Правила возвышения

ГЛАВА 35

Нолтьер, Анейра

Он больше любил южные города — любил всегда, как он понял, потягивая пиво в садике при гостинице, в которой остановился. Отчасти это объяснялось тем, что они напоминали ему родные места в Сириссе. Понятное дело, Нистаадский замок не шел ни в какое сравнение с Нолтьерской крепостью, однако известное сходство между ними имелось. Но даже не будь такого сходства, Кадел все равно отдавал бы предпочтение архитектуре юга. Замки Эйбитара и Везирна, а также северной Анейры и Сирисса строились с расчетом на войну, и только. Они были тяжеловесными и безобразными, словно строители надеялись восполнить грубой мощью своих творений недостаток изящества и легкости.

Однако Нолтьерской крепости удалось сочетать в себе грозную силу с удивительной изысканностью и красотой. Замок и обнесенный стеной город стояли на холме, на восточном берегу Черной реки, неподалеку от южной окраины Великого Анейранского леса. Стены крепости, сложенные из камня, давшего название реке, были черными как смоль и такими же высокими, как стены Кентигерна или Торалда. Стройные, почти хрупкие на вид башни возносились высоко над городом и обеспечивали лучникам, стоявшим у затейливо вырезанных бойниц, прекрасный обзор в сторону реки, холмов и дорог, которые вели к городским воротам. Даже здания лавок, тянувшиеся вдоль изогнутых улиц, были построены со вкусом и знанием дела. Двери и окна у них имели не прямоугольные очертания, а арочные. Фасады почти всех строений украшала лепнина, каковую роскошь на севере позволяли себе лишь самые знатные особы. На всех садовых участках росли цветы, и даже мелкие торговцы выставляли свои товары наиболее приглядным образом.

Кадел находился в Нолтьере уже почти месяц и старался найти повод задержаться здесь еще немного после прибытия Джедрека. Анейранская ярмарка, не шедшая ни в какое сравнение с санбирийской или эйбитарской, предоставляла такую возможность, хотя в конечном счете она привела бы их обратно в Мертесс или в другой, еще менее привлекательный город. В Нолтьере было несколько постоянных музыкальных трупп, но они с Джедреком пели слишком хорошо и очень скоро прославились бы, чего не нужно ни одному наемному убийце.

Последние несколько дней Кадел впервые в жизни стал всерьез задумываться о том, чтобы оставить свое ремесло, поселиться в Нолтьере и ничего не делать. Им даже не пришлось бы петь. Они с Джедреком уже заработали больше денег, чем могли потратить до конца своих дней. При этой мысли Кадел усмехнулся. Он не сомневался, что ему денег хватит. Однако Джедрек запросто мог промотать целое состояние.

Наемный убийца помотал головой, удивляясь собственной глупости. Даже если бы он нашел повод остаться здесь, работодатели-кирси не позволили бы им долго задержаться на одном месте. Конечно, они не позволят им бросить работу. Они знали, кто такой Кадел, откуда он родом, какие дела за ним числятся. Они могли заставить его сделать практически все. Пока они по-прежнему платили очень щедро — Кадел даже не мечтал о таких деньгах. Но задания становились раз от раза все неприятней. Последнее было самым ужасным. У него перед глазами до сих пор стояло лицо девушки, которая мило улыбнулась ему в пиршественном зале Кентигернского замка, когда он подал бутылку вина Тавису. С тех пор она постоянно являлась к нему во сне — за все годы работы наемным убийцей такое случалось с ним впервые.

Кадел усилием воли отвлекся от мыслей о девушке и, допив пиво, знаком приказал служанке принести еще кружку. Он ждал Джедрека самое малое через полмесяца и до прибытия товарища мог, по крайней мере, приятно проводить время в Нолтьере.

Он сам не знал, почему заметил ее еще издали. Кирси жили во всех городах южной Анейры, как жили во всех королевствах Прибрежных Земель. Пока он сидел во дворе, мимо прошли десятки беловолосых, не привлекая его внимания.

Возможно, дело было в том, что ее лицо показалось очень знакомым, или в том, что она пристально смотрела на него. А возможно, и в том, что он в жизни не видел такой красивой женщины-кирси, и вспомнил, что подумал то же самое на скалистом берегу в окрестностях Керга. Как бы то ни было, Каделу оставалось лишь смотреть на нее, пока она приближалась; ее белые волосы свободно ниспадали на плечи, светло-желтые глаза казались почти белыми при солнечном свете.

Он напрягся всем телом, как перед убийством. Очередное задание, так скоро. Этому надо положить конец.

Женщина остановилась возле его стола и окинула двор рассеянным взглядом.

— Можно к вам присоединиться? — спросила она.

Она выглядела моложе, чем он помнил, и, несмотря на свой беззаботный тон, казалась мрачной.

— Пожалуйста, — ответил он без всякого тепла в голосе.

Она села и сделала знак служанке.

— Я уже несколько дней ищу вас. Я слышала, что вы в Нолтьере, но…

— Что вам угодно? — осведомился он, стараясь говорить тихо. — Я не готов браться за новую работу так скоро. Это слишком рискованно. Пусть вы хорошо платите, но это не дает вам права подвергать опасности нашу жизнь.

Кадел умолк, когда подошла служанка с кружкой пива.

— Я явилась не для того, чтобы дать вам очередное задание, — сказала она, когда служанка удалилась.

— Тогда зачем?

Женщина на мгновение замялась и отвела глаза.

— Мне нужно поговорить с вашим другом.

— С моим другом?

— С Джедреком. У меня к нему есть несколько вопросов.

— Он еще не приехал. Я ожидаю его через самое раннее полмесяца.

Женщина побледнела.

— Он уже давно должен быть здесь.

— Нет. Мы договорились…

— У него изменились планы. Когда вы покинули ярмарку, за вами последовал предсказатель, который пророчествовал молодому Кергу. Я велела Джедреку догнать этого человека и позаботиться о том, чтобы он не добрался до Кентигерна. Он должен был отправиться к вам в Нолтьер, как только… — Она судорожно сглотнула. — Как только покончит с делом.

— Какое вы имеете право отдавать приказы моему человеку?

— Вы сами говорили, что в обязанности вашего товарища входит заботиться о вашей безопасности, устранять непредвиденные трудности, особенно если они ставят под угрозу вашу жизнь. Вы даже назвали мне его имя, чтобы я могла обратиться к нему при необходимости. В данном случае я сочла, что такая необходимость возникла.

Она была права. Именно в этом заключались обязанности Джедрека. «Мне нужно, чтобы ты защищал мои тылы». Кадел уже и не помнил, сколько раз повторял это Джеду. Возможно ли, что Джедрек погиб, выполняя задание?

— Зачем было предсказателю ехать в Кентигерн? — спросил он не столько женщину, сколько себя самого. — И как он мог справиться с Джедреком?

Женщина снова замялась, опустив взгляд на свою кружку.

— Думаю, предсказатель чувствовал себя в ответе за мальчика. Думаю, он увидел, что должно случиться в Кентигерне, и хотел предотвратить эти события. Что же касается вашего друга, — она снова подняла взгляд, — то он сказал мне, что никогда раньше не убивал кирси. Возможно, страх перед магической силой оказался сильнее него.

Джедрек никогда раньше не убивал кирси? Кадел вспомнил задания, которые они выполняли вместе. Да, всех беловолосых действительно убивал он сам.

— И все равно, — сказал он, отказываясь верить в такое. — Он простой предсказатель. — Конечно, Джедрек не мог погибнуть.

— Возможно, не простой, — проговорила женщина так тихо, что Кадел усомнился, правильно ли он ее понял.

— Что вы имеете в виду? Что значит не простой?

Она помотала головой:

— Не знаю точно. Это не важно.

— Очень даже важно! — сказал Кадел чересчур громко. Люди, сидевшие за другими столами, внимательно посмотрели на них, а потом снова вернулись к своим разговорам. — Очень даже важно, — повторил он, на сей раз тихо. Он стиснул руку женщины — крепко, словно рукоятку кинжала. — Мой самый близкий друг, человек, с которым я работал шестнадцать лет, возможно, умер. Я хочу знать, что вы имеете в виду.

— Мне больно! — процедила она сквозь зубы, вырывая руку. Она потерла кисть, яростно глядя на Кадела. Он видел красные отпечатки своих пальцев на бледной коже женщины. — Вероятно, он обладает и другими магическими способностями, — наконец сказала она. — Владеет магией ветров и туманов; возможно, другими видами магии. Я правда не знаю. Но если ваш друг рассчитывал встретиться с человеком, обладающим одним только пророческим даром, он, вполне вероятно, недооценил силу противника.

Джедрек. Погиб.

— Когда это случилось? — спросил он.

— Два с половиной месяца назад.

Довольно давно. Он уже давно должен был прибыть в Нолтьер.

— Мне очень жаль, — сказала женщина.

Их последнее дело — кентигернское дело, как говорил Джедрек. Ничего хорошего из него не вышло. Сколько они заплатили, не имело никакого значения, если на деньгах была кровь Джеда. Внезапно Кадел почувствовал, что не желает иметь ничего общего с этой женщиной или с любым другим кирси. Они слишком много знали о нем, поэтому рано или поздно ему снова придется убивать для них. Но пока он собирался держаться подальше от всех чародеев — за исключением одного.

— Как зовут предсказателя?

У женщины чуть округлились глаза.

— Почему вы спрашиваете?

Потому что Джедрек был его другом, почти братом, и Кадел знал единственный способ почтить память товарища.

— Потому что, — ответил он, — если предсказатель знал достаточно много, чтобы последовать за мной в Кентигерн, он представляет опасность для всех нас. И потому что вы достаточно сильно желали его смерти, чтобы послать за ним Джедрека. Я считаю себя обязанным закончить работу друга.

Она заколебалась, явно не желая отвечать, но мгновение спустя еле слышно проговорила:

— Гринса джал Арриет.

Кадел кивнул, резко поднялся со стула и, порывшись в кармане, бросил на стол золотую монету.

— Этого хватит еще на несколько кружек, — сказал он, направляясь прочь. — Наслаждайтесь пивом. Приятно проводите время в Нолтьере. Именно этим я занимался, пока вы не нашли меня.

Кресенна не могла отвести взгляда от золотой монеты. Насколько она понимала, это была монета из кошелька, который она вручила наемному убийце в Керге три месяца назад.

Уже второй раз она посылала человека убить Гринсу. Или принять смерть от его руки.

«Он простой предсказатель», — сказала она Джедреку. А сегодня сказала: «Возможно, не простой». Но насколько далеко простирались его способности? Кресенна задавалась этим вопросом с тех самых пор, когда Избранный явился к ней во сне в месяце Адриели и потребовал, чтобы она рассказала все, что знает о Гринсе. Ярмарка тогда находилась в Торалде, и Кресенна, не получившая к тому времени никаких известий от Джедрека, уже пришла к выводу, что Гринса мертв.

С самого начала сна она поняла, что эта встреча с Избранным будет отличаться от всех предыдущих. Ей не пришлось идти по темной, открытой всем ветрам равнине — она сразу же оказалась на вершине холма. Ей даже не пришлось ждать появления Избранного — он уже ждал под странным черным небом. И он мгновенно начал расспрашивать о предсказателе. Как его имя? Давно ли он странствует с ярмаркой? Где он жил до того, как присоединился к ней? Знает ли она, что он увидел в будущем лорда Тависа? Где он сейчас? Когда она сказала, что послала Джедрека убить предсказателя на пути в Кентигерн, Избранный немного успокоился, но продолжал задавать вопросы.

— Он когда-нибудь давал понять, что обладает другими способностями помимо пророческого дара? — спросил он.

Кресенна прекрасно понимала, с кем имеет дело, и подавила желание солгать, ибо знала, что ложью только навредит себе.

— Да, — ответила она. — Он признался, что владеет магией ветров и туманов, хотя назвал свои способности ограниченными.

— Еще что-нибудь?

— Нет. — Потом она спросила не подумав: — Какое это имеет значение? Я же сказала вам: он мертв.

Избранный молчал так долго, что Кресенна испугалась, уж не оскорбила ли она его. Но он не причинил ей боли.

— Ты все еще любишь его. — Это было утверждение. Избранный не мог не знать.

— Да.

— И все же ты послала за ним наемного убийцу.

— Да.

— Ты сделала это прежде, чем ты осознала свои чувства, прежде, чем успела полностью отдать себе отчет в своем поступке?

Вопрос застал Кресенну врасплох, заставил задрожать — даже во сне. И снова ей пришлось напомнить себе, что от Избранного ничего невозможно скрыть.

— Да, — сказала она. — В противном случае мне было бы труднее принять такое решение.

— Разумеется, — сказал он. — Тем не менее я доволен тобой. Поистине, Кирсар был со мной в ту ночь, когда я избрал тебя своим канцлером. Если все остальные участники нашего движения похожи на тебя, мы не можем проиграть.

Когда он наконец удалился и Кресенна пробудилась в своей комнате, все еще погруженной в ночную тьму, она испытывала такой ужас, что не заболела лишь благодаря глубине пережитого потрясения. Однако, когда страх улегся и она нашла в себе силы вспомнить весь свой разговор с Избранным, женщина начала задаваться вопросом, почему он так интересуется предсказателем. Тогда она впервые предположила, что Гринса все еще жив. Более того, ей пришлось заподозрить, что Гринса обладает далеко не одним только пророческим даром или даже способностью вызывать крохотные туманчики вроде того, который он сотворил для нее, когда они лежали вместе в постели.

В последующие дни она пыталась выбросить из головы все эти мысли. Выказывать слишком большой интерес к делам Избранного было опасно. Это знали все участники движения.

И все же она продолжала мучиться вопросами. А что, если Гринса не умер? Что, если Избранный так настойчиво расспрашивал о предсказателе потому, что видел в нем возможного противника? На самом деле подобное предположение казалось лишенным всякого смысла. В ком еще Избранный мог видеть противника, если не в другом Избранном? Каковой вопрос, как она поняла со временем, заставлял докопаться до сути дела. Покидать ярмарку и отправляться на юг было опасно. Избранный не посылал ее в Анейру и мог остаться недовольным таким поступком. Но ей нужно было узнать, жив ли Гринса. Даже Избранный должен был понять это.

Поговорив с Каделом, Кресенна только утвердилась в своих предположениях. По всей видимости, Гринса остался в живых после встречи с Джедреком. И снова, глядя на золотую монету, оставленную убийцей, она невольно вспомнила о ночи в кергской гостинице, когда держала на ладони крохотное взвихренное облачко, сотворенное предсказателем. Она никогда прежде не видела, чтобы кто-нибудь делал нечто подобное. Гринса сказал, что умеет вызывать лишь маленькие туманы, но она точно знала, что очень и очень немногие кирси обладают способностью создавать и подчинять своей воле такие вот крохотные облачка.

С самого начала Кресенна почувствовала в нем некую не поддававшуюся определению силу, которую она никак не ожидала найти в простом ярмарочном предсказателе. Как бы еще удалось Гринсе внушить ей столь страстную любовь? Он был Избранным. Это все объясняло.

И это все меняло. Гринса становился не просто неким препятствием, проблемой, которую можно устранить и забыть. Он представлял угрозу для всего движения.

Или нет? Сидя в залитом солнцем дворе в Нолтьере, она впервые задумалась о новых заманчивых перспективах. До сих пор Кресенна считала, что только тот Избранный, которого она знает, — входивший к ней в сны под черным небом, — сумеет привести кирси к власти в Прибрежных Землях. Но что, если есть другой путь? Что, если Гринса, который любил ее и скорее всего любит по-прежнему, чьего ребенка она носит под сердцем, согласится примкнуть к движению кирси? Да, сейчас он выступал против них. Однако новая жизнь, которую она вынашивала в себе, наверняка заставит Гринсу переменить убеждения. Как знать, возможно, их сын или дочь унаследует дарования Избранных. Подчиняясь законам инди, их ребенок проживет всю жизнь в страхе и вынужденной лжи, как Гринса и все его предшественники.

Но если движение достигнет своей цели и приведет кирси к власти в Прибрежных Землях, все будет иначе. Избранных будут почитать, а не преследовать. Вместо того чтобы скрывать свои способности, они будут с радостью использовать оные. Вместо того чтобы притворяться простыми предсказателями, они будут держаться как короли и королевы.

Какой отец — какой кирси — не пожелал бы создать подобный мир для своего ребенка?

Проблемой оставался наемный убийца. Гринса взял верх над Джедреком, но Кадел представлял гораздо большую опасность. Любой понимал это с первого взгляда. Кресенна могла бы солгать ему сегодня и не назвать имени Гринсы, но тогда она подвергла бы опасности свою жизнь и жизнь своего ребенка. Ей ничего другого не оставалось, кроме как послать за ним наемного убийцу во второй раз. «В противном случае мне было бы труднее принять такое решение», — сказала она Избранному. Она говорила истинную правду.

Ей оставалось только верить, что Гринса сумеет защитить себя. Она верила, что боги оградят от беды отца ее будущего ребенка.

И в первую очередь Кресенна надеялась, что она найдет Гринсу раньше, чем Избранный.