Правила обмана

33

Джонатан сидел на корточках, прислонившись к стене. Напротив, в углу, стояла ваза со свежими цветами. Над ней висело чугунное распятие. Из укрытия, устроенного Швейцарским альпийским клубом в каменном гроте, отлично просматривались все подходы: с востока — тропинка по склону, другая, петляя, поднималась от озера и третья — с западной стороны. Внизу, за стеной дождя, до самого горизонта раскинулся серый полумесяц озера Лаго-Маджоре.

Симона, насквозь промокшая, лежала на холодной земле.

— Что-нибудь видишь? — спросила она. — Кого-нибудь? За нами есть погоня?

— Нет, — ответил Джонатан. — Никого.

— Ты уверен?

— Да.

— Слава богу, а то это все уже чересчур. — Она села и обхватила голову руками. — Мне страшно. Этот человек… Блитц… Я никогда не видела, чтобы человека вот так вот… Что будем делать?

— Пока не знаю.

Симона резко подняла голову и сказала:

— Я знаю, что делать. Давай-ка спустимся с горы, автобусом доедем до Лугано и где-нибудь обсохнем и обогреемся. Потом купим тебе новую одежду. Костюм. Деловой. Поменяем тебе прическу и покрасим волосы. А затем сядешь в поезд и поедешь в Милан. Отличный план.

— Для начала мне нужен паспорт, — сказал Джонатан. — И желательно не на мое имя и с чужой фотографией.

Симона быстро подправила свой план:

— Хорошо, обойдемся без поезда. Немного подождем здесь, вернемся и заберем машину. Переедем границу. Кто станет останавливать банкира в «мерседесе»? Я поеду с тобой.

Она буравила его взглядом. «Господи, — подумал Джонатан, — неужели и я выгляжу таким же напуганным? Тогда дело плохо».

— А что потом? Опять в бега? — спросил он, поднимаясь и указывая в сторону виллы Блитца. — Взгляни туда. Полиции все известно про мой трюк на станции. В кабинете Блитца полно моих отпечатков. Симона, меня считают убийцей, тем самым парнем, кто вышиб из Блитца мозги. У меня нет шансов.

— Вот поэтому тебе и необходимо уехать.

— Это ничего не решит.

— Зато ты будешь жив. И в безопасности.

— Как долго? Неужели ты думаешь, что они перестанут меня искать только потому, что я пересеку границу. Да мои фотографии разошлют по всей Европе!

Джонатан лихорадочно пытался представить, что будет, если он уедет из страны, но снова и снова заходил в тупик. Ничего не получалось, может, и потому, что он не привык скрываться. На протяжении многих лет он покорял невозможные вершины в невозможных условиях и со временем стал думать, что человеку под силу все, если не сдаваться. Не надо быть великим. Надо просто не сдаваться.

Когда-то он был молодым, дерзким и самоуверенным и говорил, что он против измены принципам. Эта стойкость помогла ему за семь лет пройти полный курс медицинского образования, а впоследствии оставаться в полевой медицине, в то время как его коллеги один за другим выпадали из обоймы.

После двух глотков виски «Джек Дэниелс» Эмма любила говорить про их бывших соратников, что «у них просто кишка тонка — кроличьи душонки, не мужики, а сплошное недоразумение».

Он слышал ее голос, будто она сидела рядом. К глазам подступили слезы, захотелось сжать ее руку. Ему очень не хватало ее поддержки.

Симона посмотрела на Джонатана из-под мокрой челки.

— Какого дьявола, что здесь происходит? — спросила она.

— В каком смысле?

— В чем была замешана наша девочка?

— Не знаю.

— Она ничего не говорила тебе? Как можно долго скрывать что-то подобное? Ну хоть что-то ты же должен знать! Вот почему ты не оставишь в покое… ее призрак? Джонатан, скажи мне правду. Вы были с ней заодно? Вы были командой? Я слышала о парах, которые занимаются подобными делишками вместе.

— Какими делишками?

Симона смущенно покачала головой:

— Ну, шпионскими — кажется, так это называется. Да, Джонатан? Фальшивые водительские права. Охота за багажом. Все эти деньги. Сто тысяч франков. Ведь Блитца застрелил не вор?

— Нет, — согласился Джонатан. — Вроде не вор.

Похоже, ответ подтвердил ее наихудшие подозрения. Симона сгорбилась, словно под тяжестью собственных обвинений.

Джонатан сел рядом.

— Я честно не знаю, чем занималась Эмма, — сказал он. — Если бы я знал…

Симона пристально посмотрела на него:

— А я уже не знаю, могу ли верить тебе.

Джонатан отвернулся и провел ладонями по лицу, пытаясь сообразить, что делать дальше.

— Ну и?.. — наконец спросил он. — Какие у тебя планы?

— У меня? Я же уже сказала. Мы едем до Лугано и покупаем тебе одежду. Потом поработаем над твоей внешностью. А потом мы…

— И вот здесь поставь точку. Симона, тебе нельзя оставаться со мной. Ситуация вышла из-под контроля.

— Хочешь, чтоб я уехала?

— Когда спустимся с горы — разойдемся. Ты поедешь в Давос к Полю и навсегда забудешь обо всем, что произошло.

— А ты?

Джонатан уже принял решение:

— А я попробую выяснить, чем занималась Эмма.

— Зачем? Что это тебе даст? Лучше позаботься о себе.

— Я забочусь. Разве не видно?

Симона кивнула и полезла в сумочку за сигаретами. Прикурив, она выпустила облако дыма. Джонатан заметил, что руки у нее больше не дрожат.

— По крайней мере, позволь мне помочь тебе с одеждой, — попросила она. — Пока мы еще вместе…

Джонатан обнял Симону:

— Вот это — пожалуйста. А теперь давай-ка посмотрим бумажки, которые я прихватил.

Он открыл портфель Блитца и принялся перебирать бумаги, которые сгреб с его стола. В основном счета и прочие пустяки по ведению хозяйства. Он протянул их Симоне. Она все быстро просмотрела и засунула обратно в портфель. Ничто не проясняло, кем был Блитц или на кого он работал.

В боковом отделении Джонатан обнаружил карманный компьютер: телефон, текстовый редактор, электронная почта и Интернет — все в одном. Он нажал кнопку «вкл». Аппарат сразу заработал в режиме телефона. В верхней части появилась и замерцала звездочка, значит, пришло сообщение. Он нажал на нее. Аппарат потребовал ввода пароля. Он набрал четыре единицы, затем четыре семерки. Доступ запрещен. Он тихо выругался.

— Что? — спросила Симона и уставилась на экран.

— КПК Блитца. Доступ защищен паролем. Мне не добраться ни до электронной почты, ни до текстовых файлов, ни до Интернета. А у тебя какие пароли?

— Ну, у меня везде разные. И мамин день рождения, и адрес дома, где я выросла в Александрии. Сейчас чаще всего 1-2-3-4 или 1-23-45. Так легче запоминать.

А Джонатан? У него всегда был один пароль. День рождения Эммы — 111277.

Вдруг он вспомнил про браслет с флешкой, который нашел в Эмминой сумке. Он достал флешку и вставил ее в USB-порт. Появилась иконка с надписью «Тор». Он дважды щелкнул по ней и появился экран с запросом пароля.

— Опять неудача.

— Твоя? — спросила Симона, протягивая руку.

— Эммина. Нашел в ее рюкзаке, когда возвращался в гостиницу. Тоже под паролем.

Он попробовал Эммин день рождения, потом свой, потом их последний банковский ПИН-код, потом предыдущий, годовщину их свадьбы. Все мимо. Он сдался.

Тор.

Он показал на иконку.

— Я уже видел это название на меморандуме для Эвы Крюгер, — сказал он, показав на иконку. — Что-то не то закрывается, не то демонтируется.

— Дата есть?

— Десятое февраля. Понедельник.

— Что ты делаешь? — спросила Симона.

Порывшись в бумагах, он нашел меморандум о чем-то под названием «Проект „Тор“», на бланке «ЦИВа», адресованный Блитцу и Эве Крюгер.

— Сейчас я позвоню и спрошу.

— Кому?

— В «ЦИВ», или как там ее, эту компанию, на которую работал Блитц.

Не особо стараясь, Симона попыталась выхватить компьютер у него из рук:

— Нет, Джонатан, не надо. Только накликаешь на свою голову новые неприятности.

— Новые неприятности? — Джонатан встал и прошел к дальней стороне грота.

Он включил телефон, раздался гудок. По крайней мере здесь пароль не требовался. Сжимая в руке меморандум, он набрал номер, указанный вверху страницы. Раздалось два гудка, затем трубку сняли:

— Добрый день. «Цуг индустриверк». С кем вас соединить?

Голос был молодой, женский и в высшей степени профессиональный.

— С Эвой Крюгер, пожалуйста.

— Как вас представить?

«Вообще-то, ее мужем», — мысленно проговорил Джонатан. Он не подготовил ответ, потому что до последнего момента не верил, что компания существует на самом деле.

— Друг, — сказал он, немного замешкавшись.

— Ваше имя?

— Шмидт, — сказал Джонатан, подумав, что Шмидтов, наверное, не меньше, чем Смитов.

— Минуту.

Раздался короткий гудок — звонок перевели. Включился автоответчик: «Это Эва. Меня нет на месте. Если вы оставите ваше имя и номер телефона, я вам перезвоню. Для связи с моей помощницей Барбарой Хуг нажмите звездочку».

Свободный швейцарский немецкий, бернский диалект. Без сомнения, эта Эва Крюгер была коренной швейцаркой. Но проблема заключалась в том, что голос-то принадлежал Эмме. Той самой Эмме, которая не могла без запинки произнести «Gruezi»[30] даже если бы от этого зависела ее жизнь. Эмме, которая, за вычетом своего «школьного французского», сама себя признавала слабоумной, когда дело касалось какого-либо языка, кроме классического английского.

Джонатан нажал звездочку. Не получилось с Эвой — поговорим с Барбарой Хуг. Он хотел спросить, настоящее ли у нее имя, или оно исключительно для работы, связанной с накладными ресницами и облегающим бельем, не говоря уж о конвертах, набитых новенькими купюрами.

Но вместо фрейлейн Хуг тоже заговорил автоответчик, и Джонатан повесил трубку.

Снова набрав тот же номер, он опять назвался Шмидтом. Теперь и у него есть псевдоним.

— Я хотел бы поговорить с начальником госпожи Крюгер, — сказал он, вспоминая обручальное кольцо с гравировкой. — Это срочно.

— Боюсь, он сейчас занят.

— Ну еще бы! — огрызнулся Джонатан.

— Простите?

Джонатан нашел конверт, в котором лежали фотографии Эммы и человека по фамилии Хоффман.

— Соедините меня с господином Хоффманом.

В трубке раздался мужской голос:

— Господин Шмидт? Говорит Ханнес Хоффман. Госпожа Крюгер сейчас в отъезде, за границей. О чем вы хотели с ней поговорить?

— О «Торе».

Тишина. Очевидно, и для Хоффмана у Джонатана пароля не было. И вдруг:

— Я вас слушаю. Что там с «Тором»?

— Мне кажется, вы можете не уложиться до десятого числа.

— Господин Шмидт, боюсь, мы не обсуждаем наши дела с незнакомцами.

— Я — не незнакомец. Я же сказал, что я — друг Эвы. К тому же я хотел предупредить, чтобы вы не рассчитывали на Готфрида Блитца. — Джонатан ждал, что его снова вежливо поставят на место, но на том конце провода стояла мертвая тишина. — Вы же знаете, о ком я? Его имя тоже значится в разосланном вами меморандуме.

— Да, знаю, — послышался нерешительный ответ. — А что не так с господином Блитцем?

— Он мертв.

— То есть?

— Они добрались до него сегодня утром. Проникли в дом и выстрелили в голову.

— С кем я говорю? — спросил Хоффман.

— Я же сказал. Меня зовут Шмидт.

— Откуда вам известно про господина Блитца?

— Я был там и видел его.

— Этого не может быть, — пренебрежительно бросил Хоффман, словно Джонатан рассказал бородатый анекдот.

— Не верите мне — пошлите кого-нибудь к нему домой. Полиция уже там. Позвоните ему и убедитесь сами.

— Я позвоню. И немедленно. А теперь скажите, кто вы на самом деле?

— Посмотрите на номер, с которого я звоню.

После паузы последовал глубокий вдох:

— Кто вы? Что вы сделали с Блитцем?

Джонатан повесил трубку. С этого момента вопросы будет задавать он.