Позывной «Хоттабыч»

Глава 25

Занятия у доцента Шильдкнехта ко «всеобщему взаимному удовольствию» продолжились с перерывом на обед до самого вечера, тем самым подвинув запланированную старшим наставником Болдырем физподготовку. Из всего класса только я мог предположить, отчего Вильям Карлович так рьяно пытается вложить знания о своем предмете в наши головы, даже сумев договориться с начальником училища о продлении сегодняшних занятий. Не иначе, что подброшенная мною идея требовала скорейшей реализации. У доцента попросту «руки чесались». Видимо финансовое и материальное положение семейства историка действительно находилось в плачевном состоянии. Иначе, отчего такая спешка? Но, как бы там ни было, я с интересом слушал лекции Вильяма Карловича об истории Силового дела, да и обо всей истории этого мира, куда меня забросила после смерти неумолимая судьба.

Согласно озвученному доцентом материалу, ситуация обретения Силы в этой параллельной реальности складывалась следующим образом: до 1809-го года никто в этом мире не воспринимал Магию всерьез, считая сказки, мифы и легенды о волшебстве лишь досужими вымыслами. По сути, на тот момент, эта реальность ничем существенным не отличалась от моего родного мира. А, возможно, и вообще ничем не отличалось… Я поставил мысленную «зарубку»: в ближайшее время посетить местную библиотеку и полистать учебники по истории до того самого «переломного» момента. И, если мои предположения подтвердятся, и наши миры не будут иметь никаких видимых отличий, тогда именно 1809-ый год станет той самой «точкой бифуркации[57]», после которого наши реальности начали «разбегаться».

В этой же реальности период после 1809-го года начали негласно называть «Эпохой повторного обретения» Силы, Магии, Чудес, или Божественной Благодати — кому как было угодно, а скорее всего — просто выгодно. А «повторного обретения» — потому как при наличии в жизни настоящей Магии, древние сказки, мифы и легенды обрели совсем другой смысл и значение. Ведь с учетом этих, поистине глобальных изменений привычного уклада, выходило так, что древние сказители нисколько не привирали и не выдумывали, описывая просто-таки безграничные возможности Богов-Магов-Героев — этаких могучих Силовиков прошедших дней. Все чудеса, отраженные в «преданьях старины глубокой», «на поверку» оказались, вполне себе, «обыденной» реальностью для «пробудившихся» счастливчиков. Конечно, стирать в пыль горы и поворачивать вспять реки одним мановением руки свежеиспеченные Силовики-Сеньки не могли, да и не умели, но в более мелких масштабах у них все неплохо получалось.

Каким образом так вышло, что про Магию «забыли», либо она временно «ушла» из этого мира, до сих пор бились над разгадкой многочисленные научные учреждения и отдельные ученые индивидуумы. Но к единому мнению они так и не пришли. Одни считали, что существует некая Магическая «цикличность», выраженная в пиках активности и длительных спадах, другие — видели ответ в утрате Древних Знаний, методическом преследовании и уничтожении средневековых магов и колдунов (по сути, и являющихся носителями этих самых знаний) Святой инквизицией и прочими, сходными по направлению деятельности службами различных религиозных конфессий. Да и вообще, общее негативное отношение к различного рода «колдунству-ведунству» было впитано большинством населения земли с молоком матери! Наговоры, порчи, проклятия… Ну, и чего хорошего можно ожидать от окаянных малефиков[58]? Можно даже поаплодировать этому неизвестному средневековому пиар-менеджеру, вложившему в головы необразованных смердов, ненависть и страх к любому проявлению Магии. Даже самому светлому.

Если глядеть широко, в предположениях обеих сторон имелись неоспоримые зерна истины. Но, как оно происходило на самом деле — доподлинно так и не удалось никому разузнать. Однако, вопросы повторного обретения Силы, и «что же случилось на самом деле?» никогда не стояли так остро, как другой, более насущный вопрос: что же такое есть сама Сила? Каковы её «натуральные» физико-химико-биолого-и-еще-незнамо-какие параметры? Какую природу имеет эта пресловутая Сила, которая, несомненно, должна являться энергией?

Я невольно задумался, что же представляет собой понятие «энергия», которое мы так часто и повсеместно используем? Из общего курса физики я помнил, что Энергия[59]— это общая количественная мера различных форм движения материи.

По большому счету, понятие энергии, да и сама идея энергии искусственны и созданы специально для того, чтобы быть результатом наших размышлений об окружающем мире. В отличие от материи, о которой мы можем точно сказать, что она существует, энергия — это всего лишь плод размышления человечества, для обретения возможностей описания различных изменений окружающего его мира.

Для этой физической величины долгое время употреблялся термин «живая сила[60]», введенный еще Исааком Ньютоном. С этой точки зрения Сила, с большой долей вероятности может быть названа именно энергией.

Поэтому, наряду с различными видами остальных энергий: тепловой, механической, электрической, химической, внутриядерной, а также потенциальной энергией различных физических полей (гравитационного, магнитного, электрического), Сила была так же включена в один из разрядов энергий — Силовой.

Как бы то ни было, несмотря ни на что, величину Силовой энергии, благодаря случайно обнаруженным «манускриптам древних малефиков», удалось даже вычислить и замерить, а также создать на основе расчетов несколько примитивных приборов, типа сожженных мной Силомеров. Поговаривали, что покинувший нацистскую Германию Альберт Эйнштейн, уже вовсю трудится в Америке над разработкой своей «Единой теории Силового поля», и вот-вот разродиться великим открытием, способным поставить крупную точку в спорах по поводу происхождения Силы. Но, пока суть, да дело, приходилось пользоваться тем, что есть.

«Благодетелями» человечества, вновь вернувшими в мир Чудеса и Магию, единогласно принято считать братьев Гримм, Якоба и Вильяма — известных на весь мир сказочников, как в этом, так и в моем родном мире. Основная честь первооткрывателя лежала на плечах старшего брата — Якоба, который в 1806-ом году перебрался из Парижа в город Кассель, где проживала его семья. На тот момент германское княжество Гессен-Кассель, было занят французами, провозгласившими Кассель столицей Вестфальского Королевства, но Якобу чудом удалось устроиться на работу из-за отличного знания французского языка. Он получил место библиотекаря, а впоследствии и управляющего личной библиотекой короля Жерома, младшего брата Наполеона Бонапарта, в Кассельском замке.

Во время реставрации помещения библиотеки после пожара 1809-го года, именно Якобу посчастливилось обнаружить тайник, в котором находилось несколько ветхих и древних манускриптов, содержащих забытые Древние Знания. Втайне от всех, они вместе с братом Вильямом взялись за их реставрацию и расшифровку. До нашего времени манускрипты не сохранились, как и не сохранились записки братьев. Лишь какие-то беглые наброски и черновики стали достоянием мировой общественности, да и то, только после их смерти. Но именно эти черновики и записки позволили точно установить, кто стал инициатором всего этого «безобразия», в корне изменившего все мировые расклады. Однако, именно с той поры в эту реальность вернулась настоящая Магия и полновластно проросла во все сферы её «жизни». Каким способом это удалось провернуть двум братьям-сказочникам — так и осталось загадкой.

На этом моменте сегодняшняя лекция и закончилась. Вильям Карлович распустил класс, собирал со стола свои записи, и принялся запихивать их в портфель. Мои сокурсники, едва услышав долгожданное «все свободны», с крейсерской скоростью вылетели из класса. Я же неторопливо поднялся и, по-старчески подволакивая ноги, тоже направился к выходу. На деле, шаркал я сапогами по половицам, едва ли не по въевшейся в мою плоть привычке. Я с удивлением осознал, что больше не испытываю особых затруднений с ходьбой, даже несмотря на тяжеленые кирзачи, «пудовыми» гирями висящие на моих ногах. А ведь не далее, чем сегодняшним утром, все было несколько иначе. Эта мысль, вкупе с прорезающимися зубами, требовала детального и всестороннего осмысления.

— До свидания, Вильям Карлович! — тепло попрощался я со старичком-преподавателем. — Очень познавательный материал! И очень достойное изложение! С удовольствием его послушал!

— У! Не стоит благодарностей! — отмахнулся профессор, пристраиваясь мне «в кильватер». — Это моя работа.

— А может быть, посоветуете еще что-нибудь? На тему древнерусских сказок и легенд, — поинтересовался я, останавливаясь на крыльце. Было у меня огромное желание разобраться с «секретом» былинного велета Святогора. Глядишь, и проскочит где нужная информация. — Типа, для «внеклассного чтения», — уточнил я, — хочу немного разнообразить свой кругозор.

— Могу посоветовать вам ознакомиться по этой теме с трудами Владимира Яковлевича Проппа[61] (Еще один немец? — отметил я про себя. — Не перебор ли?) — «Морфология волшебной сказки» и «Исторические корни волшебной сказки, как предпосылки современных Силовых преобразований». Эти поистине выдающиеся труды есть в вашей учебной библиотеке. Если действительно планируете серьезно изучать Силовые дисциплины — настоятельно рекомендую ознакомиться!

— Спасибо за подсказку, Вильям Карлович! — не забыл поблагодарить я историка.

— Не за что, уважаемый Гасан Хоттабович! Берегите себя! — На том и расстались — доцент исчез за воротами учебки, а я поплелся в сторону столовой, откуда умопомрачительно несло едой — ужин вот-вот должен был начаться.

После сытного хавчика, состоящего из отварной картохи, приправленной зеленым укропом, стакана компота из сухофруктов и пары кусочков хлеба, меня основательно разморило. Благо, что никаких тупых подколок от Варфоломеевских ушлепков на ужине не случилось. А то уж и не знаю, как бы я на этот раз среагировал. Когда я голодный и уставший, ко мне лучше не лезть! А сегодня я основательно устал — давно так не приходилось шевелить мозгами, но новая информация требовала своевременного усвоения!

Я едва не клевал носом, сидя на лавочке в беседке, с блаженством покуривая на сытый желудок. У курсантов до отбоя — свободное время, кроме таких, как я — летчиков-залетчиков, для которых у старшего наставника Болдыря всегда найдется занятие. Меня, Надюшку и Тимку Шапкина с нетерпением ожидал общественный уличный туалет.

— Че, дед, совсем сил не осталось? — вырвал меня из блаженной дремы грубый голос старшего наставника.

Тьфу, ты! Вспомнишь дуболома — он и появится!

Болдырь плюхнулся на соседнюю лавку и тоже закурил.

— Вот скажи мне старый: для чего тебе все это нужно? — Старший наставник огладил рукой пышные усы и сплюнул в металлический ящик для окурков.

— А меня нешто спрашивали? — прикинувшись «ветошью», ответил я. — Я ить и тебя, милок, о том же самом спросить могу: на кой оно мне сдалося, такое вселенское счастье? — Я продолжал усиленно косить под полоумного и давно выжившего из ума старикана. Глядишь, и отстанет, морда фельдфебельская. — Угораздило жа пробудиться на старости лет, товарищ старший наставник! — Продолжал я слезливо сокрушаться дрожащим голоском, без зазрения совести «давя на жалость». Но гребаного сатрапа и дубового солдафона мои стенания ни разу не растрогали. — И не тронули ба, — продолжил я лить крокодиловы слезы, — ежли б не величина чертового Резерву…

— И сколько насчитали? — поинтересовался между делом Больдырь, поглядывая на меня прищуренными глазами.

— Да, — небрежно отмахнулся я, — какие-то косорукие неумехи все время попадались — только две своих машинки почем зря спалили. А о своем Резерве я как не знал, так и до сих не знаю ничо!

— Да уж, картина маслом… — Сдвинув фуражку на лицо, почесал затылок старший наставник. — Косоруких у нас в Рассее всегда хватало: что при бывшей власти, что при нонешней! Говоришь, не повезло тебе, дед? Забрили без твоего желания?

— Как есть, не повело, товарищ старший наставник! Вот ей-ей! — Мелко затряс я головой и «незаметно» перекрестился. — Посмотрел бы я на тя, господин хороший, как бы ты под сраку лет кирзачами плац полировал, а опосля нужники засраные чистил…

— Ну, во-первых: не господин, а товарищ…

«Тамбовский волк тебе товарищ!» — мысленно «поправил» я Болдыря.

— А во-вторых, — продолжил усач, — раз попал, как куря в ощип, будь любезен соответствовать установленным командованием нормативам. Как-то неохота за тебя взыскания от начальства выхватывать!

— Ну, если надо — значит надо… — Я театрально вздохнул и затушил сотлевшую папироску о металлическую стенку ящика. — Бум соответствовать, товарищ старший наставник!

— Верное решение! — одобрил мои слова Болдырь. — А теперь дуй к начхозу Пасичнику, и возьми у него на всех залетных лопаты и ведра! Минут через… — он бросил взгляд на часы, — двадцать к клозету должен золотарь с телегой прибыть. Как все зачистите — можете быть свободными. Все ясно, курсант Абдурахманов?

— Так точно, товарищ старший наставник! — Вот же сука, какой кайф обломал!

Я медленно поднялся с лавки и, продолжая исправно поднимать пыль сапогами, неспешно потащился в сторону вещевых складов — вотчину младшего лейтенанта Пасичника. Отдаляясь от беседки, я прямо-таки физически чувствовал пристальный взгляд Болдыря, сверлящий мне спину промеж лопаток. Чем же я ему так не понравился-то? Походе, действительно, всю «статистику» ему порчу. Ибо другого объяснения такой повышенной кислотности к вашему покорному слуге не находил. А может, он просто говно-человек? А что и такого добра тоже хватает! Не стану лишний раз над этим голову ломать!

— А! Гасан Хоттабыч, проходи дорогой! — А вот с начхозом Пасичником у меня как-то с первого раза все ровно сложилось. Таких вот, как он — веселых балагуров, но вместе с тем рачительных и бережливых хозяйственников, я неоднократно встречал. И что характерно, с каждым из них я себя чувствовал буквально после совсем недолгого общения так, как будто знал всю свою жизнь.

Пасичник встретил меня возле складских дверей с уже подготовленным «клининговым набором»: тремя совковыми лопатами и таким же количеством весьма помятых жестяных ведер.

— Ты, когда это успел набедокурить, Хоттабыч? — Поинтересовался он между делом. — Болдырь так просто никого гавно разгребать не посылает! Для этого надо основательно так «залететь».

— Похоже, Николай Богданович, что у нас ним любовь с первого взгляда, — хохотнул я, примериваясь, как бы половчее перехватить инструмент.

— Оно и видно! — весело подмигнул мне начхоз. — Слушай, а давай я с ним поговорю, — предложил он. — Вроде Болдырь раньше нормальным мужиком был… Но это же ни в какие ворота! Да и неправильно это… А если упрется — хрен больше от меня дождется добряков! И руки я ему больше не подам!