7

День клонился к вечеру. В своем номере в отеле «Дорчестер» Джонатан Рэнсом изучал расписание конференции, полученное сразу же после регистрации. Прием с коктейлями должен был начаться в шесть вечера. Просьба соблюдать деловую форму одежды. Ему также вручили написанную от руки записку: «Доктор Рэнсом, я хотел бы встретиться, чтобы обсудить ваше выступление. Колин Блэкберн». Блэкберн был президентом Международной терапевтической ассоциации, и именно по его приглашению приехал Джонатан.

Он принял душ и побрился. Ванная представляла собой чертог из каррарского мрамора с зеркалами под потолок и шикарными туалетными принадлежностями на полках. У него было одно желание — поскорее оттуда выскочить.

Джонатан надел фланелевые брюки, классическую белую рубашку и немнущийся синий блейзер. Галстук он тоже надел, хотя и неохотно, и даже потратил несколько лишних секунд, чтобы как следует завязать узел. Глядя на незнакомца в зеркале, он с приятным удивлением убедился, что результат не так уж плох. Кто-то, возможно, даже примет его за доктора.

Из объявления, вывешенного в холле гостиницы, следовало, что коктейль-прием проводится в танцевальном зале «Атенеум». Стрелка показывала, как туда пройти. Напротив входа за столом сидела женщина, раздающая именные бирки. Они были разложены в алфавитном порядке, но Джонатан свою найти не сумел, в чем и признался женщине, назвав свою фамилию.

— Один из наших докладчиков! — воскликнула женщина. — Ваши бирки в особом месте. Подождите минутку.

Откуда-то возник долговязый мужчина с седыми волнистыми волосами и пристроился сбоку от Джонатана:

— Казалось бы, с таким количеством высоких ученых степеней организаторы могли бы все устроить и получше.

— Обычно бывает наоборот, — сказал Джонатан. — Слишком много начальников, знаете, у семи нянек…

— Вы Рэнсом? — поинтересовался незнакомец.

— А разве мы знакомы? — настороженно спросил Джонатан.

— Нет, но я узнал вас по программе. — Человек извлек брошюру из пиджака и открыл.

Джонатан увидел свою фотографию. Она была снята на паспорт четыре года назад в амстердамском фотоателье. Джонатан недоумевал, откуда они ее откопали. Он не помнил, чтобы отправлял ее организаторам.

— Меня зовут Блэкберн, — представился пожилой человек.

— А-а, доктор Блэкберн! Рад с вами познакомиться.

Они обменялись рукопожатием.

— Хорошо долетели?

Блэкберну было около шестидесяти, у него были темные глаза, пристальный взгляд и манеры делового человека. Джонатану он сразу понравился.

— Не поверите, даже быстрее, чем по расписанию, — ответил Джонатан. — Сейчас на такое трудно рассчитывать.

— Отель вас устраивает?

— Более чем. Вам не надо было идти на такие расходы. Одна ванная чего стоит…

— Похожа на публичный дом в Риме. Между нами: она отвечает вкусам моей жены. В моем доме вы бы долго не продержались.

Тут как раз появилась женщина с биркой Джонатана, которую пристегнула ему к блейзеру. Все прочие имена были напечатаны на бумаге размером три на пять и вставлены в прозрачный пластик. Его же бирка оказалась раза в полтора больше, к тому же украшена синей ленточкой.

— Ее надо носить не снимая, — проинструктировала его женщина. — Некоторые члены нашей ассоциации с трудом запоминают фамилии.

— Спасибо.

Джонатан с ужасом взглянул на свою грудь: бирка как у призового борова на ярмарке. Он повернулся, чтобы поговорить с Блэкберном, но пожилой джентльмен уже растворился в толпе.

Зал заполнялся. Джонатан отметил, что мужчин и женщин присутствует примерно поровну, большинство в сопровождении своих жен или мужей. Все были разодеты в пух и прах: женщины — в платья для коктейлей, мужчины — в вечерние костюмы. Он направился к бару и заказал «Стеллу».

— Спасибо, бокала не нужно.

Пиво оказалось холодным как лед, именно такое он и любил. Он быстро опорожнил полбутылки. Из уголка рта вытекла струйка, и он вытер ее рукавом.

— На свете существует такая вещь, как салфетка, — раздался над его плечом сварливый голос, принадлежавший, по-видимому, чистопородному англичанину.

— Прощу прощения, я… — Джонатан обернулся и увидел приятного круглолицего человека с вьющимися каштановыми волосами и веселыми голубыми глазами. — Джейми, какой сюрприз!

— Если надумаешь стать моим партнером на Харли-стрит, тебе придется навести лоск, — сказал Джейми Медоуз. — Мои пациенты предпочитают, чтобы хирург был одет с иголочки. Белый халат, начищенная обувь. Боже правый, ты никак в ботинках для пустыни?

Джонатан крепко, по-медвежьи, стиснул Медоуза. Они вместе учились в Оксфорде, потом в ординатуре, специализируясь на реконструктивной хирургии, и даже в течение года вместе снимали квартиру на Хай-стрит.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Джонатан.

— Думаешь, я не воспользуюсь случаем запустить пару помидоров в своего давнего соседа? — сказал Медоуз, извлекая из кармана собственный экземпляр брошюры о конференции и шлепая им по ладони. — Продолжаю образование. Твоя речь зачтется мне как целый лекционный курс. Но должен честно предупредить: я подготовил несколько интересных вопросов и гарантирую, что на кафедре тебя прошибет пот.

Джонатан улыбнулся: старина Джейми ничуть не изменился.

— Как ты поживаешь?

— Если хорошенько подумать, не так уж и плохо. Вот уже шесть лет имею частную практику. Занимаюсь косметической хирургией. Моськи, сиськи, задницы. На все суток не хватает. У меня свой хирургический кабинет.

— А как же государственная служба здравоохранения? Мне казалось, тебя направили в самую глухомань, в Уэльс, врачом пункта неотложной помощи.

— Только не в Уэльс, а в Корнуолл. — В голосе Медоуза послышалась обида. — Не продержался и полгода. Государство — это ужас что такое. Не дождешься, чтобы оплатили новую почку, не говоря уже о паре сисек. Чем там заниматься человеку с амбициями? — Он положил руку на плечо Джонатана и привлек его поближе. — А насчет работы я не шучу. Если ты надумаешь, у меня всегда найдется для тебя местечко. Трудиться приходится много, но оплата приличная. Даже более чем приличная. Мы с Пру недавно купили лачугу в Сен-Тропезе.

— Не знал, что у них там есть лачуги.

— А их и нет. Они оцениваются в миллионы фунтов и называются виллами.

Они стояли, разглядывая друг друга и подсчитывая перемены, внесенные временем. В своих поношенных фланелевых брюках и блейзере Джонатан ощущал себя неопрятным и даже как будто не совсем уверенным рядом с Медоузом: у того костюм был из лучшего ателье на Савил-роу и туфли блестели так, что Джонатан мог, пожалуй, разглядеть в них свое отражение.

— Господи, как мы тебя ненавидели! — сказал Медоуз. — Ты, янки, оказался лучше всех нас, вместе взятых. А теперь еще и это: ты единственный занимаешься тем, чему мы все обещали себя посвятить. Скажи честно: тебе нравится?

Джонатан кивнул:

— Да.

— Верю. — Медоуз улыбнулся, но то была грустная улыбка. — И ты по-прежнему один? — спросил он, немного оживившись. — Неужели так и не женился? В Оксфорде ты был таким монахом. Пропадал день и ночь в больнице.

— Нет, я женат. Встретил ее буквально через несколько месяцев после окончания учебы. Ей, к сожалению, приехать не удалось.

— Она осталась в Кении?

Джонатан ответил поспешно, и собственное вранье удивило его самого.

— Нет, она гостит у друзей. Наверное, моя жена единственная, кто ненавидит всю эту суету еще больше, чем я. — Он выдавил на лице улыбку, надеясь, что так в его ложь будет легче поверить. — А ты как, дети есть?

— Три девочки. Восемь и пять лет, а третья еще в пеленках. Свет моих очей.

Внезапно Медоуз встал на цыпочки и помахал кому-то в противоположном конце зала:

— Она там. Пруденс. Ты помнишь ее по Оксфорду? Она училась в колледже Святой Хильды, специализировалась по химии, работала у Батлера на Хай-стрит. Пру, иди сюда!

Джонатан увидел стройную женщину с гривой темных волос. Она помахала в ответ и стала пробираться к ним.

— Пру, это Джонатан, — сказал Медоуз, целуя жену. — Правда он такой же толстый и обрюзгший, как я? Давай скажи ему правду. И не щади его чувств: он гораздо крепче, чем кажется на первый взгляд.

— Вы чудесно выглядите, — сказала Пруденс Медоуз, пожимая руку Джонатана. — Джейми очень хотелось с вами встретиться.

— На самом деле все случилось в последнюю минуту, — заметил Медоуз. — Именно Пру обнаружила твое имя в брошюре.

— Вот врун! — возмутилась Пруденс. — Мы записались в число участников конференции несколько месяцев назад. Давным-давно ее ждем.

— Разве? Да, действительно. — Медоуз опустил плечи, как и подобает уличенному во лжи. — Опять меня поймала. Не хотел признаваться. — Он повернулся к жене. — Послушай, Пру: я пытаюсь убедить Джонатана начать продавать свой товар тому, кто предложит самую высокую цену, а именно мне.

— Вы работаете с Джейми? — спросил Джонатан у Пруденс Медоуз.

— Я? Нет, конечно. Но в достаточно близкой сфере. Я фармацевт.

— Главный торговый представитель своей фирмы в Великобритании, — похвастался Медоуз. — Продает столько прозака, что можно держать под кайфом всю нацию. Зарабатывает больше меня.

— Ну, это вряд ли, — запротестовала Пруденс. — В самом деле, Джонатан, вам надо приехать к Джейми в офис. На всей Харли-стрит лучше хирурга не найти.

— Давай, давай, продолжай, — подзадоривал Медоуз.

— Да замолчи ты! — цыкнула на мужа Пруденс, награждая его тычком в ребра, и вновь переключила все свое внимание на Джонатана. — Он делает не только плановые операции, но и немало реконструктивной работы. Насколько я понимаю, и вы занимаетесь тем же?

— Когда появляется такая возможность, — сказал Джонатан. — Большую часть времени необходимое оборудование отсутствует. Меня тронуло ваше предложение посетить кабинет Джейми. С радостью им воспользуюсь, если будет время: ведь я пробуду здесь только три дня.

Джонатан внимательно разглядывал Пруденс Медоуз. Симпатичная, хотя не броская, узкие карие глаза и слегка обветренные губы. Он порылся в памяти, пытаясь вызвать ее образ из тех давних времен, когда учился в Оксфорде, но на поверхность ничего не всплыло. Он был уверен, что они никогда не встречались.

— Прошу прощения, но мне нужно бежать, — сказал Джонатан, делая жест куда-то в сторону. — Нужно найти человека, который меня пригласил. Может, мы встретимся завтра вечером?

— Пообедаем у нас дома, — сказал Джейми Медоуз. — Отказ не принимается. Ноттинг-Хилл. Номер телефона найдешь в справочнике. — Внезапно он подался вперед, и, когда тряс руку Джонатана, в глазах появились слезы. — Как хорошо, что мы встретились через столько лет! Просто не могу поверить.

— Разделяю твои чувства, Джейми, — отозвался Джонатан, тронутый столь откровенной сентиментальностью.

— В любом случае до завтра, — сказал Медоуз, беря себя в руки. — С нетерпением жду твоего доклада. Тогда же сообщу тебе подробности об обеде. Будь здоров!

— Желаю удачно выступить, — сказала Пруденс, тепло улыбнувшись.

Джонатан вернулся к бару и заказал еще одну бутылку пива. Зал был набит битком. Разговоры, вначале просто оживленные, становились все более шумными — сдержанность покинула терапевтов. Он попытался высмотреть в толпе доктора Блэкберна, а когда не увидел его, прошел по коридору в туалет.

Пора было выходить и присоединиться к остальным участникам. Никто не сможет бросить ему упрек, что он мало общается с коллегами.

Дверь в туалет распахнулась. Через мгновение он заметил в зеркале Блэкберна, явно чем-то взволнованного.

— Пойдемте, — сказал Блэкберн. — Следуйте за мной.

— Простите?

Блэкберн кивнул в сторону двери:

— Нам надо поторопиться, иначе они придут сюда. Мы должны их опередить.

Джонатан не двинулся с места:

— Кто это «они»?

— Сами знаете. — Блэкберн вышел из туалета. Озадаченный Джонатан последовал за ним. Блэкберн провел его по коридору, свернул за угол и открыл дверь в конференцзал. — Чего вы ждете?

Джонатан поспешно вошел.

— В чем дело? — спросил он Блэкберна, когда дверь закрылась. — Что значит: «иначе они придут сюда»?

— На вопросы нет времени. Просто делайте, что я вам скажу. Можете выбраться через окно: оно не заперто. Идете к станции метро «Грин-парк» и доезжаете до станции «Мэрилебон». Вам придется пересесть на «Пиккадилли». Мне дали понять, что вы ориентируетесь в Лондоне.

— Более или менее.

— Тогда хорошо. Выходите на станции «Мэрилебон» и направляетесь на запад, в сторону Эджвер-роуд. Вам нужен дом шестьдесят один. Он без лифта. Черная дверь с золотистыми цифрами. Увидите там фамилии и кнопки звонков. Не обращайте на них внимания: дверь будет открыта. Поднимайтесь на второй этаж, квартира два «С». — Блэкберн извлек наружу брелок — заячью лапку — с единственным ключом.

— О чем все-таки вы говорите? — спросил Джонатан, беря ключ.

— Ждите в квартире, пока вам не позвонят, — инструктировал его Блэкберн уже тише, поскольку Джонатан слушал внимательно. — Вы получите дальнейшие инструкции, когда мы убедимся, что все чисто.

— Чисто?

— Два человека следили за вами.

— Какие два человека? Я никого не заметил.

Блэкберн бросил на него взгляд, говоривший, что это его ничуть не удивляет:

— Уходите. Один человек хочет встретиться с вами, как, полагаю, и вы с ним.

Сердце Джонатана ёкнуло. Она здесь. Она в Лондоне.

Блэкберн направился к двери.

— Вам надо поторопиться, — сказал он.

Загрузка...