и никого выпивка до добра не доводила! Напился, расслабился, вот и получил «салом по сусалам». И ведь сам, первым, «в бутылку полез»! Можно, конечно, признать свою неправоту. Но ведь я слово дал! А я, сука, упёртый! Лучше сдохну, пытаясь доказать… Но хрен отступлю! Не дооценили меня, ребятки… Ох, недооценили!

С утра, когда в палату заглянул профессор Виноградов, я валялся на кровати практически в полной отключке — ни рыба, ни мясо! Голова разваливалась на куски, во рту явно ночевала целая дивизия кошек, по всей вероятности, гадившая прямо там же. Владимир Никитич пришел в ужас, мгновенно оценив мое текущее состояние. А оно у меня было такое… как будто его совсем не было — хуже не придумаешь.

— А вы, батенька, оказывается недурственно так вчера отдохнули? — морщась от запаха перегара, заполнившего небольшое помещение моей «больничной палаты», произнес профессор Виноградов.

— А-а-а… — просипел я пересохшим горлом, хватаясь за голову.

— С чем вас и поздравляю! — Продолжил весело «глумиться» Медик.

— Пить… — С трудом разлепив пересохшие губы, шевельнул я заскорузнувшим языком, превратившимся в грубый наждак.

— Пейте… «больной»! — Владимир Никитич сменил гнев на милость и плеснул в стакан воды из графина, стоявшего рядом на прикроватной тумбочке.

Я, сделав титаническое усилие, оторвал от подушки голову, в которой «поселился» отчаянный молотобоец и, судя по интенсивности, с которой он фигачил молотом внутри моей многострадальной черепушки — явно передовик производства. В глазах профессора плясали веселые чертики, когда он наблюдал за моими болезненными ужимками. Да-да, так мне и надо! Надумал старый хрыч с молодыми состязаться… Еп! — В памяти всплыл туманный эпизод моего спора с оснабом. Ой беда-беда, огорчение! Как же это я так опарафинился перед товарищами офицерами? Все водка треклятая, будь она проклята!

Виноградов подождал, пока я утолю жажду, а после сжалился над бедным старикашкой, страдающим тяжкой формой похмелья — излечил практически одним прикосновением! Вот нельзя было сразу так? Понимаю — назидательный процесс! Все прямо по Павлову![41] Но старого пса переучивать — только время зря терять!

Натянув на негнущиеся ноги солдатские «галифе» защитного цвета, я ловко намотал портянки и воткнул ноги в кирзачи. А Владимир Никитич красавчик, куда лучше мои копыта стали работать после его вмешательства! А ведь и вовсе лишиться мог! Пока мои великовозрастные детки боролись с портянками (а у меня опыт — хрен пропьешь), я, громко похрустывая суставами, натянул гимнастерку, подпоясался ремнем и пошкандыбал со всей возможной скоростью, развиваемой моим престарелым организмом, к выходу. И неплохо так, вроде, разогнался…

Но, несмотря на все усилия, тут меня молодые оболтусы и сделали! Пока я, скрипя суставами, как несмазанный железный дровосек, спускался по ступенькам высокого крыльца, меня и обскакали абсолютно по всем параметрам. А один из «сослуживцев», этакая, сука, мелкая, но очень говнистая вошь, как бы ненароком даже зацепил меня носком своего сапога под пятку. Я запнулся и, потеряв равновесие, едва не рухнул. А если бы загремел, то рассыпался бы как ветхий шкилет из кабинета биологии, и собирали б таи мои косточки по всему плацу! Благо Надюшка (Да-да, на весь взвод у нас оказалось три девушки с проснувшейся Силой) меня под руку придержала, а то точно растянулся бы дед на потеху честной публике!

— Спасибо, внучка! — благодарно выдохнул я, восстанавливая утраченное было равновесие.

— Не за что, дедушка! — добродушно ответило прелестное создание, ослепительно улыбнувшись. — Это все Колька Варфоломеев — урод, каких поискать…

— Курсанты Нефёдова и Абдурахманов! Кончай базар! — Оторвал нас от милой беседы грубый оклик старшего наставника Болдыря. — Успеете еще пообщаться — вы сегодня на пару драите общественный нужник! — Зычно объявил он. — Встать в строй!