Правила обмана

71

— Он у меня в багажнике, — тихо произнесла в трубку Симона Нуаре. — Подберу тебя в условленном месте.

Она выключила телефон и сделала потише радио.

— Ну, как ты там? — обернувшись, громко спросила она. — Ты меня слышишь?

В ответ послышался приглушенный голос и два удара в крышку. Багажник тесноват, но на короткую поездку кислорода хватит. Везти Рэнсома в Цюрих в ее планы не входило.

Уже более двух лет Симона Нуаре пыталась проникнуть в «Дивизию». Странно, конечно, работать против собственной страны, но в наши дни мир вообще очень странное место. Отношения между конкурирующими организациями едва ли менее жестоки, чем между враждующими государствами.

Фатима Франсуаза Насер родилась в Нью-Йорке, в Квинсе, в семье египтянина и алжирки. Ее самые первые воспоминания детства были связаны с деньгами, вернее, с их полным отсутствием: отец был патологический скряга. Когда она вспоминала, с какой хитростью выклянчивала у него жалкие десять долларов, то покрывалась потом. В восемнадцать лет она сбежала в армию, ее брат подался туда еще раньше. Способности к языкам помогли ей попасть в разведку — помимо французского, английского и египетского диалекта арабского, она владела фарси и литературным арабским. До распределения в Германию прошла обучение в Форте-Хуачука — секретной тренировочной базе США — и в Военном институте иностранных языков в Монтерее. На момент увольнения у нее были сержантские нашивки. Благодаря скопленным за годы службы деньгам и льготам для бывших военнослужащих поступила в Принстонский университет, который закончила с отличием по специальности «ближневосточные исследования».

Всего месяц спустя ее пригласили по телефону на встречу с представителем ЦРУ, который без обиняков предложил ей сотрудничать с ними. Управление наблюдало за ней еще со времени ее службы в армии. Работу предложили за границей — чистой воды шпионскую. Не такую, как в кино, а настоящую. Ей предстояло пройти курс обучения в тренировочном центре ЦРУ, на так называемой «Ферме» под Вильямсбургом, штат Вирджиния. Если она его успешно заканчивает, дальше — стажировка в качестве агента под прикрытием. На раздумье ей давалось двадцать четыре часа. Симона согласилась сразу.

Это случилось одиннадцать лет назад.

Человек, предложивший ей присоединиться к его личному крестовому походу против «Дивизии», был адмирал Лефевер, заместитель директора ЦРУ по операциям. Все записи о ее связях с ЦРУ удалили, а ей создали простую легенду: странствующий преподаватель, каких немало среди европейцев, переезжающих из страны в страну в расчете занять вакантное место в той или другой «американской школе». Работа ее мужа во Всемирном банке служила естественным прикрытием.

Симона прибыла в Бейрут за месяц до Эммы. Стараясь завязать с ней дружбу, она помогла устроиться миссии «Врачи без границ» на новом месте, и отношения завязались сами собой. Кроме того, у них было много общего. Молодые женщины сразу поняли, что они птицы одного полета. Скоро они уже днями напролет болтали как лучшие подруги.

И в то же время Симона внимательно наблюдала.

Одного за другим она раскрыла членов Эмминой сети, но не успела предотвратить взрыв в бейрутском госпитале, который унес жизнь полицейского инспектора, занимавшегося расследованием убийства бывшего ливанского премьер-министра.

В Женеве Симона продолжила свою работу, но всего лишь месяц назад она поняла, что Тео Ламмерс является членом новой Эмминой сети. На этот раз Лефевер не стал медлить. Она всегда предполагала, что когда-нибудь дело дойдет и до убийства, и была к этому готова.

Симона легко миновала два контрольно-пропускных пункта — на каждом она останавливалась и предъявляла удостоверение. И каждый раз пристально и с вызовом смотрела проверяющему прямо в глаза. Ее тут же пропускали.

На перекрестке, вместо того чтобы повернуть направо — на шоссе, ведущее в западном направлении к Ландкварту и далее в Цюрих, — она поехала на восток, вглубь долины. Дорога была извилистая, и такое количество поворотов должно было сбить Джонатана с толку. Хотя, если бы он и догадался, в каком направлении они едут, это все равно уже не имело значения: багажник был заперт.

Никуда ему не деться.