PR-проект «Пророк»

X. Экономическая целесообразность (октябрь)

Илье было поручено разработать новый дизайн офиса. Он объехал несколько художественных салонов, но выбрать ничего не решился. Все было слишком дорого. И хотя его американец, Илья был уверен, заплатил бы нужные деньги, но, во-первых, не хотелось слышать его ворчанья, а во-вторых, не хотелось доставлять удовольствие этим хапугам, которые напряженно притворялись искусствоведами. «Пусть дурят новых русских», — думал он.

Как-то в субботу он с другом гулял в небольшом парке у Дома художника возле Крымского моста. Его друг Юра и сам был художником. Вернее, так он себя называл. На самом деле он плел безделушки из кожи. Летом он обычно уезжал в Крым и продавал их там, называя «фенечки». На вырученные деньги он жил в Крыму все лето, а зимой работал на книжном оптовом складе. Илья не знал, что входило там в его обязанности, но судя по частым звонкам на работу и после двух посещений склада, где Юра сидел один, читая какие-то книги, Илья решил, что его друг на работе не делает большей частью ничего.

Юра был человеком-загадкой. Он знал все обо всем. Кажется, не было темы, в которой он был бы некомпетентен. Судя по его рассказам, среди знакомых Юры были и бомжи, и академики, и бандиты, и предприниматели. Он запросто общался — и Илья видел это сам — с любыми людьми, хотя иногда казалось, что Юра — маменькин сынок, которого мама только что покормила манной кашей. Так наивны были иногда его суждения, а реакции на какие-то события или рассказы Ильи — столь непосредственны.

Они болтали ни о чем, куря и попивая пиво, смотрели на странные скульптуры, во множестве стоявшие вдоль дорожек парка.

— Роден бы умер от зависти, не говоря уже о Микеланджело, — смеялся Юра, кивая на одну из скульптур. — Наверное, так выглядела его муза, — улыбался он, глядя на белый булыжник, формы которого отдаленно напоминали женщину.

— Как критик, вы слишком строги, — заметил Илья.

— Если бы я был критиком, я бы не оставил от них камня на камне. Хотя все, конечно, зависит от суммы, — опять пошутил Юра.

Они свернули в сторону крытого вернисажа, где многочисленные Юрины коллеги продавали картины. Прошли между картинами, висевшими с двух сторон, иногда останавливаясь у какой-нибудь из них. Хозяин очередного шедевра оживлялся и начинал расхваливать полотно. Все заканчивалось Юриной критической шуткой, и они шли дальше.

Наконец Илья остановился у каких-то акварелей.

— Надо бы определить уровень цен, — шепнул он Юре. — Извините, сколько стоят эти акварели? — спросил он у бородатого молодого человека, крутившегося возле них.

— Эти — по сто пятьдесят.

— Все?

— Каждая.

— А-а-а… понятно. А сто пятьдесят чего?

— Долларов, конечно.

— А вот эта? — Илья указал на небольшую картину маслом, где была нарисована лодка, в которой сидело несколько человек в средневековых костюмах, где-то вдалеке были видны расплывчатые очертания берега. Он обратил внимание, что несколько минут назад художник показывал ее какому-то человеку через увеличительное стекло.

— Эта — пятьсот.

Илья потерял к картине всякий интерес, но вмешался Юра:

— Простите, это — с рамочкой?

— Да, конечно, — совершенно серьезно ответил торговец.

— А зачем вы показывали ее кому-то через лупу?

— А вы посмотрите, — опять оживился торговец, наводя лупу в антикварной оправе на одну из фигурок. — Видите?

Сквозь лупу фигурка выглядела так же, только немного крупнее.

— Да, конечно вижу, — ответил Юра.

— Ее не стыдно повесить в любой прихожей, посмотрите, какая работа.

— Это как миниатюра? — спросил Юра, сообразив, что через лупу деталь обычной картины выглядела бы как сгусток мазков.

— Да, совершенно верно. Та же техника. Обратите внимание, здесь — пять человечков. — Художник посмотрел на потенциальных покупателей, ожидая реакции. Не дождавшись, он продолжал: — Гораздо выгоднее рисовать по одному человечку на картине, написать пять картин и продать каждую дешевле. Они разойдутся гораздо легче… И значительно выгоднее. А здесь — целых пять человечков на одной картине!

— Угу. Спасибо. Я только хотел узнать, сколько стоит, — попытался закончить разговор Юра.

— Вы подумайте, — не унимался художник. — Значительно выгоднее приобрести эту картину. Вы повесите ее в прихожей…

Они отошли от создателя пяти человечков.

— Надо же, целых пять человечков, — восхищенно повторял Юра.

Илья подошел к одной из картин, похожей на хрестоматийную «Грачи прилетели».

— Что-то знакомое… Левитан? В смысле — копия? — произнес вслух Илья.

— В смысле Саврасов? Нет, просто сюжет похож.

— А да, там было много грачей, — без задней мысли сказал Илья.

— Да, у дурака Саврасова было много грачей, хотя экономически намного целесообразнее было бы рисовать и продавать по одному, — смеялся Юра. — Вот уж никогда не думал, что можно так говорить о живописи. Нет, Гайдар никогда не повесил бы у себя в прихожей такую картину, как экономически нецелесообразную.

— Или Чубайс.

День клонился к вечеру, повеяло холодом. Гуляющие покидали парк.

— Слушай, а каким идиотом был Суриков, ведь мог бы нарисовать по одному человечку вместо боярыни Морозовой — одну боярыню, одного нищего. Значительно прибыльнее. Он был экономически неграмотен. А этот, который нарисовал трех медведей? Надо было продавать по одному. Пусть не был бы так известен, зато купил бы лишнюю дачу на Рублевке.

— Идем в метро? — предложил Илья.

— Может, еще по бутылочке пива? — предложил альтернативу Юра. — Этот художник открыл мне глаза, — не унимался он. — Я вот теперь смотрю на людей и вижу человечков.

Илья посмотрел вокруг. Всюду сновали человеческие фигуры, спешащие домой, вдалеке гораздо медленнее двигались фигурки.

— Давай по пиву, — согласился Илья.

В ближайшем ларьке они взяли по бутылке и устроились рядом под тентом, который еще не успели убрать на зиму.

— Как, кстати, девушки поживают? — Пиво обратило мысли Юры в другое русло.

— Все так же.

— Слушай, давай их того… туда-сюда поужинаем?

— В «Максиме»? Вы приглашаете?

— Ну, можно у меня. Они, что, каждый день ходят в «Максим»?

— Ну, может и не каждый.

— Тебе же нравится Марина?

— А тебе — Катя…

— Видишь, какое удачное совпадение. Никакой конкуренции.

— Я не думаю, что их заинтересует твое предложение… Боюсь, что мы, как человечки, покажемся им экономически нецелесообразными. Мне иногда кажется, что они по определению не испытывают полового чувства к мужчинам, у которых в кармане меньше тысячи баксов.

— Брось, ты подумай, кто ты и кто они. Да они просто лимитчицы черт знает откуда.

— Ну и что? — Илья не очень понимал, что хотел сказать Юра.

— Как «что»? Как ты не понимаешь… — Похоже было, что Юра и сам не понимал.

— И куда ты их позовешь?

— Ну я же говорю, ко мне, — героически настаивал Юра.

— Ну, попробуй.

— Ты же их знакомый, вот и позвони. У тебя есть их телефон?

— Телефон-то есть. Тебе хочется, а как звонить, так я.

— А тебе не хочется?

— Ладно. Откуда ты собираешься им позвонить?

— У меня есть карта. Позвоним из таксофона. А вон и таксофон. Пошли?

Они пошли.

— А у тебя деньги-то есть? — спросил Илья, снимая трубку.

— Какие деньги?

— Ну, наверное, их угостить чем-то надо. Не домашним же самогоном.

— Купим пиво. У меня есть немного.

— С креветками?

— Ну, с креветками, — нехотя ответил Юра.

Илья набрал номер мобильного Марины. Она сразу ответила и неожиданно для Ильи так же сразу согласилась ехать «на тусовку к художнику». Илья продиктовал адрес, и Марина пообещала быть с Катей через два часа.

— Не было печали, — буркнул Илья.

— Отлично, — сказал Юра. — Да не переживай ты так.

На подходе к Юриному дому в местном павильончике они купили креветки, нарезанную ветчину, две трехлитровые бутыли пива.

— А не мало будет? — спросил Илья. И они купили еще две. «По сиське на рыло», как неожиданно выразился Юра.

— Может, еще вина? — предложил Илья.

— А плохо не станет? Тогда закусывать придется манной кашей и винегретом: манная каша выходит легко, а винегрет — красиво.

— Возьмем вина — сэкономим на винегрете.

— Да. Это будет экономически целесообразнее.

Девушки пришли почти без опоздания. Они были веселы, вели себя просто и легко. Оробевший было опять Юра быстро пришел в себя — то ли благодаря выпитому уже пиву, то ли — свободной манере поведения девушек. Выяснилось, что на сегодня у них — никаких планов и «до пятницы они совершенно свободны».

— Пятница — это людоед такой, — пояснил Илья. Все улыбнулись.

Пиво шло на убыль, настроение поднималось. Вскоре они лежали вповалку на ковре перед включенным на MTV телевизором. В середине стояли тарелки с креветками и кожурой от них, бокалы и бутыль пива. Юра как-то между прочим поставил кассету, потом вроде бы случайно переключил канал. Кассета оказалась с порнухой. Это событие вызвало радостную панику и требование переключить, потом было решено голосовать, и ее единогласно оставили.

Илья с Мариной начали целоваться, залезая друг другу под майки, Юра и Катя тактично вышли в другую комнату, где выключили свет.

Через час в дверях появился Юра в одних трусах и спросил, не принести ли им белье. Илья с Мариной переглянулись и молча кивнули друг другу.

— А ты говоришь, экономическая целесообразность, — сказал Юра, появившись с подушками и простынями. — Мир держится на чистых чувствах.