Позывной «Хоттабыч»

Глава 27

Товарищ Сталин неторопливо прохаживался по кабинету, заложив одну руку за спину. Во второй руке он сжимал уже потухшую трубку, покусывая и без того погрызенный мундштук. Перед ним навытяжку стояли, полируя глазами пол, словно нашкодившие малолетки, нарком Берия и оснаб Петров.

— Итак, товарищи, — наконец закончил нервно дефилировать по кабинету Хозяин, — нэ прояснитэ ситуацию? Как можно было так позорно обо… — Сталин, собравшийся грубо выругаться, сдержался, и подобрал «более нейтральную» формулировку, — опростоволоситься?

— Виноваты, товарищ Сталин! — не сговариваясь, но в один голос ответили провинившиеся.

— Это очень хорошо, товарищи, — все так же недовольно произнес Иосиф Виссарионович, но Берия, прекрасно разбирающийся в мельчайшей мимике и реакциях вождя (из речи которого к тому пропал жесткий акцент), уже понял, что их с Петровым сегодня «пронесло», — что вы не стараетесь умалить степень своей вины, и не пытаетесь переложить груз ответственности друг на друга… — Хозяин неторопливо занял свое главенствующее место в кабинете и жестом пригласил за совещательный стол подчиненных:

— Присаживайтесь, товарищи — будем разбираться.

Дождавшись, когда Берия и Петров займут свои места, он продолжил:

— Заслушаем для начала товарища Петрова… — Сталин достал из стола распечатанную пачку «Герцеговины Флор» и принялся неспешно набивать трубку. — Вы готовы, товарищ Петров?

— Готов, товарищ Сталин! — Голос оснаба не дрогнул, хотя он прекрасно понимал, что балансирует на самом краю пропасти.

— Петр Петрович, как же так вышло, что Силовое отделение военного училища пострадало настолько серьезно? — не глядя на Петрова, произнес Иосиф Виссарионович, продолжая увлеченно набивать трубку. Петрову на мгновение показалась, что вождя намного больше интересует этот процесс, нежели его оправдания. Но, конечно, на самом деле это было не так — вождь прекрасно умел слушать и анализировать. — По сути — разрушено все! Нанесен непоправимый урон всей Силовой и материально-технической базе! Некоторые уникальные артефакты и вовсе оказались утрачены безвозвратно! А отголоски вашего «локального Армагеддона» прокатились разрушительным цунами по всей юго-восточной окраине Москвы!

— Виноват, товарищ Сталин…

— Это я уже слышал. — Сталин на секунду оторвал взгляд от трубки и взглянул в буквально окаменевшее лицо «специального порученца». — Хотелось бы, какой-никакой, а конкретики. Не правда ли, товарищ Берия?

— Совершенно с вами согласен, товарищ Сталин, — поспешно ответил Лаврентий Павлович. Он знал, что благодушное настроение вождя может в любой момент измениться на кардинально противоположное. А попадать «под раздачу» отчего-то абсолютно не хотелось.

— Выполняя поставленную командованием задачу, — четким речитативом принялся отчитываться вождю оснаб, — по скорейшему инициированию товарища Хоттабыча, не смог предусмотреть всех последствий выплеска его Силы. В результате чего, разрушения, причиненные как училищу, так и близлежащей гражданской инфраструктуре оказались катастрофическими. Готов понести заслуженное наказание…

— Э-э-э, нет, товарищ оснаб! Ваше утверждение, конечно, не голословно, но и не совсем достоверно! — Неожиданно прервал его Вождь, закончив набивать трубку душистым табаком.

Оснаб непонимающе взглянул в его смеющиеся глаза, стараясь как можно дольше сохранить невозмутимость.

— Не пыжьтесь вы так, Петр Петрович! — Сталин отвлекся, раскуривая трубку. — Я прочитал отчеты всех заинтересованных и непосредственно участвующих в произошедшем инциденте лиц, — продолжил он, выпустив клуб дыма. — Согласно рапорту начальника училища — генерал-майора Младенцева, добиться большей безопасности, чем на специально подготовленной территории Силового отделения училища, попросту невозможно. Защитные Формулы и Конструкты, усиленный Защитный Периметр, созданный в лучших «традициях дома Кюри»… Так что советую вам, товарищ оснаб, не брать на себя лишнего! В обращении с Силой никто из нас не может предугадать, во что это может вылиться. Силовиков несуществующего уровня «Бог»[66], среди нас пока еще не наблюдается! Можете поверить на слово бывшему слушателю Духовной семинарии[67]. — И он еще раз с удовольствием приложился к трубке.

— Так точно, товарищ Сталин! Приму это к сведению!

— А теперь расскажите подробно, как вам удалось инициировать товарища Хоттабыча за такой короткий срок? Как я понял из того же рапорта Семена Ивановича, и двух дней не прошло?

— Все верно, Иосиф Виссарионович, — подтвердил Петров. — Тридцать восемь часов на все про все!

— Поразительно. — Сталин одобрительно улыбнулся. — А что за новую методику вы использовали, Петр Петрович? И не попробовать ли нам внедрить её повсеместно?

— Так внедрять нечего, товарищ Сталин — ничего нового и не применяли, — ответил Петров. — Стандартная и не раз оправдавшая себя методика «психического расшатывания» потенциального Силовика… Правда… она слегка… жестковата… и не все инициируемые выдерживают такую инициацию…

— Слегка жестковата, товарищ оснаб? — неожиданно иронично рассмеялся Сталин. — Мне ли не знать, насколько она жестковата? Сам инициировался подобным же способом! Но не так же быстро — не в тридцать восемь часов!

— У товарища генерал-майора Младенцева отличные военспецы! — продолжил свой доклад товарищ оснаб. — Перед самым началом «операции» по инициации товарища Хоттабыча, мы согласовали с ними все нюансы. По предварительным оценкам специалистов, чтобы максимально не навредить старику, процесс должен был занять никак не менее трех-четырех недель… Но… — Оснаб запнулся, не зная, как преподнести Вождю столь нелицеприятную информацию.

— Договаривайте уже, товарищ Петров! — Стерев с лица улыбку, жестко потребовал Иосиф Виссарионович, который и без того уже знал в подробностях обо всем произошедшем в училище [68].

— В процессе «психической» подготовки инициации старшим наставником Болдырем был умело спровоцирован конфликт между товарищем Хоттабычем и группой курсантов, который, к сожалению, вылился в открытое противостояние и…

— Курсанты, говоришь?! — неожиданно эмоционально рыкнул Иосиф Виссарионович. — Будущие командиры-Силовики?! — Воздух резко наэлектризовался и начал ощутимо покалывать кожу. — Честь, совесть и доблесть Красной Армии?! — Побитые сединой волосы вождя встали «дыбом», а усы встопорщились. — Набичвари[69], шайтаны, сволочи, подонки, мрази! — Продолжал «бушевать» Сталин, натурально метая молнии. — Как такая погань смогла пролезть в самое сердце армии — школу Красных командиров?!

Мрачные Берия и Петров сидели тихо, стараясь даже дышать через раз, дожидаясь, пока вождя отпустит «приступ ярости».

— Это уже вопрос к вам, товарищ Берия! Почему тот, кто должен стоять на страже трудового народа, насилует беззащитных девушек? Да еще где? В училище командного состава! Немыслимо!

— Наша недоработка, товарищ Сталин… — потупился Берия, не решаясь смотреть искрящиеся разрядами глаза вождя. — Практически весь набор школы из проверенных семей — дети прославленных командиров Красной Армии, партийной номенклатуры и высокопоставленных сотрудников органов Государственной Безопасности.

— И поэтому проверка «на вшивость» велась спустя рукава? — Потребовал прямого ответа Иосиф Виссарионович, нервно и глубоко затягиваясь табачным дымом. Но Берия видел, что вождь уже сумел взять себя в руки.

— Товарищ Сталин, но вы же знаете о катастрофической нехватке Менталистов! В данном конкретном случае наши сотрудники, не без оснований, постарались высвободить и без того остро недостающие «ресурсы»…

— Вот видите, Лаврентий Павлович, во что может вылиться «экономия» этих самых «недостающих ресурсов»? — Иосиф Виссарионович, конечно же, понимал, всю «тонкость момента» на котором искусно пытался «сыграть» товарищ Берия — специалистов-Мозголомов действительно не хватало, чтобы закрыть все дыры. — А потом эти не распознанные оборотни-шайтаны, занимая командные должности на фронтах, постыдно бегут с поля боя или массово сдаются в плен! Поэтому, настойчиво рекомендую вам, товарищ Берия, навести образцовый порядок в этой области! И изыскать-таки «недостающие ресурсы»! Все-таки Школа Красных Командиров — комсостав своей стране кует! — повторил он строчки известной песни. — А без настоящего, проверенного и преданного комсостава мы с вами, товарищи, далеко не уедем! И тем более — не сумеем победить в этой войне!

— Сделаем все возможное и невозможное, товарищ Сталин! — Берия облегченно, но незаметно выдохнул — первую «атаку» он отразил, но разговор с Вождем был еще далек от завершения.

— И не забудьте разобраться с этими набичвари! Я бы их за яйца подвесил или на кол посадил… А рядом приставил бы хорошего Медика… — Сталин улыбнулся жутким оскалом, а сквозь его тигриные глаза в мир заглянула сама Смерть, вызвав у наркома и оснаба непреодолимое желание провалиться сквозь землю. Только бы подальше отсюда! — Но мы не в средневековье, товарищи. Пусть военный трибунал решит их судьбу, и вынесет справедливое решение! — подытожил он.

— Так точно, товарищ Сталин! — незамедлительно отрапортовал Лаврентий Павлович.

— Продолжим с вами, товарищ Петров. — Вождь «переключил» свое внимание с Берии на оснаба. — Значит, наш бодрый старичок вновь встал на защиту едва не поруганной девичьей чести? И кстати, Лаврентий Павлович, — вновь досталось Берии «на орехи», — не вы ли удивлялись, отчего в родном мире Хоттабыча всяческие извращенцы насилуют советских девушек прямо на улицах?

— Было, Иосиф Виссарионович… — припомнил нарком.

— Так вот у нас, выходит, дела обстоят ничем не лучше! Примите и этот момент во внимание, товарищ Берия!

— Обязательно приму, товарищ Сталин!

— Значит, инициировался он в момент схватки с насильниками? — «Вернулся» к оснабу Иосиф Виссарионович.

— Точно этого сказать сейчас невозможно… — ответил Петров. — Но скорее всего, именно в этот момент. Иначе, как бы он смог одним ударом перебить кости и напрочь оторвать руку Варфоломееву? Я тут прикинул, какой силой должен был обладать такой удар… Вышло нечто немыслимое…

— И в какой же специализации инициировался наш старичок? — Последовал следующий вопрос.

— А вот с определением специализации, товарищ Сталин, у нас возникли определенные трудности… — Слегка «замялся» оснаб.

— И в чем же они выражаются? — поинтересовался Вождь. — По-моему все ясно, если учесть какие разрушения произвело вызванное им землетрясение. Разве не «Потрясатель тверди»?

— Есть большие сомнения, товарищ Сталин, — ответил Петров. — На первый взгляд может действительно так показаться… Однако, специализация «Потрясателя» очень редка. А при детальном изучении материалов, имеющихся на этот счет в нашем Силовом спецхране, я вообще, кроме самого факта «землетрясения» не нашел больше ни одного совпадения… У «Потрясателей» никогда не фиксировалась повышенная физическая сила, такая чтобы одним ударом руку человеку оторвать!

— И каковы же ваши выводы, товарищ оснаб? — заинтересованно произнес вождь, попыхивая трубкой.

— Такое ощущение, товарищ Сталин, — немного подумав, выдал свои предположения на этот счет Петр Петрович, — что эффект «Потрясателя», всего лишь «сопутка» — побочный…

— Эффект «Потрясателя» — побочный?! — не выдержав, воскликнул Берия, подскочив со своего места. — Простите за несдержанность, товарищи, — тут же извинился Лаврентий Павлович, усаживаясь обратно, — я просто боюсь представить: какой же тогда основной?

— Ничего, Лаврентий, прекрасно тебя понимаю! — добродушно произнес Иосиф Виссарионович. — Товарищ оснаб нас с тобой попросту шокировал таким многозначительным заявлением.

— Поймите меня правильно, товарищи! — Оснаб в возбуждении тоже подскочил со своего места. — Это всего лишь мои предположения! Но они небеспочвенны! Смотрите сами: после инициации товарища Хоттабыча, один из… подследственных…

— Ай, джандаба! — воскликнул Иосиф Виссарионович. — Называй уже этих набичвари преступниками!

— Так вот, — продолжил оснаб, — как следует из материалов следствия: один из преступников нанес ему удар ногой в голову и сломал стопу! Хотя до этого он неоднократно наносил ему удары, и такого эффекта не было! Словно «чушку чугунную пнул»! Так же отмечалось, что после того, как Хоттабыч поднялся на ноги, на том месте, где он лежал, осталось углубление в земле. Когда я прибыл на место происшествия, то тоже отметил странность — ноги нашего старичка были по щиколотку погружены в почву. Понимаете — он медленно «проваливался» в землю, продавливая плотную дернину, словно весил не менее нескольких тонн!

— Необычный эффект, — согласился Сталин. — Такого еще на моей памяти не было.

— И самое необычное, если не считать разрушительного землетрясения — он просто «исчез» в момент нападения комиссара госбезопасности…

— А вот и еще один вопрос товарищу наркому, — прервал Петрова Иосиф Виссарионович, — на который, как мне думается, у него тоже нет вразумительного ответа… Как так вышло, товарищ Берия, что комиссар госбезопасности… Целый комиссар госбезопасности, да еще и один из твоих многочисленных заместителей, применяет разрушительный боевой Конструкт в тылу? Причем, не в схватке с врагом? Да еще и в границах, пусть и военного, но все-таки учебного заведения? Что молчишь, товарищ нарком?

— Так… товарищ Сталин… — невнятно проглатывая слова, принялся «объясняться» Берия. — За сына же… — И нервно прикусил язык, когда воздух в кабине Сталина едва не зазвенел, вмиг скованный лютым морозом.

На Вождя было страшно смотреть, ведь о судьбе своего собственного сына Иосифу Виссарионовичу до сих пор было ничего неизвестно[70].

Мороз резко схлынул.

— Сын, говоришь… — тихо произнес вождь, так и «не растаяв». — Мне ли, как отцу, этого не понять? Но кто дал ему право творить самосуд? Если каждый мелкопоместный князек положит прибор на Социалистическую законность в угоду собственным шкурным интересам… За что тогда мы боролись, товарищи? Чем в корне отличаемся от прогнившего царского режима? Выходит — грош нам цена?! И всему нашему государству в целом?!

— Виноват, товар… — Но Иосиф Виссарионович устало взмахнул рукой, не желая слушать оправдания Лаврентия Павловича:

— Продолжайте, Петр Петрович. Что значит «исчез»?

— В прямом смысле слова, товарищ Сталин! — ответил Петров. — Исчез в одном месте, а появился совсем в другом — рядом с напавшим на него комиссаром третьего ранга Варфоломеевым, где и вырубил его… Простите, Иосиф Виссарионович — одним щелчком по лбу…

— Да, я читал в отчете про этот его «щелчок», — кивнул Сталин. — По поводу исчезновения: хотите сказать, что его специализация — мгновенное перемещение в пространстве? — задал наводящий вопрос Иосиф Виссарионович.

— Увы, нет, товарищ Сталин, — покачал головой оснаб. — Думаю, что это…

— Тоже побочный эффект? — предположил вождь.

— Скорее всего, это один из «второстепенных Даров» — у него их «в загашнике» целый пучок! Хорошо нам известными и видимыми, так сказать, не вооруженным взглядом, являются: Ментальные способности, Медицинские…

— Не перечисляй, это я и в отчете смог прочитать! — остановил оснаба Иосиф Виссарионович. — Так с чем же, по-твоему, мы имеем дело?

— Мы не сталкивались в жизни с подобными проявлениями Силы, товарищ Сталин. Но немного поразмыслив, и сопоставив факты, я нашел несколько исторических свидетельств…

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересованно протянул вождь. — Поделись наработками.

— Это древнерусский эпос, — ответил оснаб. — А конкретнее — былины о великане Святогоре: он так же обладал недюжинной Силой, его так же не носила Мать-Сыра Земля, он точно также заставлял её содрогаться, когда сходил со Святых Гор, где и проживал. Святые горы — как раз Рипейские, где первоначально и обнаружился Хоттабыч. Тот странный большой гроб, возле которого группа специалистов из Аненербе проводила свой Ритуал. Этот гроб недавно доставили в наш спецхран, где я воочию с ним ознакомился — это большущий каменный ящик, окованный металлическими полосами вдоль и поперек.

— А куда ударит Илья Муромец, тут становятся обручи железные… — Берия процитировал на память строчку из былины.

— Совершенно верно, Лаврентий Павлович! И еще такой момент: ни материал гроба, ни «обручи железные» ни в какую не поддаются воздействиям ни Силовых Конструктов, ни самому прочному алмазному инструменту. Артефакт налицо!

— Значит так, товарищ Петров… — Сталин попытался затянуться, но его трубка уже погасла. — Изложите подробно ваши предположения… Что же нам со всем «этим богатством» делать? Куда двигаться? А потом мы соберемся и детально обсудим. Может быть, к тому времени что-то и прояснится…

— Слушаюсь товарищ Сталин!

— Как себя чувствует товарищ Хоттабыч? — поинтересовался вождь.

— На данный момент он находится под пристальным наблюдением профессора Виноградова, — ответил Петр Петрович.

— Хорошо. Тогда свободны, товарищи…

— Иосиф Виссарионович, — произнес Берия, — еще один момент, если разрешите?

— Я вас внимательно слушаю, Лаврентий Павлович. Отпустим уже Петра Петровича?

— Я бы настаивал на его участии, Иосиф Виссарионович, — возразил Берия. — Это касается товарища оснаба непосредственным образом.

— Что ж, Лаврентий Павлович, если вы настаиваете… — Сталин развел руками.

— Вновь активизировался «Хамелеон»… — доложил Берия. — Нашим специалистам удалось перехватить несколько шифровок. Если раньше мы сомневались, о ком идет речь, то сейчас сомнений не осталось — речь идет о товарище Хоттабыче!

— Лаврентий Павлович, поясните, пожалуйста, Петру Петровичу, кем является этот самый «Хамелеон».

— «Хамелеон» — глубоко законспирированный агент врага, — пояснил оснабу Берия. Причем, окопавшийся, где-то совсем рядом… Едва ли не в высшем эшелоне власти! Поскольку сведения, которыми он снабжает свое командование, являются совершенно секретными. Так, например, ваша миссия по созданию группы «Ахиллес» едва не провалилась. Нам удалось вовремя среагировать… Но это была чистая случайность. Мы не можем вычислить этого сукиного сына вот уже больше года!

— Постойте, но круг посвященных в тайну Хоттабыча необычайно узок! — возразил оснаб. — Утечки попросту не могло произойти!

— Есть еще вариант, — предположил Берия, — уцелел кто-то из диверсионной группы после бойни в Рипеях, устроенной стариком. Уцелел и сумел добраться до Берлина. Шифровка предписывает «Хамелеону» найти подход к нашему старичку! А это огромный шанс вычислить неуловимого «крота»!

— Вы хотите использовать Гасана Хоттабыча вместо наживки? — догадался Петр Петрович.

— Да, — не стал темнить Лаврентий Павлович, — это наш единственный шанс!

— Но сделать это нужно с максимальной безопасностью для товарища Хоттабыча! — подытожил Иосиф Виссарионович. — За работу, товарищи, её у нас непочатый край…

Друзья, я дико извиняюсь, но первая часть закончилась!

Кому интересно продолжение — давите «на кнопку»! Приключения Хоттабыча продолжаются! С вас лайки, подписки и комментарии, что так мотивируют автора на дальнейшую плодотворную работу! Спасибо, что вы есть! Всех благ!