Православная Церковь и Русская революция. Очерки истории. 1917—1920

Выборы в Петрограде и Москве

Столичного архиерея митрополита Питирима уволили 5 марта без всяких проволочек. В церковной, да и в светской среде он слыл фигурой настолько одиозной, что сторонников у него в отличие от других изгнанных иерархов не нашлось. Церковные власти не могли даже гарантировать личной безопасности ненавистного митрополита, считавшегося основным протеже Распутина. Обер-прокурор В.Н. Львов перед отъездом бывшего епархиального владыки из Петрограда в Пятигорск ходатайствовал перед председателем правительства князем Г.Е. Львовым о содействии в получении «надлежащих документов», чтобы оградить Питирима от «возможных в пути и на месте оскорблений в виде обыска и ареста».

Сразу после увольнения митрополита в столице начали циркулировать слухи, что на вакантную кафедру назначат Уфимского епископа Андрея (Ухтомского), срочно вызванного обер-прокурором. «Личность уфимского преосвященного настолько определена, выступления его были так ярки, — писали в одной из газет, — что, кажется, не может быть двух мнений о том, насколько желательна эта кандидатура для петроградской церкви».

Сам Андрей, прибыв в столицу, заявил, что о перемещении на петроградскую кафедру он узнал из газет: «Назначения нет, а если бы оно и было, то я бы не принял ни от какой власти это назначение без согласия Петроградской православной паствы». Против прямого административного назначения архиерея выступали и наиболее активные круги столичного духовенства. 11 марта их представители нанесли визит В.Н. Львову и выразили пожелание, чтобы епископ был избран каноническим путем, то есть в результате свободных выборов.

Девятнадцатого марта на собрании петроградского духовенства был избран исполнительный комитет по организации выборов, председателем которого стал протоиерей Павел Лахотский. Через несколько дней в зале Общества распространения религиознонравственного просвещения состоялось многолюдное собрание духовенства и мирян под председательством протоиерея профессора А.П. Рождественского. К собранию обратился с речью викарий Петроградской епархии епископ Вениамин (Казанский), призвав присутствующих к миру и согласию. Главной обсуждаемой проблемой стала разработка правил выборов.

Наиболее радикальные церковные деятели считали, что выборы должны носить всеобщий и прямой характер. Жаркая дискуссия развернулась и по поводу участия в выборах женщин. Активным сторонником этого выступил один из будущих лидеров «обновленцев» священник А.И. Боярский. В конце концов, за женщинами было оставлено только активное избирательное право. В «Порядке избрания Петроградского епархиального епископа», выработанном съездом духовенства и мирян, прошедшим 16—17 апреля, говорилось, что в избрании делегатов участвуют лица обоего пола, достигшие 21 года. Право быть избранными на собор получали только мужчины; отмечалось, что «о распространении сего права и на женщин суждение может иметь только Всероссийский Поместный Собор».

Ведущая роль в разработке правил избрания принадлежала профессору Духовной академии известному историку А.В. Бриллиантову.

Выборы проходили по всем приходским церквям 11 мая. В каждой должен был быть составлен специальный акт, причем наказ делегатам, какого кандидата избирать, должен был даваться в устной форме и в акт не вносился.

Процесс выборов епископа был двухступенчатый. В первом туре записками намечались основные кандидаты, три из которых «подвергались второй баллотировке». Основными претендентами на вдовствующую кафедру были епископы Андрей (Ухтомский) и Вениамин (Казанский), а также архиепископ Сергий (Страгородский). Были выдвинуты кандидатуры архиепископа Тихона (Беллавина) и протопресвитера армии и флота Георгия Шавельского. От Синода присутствовать на выборах было поручено архиепископу Платону (Рождественскому).

В прессе активно обсуждали предстоящее событие. «Нам нужен архипастырь, готовый воспринять мученический венец», — писал некто Ф. Федотов. А профессор протоиерей А.П. Рождественский считал, что избранник должен быть в «силе митрополита Филарета и в духе митрополита Антония». Священник К. Семенов писал, что «нам надобен митрополит-революционер... могущий взбунтовать спокойное консервативное болото русской церковной жизни». Ряд столичных благочинных даже просили Синод, ввиду «сакраментальности акта избрания», провести утверждение кандидата непосредственно в алтаре Казанского собора, в присутствии полного состава высшего церковного органа.

Двадцать третьего мая в здании Исидоровского епархиального училища открылось совещание представителей выбранных на епархиальный собор под председательством протоиерея Философа Орнатского. Как писала газета «Новое время», с большим воодушевлением было воспринято появление на нем председателя Государственной думы М.В. Родзянко, также выбранного на собор. Присутствующие «единодушно пропели ему многая лета» и предоставили слово вне очереди. М.В. Родзянко призвал собравшихся голосовать за епископа Андрея, выставляя тому в заслугу в первую очередь печатные выступления против Г. Распутина. На это протоиерей Лахотский заметил, что против Распутина писали и другие архиереи, однако цензура не позволяла их печатать. Вообще следует отметить, что декларирование оппозиционности по отношению к старым порядкам было в то время непременным условием предвыборной кампании не только в Петрограде, но и в провинции.

На следующий день после торжественной литургии в Казанском соборе началось голосование, проходившее в два тура. При первой баллотировке 699 делегатов из 1587 отдали свой голос Вениамину. Второе место было у Сергия, получившего 398 голосов, третье у Андрея — 364 голоса. За остальных кандидатов голосов было подано «много меньше». Во втором туре за Вениамина проголосовали 976 выборщиков, за Сергия - 625, за Андрея - 344. Таким образом, большинством был выбран викарий Петроградской епархии, Гдовский епископ Вениамин. Не помогла соперникам Вениамина и активно проведенная избирательная кампания, сопровождавшаяся усиленной агитацией и выпуском листовок.

На следующий день, 25 мая, архиепископ Платон на заседании Синода доложил о прошедших выборах. По словам Н. Любимова, «на двукратный вопрос обер-прокурора, не было ли заявлено каких-либо протестов, преосвященный заявил, что не только не было протестов, но что выборы произошли так гладко, так корректно, так даже умилительно и благоговейно, что лучше и желать нельзя». На что В.Н. Львов заявил, что еще до выборов к нему поступали жалобы по поводу самой системы избрания депутатов по приходам. Но если эти протесты и имели смысл, то только до избрания петроградского епископа, — считал Любимов, — «теперь же их читает (и читает, как будто смакует) В.Н. больше для собственного утешения в неудаче».

Действительно, результаты выборов можно было рассматривать как поражение обер-прокурора. Его основной протеже епископ Андрей стал лишь третьим. Более желательным для Львова был бы и архиепископ Сергий, единственный человек из старого состава Синода, сохранивший свое место. Любые инициативы обер-прокурора встречали неизменную поддержку архиепископа, имевшего репутацию необычайно изворотливого человека. Наотрез отказался В.Н. Львов и автоматически ввести новоизбранного владыку в состав высшего церковного органа: аполитичный Вениамин не вписывался в планы революционного обер-прокурора.

Так, давая интервью корреспонденту «Нового времени», Вениамин сказал свою знаменитую фразу, что он стоит за свободу Церкви, «но она должна быть чужда политике, ибо в прошлом от нее много пострадала». Сам владыка хотя и занимал до революции должность викария столичной епархии, удивительным образом оказался не замешанным в череде скандалов вокруг личности митрополита Питирима, которого относили к числу главных креатур Распутина. Многие современники, знавшие Вениамина, характеризуют его как искреннего человека, «не любившего играть роль и красоваться». Возможно, именно эти качества, а также большая популярность в среде простого народа и принесли ему победу на выборах.

В Москве в отличие от Петрограда увольнение епархиального владыки митрополита Макария, как об этом уже писалось, приняло скандальный характер.

Действительно, с первых дней революции московский клир проявлял необычайную активность. Даже по словам далекого от церковных проблем меньшевика Н.Н. Суханова, «духовенство встряхнулось, быстро “самоопределилось” и задумало не на шутку стать государством в государстве, особенно в Москве». Проходивший с 21 по 25 марта Чрезвычайный съезд духовенства и мирян вынес единогласное решение о необходимости избрания митрополита. Посылая «представление» съезда в Синод, временно управляющий епархией епископ Иоасаф писал, что «ввиду создавшегося в среде духовенства крайне тревожного настроения... единственной мерой, способной внести успокоение в смятенные ума верующих» может быть разрешение им избрать своего кандидата на кафедру.

На самом съезде высказывались мнения избрать митрополита «без всякого сношения с Синодом». В итоге было принято предложение специалиста по церковному праву профессора И.М. Громогласова — просить у высшей церковной власти не разрешения, а только благословения. На съезде был вызбран и организационный комитет по вопросу избрания будущего митрополита под председательством протоиерея Н.В. Цветкова. Юрисконсультом комитета стал И.М. Громогласов.

Следует отметить, что церковно-общественное движение в Москве, несмотря на радикализм некоторых заявлений, в основном носило все же конструктивный характер. Во главе этого движения стояли такие видные фигуры, как член Государственного совета и предводитель дворянства А.Д. Самарин, юрист Н.Д. Кузнецов, И.М. Громогласов, князь Е.Н. Трубецкой, профессор С.Н. Булгаков, а также наиболее активные клирики епархии — протоиереи Н.В. Цветков, Н.И. Боголюбский и протопресвитер Н. Любимов.

Безусловным лидером среди них был Александр Дмитриевич Самарин, имевший огромный авторитет в церковной среде. В 1915 г. он в течение нескольких месяцев исполнял обязанности обер-прокурора Синода, пытаясь активно противодействовать распутинскому влиянию на Церковь. Не только ореол жертвы «темных сил», но и такие личные качества, как честность и бескомпромиссность, снискали ему популярность в светской и духовной среде. Именно его и считали основным претендентом на кафедру, поскольку согласно выработанным правилам баллотироваться могли не только лица из белого духовенства, но и миряне.

В случае избрания пострижение в монашество считалось не обязательным; необходимо было лишь, чтобы кандидат был или «безбрачного состояния, или вдовый». Именно это положение и вызвало особое недовольство при обсуждении правил в Синоде. Однако представитель московской комиссии по выборам протоиерей Боголюбский «ни за что не согласился вычеркнуть это из правил, как бы этим не соблазнялись приверженцы старого порядка вещей».

Кроме Самарина претендентами на кафедру рассматривались также архиепископы Тихон (Беллавин), Платон (Рождественский), епископ Андрей (Ухтомский), выдвигались и другие кандидатуры.

Выборы состоялись на Московском съезде духовенства и мирян, проходившем 19—21 июня. При первой подаче голосов одинаковое число (по 297) набрали Самарин и архиепископ Тихон, остальные значительно отстали от лидеров. Решающая баллотировка состоялась 21 июня в храме Христа Спасителя. Накануне среди делегатов съезда «за полночь слышались еще речи... за и против того или другого кандидата».

Утром после торжественной литургии делегаты приступили к голосованию. При вскрытии урн оказалось, что за Тихона отдали свой голос 481 человек, а за Самарина — 303. Присутствующие отмечали образцовый порядок при баллотировке и подсчете голосов.

Не было замечено и фактов дискредитации кандидатов. Самарин два раза безрезультатно отводил свою кандидатуру, поскольку не имел «должной подготовки сана и опыта». Трудно сказать, насколько откровенным были эти заявления Самарина: некоторое современники отмечали, что он был не лишен чувства тщеславия. Впоследствии этот незаурядный человек, избранный в 1918 г. председателем «Совета Союза приходов Москвы и губернии», вместе со своим соперником по выборам патриархом Тихоном активно противостоял большевистской атаке на Православную Церковь.

Можно заключить, что при проведении столичных выборов высшие церковные власти в основном довольствовались ролью статистов. Особенно это видно на примере Москвы. Если в Петрограде еще имела место попытка (правда, безрезультатная) Львова провести своих кандидатов, то в Москве сильное и авторитетное церковное движение вообще фактически игнорировало и Синод, и обер-прокурора.