Правила бунта

ГЛАВА 28

ДЭШ

Сначала я думаю, что это волки.

Я наполовину сплю, и пронзительный вой звучит как призрачный, жуткий залив Распутина. Но затем слышу доплеровский сдвиг и ощущение приближающейся неминуемой гибели. Вскакиваю с кровати так быстро, что ударяюсь головой о… — Ах, черт! — о кофейный столик в моей комнате. Я даже не успел добраться до кровати и вырубился на чертовом полу.

Не имеет значения.

Звон в голове не имеет значения.

Шины машин копов поджигают дорогу вверх по горе.

Выхожу на лестничную площадку. Пакс сбегает вниз по лестнице, мрачный и готовый к драке. Парень видит меня и останавливается.

— Где они? — спрашивает тот.

Он говорит о тайнике с наркотиками, который Рэн купил для вечеринки. Найти и избавиться от него — наш главный приоритет прямо сейчас, и у нас есть всего несколько секунд, чтобы выполнить эту задачу. Если копы постучат в дверь до того, как мы найдем заначку, нам крышка.

— Я не знаю! — Бегу вниз по лестнице в одних трусах, отчаянно разбрасывая подушки с дивана, пытаясь найти маленькую деревянную коробочку, в которой Рэн прошлой ночью спрятал наркотики на сорок тысяч баксов. Пакс начинает с выдвижных ящиков консоли под телевизором. — Может быть, в его комнате?

— Может быть? Черт!

Пакс замирает. Сирены приближаются.

— Мы могли все употребить прошлой ночью? — спрашивает он.

— НЕТ! Все были бы мертвы, если бы приняли столько кокаина.

— Логично. — Пакс возвращается к поискам в ящиках.

Сколько сейчас времени? На улице светло. Может, девять? Голова раскалывается от недосыпа. Уборщики приходили и уже ушли, дом безупречно чистый, если не считать беспорядка, который мы сейчас устраиваем. Уверен, что они нашли и избавились от всех пакетиков, спрятанных Рэном, которые не были найдены нашими одноклассниками. Вероятно, мы в безопасности. Или будем, как только найдем эту чертову деревянную коробку!

Пакс подбегает к окну, держась за подоконник.

— Черт. Они здесь. У них включены мигалки. Мы точно... — Пакс хмурит брови. — Подожди. Они не остановились. Поехали дальше в гору.

— Дерьмо. — Это не сулит ничего хорошего. Пока мы в безопасности, но как долго это продлится? Если Харкорт обнаружила наркотики у кого-то из ребят в академии, то это только вопрос времени, когда они расколятся и расскажут копам, откуда они это взяли. Пакс и я обмениваемся взглядами. — Нужно поднять Рэна. Сейчас же.

— Клянусь богом, если ты ударишь меня еще раз, я вырву твою гребаную руку из сустава. Дай мне выпить кофе. Дай, бл*дь, подумать.

Рэн бледный, как труп. Его уже один раз вырвало, и я уверен, что скоро это повторится. Потребовалось три минуты и кастрюля ледяной воды, чтобы привести его в чувство, и с тех пор парень кипит от злости. Он бросает убийственные взгляды на нас с Паксом, мысленно сдирая кожу с наших костей. Я знаю, что тот это делает, потому что Ржн сам, черт возьми, сказал это, когда я сунул чашку кофе в его руку и приказал выпить ее.

— Может, тебе привиделись полицейские машины, — ворчит он. — За последние двенадцать часов я насмотрелся всякого дерьма.

Пакс наклоняется, кладет руки на колени, чтобы посмотреть Рэну в глаза.

— Я люблю тебя как брата, чувак, но, если ты не возьмешь себя в руки, я прибью тебя. Где. Бл*дь. Та. Чертова. Коробка?

Выпаливается много угроз, и ни одна из них не помогает. Я оттаскиваю Пакса в сторону, чтобы он не давил на парня.

— Где ты видел ее в последний раз, чувак? Здесь? — Я указываю на его комнату. — Или на кухне?

Рэн пытается обдумать это. Похоже, это ему очень дорого обходится.

— Последнее, что я помню, это то, что мы выпивали в «Косгроув». Паттерсон сделал мне «Лонг-Айленд» с зонтиком внутри.

Это чертовски плохо. Глаза Пакса становятся шире, чем я когда-либо видел.

— Это было в марте! Какого черта?

Рэн резко встает.

— Слушай, ублюдок. У меня такое чувство, будто кто-то просверлил отверстие в голове и залил очиститель для труб. Мне очень хреново. Так что сделай одолжение и отвали.

Скоро начнется драка. Прошел час с тех пор, как копы поднялись к академии, и мы понятия не имеем, сколько времени у нас есть, прежде чем они появятся на нашем пороге. По крайней мере, у нас была возможность принять душ — кстати именно там Рэн решил наблевать — и одеться, чтобы мы не выглядели как дегенераты и не воняли алкоголем. Но если здесь появятся копы с ордером на обыск…

В третий раз я достаю из кармана телефон и звоню Карине. В третий раз она не отвечает. Сообщение, которое та прислала мне после того, как я ушел от нее «Скучаю. Позвони, когда проснешься. Мне нужно тебе кое-что сказать», кажется еще более зловещим теперь, когда девушка не отвечает на звонки.

— Может, пора, — говорит Пакс. — Я могу позвонить ему прямо сейчас. Он будет здесь через пару часов.

— Надеюсь, он говорит не о Руфу... — Рэн поворачивается к нему. — Тебе лучше не говорить о Руфусе.

— Конечно, я говорю о гребаном Руфусе! — Пакс потирает руками голову, стискивая зубы. — Руфус должен быть здесь, как наш законный опекун, пока мы живем в этом доме. Он должен быть здесь, когда копы придут поговорить с нами, иначе они позвонят нашим родителям. Ты хочешь, чтобы генерал Джейкоби появился на нашем пороге? Я не хочу. Твой старик — гребаный козел, чувак. Твой не лучше, — говорит Пакс, искоса поглядывая на меня. — Извини, но это нужно сказать. И никто не хочет, чтобы моя мать появлялась здесь…

— Вообще-то мне нравится твоя мать, — вставляет Рэн.

— Да, мне тоже. Мередит — прелесть.

— Сейчас действительно не время начинать это дерьмо. Я звоню Руфусу.

Рэн поднимается на ноги. Он смертельно мрачен, когда говорит:

— Ты не будешь звонить Руфусу.

Семнадцать минут спустя раздается стук в дверь.

Лицо Рэна все еще зеленого цвета, а Пакс выглядит так, будто только что сбежал из тюрьмы Чино. Я — логичный выбор. Одетый в черную рубашку и черные брюки, я открываю дверь.

Женщина-полицейский. Высокая, проницательная и раздраженная. Она бросает на меня один взгляд, и ее поведение портится.

— Рэн Джейкоби?

— Нет, Дэшил Ловетт. Я могу вам чем-нибудь помочь, офицер?

Сколько лет тюремного заключения дается за хранение такого количества наркотиков? Я даже не знаю, что было в коробке, но держу пари, что этого было достаточно, чтобы отправить нас троих на очень долгое время. Мы все еще несовершеннолетние. Нас не отправят в тюрьму, но колония для несовершеннолетних в этой стране так же плоха. Бл*дь, бл*дь, бл*дь, бл*дь, бл*дь.

Женщина кладет руку поверх пистолета, лежащего в кобуре на ее жилете.

— Может, и сможешь. Мне нужно поговорить с тобой и твоими соседями по комнате об исчезновении одного из твоих школьных друзей.

Мое сердце — каменная глыба в груди.

— Что?

Исчезновение? Бл*дь. Кэрри. Кэрри не отвечает на звонки все утро. Я должен был, черт возьми, проводить ее прямо до комнаты прошлой ночью, черт. Что, черт возьми, со мной не так?

Рация женщины визжит у нее на бедре — взрыв помех, за которым следует громкий, пронзительный хлопок — но она игнорирует его.

— Сегодня утром нам позвонила ваш директор, желая сообщить о пропаже одной из учениц. Это… — Она сверяется с блокнотом. — Мара Бэнкрофт. Ты случайно не знаешь, где она?