Право на выбор

ГЛАВА 9. Откровенно о тайном

— Что рассказывать? — Сай вздрогнул, будто его ударили.

— Все, — отрезал Верен.

— Но…

— Хорошо, облегчу тебе задачу, — Верен отвел глаза в сторону, словно где-то там, на противоположной стене у него был набросан конспект предстоящего разговора. — Начни с того, за что княгиня Леяна ненавидит вас. И кто такие эти "мы", сказать не забудь.

Сай сглотнул и опустил голову.

— Я жду, — тихим и угрожающим тоном сказал Верен.

Полина, сидевшая рядом с ним — но снова не вплотную, и снова потому, что он этого не захотел, — с опаской покосилась на Верена. Таким она не видела его прежде, такого тона, каким он сегодня разговаривает с Саем, прежде у него не слышала.

А что, собственно, она о нем знает? Он скрытный и замкнутый. Секретов у него хватает… Райяна была на этот счет права. Райяна… Сердце стиснуло болью, на грудь легла тяжесть и глаза защипало. Где она сейчас? Что с ней? И как ей помочь…

Было бы хоть немного легче, если прислониться к теплому боку Верена, взять его за руку… Но он отдергивает от нее руки, словно испачкаться боится. Но этого же не может быть, правда? Не может. Остались в прошлом ее бесконечные комплексы, здесь им не место. Если она позволит им заслонять от нее реальность, если будет прятаться от них и из-за них, то может пропустить что-то очень важное.

Важное — это то, что происходит с Вереном. Ведь он стал так отстраненно держаться с тех пор… с каких пор? Да с тех, когда на их пути встретилась та ужасная Печать. Печать Лориша… Печать Смерти. И хотя на самом деле ужасной она Полине не казалась — слишком много в ней было манящего, зовущего обаяния, но по сути своей, наверное, она была ужасна, страшна и…

Что там случилось? Почему Верен изменился после соприкосновения с ней… Задумавшись об этом, Полина даже пропустила кое-что из сказанного Саем, а там явно было, что послушать. Она отвлеклась от своих мыслей только на вопросе Верена:

— Ты хочешь сказать, что Леяна была влюблена в Ярона? — в голосе ворона проступило едва заметное недоверчивое удивление.

— Ну, влюблена или нет — того не знаю, — Сай ухмыльнулся. — Может, она вообще любить не способна. Но что она замуж за него мечтала выйти, это уж точно… — он понизил голос, будто и здесь его могли услышать шпионы княгини. — Меня тогда здесь не было, но этим слухам можно верить…

— Допустим, — кивнул Верен, глядя на енота немигающим тяжелым взглядом. — Но я спрашивал не об этом.

Сай поежился и отвел глаза.

— Ну… вот… потом…

— Не мямли. У нас есть на что потратить время, кроме как на твое блеяние.

Полина невольно поежилась, она и не представляла раньше, насколько жестким может быть Верен, всегда такой мягкий по отношению к ней.

Сай вздохнул, подобрался и продолжил:

— А потом… когда стало ясно, что с Яроном ничего не выйдет… светлейшая наша княгиня решила, видно, выйти замуж по любви. Или не решила… Короче, она на моего отца засматривалась. А что, енот он видный, — Сай встряхнулся и заговорил оживленно — почти так, как раньше, когда пытался соблазнить Полину.

— Что скрывать, еноты вообще обычно всем нравятся. А мой отец даже среди енотов — один из первых красавцев. Хотя не только в красоте дело… От его улыбки все таяли, голос бархатный, ухаживать умел… Видел бы ты его.

Верен едва заметно скривился, но Сай не заметил этого, может быть потому, что здесь было не слишком светло, но скорее — он просто перестал обращать внимание на ворона, ощутив себя, как много раз прежде, рассказчиком, находящимся в центре внимания благодарных, а то и восхищенных слушателей. Дело было не в том, что он говорил, а в том — как. Знаменитое обаяние енотов…

— Тыщщу лет бы вас не видать… — чуть слышно прошипел Верен, но услышала его только Полина.

Неужели все еще ревнует?

— В общем, княгиня решила, что он в нее влюблен без памяти, а это было… не совсем так. Она, конечно, красивая, но тепла в ней нет. Сейчас-то вовсе — ледяная и ядовитая. Тогда, наверное, еще такой не была, но задатки имелись. А мы, еноты, чтобы кто о нас ни думал, очень ценим семью, она для нас главное. И семья должна быть любящей, жена — это святое. Но это должна быть такая жена, чтобы от нее тепло на душе становилось, а не только глаз радовался.

Полина буквально кожей ощутила раздражение Верена, но внешне он ничем его не выдал и слушал, не перебивая.

— Но с другой стороны… Молодая княгиня, красавица. Конечно, отцу польстило ее внимание, и я его понимаю. Он тогда тоже был совсем еще молод… Короче говоря, дело у них шло к свадьбе. Но то ли Леяна что-то заподозрила и нарочно подослала к нему свою подружку-белку, то ли так случайно вышло… В общем, отец выпил… больше, чем нужно. И выложил этой… белке, чтоб ее на том свете Шешхат драл, что у него на сердце. Мол, не так уж она и хороша, княгинюшка, и любви он к ней особой не чувствует, но от княгини кто ж откажется? Вот, мол, станет князем, при нем все еноты заживут по-княжески. Что говорить… это быстро дошло до Леяны. А может, она и вовсе с белкой этой заранее договорилась и поблизости пряталась, уши вытягивала… Она была в ярости. Отец тогда сбежал и больше в княжеский дворец и носа не казал. Думал, что тем и обойдется. Да только Леяна не из тех, кто прощает обиды. Выросла девочка… Цветочек голубенький, ядовитенький…

— Уж ты-то молчал бы. Невинная ромашечка в полосочку, — не выдержал Верен. — Это, значит, твоему папаше мы должны в ноги поклониться за то, что тут происходит. Но он у тебя весь в белом, чисто светлый дух безгрешный. А что он молодой княгине в душу наплевал — это ерунда, мелочь, каждый бы на его месте, да? Так вот — не каждый. А только подлая и мелкая душа.

Сай побледнел, прижавшись к стене.

— Ты это… полегче… Он умер между прочим… Княгинюшка сгубила… Всю семью мою. И скольких еще енотов… Только те и уцелели, что разбежались да попрятались или в Теновию ушли, присягнули Ярону. Их пока не трогает… Только надолго ли это.

— Вот-вот, — угрюмо уронил Верен. — Ты только о енотах и думаешь. А о том, сколько других пострадало, задумывался когда-нибудь? А что умер… Так это, знаешь ли, не оправдание. Все умрем. Только кто-то с чистой совестью, а кто-то… как подлец.

Сай отвернулся, уткнувшись головой в согнутые колени. Полина переводила взгляд с него на Верена и обратно.

— Считаешь, что я был с ним слишком груб? — тихо спросил ворон, не глядя на нее. — Можешь пойти — утешить несчастного.

— Зачем ты так, Верен? Да, я думаю, что не стоит так резко высказываться, когда речь идет о погибших близких, — ответила она и положила руку ему на плечо.

Верен дернулся, сбрасывая ее ладонь, склонил голову, волосы, выбившиеся из перехватывавшей их ленты, скрыли его лицо.

— Прости, — сказал он через минуту, которая показалась Полине вечностью. — Ты права, терять близких всегда тяжело, какими бы они ни были для других. И… я не хотел тебя обидеть. Но нам лучше… держаться подальше друг от друга. Какое-то время.

— Подальше? Я прошу тебя, не молчи. Объясни, что происходит. Не отгораживайся от меня. Это… так тяжело… Я не могу так.

— Я не могу, — он упрямо качнул головой. — Я готов умереть за тебя, но объяснить — не могу.

— А мне не надо, чтобы за меня умирали, — горько проговорила Полина. — Мне надо, чтобы ты был рядом со мной — живой.

Ответом ей было молчание.

Наконец не выдержала фея. Она вспорхнула с Полиного плеча и опустилась на пол напротив Верена.

— Если ты не хочешь говорить, — начала она возмущенно, сложив крылышки за спиной, — тогда скажу я.

— Не смей.

— А кто мне запретит? — желтый пушистик прищурил голубые глазки. — Я здесь не для тебя, а для Полины. И главное для меня — ее интересы, а не твои, — она подпрыгнула, будто ножкой топнула.

— Ты думаешь, ей станет лучше, если она узнает…

— Не тебе решать, лучше ей станет или хуже. Сейчас ей точно плохо, разве не видишь? Значит так, — Верен взмахнул рукой и фея отпрыгнула подальше, с упреком на него покосившись.

— Некоторые вороны проходят Посвящение Лоришу и после этого становятся Воронами Лориша, получая часть его силы — силы смерти. Соприкоснувшись с Печатью Лориша, Верен прошел Посвящение и получил силу Лориша. Поэтому он и сторонится тебя. Боится с ней не совладать. И совершенно напрасно, кстати. Если Ворон Лориша кого-то любит, это делает его сильнее, и уж точно он не причинит вреда тем, кто ему дорог.

— Это ты так думаешь, — угрюмо уронил Верен и посмотрел на свои раскрытые ладони. — Посвящение проводят шаманки. И они следят за тем, сколько силы получит ворон. Я сегодня явно перебрал… Видишь? — он протянул ладони вперед, из них выплывала густая бархатная чернота, точно такая же, какую они видели в центре Печати.

Чернота поднималась, собираясь в небольшие облачка, двигалась, дышала, пульсировала… Верен запрокинул голову, лицо его было напряжено. Чернота втянулась обратно.

Фея, Полина и Сай смотрели на его руки с одинаковым потрясением в глазах.

— Я не верю, что это причинит мне вред, — уверенно произнесла Полина и мягко положила свою руку на его раскрытые ладони. Верен дернулся всем телом и наконец-то прямо посмотрел на нее.

— Холодные… — Полина нахмурилась. — У тебя такие холодные руки… Давай, я их согрею. — Не дожидаясь его ответа или реакции, она взяла его ладони в свои, и Верен подчинился.

— Ты замерз? — озабоченно спросила она.

— Нет, — он усмехнулся уголком губ. — Только руки. Они… будто не мои. И это действительно опасно. Ворон Лориша может убивать одним касанием…

— И зачем такое Посвящение? — нахмурилась Полина. — Что с этой силой делать и как от нее избавиться?

— Избавиться… Только использовать, больше никак не избавиться.

— Убивая? — она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и Верену хотелось завыть от бессилия, от желания все изменить, быть тем, кто согревает ее, а не тем, кого должна согревать она, да еще и опасным.

— Да, — выдавил он.

— Это не совсем так, — менторским тоном завела фея. — Действительно, Вороны Лориша могли служить своего рода… — она замялась, пытаясь отыскать подходящее слово.

— Говори уж как есть, раз начала, — вздохнул Верен. — "Своего рода" палачами они могли служить. И служили. Если кого-то из оборотней или людей приговаривали к смерти, то призывали Ворона Лориша.

— Но отличие огромно, — возразила Фая. — Если приговоренный оказывался невиновен, то он мог остаться в живых.

— Мог, — уронил Верен, — но еще не факт, что оставался. Это зависит от того, насколько Ворон Лориша беспристрастен, насколько он на самом деле является проводником Воли Лориша, а не просто носителем его Силы.

— Также Вороны Лориша могли сами находить и карать, скажем, бандитов, насильников, убийц, — продолжила фея. — Считается, что Лориш сам ведет их и приводит туда, где они нужны. Иногда они избавляли безнадежно больных или раненых от страданий. Но это не все. Вороны Лориша могли и исцелять. Те же раны, например, а иногда и тяжелые болезни. Сила Лориша может и восстанавливать, а не только убивать. Например, при тяжелой лихорадке или эпидемиях черной смерти Вороны Лориша являлись настоящим спасением.

— А почему в прошедшем числе? — уточнила Полина.

— Потому что их давно не видели.

— Они, наверное, могли бы и мраков… остановить?

— Могли бы, — кивнул Верен. — Но именно сейчас их и нет. Значит… такова Воля Лориша. Она непознаваема и непонятна для смертных.

— Но один теперь точно есть, — протянул со своего места Сай, внимательно прислушивавшийся к разговору.

— Да, один есть, — кивнул Верен. — Извини, что был так резок, говоря о твоем отце. По сути сказанного я, впрочем, от своих слов не отказываюсь. Но мне жаль… что ты потерял семью. Я знаю, что это такое. Отлично знаю. Лучше, чем мне бы хотелось.